Читать книгу Во имя жизни - - Страница 2

Ричард полной грудью вдохнул прохладный воздух – в нём ещё ощущались морозные нотки. Раннее утро до рассвета дарило приятную свежесть, которая пропадала с приходом навязчивых весенних лучей. Весна вступала в свои права. Немудрено, на этой неделе отмечали нэйл… возжитие Предвечного, знаменующее его победу над Нечистым. Ричард усмехнулся – за четырнадцать лет он так и путался, называя паенский календарный праздник, а не регарди́йский церковный.

Он бросил быстрый взгляд на небо, отмечая, что день в Ка́рнахене обещал быть ясным. Какая удача. Приятная погода была редкостью. Завсегдатаи трактиров считали, что это вина́ семейства Бишоп, правителей города, которые, по слухам, якшались с демонами и прочей нечистью. Они упорно верили, что Бишопы прокляты, и это проклятие отражалось на погоде. Этим суждениям было несколько сотен лет. Хоть Карнахеном Бишопы руководили не так давно, но древностью могли поспорить с Кроссами, правившими Паенией последнюю тысячу лет, пока не потерпели крах четырнадцать лет назад, и Берриганами, возглавлявшими орден Стражей всё это время, павшими вместе с ними. Ричард усмехнулся, воспоминания уводили его в область, которую он предпочитал обходить стороной. Ведь если ты не смотришь, то можешь поверить, что этого просто нет, а значит, оно не сможет причинить тебе боль.

Он поправил кроваво-красный плащ – знак рыцарей Алой Розы, обязательный предмет снаряжения, – раздуваемый порывами ветра, и пошёл по узким улочкам сонного города. Ричард ненавидел форму: если доспехи с выбитой розой на груди он ещё мог воспринимать всерьёз, то яркий плащ, привлекающий к себе внимание, – нет. Оруженосцам, ожидающим посвящение в рыцари, было проще – они не носили плащи и могли легко затеряться в серости города. Он несколько раз обсуждал форму со своим сенешалем, Кристианом Лоптом, главой ордена в Карнахене, но тот повторял всегда один заезженный, заученный ответ: «Капитан Алой Розы обязан быть на виду». Плащ же символизировал кровавую жертву Предвечного, которую его рыцари чтили денно и нощно. После таких разговоров Кристиан Лопт внимательно смотрел ему в глаза. Взгляд, полный боли, кричал: такой, как Ричард, должен быть на виду, чтобы ни рыцари, ни белые братья не могли усомниться в его преданности Предвечному. К убийце королевы, убийце отца и убийце ордена, которому служил с колыбели и клялся в верности, всегда было повышенное внимание. Взгляды алых и белых братьев, епископа Мати́аса были обращены к нему. Все они только и ожидали, когда он оступится.

Настроение испортилось вконец. Будто четырнадцати лет недостаточно, чтобы унять боль и обиды. Долгая жизнь стражей, питаемая сущностью Аэ́рии, которую они поглощают при посвящении, создана для того, чтобы упиваться своими ошибками и провалами, год за годом прокручивать их в голове и не отпускать. Он зло усмехнулся, понимая, что пора бы вернуться в настоящее.

Ричард остановился и осмотрелся. Ноги завели его в район бедных мастеров – на узкой улочке ютились ветхие ремесленные лавки. Первый этаж отводился под торговый зал и мастерскую, а на чердаках, в холоде и темноте, протекала жизнь сродни выживанию. Редко кто мог выбиться из этого унылого места. Оно напоминало болото, затягивающее и не отпускающее никогда. Чем больше ты трепыхался, тем сильнее увязал.

Не самое плохое место, чтобы испытать работу городского патруля. Такие незапланированные вылазки Ричард практиковал несколько лет. Вначале сенешаль воспринял его идею, как блажь скучающего капитана мирного города, в котором главным происшествием становились пьяные драки в Подстенье или очередные назидания паенских язычников, позволивших себе справлять старые праздники. С каждым годом число отступников снижалось – культура и религия Паении медленно угасали, сменяясь регардийской традицией. Первые годы, после установления новой власти, прошли в кровавых восстаниях, постоянных стычках алых с паенцами, которые не желали сдаваться. Они не поддавались ни увещеваниям барона, ни здравому смыслу. Прощение Предвечного их не прельщало. Те годы, наполненные болью и страданиями, Ричард всегда будет вспоминать с отвращением. Он подавлял бунты, закрепляя звание предателя. В один миг паенцы сдались, словно и не было никаких восстаний, и они не протестовали. Карнахен замер в томительном ожидании, Ричард до сих пор не верил, что они уступили, что Регардия сломила их. Тогда бы это значило, что надежда умерла для всех, не только для него.

Со временем Ричард доказал – ожидание внеплановых проверок держало оруженосцев и рыцарей наготове. С бо́льшим рвением они блюли свои обязанности по патрулю. Заодно это подстегнуло и гвардию, подчиняющуюся барону, тщательно прочёсывать город. Проходящая неделя нэйла добавляла им забот, заставляя с удвоенной силой искать тех, кто продолжал упрямо следовать традициям. Будто плетение венков могло посягнуть на власть Предвечного в Карнахене.

Ричард завернул за угол и услышал голоса, сливающиеся в громкий шум, который нарушал умиротворённость утра. Он прибавил шаг, рука инстинктивно потянулась к эфесу меча, висящего на поясе. Этот гвалт ему совсем не нравился. Мощёная брусчатка, покрытая замёрзшей грязью, вела его в сердце района. Ричард повернул и очутился на небольшой площади, на которой полукругом располагалось несколько лавок. У аптечной – столпились люди. В спорящих он сразу же узнал патруль алых – оруженосцев в чёрных сюрко с розой и рыцаря, разгоняющего серость утра красным плащом – и гвардейцев барона, в серых плащах с гербом города – восстающим котом, ловящим ласточку. Под их ногами лежал свёрток, закутанный белой простынёй. Поражал его размер – ровно с человека. Сердце пропустило удар. Понимание ситуации приближалось с задержкой, будто ум отказывался принимать даже возможность, что это мог быть труп, а в Карнахене произошло убийство. Ричард подошёл и уставился на свёрток, в котором угадывались изгибы тела. Сомнения рассеялись.

– Что здесь происходит? – спросил он, оглядывая присутствующих.

Среди ярых спорщиков он увидел Уильяма Левро́на, рыцаря Розы, возглавляющего патруль, и Беатрис Бишоп, гвардейца барона и по совместительству его старшую дочь.

– Мы патрулировали улицы, – начал рассказ Уильям, – когда на нас налетел аптекарь. Он был в ужасе. Не мог ничего объяснить, только тащил меня за руку. – Он задумался и взъерошил непослушные, короткие тёмно-каштановые волосы. – Аптекарь привёл нас…

– У него, вообще-то, есть имя, – перебила Беатрис; в её тёмно-зелёных глазах кипела ярость.

– Это несущественно для Ричарда. – Уильям ехидно скривился, отмахиваясь от неё.

На бледной коже Беатрис проступил алый румянец, она крепко сжала кулаки. Ричард вздохнул – избежать спора не выйдет.

– Вы, рыцари, служите людям. Если не забыли. – Беатрис задумалась, вспоминая; Ричард отметил, как её пухлые губы задрожали. – И даровал Предвечный своим белым служителям алое войско для защиты детей своих. Так гласит Белая Книга. – Она довольно вскинула голову.

– Вот именно. Детей, разделяющих веру в него. – Уильям усмехнулся. – Мы служим Белой Розе и Предвечному, – не дав Беатрис возразить, он продолжил: – Мастер Джонатан, – раздражённо бросил он, сдаваясь, – притащил нас в свою лавку. Мы поднялись на чердак и нашли его подмастерье, – носком сапога он ткнул в сторону тела, – Коннор Лиа́ссер, двадцати лет.

– Как он умер? – Ричард посмотрел на свёрток.

Уильям и Беатрис переглянулись и пожали плечами. Ричард подошёл к телу, присел на корточки и отбросил простыню. Под ней оказался миловидный юноша с мягкими чертами лица, которые омрачали два чёрных пятна на месте глаз. Ричард снял массивную перчатку, обнажая руку, и дотронулся до кожи. Он очертил овал, на ощупь кожа напоминала корку на сгоревшем хлебе, готовую рассыпаться в пепел. Закончив, он осмотрел пальцы – на них остались следы сажи, которая поблёскивала, как будто в ней притаились металлические крупицы. Он поднёс их к носу и учуял запах, напоминавший приторную сладость горного мёда. Ричард быстро осмотрел тело, видимых повреждений не нашёл. Внутри всё сжалось, догадка, первая пришедшая на ум, беспокоила.

– Мастер Джонатан видел убийцу? – спросил он.

– Нет, – ответила Беатрис, заворожённо смотря на Коннора.

– Он нашёл его уже ледяным, – сказал Уильям. – И ничего не слышал. Я думаю, это подозрительно. – Он скрестил руки на груди.

– Ну конечно! Он убил его, а потом побежал искать рыцарей Алой Розы, чтобы показать труп. – Беатрис усмехнулась. – Что же он сразу не признался? Сэкономил бы нам время.

– Нельзя отрицать возможность…

– Я так не думаю. Аптекарь не мог вытянуть сущность, – заметил Ричард.

– Что? – одновременно произнесли Уильям и Беатрис, уставившись на него.

– Такие раны, – он указал на глаза, – могут быть только от вытянутой сущности. Стражи изучали это…

– Сущности? – Беатрис вскинула руки. – Но зачем это?

– Чтобы создать Глаз Безликого…

– И начать Эру Хаоса? – Уильям усмехнулся. – Серьёзно? Ричард, очнись, Церковь Розы отрицает саму её возможность.

– Она и смешение сущностей отрицает и карает, но, как видишь, я живу с Аэрией внутри. И я такой не один…

– Это не повод для гордости, – Уильям хмыкнул, – а кощунство.

Их взгляды пересеклись. В серых глазах Уильяма Ричард не нашёл ни презрения, ни вызова, только спокойную уверенность.

– Что такое Эра Хаоса? – спросила Беатрис.

– Конец света у паенцев. – Уильям покачал головой. – Предание их многобожия…

– То, о чём ты говоришь, сумерки мира, – перебил его Ричард, – а Эра Хаоса вполне себе реальна…

– Это епископу решать.

– Конечно. – Ричард усмехнулся. – Мне нужно осмотреть место преступления. Мастера Джонатана вы опросили?

– Это сделали мои люди, – сказала Беатрис.

– Уильям, сделай это ещё раз. Узнай всё про Коннора…

– Ричард, ты не можешь вмешиваться в дело гвардии. – Беатрис скрестила руки на груди, на щеках появился румянец, а глаза воинственно загорелись.

– Это решит Совет Карнахена. – Он прямо посмотрел на неё. – Я старший по званию, так что сейчас гвардия подчиняется мне, но ты можешь присоединиться.

– Очень великодушно. – Она ехидно усмехнулась.

– Лиам и Пол отнесут тело в Больницу Ки́рика, а остальные прочешут окрестности. Ищите всё подозрительное.

Оруженосцы и гвардейцы одновременно закивали и принялись быстро осуществлять приказ Ричарда. Он же направился в сторону аптеки, а Уильям и Беатрис поплелись за ним.

***

Уильям остался на первом этаже опрашивать свидетелей. Ричард и Беатрис поднялись на чердак, где Коннор снимал угол – небольшую выделенную комнатушку под самым скатом крыши. Напротив жил мастер Джонатан. Как он мог не слышать, что рядом убивали Коннора? Если только тот не накладывал заглушающее заклятие. К сожалению, после смерти Коннора этого не узнать – если чары и были, то они уже рассеялись.

Ричард нагнулся, чтобы протиснуться в дверь. Беатрис его неудобства явно забавляли, она позволила себе несколько раз прыснуть от смеха. Ожидать чего-то другого от «принцессы гвардии», как за глаза называли Беатрис, он не мог. Ей только недавно исполнилось двадцать пять лет, и за время, что она была в гвардии, недолгие три года, в Карнахене не происходило ничего серьёзного. До этого утра.

Комната Коннора встретила их подчёркнутой непритязательностью и отчаянием. Вдоль стены валялся матрас с подушкой и покрывалом, а рядом с ним в углу стояло два ветхих сундука; повсюду были разбросаны огарки и исписанные клочки бумаги. Ричард с трудом представлял, как кто-то мог вообще здесь жить. Или Коннор просто существовал? Но у него же была цель? Искра надежды, которая держала в этом мире, не давая сорваться в Бездну Нечистого. Он присел у одного из сундуков и открыл – внутри оказалась одежда Коннора: несколько тёмно-серых рубашек, сменные брюки, исподнее. Ричард доставал вещь за вещью и клал на спальный мешок, пытаясь добраться до дна. Беатрис принялась опустошать второй сундук, краем глаза Ричард увидел, что ей повезло больше – он был набит бумагами и книгами Коннора. Она аккуратно доставала каждый предмет, бегло листала и откладывала в одну из стопок. Когда она задерживалась на особо интересном тексте, прикусывала нижнюю губу, не замечая ничего вокруг.

Добравшись до дна, Ричард разочарованно вздохнул – вещей, способных рассказать историю Коннора, он не нашёл. Одни поношенные тряпки, не раскрывающие ни его привычек, ни занятий. Ричард подполз к стопке с книгами и взял верхнюю.

– Там ничего интересного, – сказала Беатрис, отложив последние бумаги.

Он поднял на неё глаза, она хмурилась, размышляя, походя на избалованного ребёнка, у которого отобрали игрушку, а он не решил, как на это реагировать. По службе они пересекались редко, в основном их мимолётные встречи проходили на мессах в церкви Белый Шпиль, когда Беатрис, облачённая в благочестивое белое платье, в окружении своей многочисленной семьи, восседала в ложе Бишопов, а он подходил почтить её отца – барона Карла Бишопа, пройдохи, ухитрившегося сохранить власть в своих руках после захвата страны Регардией. В такие моменты она смиренно кивала ему – сама добродетель, – но в её глазах улавливались лукавые нотки, скрывающие тайну. Ричард предпочитал не замечать такого внимания. Оно сулило неприятности, граничащие с казнью. Если барон и оберегал что-то в своей жизни помимо Карнахена, то это были его дети, особенно дочери.

– Здесь есть любопытные экземпляры, – сказал Ричард листая. – Вот эта, например, посвящена Аэрии и её устройству.

– Аэрии? – Беатрис уставилась на него. – Автор там бывал? Это вообще возможно?

– Путешествие в Аэрию? Возможно, но нежелательно. Стражи всегда придерживались мнения, чем меньше наш мир взаимодействует с Аэрией или Зарта́ри, тем безопаснее.

– Но такие путешествия всё же были? – Она наклонилась к нему, близость стала совсем невыносимой; в нос ударил запах вербены, сладкий с лимонными нотами.

– Были… Я думал, что дочь барона более искушена в образовании, чем простолюдины.

– Отец предпочитает практические знания.

– А все абстракции отбросить?

– Абстракции погубили стражей, разве нет?

Зелёные глаза впились в него, в них читался вызов и нескрываемое любопытство. Конечно же, он ведь причина краха ордена в Паении. Ричард вздохнул, откладывая книгу.

– Возможно, мы упускаем, что у него был тайник…

– Здесь? В тесноте? Хм… – Беатрис задумалась.

Она развернулась, задев рукой Ричарда, и на четвереньках стала простукивать пол. Его поразила непринуждённость, с которой Беатрис взялась за поиски. Неужели работа в гвардии это не прихоть отцовской любимицы? Она тщательно простукивала доски. Он ухмыльнулся, подвинулся к матрасу и стал его прощупывать, в поисках шва. Должно быть место, которое часто вспарывают и зашивают, которое хранит секреты. Матрас в келье Ричарда имел такую тайну, пряча Кодекс Стражей, переписанный рукой его сестры. Это была единственная вещь, протягивающая хлипкий мост в прошлую жизнь. Сентиментальная фраза – «любимому брату» – не позволила ему избавиться от обличительной и постыдной книги. Если кто-то нашёл бы её, то это сулило Ричарду большие проблемы.

Он улыбнулся, найдя небрежный шов, снял с пояса кинжал и распорол ткань – на пол посыпалась солома. Ричард протянул руку в дыру и стал ощупывать содержимое. Здесь точно что-то должно быть. Он почувствовал кожаную обложку и довольно ухмыльнулся, но момент его торжества был прерван – Беатрис вскрикнула. Ричард резко повернулся к ней.

– Я нашла тайник. – Она рассматривала правую ладонь.

– Почему закричала?

– Я поранилась, пока тянула доску. – Она пожала плечами, поднесла палец к губам, чтобы остановить кровь.

– Нужно обработать рану, – сказал Ричард. – Что-то нашла?

Придвинуться к тайнику в углу комнаты он не мог, там и для Беатрис оставалось мало места.

– Какой-то кувшин.

Беатрис достала из-под половиц полностью чёрный, непрозрачный, вытянутый сосуд, напоминающий амфору. В глянцевой, отполированной поверхности отражались они. Беатрис, держа кувшин за ручки, оплетённые искусно сделанным плющом, покрутила его и остановилась, заметив символ.

– Тут отчеканенный круг, а внутри множество пересекающихся линий. Как будто на пяльцах натянули нити. – Она подползла к нему. – Ты узнаёшь?

– Нет.

– Надо открыть.

Ричард не успел перечислить все доводы, почему это опасно, как Беатрис потянула крышку на себя. Она резко поддалась, Беатрис не рассчитала сил и упала на спину, держа её в руках. Из кувшина повалил густой бордовый туман прямиком в её глаза.

– Бездна, как же жжётся, – простонала она, отгоняя от себя дым.

Ричард подполз к ней со спины и схватил за руки, не давая прикасаться к, как он предположил, сущности.

– Беатрис, не двигайся!

– Что… это?.. – сквозь зубы выдавила она.

Беатрис перестала дёргать руками, но всё ещё пыталась увернуться от тумана, отклоняясь то вправо, то влево.

– Сущность… Возможно, Зартари…

– И?.. – Она снова вскрикнула.

– Это похоже на ритуал стражей…

– Бездна, Ричард… как же больно!

– Не дёргайся. – Он старался говорить спокойно, но внутри всё тряслось. – Твоё сопротивление причиняет боль… Успокойся и отдайся ей.

– Тебе легко… говорить.

– Я вбирал сущность.

– Разумеется.

– Ты сейчас потеряешь сознание… Не бойся, я рядом и облегчу твоё состояние.

Беатрис буркнула себе под нос и обессиленно упала ему на грудь. Туман полностью перешёл в неё. Убедившись, что сущность больше не течёт из кувшина, Ричард аккуратно подхватил Беатрис под руки и переложил на матрас. Он снял поясную сумку, открыл её в поисках нюхательной соли. Она могла помочь Беатрис быстрее прийти в себя.

Сердце Ричарда колотилось, а где-то на задворках разума блуждала шальная мысль, что он должен немедленно сообщить о случившемся в Белую Розу. Принятие сущности нарушало все правила, установленные в Паении Регардией, и каралось смертью. Для него сделали исключение, для Беатрис – вряд ли.

Отбросив все сомнения, Ричард выудил баночку с нюхательной солью. Он крепко сжал её и обернулся к Беатрис. Она ворочалась в постели и что-то невнятно шептала. Ричард прикоснулся к её лбу – тот горел. Он открыл баночку, поднёс к её носу и безмолвно молил, чтобы она скорее пришла в себя. Он чувствовал, как мгновения растягиваются, а сердце бешено колотится. Ричард неустанно смотрел на Беатрис, ловя каждое её неосознанное движение: она хмурилась и покачивала головой из стороны в сторону. Он выдохнул – смерть ей не грозила. Соль действовала.

Беатрис резко распахнула глаза, поднялась и скривилась от боли, начала растирать виски.

– Ты как? – спросил Ричард.

– Голова раскалывается, – щурясь, ответила она. – Что случилось? Я помню какие-то отрывки…

– Ты поглотила сущность. – В её глазах вспыхнул страх. – Не пугайся, это тебя не убьёт.

– Разумеется, это сделает епископ с алыми.

Она подтянула к себе ноги, обхватила их и прикусила губу. Взгляд уставился вперёд, в одну точку, не желая ничего замечать вокруг. Ричард хотел положить руку ей на плечо, но передумал. Ему нельзя пересекать черту в их отношениях.

– Они сделают это, если узна́ют.

Беатрис медленно повернула к нему голову, в глазах читалось недоверие. Он продолжил:

– Если ты не будешь кричать об этом на каждом углу, то никто, – он выделил слово, – не узнает.

– Ты не скажешь? – Она хмурилась, над переносицей залегла глубокая бороздка.

– Нет, и тебе не советую. – Он мягко улыбнулся.

Видимо, улыбка вышла вымученной, Беатрис лишь усмехнулась.

– Что ты хочешь от меня?

– О чём ты? – Ричард от удивления нахмурился; его никогда не спрашивали, что он хочет.

– Плата. Ты не можешь делать это просто так, – с нажимом сказала она.

– Ты не доверяешь мне?

Беатрис снова усмехнулась и с издёвкой посмотрела на него.

– Я вообще не уверена, что в Паении есть кто-то, кто доверял бы тебе, Ричард.

– Будешь первой. – Он ухмыльнулся, Беатрис закатила глаза. – Если кто-то узнает, что я тебя покрываю, то казнят нас обоих.

– И не посмотрят, что ты капитан Алой Розы?

– Конечно.

– Ладно. Считай – убедил. Что со мной будет?

– Сложно сказать…

– Ты отлично умеешь успокаивать, Ричард.

– Мы не знаем, что это за сущность…

– Разумеется… Ты точно уверен, что это не сущность Аэрии?

– Уверен.

– Сделаешь меня стражем?

– Нет. Страж – это не просто поглощённая сущность.

– Что же тогда? – Беатрис усмехнулась.

– Годы тренировок и принятие философии. «Во имя жизни» – больше чем девиз. Это образ мыслей, твоя суть…

Она нервно засмеялась.

– Прости. – Беатрис подняла руки в примирении. – Но из твоих уст звучит лицемерно. Ты всё-таки предал эту самую суть.

Он покачал головой, пропуская её замечание.

– Я научу тебя, чему мы… стражи учили Кроссов, когда те принимали сущность. Этого должно хватить…

– Откуда ты это знаешь?

– Меня готовили стать магистром… – Ричард заметил, как уголок губ Беатрис дёрнулся в усмешке. – Неважно. Ты чувствуешь внутренний голод?

– Что? – На её лице отразилось непонимание.

– Голод, пронизывающий и застилающий твоё сознание. Он может появиться позже. Ты будешь желать чего-то, не понимая, что именно ты хочешь. Ты будешь пытаться утопить голод в вине, потом в блуде, а когда и это не поможет, ты будешь искать утешение в крови. Вначале это будут преступники, отбросы общества, но этого станет мало, этого всегда становится мало, поэтому дальше пойдут невинные…

– Зачем ты это всё рассказываешь мне? – Беатрис сглотнула.

– Чтобы ты уяснила, что мы обязаны доверять друг другу. Так как ты себя чувствуешь?

– Ты пугаешь меня. – Она нервно усмехнулась, Ричард нахмурился. – Голова идёт кру́гом и немного тошнит. – Она задумалась. – Это точно всё… Стражи всегда чувствуют этот голод? – Её зелёные глаза уставились на него.

– Нет, но мы и не поглощаем живые сущности.

– Тогда зачем ты это рассказал?

– Ты должна быть готовой даже к такому.

– Я в порядке, – повторила она, не сводя с него взгляда, и побледнела ещё сильнее.

– Отлично. Ты сиди, а я продолжу осмотр.

Беатрис подтянула к себе ноги и положила голову на колени, наблюдая за ним. Ричард вернулся к дыре в матрасе и выудил записную книжку в кожаной обложке. Он повернул её и увидел вытисненного феникса с распростёртыми крыльями, сглотнул, открыл книжку, пролистал страницы – кое-где угадывались нечёткие начертания слов, но разобрать их было невозможно – и нахмурился.

– Что там? – спросила Беатрис.

– Я не уверен… Видимо, Коннор был как-то связан со стражами.

– Стражами? – глаза Беатрис округлились.

– Посмотри на обложку…

Ричард прервался, входная дверь отворилась, и в проходе, сгибаясь, появился Уильям. Внимательным взглядом он окинул их, Ричард сглотнул, надеясь, что они не могли ничем выдать себя.

– Ну, и дыра, – сказал Уильям оглядываясь. – Что-то нашли?

– Ричард думает, что Коннор был связан со стражами, – выпалила Беатрис.

– Стражами? – Уильям усмехнулся. – Разве их не всех порешили в Паении четырнадцать лет назад?

– Не всех стражей убили, – сказала Беатрис и бросила быстрый взгляд на Ричарда, который не мог скрыться от Уильяма.

– Ну, да. – Он усмехнулся. – Остатки бежали как крысы в Империю. Так он был связан с ними.

– Этого мы ещё не поняли. – Ричард скрестил руки на груди.

– Мы нашли книги про Аэрию, – перебила его Беатрис. – Коннор что-то изучал. Разумеется, это нужно выяснить.

– Так он мог быть стражем? – Глаза Уильяма заблестели; этот блеск не понравился Ричарду. – Тогда многое становится понятным.

– Что именно? – спросил он.

– Он мог изучать сущности и по глупости вытянуть её из себя. – Уильям потёр руки. – Тогда это самоубийство.

– Я не думаю, – прервал его Ричард. – Нужно изложить всё Совету. Они решат, что с этим делать.

– Убийство перед приездом пророка Предвечного выглядит паршиво, – подытожил Уильям.

– Списанное на самоубийство убийство – ещё хуже.

Уильям пожал плечами. Его серые глаза ничего не выражали, он посмотрел на Беатрис и прищурился.

– С тобой всё в порядке? – обратился он к ней.

– Разумеется. – Беатрис вздёрнула нос вверх, выражая недовольство.

– Ты что-то выяснил у аптекаря? К Коннору приходил кто-то в эту ночь? – спросил Ричард.

– Нет, мастер Джонатан ничего не видел и не слышал.

– То есть к нему в дом проникли люди, а он даже не шелохнулся? – Беатрис напряглась, глаза сузились.

– Вот и я об этом. – Уильям расплылся в довольной ухмылке.

– Коннор, возможно, наложил заклинание на комнату, поэтому мастер Джонатан ничего не услышал, – сказал Ричард.

– Только чтобы подтвердить твою версию, капитан. – Уильям осмотрелся. – Что это? – Он кивнул на кувшин.

– Кувшин…

– В нём что-то было? – перебил Уильям. – Вы его открыли?

– Он пуст. Его мы тоже заберём. – Ричард подошёл и взял кувшин. – С осмотром мы закончили.

– Отправимся к Совету? – Уильям скрестил руки на груди и ухмыльнулся.

– Да, и с этим лучше не затягивать.

Ричард сгрёб все записи Коннора и убрал их в свою сумку. Беатрис поднялась следом, Уильям усмехнулся, наблюдая за ними. Его взгляд встретился с Ричардом. На миг ему показалось, что Уильям хотел что-то добавить, но удержался. Его право.

***

Кто бы мог подумать, но собрать барона Бишопа, сенешаля алых и епископа Белой Розы вместе, оказалось довольно простой задачей. Не каждый день в Карнахене происходят необъяснимые убийства, тем более перед приездом пророка Предвечного.

Они собрались в зале внутренних заседаний, где барон обычно принимал просителей. На высоком помосте возвышался стол, за которым восседали главы города, как небожители, недоступные смертным. Весь зал был выполнен так, чтобы любой проситель ощущал никчёмность своего существования и трепет перед власть имущими. За тронами на стене висело три герба: в центре Карнахена – восстающий чёрный кот, ловящий ласточку, на изумрудном фоне; слева – алая роза на чёрном; справа – белая на золотом. Ричарда всегда забавляло, что, несмотря на чёткое правило Регардии по расположению гербовых щитов и рассадки членов совета, барон с епископом занимали места друг друга, подчёркивая, что Бишоп подчиняется Церкви.

В Регардии власть была сосредоточена в руках главы Белой Розы – архиепископа, управляющего Церковью. Ему же подчинялась Алая Роза – рыцарский орден, охраняющий порядок в стране. Области контролировались епископами, которым помогали наместники, разбирающиеся в хозяйственной жизни региона. Чтобы сохранить толику власти, барон Бишоп подавил восстания в захваченной Паении.

Ричард бросил быстрый взгляд на Беатрис, пытаясь понять, может ли её внешний вид выдать их секрет. Её кожа была бледнее обычного, но это могли списать на усталость после патруля. Взгляд скользнул на Уильяма, Ричард отметил его самодовольную ухмылку, будто он уже раскрыл дело, а Совет – пустая формальность. Ричард посмотрел на помост. Совет возглавлял епископ Матиас, шестидесяти лет, сутулый, с седыми длинными волосами, собранными в высокий хвост, и маленькими бесцветными – то ли серыми, то ли голубыми – глазами, которые как въедливые пиявки утыкались в собеседника. Он был полноват, в белой рясе до пола, походил на облако, вечно готовое превратиться в грозовую тучу, посылающую молнию в случайных прохожих. Слева от епископа сидел Кристиан Лопт, сенешаль Алой Розы и командир Ричарда. Справа – барон Карл Бишоп, отец Беатрис. Обоим мужчинам было около пятидесяти, и, в отличие от епископа, они держали тело в форме. Зелёные глаза барона столкнулись со взглядом Ричарда, на его лице отразилась тень любопытства, которую он не стал скрывать. Барон потянулся, не сводя с него глаз, и заговорил первым:

– Мы, вероятно, можем начать, Матиас.

– Итак, – произнёс епископ Матиас, скрещивая пальцы в замок и подаваясь вперёд, нависая над ними, – что вам удалось выяснить?

– Убит Коннор Лиассер, подмастерье аптекаря, – сказал Ричард. – У него вытянули сущность.

В зале повисло молчание, епископ и сенешаль переглянулись, барон ухмыльнулся.

– Во имя Предвечного, как это возможно! – Епископ сорвался на нервный крик и покраснел.

В голове Ричарда пронеслась мысль, что сейчас разразится гроза.

– Как кто-то вздумал вытягивать сущность. Это возмутительно, – не унимался епископ.

– Улики указывают на это, – сказал Ричард. – Если кто-то занялся этим, то он, вероятно, делает это, чтобы создать Глаз Безликого и приблизить Эру Хаоса.

Епископ уставился на него, глаза сузились ещё сильнее, желая испепелить Ричарда. Не в первый раз.

– Эра Хаоса – это сказка, которую придумал Дерек Кросс, а затем подхватили стражи, чтобы держать власть в своих руках, – каждое слово епископа было наполнено желчью, и казалось, что он выплёвывает их, – и столетиями обманывать простой люд. Предвечный отрицает саму её возможность. Как ты, Ричард, являясь нашим капитаном, мог допустить мысль об Эре Хаоса?

– Потому что я не привык закрывать глаза на факты?

Епископ покраснел, его щёки и ноздри раздулись. Казалось, что он сейчас лопнет от возмущения. Нижняя губа дёргалась, он судорожно пытался подобрать слова, чтобы обличить своё негодование. Ричард заметил, как сенешаль Кристиан Лопт покачал головой и вздохнул. Он всегда просил его быть гибче с епископом, чтобы праздно не вызывать на себя гнев.

– Коннор был связан со стражами, – вмешался Уильям, делая шаг вперёд.

Ричард попытался схватить Уильяма за руку, но тот ловко увернулся. Он ставил под сомнение авторитет Ричарда и прекрасно это понимал. Что он удумал? Епископ перевёл свой взгляд с Ричарда на Уильяма, ожидая, что тот ещё скажет. Это придало ему уверенности, он расправил плечи и заговорил:

– Ричард утверждал, что стражи занимаются изучением сущностей. В комнате Коннора мы нашли книги про Аэрию. Поэтому логично предположить, – он посмотрел внимательно на епископа, – что Коннор погиб при проведении какого-то опыта. Явно неудачного. Раз так, то вероятнее самоубийство, а не убийство, я полагаю, поэтому дело можно закрыть. И это не омрачит приезд пророка. – Уильям робко улыбнулся.

Ричард усмехнулся, наигранность Уильяма поражала, но это они обсудят после.

– Вытягивать у себя сущность – вершина глупости, – сказал Ричард. – Я в жизни не поверю, что тот, кто изучал сущности, сделал бы это.

– Но поверишь в Эру Хаоса? – спросил епископ. – Мне нравится версия Уильяма. – Он поднялся со своего трона. – Можем закончить совет. Вердикт – Коннор покончил с собой.

– Появление стражей в городе – не проблема?

– Не думаю. – Епископ махнул рукой. – Ты же не доставляешь нам неприятностей. Почти. – Он бросил на него презрительный взгляд.

– Если Коннор связан со стражами, – вмешался Кристиан Лопт, – то нужно понять, он работал один или с сообщниками. Это дело не может быть таким однозначным, Матиас.

– Кристиан, ты, как всегда, излишне драматизируешь, – протянул епископ и замялся, не понимая сесть ему или продолжить стоять. – Уильям говорит здравые вещи, его разум не замутнён стражескими предрассудками. – Он вздохнул и плюхнулся на трон. – Что, милочка, ты думаешь об этом? – он неожиданно обратился к Беатрис.

Ричард заметил, как на словах епископа плечи Беатрис дёрнулись, ничего более не выдало её смятения.

– Что это дело нужно расследовать. – Она опустила взгляд на мраморный пол.

– Я не ослышался?

Беатрис покачала головой, епископ скривился.

– Что ж… – Он постукивал по подлокотникам. – Голосуем. Мой вердикт – самоубийство. Кто поддержит?

– Нам надо провести расследование, – сказал Кристиан Лопт, – чтобы исключить возможность появления стражей и Эры Хаоса.

– Эры Хаоса? Я напишу письмо архиепископу, если ещё раз услышу про неё, – епископ усмехнулся. – Карл, что ты думаешь об этом? Ты на удивление был молчалив…

Все взгляды обратились к барону, который не преминул воспользоваться моментом, привлекая к себе внимание.

– Я поддержу нашего капитана. Лучше провести расследование и убедиться, что это домыслы, чем пустить всё на самотёк. Вряд ли пророк обрадуется, если узнает, что мы пренебрегли опасностью в канун возжития Предвечного.

– Какая глупость! Но голосование есть голосование. – Он поднялся. – Вы трое займётесь расследованием, Ричард возглавит его. Совет окончен, – епископ махнул рукой, завершая любые препирательства.

***

– Почему, Уильям, ты так настаивал, что это самоубийство? – спросил Ричард, когда вечером после утомительного дня они остались наедине.

Ричард и Уильям сидели за столом на кухне в казармах Алой Розы. Перед ними стояли миски с сероватой массой, гордо именуемой овощной похлёбкой с ячменной крупой, и кружки с водой. Кружка эля могла бы скрасить безвкусную жижу, но в пост перед возжитием алкоголь был запрещён, как и мясо. Хоть и поговаривали, что епископ Матиас не отказывал себе в поедании улиток. Нарушал ли он заветы? Об этом мог судить только Предвечный.

Комнату освещали тусклый свет от лампы, стоя́щей перед ними, и огонь в печи, где томился котёл с бесподобной бурдой. В полумраке Уильям, медленно поглощающий пищу, выглядел загадочным и таинственным.

– Я правда думаю, что это самоубийство. И оно не стоит наших времени и сил. – Он отхлебнул из кружки.

– Наш долг оберегать…

– Это в тебе говорит страж, – перебил его Уильям, серые глаза уткнулись в Ричарда. – Лучше отбрось эти идеи. Они не доведут до добра.

– Я уже давно не страж.

– Уверен? Хорошо, если так. – Уильям отправил ложку в рот и скривился. – Если Беатрис не было бы с нами, барон в жизни не проголосовал бы за тебя. Ты это понимаешь?

– Но проголосовал. Мне хватит этого.

– Чтобы пытаться остановить Эру Хаоса? – Уильям усмехнулся. – Ладно. Лучше расскажи, что между вами было в той дыре? Беатрис выглядела как-то странно.

– Ничего.

– Совсем? – Он расплылся в улыбке, ожидая подробностей. – Мне всегда казалось, она что-то к тебе чувствует, и это не только уважение.

– Не глупи, это невозможно.

– Потому что ты держишь обет?

– Откуда ты… – Ричард уставился на Уильяма.

– Белые болтают всякое… скабрёзное. – Его глаза засияли. – Ты когда-нибудь был влюблён?

– Думаю, да. – Ричард нахмурился.

– Ты думаешь? Или да? – Уильям хитро улыбнулся.

– Никогда бы не подумал, что ты любишь собирать сплетни.

– Конечно. А кто отпирается, тот врёт. – Он пожал плечами. – Ты бы попробовал, много полезного можно узнать.

– Например?

– Поговаривают, что пророк чуть ли не святая, способная видеть будущее и излечивать болезни. Вот и посмотрим.

– Ты считаешь, что нет?

– Не знаю. – Уильям пожал плечами. – Говорят, она слепая. Это и порождает всякие досужие домыслы.

– Но она объявлена пророком. Значит, архиепископ подтвердил, что с ней говорит Предвечный.

– Возможно. Не знаю. Ты когда-нибудь видел настоящее чудо?

– Смотря что относить…

– Вот и я об этом. – Уильям уткнулся в тарелку.

– Что это был за спектакль на Совете?

– Ты о чём? – Уильям закинул ложку похлёбки в рот.

– Ты разыграл целый спектакль для епископа, уверяя его в своей версии.

– Считаешь, что это было наигранно? Я слишком драматизировал? Сейчас я достаточно серьёзен? – Уильям менял тон для каждой фразы. Закончив, он ухмыльнулся и спросил: – К чему этот вопрос?

– Никогда не замечал за тобой тягу к театральным приёмам.

– Может, мне не предоставлялось случая ими похвастаться. В детстве я играл в церковном театре. Монахини говорили, что я был хорош. – Он уставился на Ричарда и поднял руки в примирении, закрывая тему. – Что будем делать дальше?

Ричард выдохнул, этот разговор утомлял.

– Завтра с утра навестим Больницу Кирика, чтобы получить результаты вскрытия, потом изучим бумаги Лиассера.

– С помощью тайн стражей? Как удобно. – Уильям залпом осушил кружку. – Ладно, я спать. Не засиживайся. – Он подмигнул ему, встал, подхватил посуду и ушёл.

Ричард глубоко вздохнул, пытаясь осознать, что стражи делали в Карнахене, и как это было связано с Эрой Хаоса. Могло ли? Мысли путались, а внутренний голос упрямо молчал, будто боялся обличить в слова предположения. Неужели то, чего он ждал столько лет, началось. Он не мог в это поверить. Ричард отхлебнул из кружки. Ночь обещала быть долгой. И точно не одна.