Читать книгу Отвергая - - Страница 6

Оловянное небо затягивало стальным синим. Поднявшийся ветер подбирал прошлогодние листья и гнал их с тротуаров на проезжую часть. Черные и еще голые ветви деревьев покачивались словно кланялись прохожим, которые спешили вернуться домой после длинного рабочего дня. Несмотря на последний день апреля, в воздухе еще чувствовалась морозная свежесть, которая щипала щеки и морозила руки без перчаток. Я пожалела, что не надела шапку, потому что уши мои не были предназначены для ветра.

Подхватив ждущую меня Бринт под руку, мы направились за угол улицы, где находилась автобусная остановка. «Зеленый Лепрекон» располагался на окраине города, а тащиться туда пешком желания ни у кого из нас не возникло.

Под лавкой автобусной остановки сидела кошка и жалобно мяукала. Я наклонилась к ней и достала упаковку с кормом, которую всегда носила в сумке. Насыпала рядом с лапами кошки, после чего та накинулась на еду, будто не ела неделю.

Поднявшись, я заметила наполовину ободранное объявление о пропаже двадцатилетней Хельги Джонсон. Бумажка висела рядом с рекламными листовками. В объявлении значился рост, цвет волос и глаз, а также описание одежды и фотография девушки. Обстоятельства пропажи мне не удалось дочитать, поскольку Бринт заговорила:

– Так что там про Магне?

– Ничего.

– Так уж прям и ничего? – Бринт хитро уставилась на меня. – Ты же так ждала его возвращения.

– Не правда! – попыталась оправдаться я.

– Ну конечно! – расхохоталась Бринт, плюхнувшись пятой точкой на скамейку. – Мне-то уж можешь не заливать, я знаю, что ты сохнешь по нему уже кучу лет.

– Вовсе нет! С того момента, как он нравился мне, прошло много времени.

Кошка, полакомившись кормом, стала ласкаться у ног Бринт, прощупывая почву. Бринт заметила ее и погладила, после чего кошка прыгнула на ее колени и замурчала довольная собой.

– И-и? – протянула Бринт.

– И мои вкусы изменились.

В конце улицы показался автобус. Мы терпеливо дождались, когда он остановиться, а затем Бринт сунула кошку под куртку и мы запрыгнули внутрь, чтобы занять свои места. В автобусе пахло перегаром и чем-то кислым. Как оказалось, в голове салона расположилась пара бездомных.

Бринт всю дорогу пыталась вывести меня на чистую воду. Преподносила факты о том, что я все еще храню нашу общую фотку с Магне и Варди, сделанную на летнем карнавале три года назад. Я отнекивалась, ссылаясь на то, что это память о Варди, но Бринт было не переубедить и я сдалась.

Сейчас меня беспокоило не то, что Бринт считает, будто я влюблена в Магне, а разговор с Магне о Варди.

Автобус остановился и в салон вошел наш одноклассник – Акке Йохансен. Он казался растерянным, как будто не ожидал нас здесь увидеть. На спине у него висел внушительных размеров футляр для гитары.

Акке нехотя, но вежливо помахал нам свободной рукой. Я помахала в ответ, а Бринт ткнула меня в бок со словами:

– Он подумает, что мы приглашаем его сесть рядом.

– А что в этом плохого?

Акке и вправду двинулся по салону автобуса в нашем направлении. И не потому, что захотел сесть с нами, а потому что в салоне пустых мест просто не оказалось, а возле нас как раз пустовало два сиденья для него и его гитары.

– Ну вот, он тащится к нам, – сердито пробурчала Бринт.

– Да что с тобой такое? – не удержалась я. – Что с того, если он сядет с нами?

– Представь, если Грезе, Сага или Фейт увидят нас рядом с ним?

– Давно ли тебя стало волновать, что подумают эти зазнобы?

Бринт оставила мой вопрос без ответа.

Акке я знала еще с детского сада и если по-честному, то с ним я дружу дольше, чем с Бринт. Во всяком случае, дружила. Из детского сада мы вместе пошли в одну и ту же школу. То и дело его родители брали меня с собой на праздники, экскурсии и даже в отпуск, пока однажды я не повзрослела и не начала общаться с Бринт, с которой у нас были девчачьи интересы. А дружба с Акке сошла на нет еще и из-за его странного белого пятна под глазом, которое неожиданно просто взяло и появилось. Не знаю, как это точно называется, но похоже на частичный альбинизм. Седые пряди хорошо были видны у Акке на челке. Такими же белыми были и ресницы левого глаза. А под ним пятно светлой кожи.

Из-за его особенности он начал подвергаться буллингу со стороны сверстников. Я не смогла вступиться за своего друга, потому что была трусихой, да к тому же девчонкой.

Когда Акке был уже в двух шагах от нас, я шепнула Бринт:

– Будь милой, он не сделал тебе ничего плохого.

– Ладно, – небрежно ответила Бринт, закрывая свой рот на замок.

Акке сел рядом со мной, расположив на свободном кресле футляр с гитарой.

– Эй, Йохансен, – открыла рот Бринт. – Напомни, как называется эта твоя штука? – она рукой покрутила возле своего глаза.

– Пьебалдизм, – нахмурившись ответил Акке.

Я сгорала от стыда за то, что временами у Бринт напрочь отшибало чувство такта. Она не была какой-то там дурочкой, но иногда мне хотелось сделать вид, будто я ее не знаю.

– Куда едешь? – спросила я, чтобы сгладить неудавшееся начало.

– В ЗЛ, – тихо отозвался Акке, теребя кольца на указательном и среднем пальце.

Он выглядел немного на взводе. Словно его ожидало выступление на десяти тысячном стадионе. На нем была темно-синяя куртка, джинсы с цепью на карманах и высокие военные ботинки. Когда он успел изменить свой стиль? Раньше он одевался как примерный мальчик, выглаженные со стрелками брюки, светло-голубая рубашка и шерстяная жилетка.

– Не знала, что ты играешь, – я взглядом указала на гитару.

– С тех пор, как мы перестали общаться, произошло много всего, – укоризненно проговорил он.

Мне сделалось не по себе. К счастью, Бринт потеряла всякий интерес к Акке, после ответа про пьебалдизм. Она уткнулась в свой телефон, листая ленту Instagram.

– Я сожалею, что так вышло тогда, я поступила глупо и подло, – мне вспомнилось, как Акке был единственным в классе, у кого никогда не было напарника по лабораторным работам.

– Не надо, Руна, – его лицо не выражало каких-либо эмоций. – Ты не могла поступить иначе, ведь тогда бы изгоев стало на один больше.

Я невольно улыбнулась этой иронии, поскольку Акке был прав. В нашем классе, да и, наверное, в каждой школе такое. Есть один несчастный по своему существованию изгой, которого травят. А стоит только кому-то заступиться за него, как весь класс перекидывается на новую жертву.

– Раз уж мы начали общаться, почему бы тебе как-нибудь не заглянуть ко мне, как в старые добрые времена? – предложил Акке, как будто пересилив себя.

– Ты серьезно?

Я не рассчитывала на такой поворот событий и к тому же не знала, стоит ли мне соглашаться. Мы так давно не общались, что я понятия не имела, о чем мне с ним говорить.

– Ни капельки не шучу, – на его губах скользнула улыбка. – Мы часто репетируем в моем гараже с группой.

У него есть группа! Похоже, я много всего упустила, не общаясь с ним. Послушать, что он играет, а еще лучше посмотреть вживую стало моей целью. Как все-таки здорово, что он нашел свое призвание в жизни.

– Спасибо за приглашение.

Автобус остановился неподалеку от ЗЛ. Мы оказались последними пассажирами в салоне. Весь народ незаметно рассосался, как и парочка бездомных. Акке вышел первым и поспешил к черному ходу, не забыв прихватить с собой гитару, а мы с Бринт поплелись к центральным дверям, над которым виднелась неоновая вывеска с названием паба и изображением маленького зеленого лепрекона.

За время поездки успело порядочно стемнеть и сильнее похолодать. Желтые фонари освещали улицу и окраину леса, от которой веяло землей и хвоей. У входа толпились люди, а громила у двери продавал билеты. Когда мы с Бринт вклинились в очередь, она одернула меня за рукав, словно младенец маму, и процедила:

– Ты ведь оплатишь мне вход?

– Угу, только не думаю, что кошкам можно в паб.

Бринт с жалобным лицом вытащила из-под куртки кошку и опустила ее на землю со словами:

– Прощай, киска, надеюсь, ты дождешься меня!

Кошка, мяукнув на прощание, убежала прочь, скрывшись за углом паба.

На самом деле у Бринт почти никогда не было своих карманных денег. Ее мать работала на двух работах, пытаясь получить побольше денег для жизни, а отчим был заядлым пьянчугой, что их спускал. Бринт перебивалась тем, что подрабатывала на заправке, получая хоть немного наличных на вещи первой необходимости.

Толпа стремительно редела. Вскоре я оплатила два входных билета. Оказавшись внутри, мы бросили свои куртки в гардероб и пошли занимать свободный столик, которого, как оказалось, не было. Пришлось протиснуться к барной стойке и заказать напитки у бармена.

Все помещение паба было отделано деревом. На причудливых картинах, что висели на деревянных панелях, красовались лепреконы в разной художественной стилистике. Просто эскизы или настоящие портреты низкорослых бородатых мужчин с хитрой улыбкой и горшочком золота.

В центре зала у стены находилась сцена, на которой музыканты расставляли свои инструменты. Из колонок аудиосистемы играла легкая музыка в стиле инди.

Бринт расположилась на барном стуле. Я же решила скинуть с себя свитер, поскольку в пабе было жарко и душно.

– Может, разденешься? – предложила я Бринт, которая осталась в своем свитере.

– Нет, мне нормально, – ответила она.

Она не захотела раздеваться, но я видела испарину пота на ее лице. В последнее время мне казалось, что мы с Бринт отдалились друг от друга. Ну как в последнее, после смерти Варди.

Наверное, в этом была моя вина. Варди был моим братом, а для Бринт просто знакомым. И понятное дело, что мне было тяжело справляться со своей печалью. Я не могла обсудить это с Бринт, потому что она еще никогда в жизни никого не теряла.

С сестрами мы тоже не говорили о случившемся. К Виве я даже не подходила, потому что знала, ей намного тяжелее, чем мне. Ведь я даже представить не могу, какого это потерять собственного ребенка.

Все разговоры о Варди были в кабинете у Ханны. Я рассказывала ей о том, что не могла рассказать Бринт. О постоянном чувстве вины. За то, что не смогла в тот день встретиться с Варди и за то, что он умер. Мне все время казалось, что это я должна была умереть, а не Варди. У него было больше прав находиться здесь и сейчас чем у меня.

Когда бармен подал нам бокалы с газировкой, мы с Бринт подняли их и скрестили со словами: «За Варди!»

Мне стало интересно, пришел ли Магне. От воспоминания о нем все внутри меня приходило в движение. Будто каждая клеточка тела начинала работать, продвигая меня к нему. Я несколько раз обвела зал глазами, но не нашла его. Зато первая рок-группа вышла на сцену и представилась в микрофон:

– Добрый вечер, мы – «Волны уходящей любви». – Зал неохотно взялся аплодировать, наверное, от того, что название было слегка сентиментальным и уж никак не подходило для рок-группы.

Музыканты сыграли пару трогательных песен и удалились под такие же вялые овации. Название следующей группы я не запомнила, поскольку в зале начали появляться новые лица, в числе которых я ожидала увидеть Магне. Эта группа была динамичнее предыдущей. Присутствующие, включая Бринт, вышли на танцпол и взялись двигаться в такт музыке. Я заметила, как к Бринт подошел какой-то молодой человек, они обменялись несколькими фразами, после чего стали вместе танцевать.

Допив газировку, я пыталась поймать взгляд бармена, который суетился, принимая заказы. Отчаявшись, я встала со своего места, чтобы сходить в уборную, но тут в зале с новой толпой прибывших увидела вошедшего Магне.

На нем были светло-голубые джинсы и белая в тонкую полоску рубашка, выглядывающая из-под свитера. Он осматривал зал, пока взглядом не нащупал меня. Затем что-то сказал официанту и направился ко мне, под оглушительные звуки моего сердца.

Спустя пару минут Магне и я сели за освободившийся столик. Как он это сделал, я, честно говоря, не знала, но была рада его появлению и нормальным стульям за столиком. Барные, как оказались, были не особо-то удобными.

– Свободных мест не было, как ты это сделал? – прокричала я, потому что новая музыкальная группа была громче предыдущей.

– Заплатил, – крикнул в ответ Магне. – Сейчас принесут бурбон, выпьешь со мной?

А я-то думала, что столик он получил за свою известность или приятную мордашку. Хотя чему тут удивляться, Магне и без своего хоккея вырос в богатейшей семье нашего города. Его отец занимается строительством в Клостере, выкупает старые обветшалые здания и превращает их в бизнес-центры. Его фамилия частенько мелькала в местных газетах, а лицо появлялось на телевизионных каналах. Так что тут еще нужно подумать, за талант ли Магне пригласили играть в Канаде или за заслуги отца?!

– Я хотела поговорить о Варди, – прокричала я, пропустив вопрос о выпивке.

– Перед смертью он писал мне, – громко ответил он, когда к нашему столику подошла улыбающаяся и явно узнавшая Магне официантка.

Девушка поставила перед нами два широких стакана со льдом и налитой наполовину золотистой жидкостью. Магне, сделав глоток, осушил стакан и попросил у официантки всю бутылку. Та удивленно удалилась, но уже через мгновение вернулась с заказом.

– Не знала, что хоккеистам можно алкоголь, – сказала я, ожидая, что Магне меня не услышит, поскольку он наблюдал за тем, как официантка наполняет его стакан.

– У меня есть повод, – прокричал Магне. – Ну же, Руна, выпей со мной! – Он сунул мне в руку стакан.

Магне старался быть дружелюбным, но его глаза выглядели печальными, словно бы кроме смерти лучшего друга на него свалилось немало проблем. Волосы то и дело спадали на его лоб и лезли в глаза, отчего он небрежно зачесывал их рукой назад.

– Варди?

– Не только, – ответил он, отпивая вторую порцию, которая пошла внутрь намного медленнее, чем первая.

Он, по-видимому, не хотел делиться второй причиной. Вероятно, она была личной, может расставание с девушкой или неудача в хоккее – неважно. Я – младшая сестра его друга, с чего ему доверять мне свои секреты?!

– О чем вы говорили в последний раз?

– Варди сказал, что у него серьезный разговор к тебе, – начал Магне. – Он собирался мне все объяснить, как только переговорит с тобой.

Магне уставился на меня в ожидании. Словно бы я успела побывать на том серьезном разговоре с Варди.

– Он не успел, – сглотнув, ответила я, отставив стакан с бурбоном подальше от себя. – Мы должны были встретиться, но ничего не получилось, а потом я пришла домой, и мама сказала о …

– Не продолжай, – остановил меня он, накрыв мою руку своей.

Его ладонь была горячей, а прикосновение нежным и приятным. Этот чудесный момент прервала Бринт, появившаяся из толпы. Она стянула пустой стул у соседнего стола, чем вызвала шквал негодования. Магне подошел к начавшейся перепалке. Мужчина пытался вернуть стул, что позаимствовала Бринт. Причем выглядело это так, словно двое детей перетягивают игрушку. Магне протянул мужчине купюру и тот отпустил стул, считая себя победителем.

Довольная Бринт подставила свой трофей к нашему столику, уселась и произнесла:

– Здравствуй, Магне, давно не виделись, – а затем потянулась к стакану с бурбоном, что предназначался для меня и уничтожила его.

– Ты та самая Бриндхилд?

Я ожидала, что сейчас разразиться скандал. Бринт ненавидела, когда к ней обращались по полному имени. Она лишь посмотрела на смазливое личико Магне, и, довольная собой, промолчала, что показалось мне странным. И что значит «Та самая?»

На сцене появилась группа «Гринвич», в которой играл Акке Йохансен. Я отвернулась от Магне и Бринт, чтобы получше рассмотреть участников группы.

Солист у микрофона выглядел как типичный участник мото-банды, черная толстовка с капюшоном, джинсовая безрукавка с какими-то нашивками и драные джинсы. Он был похож на человека, от которого порядочные дамы прячут детей и кошелек куда подальше. А вот на лицо парень оказался симпатичен. Обворожительная улыбка, длинные волосы, сзади завязанные в хвост, но сбритые с боков, хитрые глаза и гитара, перевешенная через плечо.

Акке держался где-то в стороне, но выглядел не менее круто, чем солист. На нем была потертая черная джинсовая куртка и футболка с логотипом группы. Взъерошенные волосы и напряженный вид. На сцене он не казался шестнадцатилетним, а выглядел куда взрослее своих лет.

Включая их, в группе был еще тощий черноволосый барабанщик и лысый басист, который своим ледяным взглядом мог потопить «Титаник».

Солист поприветствовал присутствующих поднятыми руками вверх и дал знак музыкантам. По помещению разлилась грубая музыка, а после нее слова песни:

Я сын дьявола, вышедший прямиком из ада,

А ты ангел с беспокойным сердцем.

Если ты умна, то убежишь и защитишься

От демона, живущего во тьме.

Здесь никак не помочь, потому что я не смогу измениться,

И ты никогда не сможешь понять мою болезнь.

(Я никогда не смогу понять свою болезнь)

Припев:

Спасайся

От жизни, полной лжи, и сердца, полного боли и сожалений.

Спасайся

От моих решений, потому что меня преследуют только неудачи.

Спасайся1

Я услышала, как стул позади меня подвинулся, а после горячее дыхание у моего уха.

– По-моему, дерьмовое выступление, как и все предыдущие, – прошептал Магне. – А ты так зачарована ими, как будто тебе не плевать.

Меня будто ледяной водой окатили. Если еще секунду назад я чувствовала радость за Акке и волнение от прикосновения Магне, то сейчас одну лишь злость и возмущение. Да кто он такой, чтобы судить других людей?! Состоявшийся спортсмен из семьи обеспеченного строителя?! Разве его благосостояние позволяет поливать других людей грязью?!

– Мне не плевать, – повернувшись, проговорила я и чуть не стукнулась лбом о лоб Магне.

Бринт внимательно слушала песню, даже подпевая на каких-то моментах. А потом вскочила и ринулась к сцене с другими девушками. Все-таки солисты были ее слабостью.

– Постой-ка, у тебя что-то на щеке, – Магне лизнул подушечку своего большого пальца на правой руке и принялся тереть мою родинку.

Я от проникновения в мои личные границы всплеснула руками.

– Это родинка! – не выдержав, я вскочила с места, а стул от моих действий опрокинулся.

– Извини, – расплывшись в улыбке и подняв ладони, проговорил Магне.

– Знаешь, зря я позвала тебя, – начала я. – Ты ни черта не знаешь о том, что хотел сказать Варди. К тому же ведешь себя как идиот.

Звук в колонках, к которым были подключены инструменты музыкантов, начал барахлить, помимо слов солиста и музыки появились помехи. Какофония звуков стала оглушительной и людям, что стояли у сцены, пришлось заткнуть уши и отойти.

– Неважно то, что хотел сказать Варди, – отпив глоток бурбона, сказал Магне. – Ты не вернешь его и пора бы уже с этим смириться.

Его слова прозвучали очень жестоко. Мое лицо исказило от гримасы презрения, а потому я ответила:

– Я…я больше не собираюсь это слушать.

– Ты о группе?! – спросил он, а затем сам ответил на свой вопрос. – Согласен – дерьмо!

Я схватила свою сумку, упавшую на пол вместе со стулом, бросила последний взгляд на развлекающуюся Бринт и ушла. Помимо продвижения к гардеробу, я услышала, что музыка и песня группы «Гринвич» заиграла прежней мелодией. Я взяла свою куртку и вышла в темноту и прохладу улицы.