Читать книгу Картофельный король: сказки белорусского леса - - Страница 8

Подходя к общинному дому Леший заметил, что собралось там уже больше половины лагеря. Все живо обсуждали его поход и хвалили за хорошую добычу. Старейшина подошел к нему и протянул шкуру лисы, про которую Федор уже и думать забыл.

– На вот. Небось подарок кому задумал сделать. Шкура то ладная, пусть у тебя останется, ты заслужил. Много мяса принес, совсем немного не хватило, чтобы прошлогоднюю заготовку перекрыть.

Федор растерянно принял мех, а сам продолжал выискивать взглядом Алену. Но девушку почему-то видно не было, а спрашивать у остальных Леший не решался – было стыдно, они ведь не были при всех наречены парой, как того требуют традиции. Тогда он решил забыть ненадолго об этом, все таки этот вечер посвящен ему и его походу, необходимо было отдать дань уважения старейшие и главному добытчику, отчитаться о вылазке.

Федя занял почетное место возле очага, между старостой и главным добытчиком и стал ждать, пока все соберутся. Женщины суетились, подавая квас и березовицу, некоторые разносили сушеное мясо и овощи.

Когда все расселись старейшина подал Федору резной туесок с квасом. Он отпил глоток и передал его дальше. Когда сосуд вернулся вновь к старейшине, он допил оттуда последние капли и бросил туес в огонь со словами:

– Мы благодарны лесу за его щедрость, и с благодарностью возвращаем его подарки.

– Да будет так – отозвались сидящие вокруг очага.

Потом снова заговорил старейшина:

– Федор, названный добытчиками Лешим, расскажи о своем походе, какими дорогами ходил, кого на своем пути встретил. Расскажи своим братьям-добытчикам, чтобы они могли предостеречься и научиться. Пусть видят твоими глазами, идут твоими ногами и слышат твоими ушами.

Леший встал, и заговорил, как подобает:

– Спасибо старейшине и людям, которые доверили такое важное дело, такому молодому и неопытному добытчику. Путь мой был проложен привычными тропами, до Заячьей Поляны. Зверей страшных не встречалось, событий странных не приключалось.

Федор сел. Все заметно расслабились – официальная часть встречи прошла, можно было переходить к дружественным посиделкам. Тут и там начали раздаваться несмелые вопросы о количестве туш, пройденных путях, личных переживаниях добытчика. Люди хотели просто рассказа о походе. Им, сидящим за частоколом круглый год, как воздуха не доставало впечатлений. И Леший неспешно рассказал о своем приключении, рассказав как дошел до Заячьей Поляны, как ставил ловушки, и как глупый енот с лисицей попались в силки. Рассказал даже о том, что видел девушку, в странных одеждах и с перьями в волосах. Однако о дедушке и о том, как он оказался за несколько километров от привычного места охоты, Федя решил умолчать.

Посиделки текли своим чередом. Мужчины выпивали и вспоминали истории своих вылазок, женщины хвастались количеством обработанного мяса и редкими шкурами, которые мужья приносили с походов. Лешему все никак не удавалось встретиться с Аленой, она так и не пришла на сбор, хотя ее мать была здесь. Макса не было тоже. Посидев так еще немного он решил набраться храбрости и спросить таки у старосты, где подевались Алена и Макс. Парень улучил момент, когда главный остался совсем один, и несмело подошел к нему.

– О, Федор. Ты молодец, парень. В первый раз пошел, а столько мяса сумел принести. Ну вот не зря же я тебя уговаривал, так ведь?

– Да, Юрий Игнатович, Вы правы как всегда. Я даже рад, что пошел. Вроде бы. Я вот что хотел спросить у вас: не знаете где Макс и Аленка, почему их на сборе нет?

– Знаю, отчего не знать. Максим пошел в дозор вчера с вечера с двумя старшими, а Аленку отец взял на заготовку рыбы. Макса раньше завтрашнего обеда можно не ждать, а вот Аленка вернется ранним утром скорее всего. Там уж как клев будет. Ну что ты не весел, Федя, случилось что ли чего, а ты рассказывать стесняешься? Ты поделись, тебе легче сделается.

– Да нет. Нормально все, Юрий Игнатович, просто хотел Аленку увидеть, она – Леший осекся – нравится она мне в общем, давно уже. Я ей шкуру подарить хотел.

– Ну что ты, Федя. Придет Аленка твоя и подаришь, ты не робей главное, и не тяни. Она невеста видная, почти все молодые добытчики заглядываются. Но я тебе по секрету скажу, среди всех, ты самый умелый, и не только я так думаю. Главный ваш, Иван Алексеевич, так же думает и надежды большие возлагает на тебя, Федь. Даже преемником своим тебя сделать хочет. Так что если Аленка твоя сомневаться в тебе вздумает, то ты ей так и скажи смело, что в свое время всех добытчиков возглавишь.

– Не, мне хочется чтобы она сама, понимаете? Чтобы не из-за приданого и статуса в лагере, чтобы я сам ей как человек мил был и приятен. А если нет чувств у нее, так и не надо мне тогда, один проживу.

– Так тоже правильно думать, тут уж кто какую цель преследует. Но мне твое понимание вещей понятно, я и сам так считаю, что если уж нет чувств у людей, то не построишь на этом счастья. Валентина, мама твоя, пусть Мокошь возьмет ее в свои ученицы, была мне очень дорога и мне хотелось сделать ее своею женой. Я предлагал ей себя, в качестве мужа, но она выбрала Петра – твоего отца. Жаль, не довелось им пожить. Не стало его, едва тебе полгода исполнилось – медведь задрал. Ну да ты и так историю ту знаешь. Так вот у них такая любовь была, весь лагерь изумлялся. А мне, после, так никто и не приглянулся больше. Что-то заболтался я. Так вот к тому я это все, что не тяни со своей Аленкой то, если нет чувств, то хоть сразу знать будешь, время не потеряешь на напрасное ожидание, а если есть, то сможете вместе быть, сколько отмерено.

Лешему слова старосты в душу запали и он даже осмелел. То ли от них, то ли березовица в нем взыграла, но решил он даже спать не ложиться, а ждать возвращения Аленки и признаться сразу, да предложить себя, в качестве мужа. Про расположение главного добытчика пока решил умолчать, очень уж хотелось узнать есть ли искренние чувства у нее.

Время уже было за полночь, не меньше, почти все уже разошлись. Только Леший остался, староста, главный добытчик и несколько мужчин. Леший со всеми вежливо распрощался, аккуратно свернул лисью шкурку и поплелся к дому. Дома парень заварил целый чайник черничного чая, и решил поставить хлеб, поэтому пошел набрать зерна, чтобы смолоть муки.

Мама всегда поговаривала, что мука мертвеет быстро, поэтому никогда впрок не молола. Только как надо выпечь чего, только тогда. Хранилось в их семье только зерно, мука – никогда. Намолов муки Федя пошел и переоделся во все чистое – как учила мама. Женщина во всем лагере считалась самой искусной хозяйкой, а за ее хлебом выстраивалась очередь. Знала она какие-то секреты, как с хлебом подружиться, Леший так и не смог научиться также хорошо выпекать хлеб, как мама, хоть и делал как она наставляла.

В закваску, заготовленную заранее из кусочка прошлого теста, Леший добавил теплой подсоленной воды и немного ржаной муки. Бережно завернул деревянную квашню рушником и отправил на печь подходить. Он делал все медленно, размеренно, при этом тихонько напевая “мамину” песню. Пока тесто подходило и прогорали поленья в печи Леший задумался о дедушке в лесу и решил непременно наведаться к нему до наступления холодов и захватить ему гостинцев: пастилы, меда, немного орехов и зерна. И тут парень с ужасом осознал, что совершенно не помнит дорогу к избушке старика. Однако, решил не отчаиваться раньше времени и подумал, что сможет сориентироваться на месте, ведь всегда хорошо понимал лес.

За раздумьями прошло уже часа два – пора было замешивать хлеб. Опара была хорошая – поднималась быстро. Мама научила Федю оставлять кусочек теста после каждого замеса хлеба, она и сама всегда так делала, а после Леший продолжил. Ему нравилось думать, что в каждом, испеченном им каравае есть и частичка мамы. Он не спеша замесил тесто, не забыв оставить маленький шарик в квашне, сформировал на деревянной лопате круглую булку, накрыл чистым рушником и отправил на печь расстояться. Через 20-30 минут, можно будет ставить в печь.

Пока подходит хлеб парень аккуратно убрал все по своим местам и поставил кипятить воду для свежего чая. Он чувствовал как потихоньку в груди разгорается тревога. Близилось время рассвета, скоро должна была вернуться Алена и тогда все решится. Федя сдвинул угли в стороны и ссадил каравай в печь. Осталось подождать минут 20-25 и все будет готово.

Тем временем за окном стало немного светлеть. Солнце встанет еще не скоро, но ночные сумерки уже перестали быть таким плотными. Дом наполнялся ароматом свежего хлеба и земляники, которую Леший заварил в этот раз – ее очень любила Алена. Он слышал, как начали просыпаться люди в лагере. Некоторые держали большое хозяйство, которое требует внимательного отношения, поэтому и просыпались еще до зари. Сам Леший, после смерти мамы, раздал или обменял почти всю живность, которой, впрочем, и так было немного. У него осталась только своенравная кошка, которая редко показывалась дома, но работу свою по отлову мышей выполняла исправно, да и блюдце с молоком обновлять приходилось часто.

До слуха добытчика донесся скрип тяжелых деревянных ворот и сердце тотчас ухнуло куда-то в подпол. Он быстро поддел хлеб на лопату и выставил его на шесток, затем также быстро сбрызнул ключевой водой верх каравая и снова накрыл его рушником. Леший оделся так быстро, как не одевался даже перед общим сбором добытчиков и пулей выскочил за двери. Всего за 4 минуты он преодолел расстояние от дома до ворот, где уже стояли староста, отец Алены и сама девушка. Вид у них всех был мрачный, а на Алене и вовсе “лица не было”. И тут Леший понял – разговора не получится, что-то случилось. Ему даже стало немного легче, но всего на секунду, а потом мимолетное облегчение сменилось тревогой и он сделал уверенный шаг вперед.