Читать книгу Отвергая - - Страница 3

Мама задумалась, глядя на мою рану, будто перед ней стоял выбор: отвезти меня в госпиталь из-за царапины или обойдемся домашним ампутированием щеки?!

– А пичугу зачем притащила? – недовольно пробурчала Вендела, увидев, как я положила птицу в свертке на сидение между мной и Анникой, создавая барьер. Анника, к слову, вжалась в заднюю дверь, лишь бы ее чистенькие шмотки не запачкались птичьей кровью.

– Отнесу ее к ветеринару.

– Ее не спасти, как и твое лицо, – проворчала Анника.

– Спасибо за пожелания.

– Обращайся, – хором ответили Анника и Вендела, а я подумала о том, что должно быть мозг у них один на двоих.

Мама сердито посмотрела на Аннику, которая заслуживала взбучки. Затем на Венделу, которой пришлось убрать грязные ноги с приборной панели, и на меня с сочувствием:

– Ничего серьезного, дома сделаю тебе мазь из Артемизии.

Мазь Артемизии, в простонародье – полынь. Один из нескольких фактов о моей матери – она помешана на альтернативной медицине. Иначе откуда я могу знать, что температуру тела можно сбить сбором лепестков матрикарии, плодов розы, листьями плантаго и бутонами тусилаго?!

До Клостера пришлось ехать скучных тридцать пять минут, после чего мама завернула к ветеринарной клинике, куда я частенько наведывалась. Она остановилась у кафе с едой на вынос по большому счету для того, чтобы забрать заказ, а не для того, чтобы я отнесла птицу к доктору.

– Не задерживайся, – проговорила Вива, следуя к входным дверям в кафе.

– Я быстро, – заверила ее я.

Вендела в салоне пробурчала что-то вроде: «Необязательно спасать каждую зверушку, тебе за это медаль не дадут», но кому какое дело, что там говорит Вендела?! Я считала своим долгом помогать братьям нашим меньшим и не важно, что думают об этом другие.

Войдя в приемную, меня встретила секретарь Грида. Она частенько видела меня здесь, а потому мы успели познакомиться поближе. Гриде было за пятьдесят, у нее было трое внуков и двое детей, о которых она рассказала мне, когда я принесла кошку с выбитым глазом.

– Привет, Руна кто у тебя там на этот раз? – Грида лучезарно улыбнулась и я поняла, что готова приходить сюда каждый день, лишь бы видеть ее добрую улыбку.

– Добрый день, Грида, это галка, кажется, – смущенно проговорила я. – Врезалась в лобовое стекло машины.

– Сейчас позову доктора, – она бодро поднялась со стула и прошла в кабинет, где принимала Агот Хейккинен – городской ветеринар.

А я развернула ткань и взглянула на птицу. Кровь пропитала часть шарфа, где находилась ее голова, лапки перестали дергаться, но сердце ее еще стучало, медленно, но стучало. Глазки ее были полуоткрыты, что навело меня на мысль о том, что птица, должно быть, находится в предсмертном состоянии, отчего я испытала приступ вины, хоть и не была причастна к ее падению.

В приемную вернулась Грида. Она рукой указала мне войти. Я завернула птицу и зашагала в кабинет доктора. Агот была облачена в медицинский халат и перчатки. Вероятно, проводила кастрацию кошки, что лежала на хирургическом столе в бессознательном состоянии и с перевязкой у задних лап.

– Привет, Руна, кого будем осматривать сегодня? – сквозь медицинскую маску проговорила Агот.

– Думаю, это галка.

Я положила птицу на свободное место стола и отошла. Доктор аккуратно развернула шарф. Ей было достаточно взгляда, чтобы выдать, свой вердикт:

– Сожалею, но птице уже ничем не помочь, – Агот помедлила, но, увидев мое опечаленное лицо, добавила. – Я лишь могу облегчить ее страдание.

Я кивнула, а доктор подошла к шкафчику с медикаментами, быстро набрала из какой-то ампулы жидкость в шприц и вернулась к столу. Отогнула правое крыло у галки и ввела раствор.

На мгновение птица ожила. Ее глаза широко раскрылись, лапки с крыльями задергались. Во мне вспыхнула надежда. А после так же быстро угасла. Галка обмякла на столе, а ее глазки, закатившись, закрылись.

Агот сняла перчатки с маской, бросила их в урну возле умывальника и спросила:

– Как ты?

– Не представляю, как вы сталкиваетесь со смертью животных каждый день.

– Не совсем каждый, в большинстве своем моя работа лечить, а не усыплять, – с милосердной улыбкой проговорила Агот. – Руна ты добрая девочка, но ты должна понять, что смерть – это неизбежный цикл жизни.

По дороге домой я думала о призраке Варди. Каждый раз, когда он появлялся, то подносил указательный палец к своим губам, словно призывал молчать и внимательно его слушать. Но как мне нужно было его слушать, если он никогда ничего не говорил?

Мне бы хотелось рассказать кому-то о Варди кроме Бринт, но я и так хожу к школьному психологу. А уж если начну болтать о призраках направо и налево, меня запрут в местной психушке Ларссона, чего бы мне совсем не хотелось. К тому же я уже как-то собиралась рассказать о том, что вижу, Ханне. Она в тот первый сеанс сказала: «Призраки прошлого могут преследовать нас всю жизнь».

Может, Варди – это мое проклятье?

Машина остановилась перед нашей семейной лавкой «Кристалл». Магазинчик располагался на достаточно оживленной улице. А все благодаря пекарне, что находилась через два дома от нас. Излюбленное место подростков благодаря сладкому капучино и рогаликам с корицей. По выходным и в будни люди частенько шныряли тут и там. Покупатели не обходили и Кристалл. Но по большому счету большинство из них только глазели, самые же редкие, наверное, туристы, набивали сумки до отвала.

По выходным мне приходилось стоять за прилавком вместо мамы. В целом работа была непыльной, подавать покупателям понравившиеся безделушки, среди которых можно было отыскать редкостный хлам.

Мы шагнули навстречу нашим владениям и, как и с утра, мне в нос ударил резкий запах сушеных трав, что были подвешены на веревках под потолком. Честно говоря, не знаю, как вообще к нам кто-то заглядывал, ведь один единственный запах мог сбить с ног даже слона.

Мама щелкнула выключателем и помещение озарилось приглушенным светом желтых настенных ламп, в свете которых заблестела позолота на антиквариате. По полу зацокали четыре лапы пса Анники и из-за шторки, разделяющей магазин и дом, показалась серая морда Чехословакского влчака. Бросившись к своей хозяйке, пес возбужденно взвыл, взялся скакать на месте и яростно махать хвостом. А увидев в руках Анники покупки с едой из кафе и почувствовав исходящий от них запах, Варс и вовсе сошел с ума. Анника хмуро зыркнула на пса и поспешила в кухню. Пес последовал за ней, с тем же звуком цоканья лап.

Внутри помещение нашей лавки походило на склад со старьем. Но если присмотреться, можно было различить «полезные» для кого-то вещи. В открытых стеллажах стояли всевозможные фигурки, как фарфоровые, так и из набитых животных. Таксидермия меня никогда не привлекала. Я всегда старалась помочь уличным бродягам, а иной раз и облегчить им жизнь, пристроив в приют.

Старые издания книг, виниловые пластинки, раритетные модельки машин и куча всевозможных часов покоилось на витринах и стеллажах. Абажуры, лампы и подсвечники; бутылки, баночки и разные склянки; картины неизвестных художников в стиле импрессионизма и просто моя детская мазня. Все это и еще много прочего можно было найти внутри.

Раньше это помещение принадлежало старичку антиквариату, который незадолго до продажи Кристалла решил уйти на покой. При покупке мама унаследовала часть барахла, некоторый из которых стоил немалых денег.

Старые радиоприемники, патефоны и просто кассетные или дисковые магнитофоны. Изящные вазы, неудобные стулья, кривые зеркала и пара швейных машинок.

      Здесь даже были редкие издания карт Таро разнообразных видов и с отличающимися друг от друга рубашками.

Вендела до того задержавшаяся на улице вошла в Кристалл со стаканчиком кофе. Эта особа употребляла, наверное, по дюжине кружек в день, оттого-то и была самой энергичной в нашей семье. Как по подиуму прошла мимо нас к фиолетовой шторке и скрылась.

– Мам, ты скучаешь по нему? – осмелилась спросить я, когда мы остались вдвоем.

Вива, что уже шагала в сторону кухни, остановилась, словно окаменела, а после медленно произнесла, посмотрев на меня:

– Каждый день.

Несколько минут она молчала, должно быть, собираясь с мыслями и силами, после чего развернулась и ушла.

Оставшись одна в Кристалле, я услышала противное царапанье во входную дверь. Это был кот Венделы Агмунд. Подойдя к выходу, я открыла дверь и впустила черный комок шерсти внутрь. Кот недовольно мяукнул, увидев меня, и поспешил убраться куда подальше. Агмунд меня почему-то недолюбливал.

Я уже хотела пойти в свою комнату, когда дверь Кристала снова распахнулась и на пороге появилась мисс Сигерд. Высокая светловолосая женщина с вытянутым лицом и ярко-синими глазами впервые осматривала магазинчик. На ней была длинная бархатная юбка цвета индиго и свободный вязаный свитер черного цвета.

– Добрый день, Руна – поздоровалась она.

– Здравствуйте, мисс Сигерд.

Ханна Сигерд была моим школьным психологом, к которому меня направило руководство школы после смерти Варди. Честно говоря, после похорон я чувствовала себя неважно, часто прогуливала школу, от чего успеваемость моя съехала ниже некуда.

– Что привело вас сюда?

– Давно хотела заглянуть. Помнится, ты так много рассказывала об этом местечке, – приветливо улыбнулась Ханна.

На улице послышалось громкое карканье противных воронов, которые кружили возле уличной урны. Я подошла к открытому окну и хотела было занавесить шторку, когда одна из птиц подлетела к стеклу, как будто пытаясь заглянуть внутрь Кристалла. Маленькие глаза бусинки смотрели прямо на меня, а черные перья поблескивали на свету. Я задернула шторку и вернулась к Ханне.

– Что у тебя с лицом? – вдруг спросила мисс Сигерд.

– На кладбище на меня налетел ворон, чуть глаза не выцарапал.

– Странно, – произнесла Ханна. – Вообще-то они дружелюбные птицы.

– А так с виду и не скажешь, – хмыкнула я.– Вам нужно что-то конкретное?

– Да, – Ханна на мгновение задумалась. – Мне нужен подсвечник.

В зале магазинчика послышались шаги и голос Вивы, которая вышла из-за стеллажей с масками для Хэллоуина.

– Руна, кто там пришел? – мама остановилась при виде мисс Сигерд и лицо ее приобрело настороженность. – Простите, мы сегодня закрыты.

– Это вы меня простите, – Ханна зашагала к Виве и, остановившись в паре метров от нее, протянула ей руку в качестве приветствия. – Я Ханна Сигерд – школьный психолог Руны.

Мама уставилась на протянутую руку психолога с опаской, словно бы вместо руки ей протянули ядовитую змею. Я позади Ханны движениями руки показала Виве, как нужно принять рукопожатие. Еще несколько секунд и это неловкое молчание показалось бы странным.

Вива осторожно приняла рукопожатие, а когда их руки разъединились друг от друга, мама зажмурилась и схватилась за голову.

– С вами все в порядке? – с нотками тревоги спросила Ханна.

– Мам, принести воды? – я подошла к Виве.

– Все хорошо, просто голова закружилась, – проговорила она. – Помоги мисс психологу с покупкой.

– О, не утруждайтесь, – услышала наш разговор Ханна. – Я найду сама.

Ханна пошла вдоль стеллажей с товарами на поиски подсвечников. Вива же схватила меня за руку и зашептала:

– С ней что-то не так.

– О чем ты?

– Она мне не нравится, – изрекла Вива. – От нее пахнет неприятностями.

Мама частенько использовала этот трюк. Чувствовала носом то, что почувствовать просто невозможно. Как, например, когда отвозила меня в школу в среду, сказала, что чувствует запах бензина. И вправду почувствовала, только скорее его отсутствие. До школы мы, кстати, не доехали и мне пришлось бежать две улицы, чтобы не опоздать на первый урок.

– Если от человека чем-то пахнет, то, скорее всего, это парфюм или запах пота, а не неприятности, – успокоила ее я.

Я не понимала, с чего она взяла, что с Ханной что-то не так?! Да и не пахло от нее ничем, разве что немного апельсином, который наверняка входил в состав ее парфюма.

Мисс Сигерд с выбранным подсвечником направлялась к прилавку, где ее ждали мы. Мне почему-то подумалось, что дальнейший разговор между нами будет неловким. И как оказалось, так оно и вышло:

– Хороший выбор, – сухо проговорила Вива.

– Спасибо, – ответила Ханна. – У меня врождённое чувство стиля.

Мама еле заметно закатила глаза, отчего я тихонечко хохотнула.

– Может, хотите, чтобы я вам предсказала будущее? – все еще притворяясь любезной, спросила Вива. – Как раз сегодня действует пятидесятипроцентная скидка на услугу.

Что это она задумала? У нас вот-вот начнется поминальный обед, а она предлагает ей погадать?!

Мама иногда занималась этой ерундой. У нас в доме даже отдельная комната для этого была. Но комната – это сильно сказано, скорее тесный закуток без окон, похожий на каморку для швабр. В ней стоял маленький стол и пара стульев.

– Я не сторонник заглядывания в будущее, – ответила Ханна, одарив ее белоснежной улыбкой. Она достала кошелек из сумки, что была перекинута через плечо и выложила купюры на стол. – Предпочитаю верить в предначертанную судьбу, не так ли, Руна?

– Не думаю, что в нашей жизни все заранее спланировано, – отозвалась я. – Происходящее видится мне чередой случайностей, никак не зависящих от судьбы.

Мама и мисс Сигерд уставились на меня как на инопланетянку. И мне их взгляды, честное слово, не понравились. Нужно бы впредь держать свое мнение при себе и не разбрасываться им в окружающих. Неловкая пауза закончилась, потому что мама сказала:

– Спасибо за покупку.

– Вам спасибо, – дружелюбно улыбнулась мисс Сигерд. – И, Вива… Сожалею о вашей утрате.

Ханна протянула свою руку к руке Вивы, что до этого момента покоилась на прилавке, но та ее отдернула. Лицо Вивы приобрело оттенок нервозности, отчего она расстегнула верхнюю пуговицу своего платья. О, я знала это выражение лица. Оно появлялось каждый раз, когда случалось что-то, что Виве не нравилось.

– Спасибо, – сухо выдавила из себя она.

После ухода Ханны Вива проследовала к выходу, перевернула табличку на «Закрыто» и ушла наверх. Я почувствовала напряжение от их разговора. Как будто вся вина за случившееся, за то, что Ханна пришла, и за то, что начала разговор о Варди, свалилась на меня. Виве не так-то просто держать себя в руках, ведь сегодня годовщина его смерти.

Когда тебе сочувствует близкий человек, ты готов к этому. Но стоит только какому-то чужаку выразить свои соболезнования, ты ощущаешь, будто тебя окунули в дерьмо. Мама не раз говорила, что считает себя плохой матерью из-за смерти Варди.