Читать книгу Белый Сокол - - Страница 5

Сквозь окна библиотеки лился мягкий солнечный свет, в лучах которого легко можно было разглядеть пляшущие в воздухе пылинки. Рю сидел, облокотившись спиной на книжную полку, и читал свою любимую книгу – сборник альбийских мифов и легенд. Внушительный том в переплете из мягкой бордовой кожи с золотым тиснением рассказывал истории о драконах, духах и великих героях. Рю впервые прочел его еще в детстве, когда только-только начал осваивать альбийский, и эти истории всегда приносили ему душевное спокойствие, погружая в волшебную сказку, столь отличную от суровой реальности.

Вдруг у входа в библиотеку раздался шум, и в поле зрения Рю появился Орта. Кажется, он снова был пьян и в паршивом настроении. Юноша невольно сжался, прижимая к себе книгу, и, о ужас, старший брат это заметил.

– Это чой-та там у тебя, маленький Рю? – Орта подошел ближе и наклонился к Рю, на юношу пахнуло смесью пота и алкоголя.

Рю почему-то не смог ничего ответить. Брат же не унимался:

– Молчишь? Ну-ка дай сюда! – С этими словами Орта с силой рванул книгу из рук Рю.

Рю хотел увернуться от рук брата, но его тело как будто парализовало. Он не смог воспользоваться ни одним из приемов уклонения, которым учил его мастер Роута, не смог вцепиться в книгу и не дать Орте забрать ее, вообще ничего не смог сделать.

Ему оставалось только смотреть, как пьяный старший брат вертит в руках его любимую вещь.

– Знаешь, что я думаю? А? Отец слишком много тебе позволяет, сопляк. Раз так, то я преподам тебе урок! – С этими словами Орта открыл книгу и резким движением вырвал из нее сначала один лист, затем второй, третий…

Рю хотел броситься на брата, дать ему отпор, но вместо этого продолжал сидеть в углу библиотеки, дрожа, как маленький мальчик, и ничего не мог сделать. Когда уже не меньше половины изорванных листов книги оказались на земле, Рю почувствовал текущие по щекам слезы. Заметил их и Орта. И рассмеялся.

Смех брата эхом отдавался в ушах Рю, лишь усиливая боль от унижения и потери любимой книги. Смех делался все громче и громче, заполняя все окружающее пространство, как будто раздаваясь со всех сторон одновременно, оглушая и дезориентируя. Но вдруг сквозь эту какофонию прорвался голос:

– Проснись!

Рю открыл глаза и резко сел на кровати, тяжело дыша. Из окон мансарды магазина Клода в комнату проникал слабый свет луны.

Сон. Всего лишь сон.

Рю поднял руку, чтобы протереть глаза, и понял, что они мокрые от слез.

Снова этот кошмар.

С тех пор, как «Дорога к мечте» пришвартовалась в порту Парта, прошел уже почти год. И хотя за это время Рю под чутким руководством Клода удалось освоить альбийский и роальский так, что у него не возникало проблем в общении с местными жителями, уверенности юноше это не прибавило. Он все еще не знал, что делать дальше.

Более того, он обнаружил, что, несмотря на все его хорошее произношение и вежливость, местные жители смотрят на него с подозрением и относятся к нему совсем не так, как к своим соотечественникам. То и дело в кабаках он слышал, как шепчутся люди. «Ускоглазый? Из степи что ли?» «А вдруг у него блохи?» «И почему хозяин только таких пускает?» Клод рассказал Рю, что альбийцы, почти ничего не знающие про Гирин, путают его с выходцами из Великой степи, раскинувшейся на востоке Континента. Оказалось, что степняки внешне были похожи на Рю: узкие глаза, широкие ноздри, жесткие темные волосы и какие глаза. Тогда как в Альбии большинство людей были светловолосыми и светлоглазыми, как Клод и Альфонсо. К нецивилизованным степнякам-кочевникам в Альбии относились с презрением, и это презрение распространялось и на Рю, пусть он и не имел к Великой степи никакого отношения. И как в такой ситуации он должен был строить среди альбийцев новую жизнь?

Чем ближе к своему завершению подходила работа над монографией Клода, тем сильнее сердце Рю сжимала тревога. Поначалу она была совсем слабой, существуя где-то на задворках сознания в форме привычного злого внутреннего голоса, рисующего картины безрадостного будущего. Но время шло, решающий момент приближался, и тревога все нарастала. И тогда пришли кошмары. Призраки из прошлого, от которых Рю так хотел сбежать, являлись к нему ночами, чтобы продолжить мучить свою жертву. Издевательства Орты, разочарование отца, телесные наказания Роуты и насмешки всех и каждого в поместье Омано – все то, что он так хотел оставить позади, настигло Рю и за океаном. Вот только теперь бежать было некуда.

Даже спустя несколько минут после пробуждения Рю все еще не мог успокоиться. Ему казалось, что он задыхается, он хватал ртом воздух, но это не приносило облегчения. Он встал с кровати и настежь открыл одно из мансардных окон. Ледяной ветер тут же влетел в комнату, пробирая до костей, но дышать стало чуть легче. Вдруг Рю поймал на себе чей-то взгляд. Он огляделся и увидел на ветке дерева, нависающего над домом Клода, снежно-белого сокола, который будто мерцал в свете луны. Птица внимательно и как-то озабоченно смотрела на него, чуть наклонив голову набок.

«Удивительно, – подумал Рю, – опять этот сокол».

«Ничего удивительного, кто-то же должен был тебя разбудить», – последовал ответ.

Ответ?

Рю отшатнулся от окна, вновь ощущая недостаток кислорода. Это был не его внутренний голос, а другой, незнакомый, чужой. Наверное, так и начинается безумие.

Почти ослепленный накатившим на него ужасом, Рю вылетел из комнаты и сбежал по лестнице на кухню. В стеклянном серванте он легко нашел ажурный хрустальный графин и, не утруждаясь поиском стакана, начал пить содержимое прямо из горла. Жидкость неприятно обожгла рот, но Рю не останавливался.

Алкоголь – единственное, что помогало Рю заглушить тревогу. Все началось с того, что Альфонсо, вернувшийся из очередной экспедиции в Гирин, привез с собой здоровый пузырь рисовой водки и настоял на том, чтобы Рю и Клод распили его вместе с ним за ужином. Науськиваемый как всегда беспардонным капитаном, Рю выпил больше, чем когда-либо раньше и, к своему удивлению, впервые за многие месяцы ощутил покой. Сначала Рю не придал этому значения, но каждый раз, когда на него в очередной раз накатывал приступ тревоги, он невольно вспоминал об удивительном спокойствии, которое почувствовал в тот вечер.

Когда пришли кошмары и бессонные ночи, Рю все-таки сдался. Однажды вечером, закончив работу с Клодом, вместо вечерней прогулки он отправился в ближайший трактир. В ту ночь он наконец смог поспать без сновидений.

Он пытался сдерживаться, но постепенно стал все чаще и чаще обнаруживать себя в трактире. На примере Орты Рю хорошо знал, к чему приводит злоупотребление выпивкой, и меньше всего на свете ему хотелось уподобиться старшему брату. Но кошмары оказались сильнее.

Допив содержимое графина, Рю тяжело опустился на пол кухни. Он хотел дойти до своей спальни, но понял, что не может встать. Приятное тепло уже начало разливаться по телу, а ноги и руки вдруг стали невероятно тяжелыми. Он сам не понял, как закрыл глаза и отключился прямо на холодном полу у серванта.

Прежде чем его сознание окончательно погрузилось во тьму, Рю показалось, что в комнате резко посветлело и уже знакомый голос не то в его голове, не то в комнате произнес:

– А вот это ты, конечно, зря…

– Рю!

Сознание не желало возвращаться, продолжая цепляться за приятную обволакивающую тьму беспамятства.

– Рю! – Кто-то потряс его за плечо, вынуждая прийти в себя.

Глаза совершенно слиплись и как будто заполнились песком, и Рю с трудом удалось открыть их. В голове пульсировала боль, а от отвратительного привкуса во рту мутило. А может быть, просто мутило.

Когда ему наконец удалось более-менее прийти в себя, Рю понял, что над ним склонился Клод. А еще через секунду юноша осознал, что лежит на полу кухни.

– Ты что, пил?! – Ученый явно был недоволен, но его обычно улыбчивое лицо сейчас выражало скорее озабоченность.

Этот вопрос пробудил воспоминания о прошлой ночи. Кошмар, голоса в голове и уничтожение личного запаса виски Клода, который тот хранил для особых случаев. Даже несмотря на ужасное самочувствие, Рю ощутил, как запылали его щеки. Захотелось исчезнуть, лишь бы только не объяснять ученому, что же произошло.

– Рю?

– Простите меня, Клод! Я выпил ваш виски, я знаю, что вы его хранили… – говорить было тяжело, язык совершенно отказывался слушаться, к тому же Рю понял, что говорит на гиринском.

– Ох, Рю! – Клод почему-то не разозлился и не начал кричать, хотя Рю этого и ожидал. Конечно, он никогда и не видел, чтобы ученый злился или тем более кричал, но до этого никто не выпивал его виски и не отключался на полу кухни.

Клод между тем поднялся на ноги и отошел куда-то в сторону. Рю услышал плеск, и через мгновение ученый вернулся с кружкой, полной воды, набранной из стоявшего в другой части кухни бака.

– Выпей-ка водички. Потом позавтракаем. И ты расскажешь мне, что же это с тобой приключилось.

В то утро, несмотря на жгучий стыд и чувство вины, Рю рассказал Клоду о своих страхах, кошмарах и ночных вылазках в трактир. И впервые со дня смерти матери кто-то слушал его без насмешек и упреков, с искренним участием.

Закончив свой рассказ, почти исповедь, Рю внимательно посмотрел на Клода, не в силах предугадать его реакцию. Юноше показалось, что ученый хотел было встать со своего места, но почему-то остановил себя и только произнес:

– Ах, Рю, мальчик мой, почему же ты раньше не рассказал мне об этом! Ты можешь оставаться у меня столько, сколько захочешь, даже когда мы закончим работать над моей книгой.

– Но я не хочу быть вам в тягость!

– Что ты такое говоришь?! Ты мне не в тягость. Господь учит помогать всем, кто нуждается в помощи.

– Но…

– Если хочешь, ты можешь помогать мне в лавке. Или ездить в другие города на ярмарки за новыми книгами – заодно и мир посмотришь.

Доброта Клода в очередной раз потрясла Рю. Он хотел как-то выразить ученому свою благодарность, но никак не мог подобрать подходящие слова. А Клод в свойственной ему манере, видимо, принял молчание Рю за согласие и продолжил:

– Мое единственное условие: не напиваться до беспамятства на моей кухне!

– Конечно! Да! Я никогда больше! Обещаю!

Но свое обещание Рю не сдержал.

Сперва подаренная Клодом определенность успокаивала и окрыляла, но постепенно юноша невольно начал задаваться вопросом: действительно ли это то, ради чего он приплыл на Континент? Неужто работа клерком в книжной лавке лучше, чем почетная служба в замке Яото? Предательский внутренний голос то и дело спрашивал: «И это все, на что ты способен?»

Эта непрекращающаяся внутренняя борьба между желанием пожить спокойно и жаждой большего с каждым днем все больше изводила Рю. И когда сомнения стали совершенно невыносимы, вернулся голос.

Однажды вечером Рю в очередной раз ходил кругами по своей крошечной комнате, проигрывая в голове сценарии будущей жизни. Вот он работает в книжной лавке, встречает приятную молодую девушку, они играют свадьбу, у них рождаются дети. А вот Рю покидает лавку Клода, покидает безопасность и зарабатывает себе имя как выдающийся мечник, получает славу, богатство, возможно, даже женится на знатной леди… Или нет? Что, если странствия приведут его лишь к бесславной смерти в каком-нибудь темном переулке от рук удачливых бандитов, позарившихся на его одежду и меч? А вдруг в лавке Клода он встретит какого-то выдающегося человека, который возьмет его под крыло и сделает своим советником, а покинув лавку, он потеряет этот шанс и будет всю жизнь об этом жалеть?

Все эти и многие другие картины будущего сменяли друг друга каждую секунду. Рю казалось, что его засасывает в водоворот, только вместо воды – его собственные мысли, которые он не в силах обуздать.

И вдруг он снова услышал голос, который однажды так напугал его:

– Да прими ты уже решение, это просто невыносимо!

Рю остановился как вкопанный, рука невольно потянулась к бедру, где обычно висел меч. Больше рефлекторно, чем осознанно, юноша оглядел комнату в поисках незваного гостя, но быстро понял, что в комнате он один. В ужасе Рю сделал пару шагов назад, споткнулся о край кровати и тяжело приземлился на матрас, подняв клубы соломенной пыли. Сомнений больше не было: он сходит с ума. Его план был обречен с самого начала, нужно было остаться в Гирине, принять свою судьбу и делать, что говорят. Быть может, все это – наказание духов за самовольство. Мастер Роута всегда говорил, что духи благосклонны лишь к тем, кто принимает свою судьбу с покорностью и уважением. А Рю предал свое предназначение, и теперь он обречен медленно сойти с ума и умереть где-нибудь в подворотне, пуская слюни.

От таких мыслей стало только хуже: Рю била дрожь, его знобило, стало трудно дышать. Хотелось одновременно плакать, кричать и исчезнуть. Но сильнее всего был страх, всепоглощающий, липкий ужас, доводящий его до отчаяния.

Рю сам не понял, как вышел из комнаты и добрался до трактира. Перед глазами будто упала пелена, а сердце громко и часто стучало в ушах, перекрывая окружающие звуки. Ватные, плохо слушающиеся ноги сами вынесли его на знакомую улицу к знакомой двери.

В трактире, как всегда, горел приятный теплый свет и, несмотря на поздний час, было достаточно многолюдно и шумно. Лишь только Рю упал за один из столов, как к нему подбежала молодая девушка, одетая в нарочито откровенный наряд.

– Вас так давно не было, молодой господин! – Она наклонилась к Рю настолько близко, что ее пышные груди едва не выпадали из платья прямо на стол перед ним, но, заметив состояние Рю, резко отстранилась. – Вам как обычно?

– Д-да, пожалуйста.

Девушку тут же как ветром сдуло. Вскоре она вернулась с большой кружкой пива, но больше к Рю так не приближалась. Скорее всего, она решила, что Рю чем-то болен, но юноше это было совершенно неважно. Стоило кружке коснуться стола, как он набросился на напиток так, будто не пил много месяцев, и едва ли не за минуту опустошил ее. И тут же попросил еще. И еще… И еще… Пока ужас не отступил, а озноб не сменился неестественным теплом, разливающимся по телу вместе с алкоголем. Только тогда Рю смог наконец вдохнуть полной грудью. Водоворот мыслей схлынул, и юноша наконец расслабился, чужой голос в голове его больше не беспокоил.

Расплатившись, Рю направился обратно в лавку Клода. Нужно было пробраться в спальню незамеченным, чтобы ученый ничего не заподозрил, а то… а то… А что? Неважно, нужно просто тихо-тихо прокрасться, и все будет нормально.

Вдруг откуда-то сверху послышалось хлопанье крыльев, и Рю рефлекторно поднял голову. На ветку ближайшего дерева села снежно-белая птица. Улица, ведущая к лавке, едва освещалась слабым светом луны и парой окон, но птицу почему-то было прекрасно видно.

Птица показалась Рю смутно знакомой, и ее появление вызвало приступ ярости:

– Эй ты, птица! – крикнул он. – Ты что, преследуешь меня?!

– А ты как думаешь? – Снова тот же голос.

Да как он смеет!

Рю огляделся по сторонам в поисках своего врага, но никого не увидел. Когда он вновь посмотрел на птицу, ему вдруг показалось, что на ветке сидит человек. Рю моргнул и наваждение рассеялось. На ветке по-прежнему был белый сокол, вперивший в него свои желтые глаза.

– Покажи себя, трус! – вновь крикнул Рю, обращаясь к владельцу мерзкого голоса.

– Что ж, ты сам попросил.

Белая птица легко спрыгнула с ветки и начала планировать к земле, но на полпути вдруг совершенно неестественно зависла в воздухе, продолжая внимательно смотреть на юношу ярко-желтыми глазами. Рю невольно сделал в воздухе знак, отпугивающий нечисть, которому его когда-то научила мать.

– Против меня такое не сработает, – насмешливо прокомментировал голос.

В следующую секунду Рю ослеп. Юноша был слишком пьян, чтобы испугаться, но все же понял, что ослепил его невероятно яркий свет, будто среди ночи вдруг взошло солнце.

Постепенно свет померк, и зрение вернулось к Рю. И первым, что он увидел, был стоящий прямо перед ним странный незнакомец. Он был как минимум на две головы выше Рю и неестественно худ. На нем были одежды древних гиринских чиновников, но снежно-белые, а не цветные, как на гравюрах того времени. Такими же белыми были и его длинные волосы, свободно лежащие на плечах, и даже его кожа казалась неестественно бледной и будто полупрозрачной. Через мгновение Рю понял, что он может разглядеть незнакомца лишь потому, что его тело и одежды источают слабое серебристое сияние, похожее на свет луны.

А еще Рю понял, что человек внимательно смотрит ему прямо в лицо. Он тоже невольно взглянул на незнакомца и понял, что смотрит в глаза сокола.

– Ты доволен?

Это был тот самый голос!

– Изыди, демон! – только и смог выкрикнуть Рю, немного отрезвленный случившимся.

– Эй-эй, не нужно оскорблений. Я вообще-то твой дух-хранитель, прояви немного уважения.

Рю не знал, что сказать, не понимал, что делать. Сошел ли он окончательно с ума? Или это пиво в трактире испортилось? Но вдруг все это на самом деле? Последний вариант пугал больше всего.

– Эй, ку-ку, ты еще тут? – С этими словами существо вплотную приблизилось к Рю и ткнуло остолбеневшего юношу тонким пальцем ровно промеж лба.

Это стало последней каплей. Рю сорвался с места и, не оборачиваясь, рванул в сторону лавки Клода. Все, что он мог делать, это повторять:

– Изыди, изыди, изыди, изыди!..

Добежав до лавки, Рю стремглав взлетел по лестнице в свою спальню, упал на кровать и, с головой накрывшись одеялом, свернулся калачиком.

– Изыди! Изыди! Изыди!

Но существо, судя по всему, не преследовало его. Спустя какое-то время Рю удалось немного успокоиться, а алкоголь и усталость взяли свое, и он наконец уснул тяжелым беспокойным сном.

Когда Рю проснулся, на улице уже рассвело. Утреннюю тишину нарушали радостное щебетание птиц за окном и доносящийся со стороны порта людской гомон. При свете дня все события прошлой ночи казались лишь плохим сном, и Рю с облегченным вздохом сел на кровати.

И не смог сдержать вскрик.

Напротив кровати на табуретке сидел тот самый незнакомец в белом. Сидел и с интересом разглядывал Рю. В солнечном свете неестественность облика незваного гостя лишь сильнее бросалась в глаза: он был как будто не совсем материален, не принадлежал этому миру. А его ярко-желтые птичьи глаза чужеродно смотрелись на человеческом лице.

– О, ты проснулся! – Незнакомец явно пребывал в отличном расположении духа, и в голосе его, как и раньше, слышалась легкая издевка. – Ты вчера так быстро убежал, что я не успел представиться, а это невежливо.

Рю только кивнул, не в силах до конца смириться с мыслью, что ночные приключения оказались отнюдь не страшным сном.

– Аре’Тииль. Твой дух-хранитель. Рад наконец-то познакомиться по-человечески!

Только услышав имя духа, Рю понял, что тот говорит с ним на гиринском.

– Дух… хранитель?

Мужчина кивнул.

Рю вновь оглядел сидевшего перед ним человека или, возможно, духа, пытаясь понять, реально ли происходящее или он окончательно сошел с ума. К своему ужасу, Рю не был уверен, что хуже.

– Да все с тобой в порядке! – фыркнул Тииль, будто отвечая на мысли юноши. – Не дрейфь, это не ты сошел с ума, это твой мир – чуть более безумное место, чем ты думаешь.

Вдруг на лестнице раздался шум, за которым последовал стук в дверь и прозвучал озабоченный голос Клода:

– Рю, все в порядке? Мне показалось, ты с кем-то разговариваешь.

Рю резко обернулся в сторону двери, слегка паникуя: как объяснить Клоду присутствие в его комнате незваного гостя? Тем более такого необычного. Но когда юноша вновь повернул голову в сторону Тииля, то обнаружил, что табурет пуст.

– Рю? – Клод, кажется, начал волноваться.

– Д-да! Просто мысли вслух.

– Ну и хорошо! Спускайся завтракать.

– Да, я сейчас!

Сквозь дверь Рю услышал, как Клод спускается обратно на второй этаж.

«Не думаю, что твоему учителю стоит знать о моем существовании», – прозвучал в голове Рю голос Тииля.

– Почему ты у меня в голове?! – Рю хотел было крикнуть, но испугался, что Клод снова его услышит, и потому скорее прорычал эти слова.

«Потому что я твой дух-хранитель, я же сказал. А теперь иди завтракать, а то твой наставник волнуется».

Рю ничего не оставалось, кроме как последовать этому совету.

В течение следующих дней Рю сталкивался с Тиилем все чаще. Так называемый дух-хранитель с нескрываемым удовольствием комментировал размышления Рю, иногда давая советы, а порой и откровенно насмехаясь. Сперва Рю пытался игнорировать назойливого гостя, надеясь, что в таком случае наваждение быстро пройдет, но это лишь раззадоривало духа. В конце концов Рю не выдержал и стал на каждую реплику Тииля отвечать, что его не существует и все происходящее – лишь порождение его явно дающего сбой разума. В ответ Тииль лишь фыркал и растворялся в воздухе, что вполне устраивало Рю. Но через какое-то время духу эта игра, видимо, надоела, и, вместо того чтобы просто исчезнуть и оставить Рю в покое, он заявил, что докажет ему обратное.

Рю, естественно, не воспринял это заявление всерьез: мало ли что говорит галлюцинация. И оказался неправ.

В тот день он помогал Клоду расставлять новые книги на полках. Каждый из томов нужно было занести в журнал, а затем поставить на правильный стеллаж в зависимости от жанра и первой буквы названия. Это максимально рутинное, но требующее концентрации занятие очень нравилось Рю, ведь оно помогало отвлечься от переживаний и с каждым днем все усиливающихся сомнений в трезвости своего ума.

Рю был полностью погружен в работу, когда звон дверного колокольчика возвестил о приходе покупателя. Продажей всегда занимался Клод, поэтому Рю не стал даже поднимать глаза, чтобы рассмотреть посетителя. Но когда покупатель заговорил, по спине Рю пробежал холодок, ведь не было никаких сомнений: это был голос Тииля.

Совершенно не понимая, чего ожидать, Рю оторвал взгляд от журнала и посмотрел на посетителя. Он увидел мужчину средних лет в обычной альбийской одежде. Его светлые волосы были коротко острижены, что вкупе с идеальной выправкой указывало на принадлежность мужчины к военной профессии. Очевидно, он хотел купить книгу по истории и сейчас активно обсуждал свой выбор с Клодом. Рю с удивлением осознал, что не может понять, на каком языке говорит человек. Ему казалось, что он слышит гиринский, но Клод отвечал покупателю на альбийском, и его явно ничего не удивляло.

Рю, как завороженный, наблюдал за мужчиной, не зная, что и думать. Он был уверен, что слышал голос Тииля, но при этом стоявший перед ним человек ничем не отличался от любого другого посетителя магазина и явно неплохо разбирался в истории Континента. Как такое возможно?

Из размышлений юношу вывел окликнувший его Клод:

– Рю, мальчик мой, ты можешь проводить нашего гостя до лавки господина Парона? У меня, к сожалению, нет нужной ему книги.

Прежде чем Рю успел ответить, покупатель повернул голову в его сторону и внезапно заговорщически подмигнул.

Совершенно не понимая, что происходит, Рю поднялся со своего места и ответил:

– Да, конечно, Клод. Следуйте за мной, господин. – И с этими словами направился к выходу.

Когда они вышли на улицу, покупатель внезапно схватил Рю за плечо и потащил его куда-то в сторону, в небольшой закоулок между лавкой Клода и соседним зданием. Когда они оказались там, скрытые от чужих глаз, мужчина обернулся к Рю и тоном подростка-проказника, задумавшего мелкую шалость, спросил:

– Ну что, как тебе мое представление? Впечатляет, да?

Рю лишь ошарашенно смотрел на незнакомца. Он вдруг понял, что глаза у него ярко-желтые, птичьи, хотя юноша готов был поклясться, что в лавке глаза у посетителя были серые, как и у большинства уроженцев Альбии.

– Да что ты стоишь столбом?! Ты убедился, что я никакая не галлюцинация?

– Тииль?

– А кто же еще! – Кажется, недоумение Рю оскорбило духа.

И действительно, странным образом за чертами обычного альбийца Рю вдруг смог разглядеть уже знакомые снежно-белые волосы и гиринские одежды.

– Но как?

– Ма-агия! – Дух смешно растянул это слово и всплеснул руками как артист уличного театра, играющий волшебника, творящего заклинание.

– Но…

– Да какие еще «но»?! Я же знаю, что ты читал всякие умные книжки в своей библиотеке, там наверняка было и про духов, и про магию.

– Но это же все выдумки, мифы!

– Это вы сейчас так думаете. Когда-то это называли историей.

Рю не нашел, что ответить.

– Я смотрю, тебе нужно все хорошенько обдумать. А я пока отдохну. Этот маскарад – невероятно утомительное занятие.

И с этими словами Тииль растворился в воздухе.

– Как ты быстро! – удивился Клод, когда Рю вернулся в лавку. – Все в порядке? Ты проводил того господина к Парону?

Рю даже не сразу понял, о чем Клод его спрашивает.

– Рю? Что-то не так?

– А?.. Нет-нет, все нормально. На полпути он сказал, что сам найдет дорогу. – Рю не нравилось врать Клоду, но что еще он мог ему сказать? Что покупатель на самом деле был его духом-хранителем, притворявшимся человеком?

– Вот и отлично! Тебе еще много книг осталось разобрать?

– Нет, я почти закончил.

– Хорошо! А то скоро время обеда. – С этими словами Клод вернулся к своей работе.

Рю же кое-как дошел до своего места и плюхнулся на стул. Он начал было каталогизировать оставшиеся книги, но мысли его витали так далеко, что он не мог удержать в голове название ни одного из томов. Клод определенно видел Тииля и даже говорил с ним, а значит дух – не плод больного воображения Рю. И он утверждает, что сказки и мифы Гирина – это вовсе не выдумка, а забытая история. Но как это вообще возможно? И главное, при чем здесь он, Рю Омано?

– Но почему ты явился именно мне? – поинтересовался Рю, пристально разглядывая своего духа-хранителя.

После ужина Рю вернулся в свою комнату и обнаружил там Тииля, который нагло развалился на его кровати. Юноша согласился разрешить назойливому духу занимать это место и дальше при условии, что тот ответит на его вопросы.

– А как ты думаешь? – Тииль был явно доволен собой после утренней выходки.

– Если бы я знал, я бы не спрашивал!

Тииль шумно вздохнул, явно с целью выразить свое отношение к происходящему. Рю был вообще не уверен, что в обычное время дух дышит.

– Что ты знаешь про Великого Оманоске?

– По легенде давным-давно он разделил мир людей и мир духов, после чего люди потеряли способность к волшебству.

Тииль фыркнул:

– Какая у вас, людей, все-таки короткая память! Тысячи лет не прошло, а вы уже называете историю легендой. – Он сделал паузу, как будто вспоминая что-то. – Раньше мы, духи, были в вашем мире частыми гостями, да и вообще все у вас тут было устроено совсем иначе. Все было… неопределенно. Оманоске говорил, что мир погружен в хаос, и корень этого хаоса – сосуществование двух совершенно не похожих друг на друга народов. Поэтому он запер врата, закрыв нам путь в ваш мир. После этого у вас стало гораздо скучнее. У нас тоже.

Если бы Рю услышал такое несколько недель назад, он бы не поверил, и вообще посчитал бы своего собеседника сумасшедшим. Но после всего, что произошло в последние дни, он уже перестал удивляться чему бы то ни было.

– В общем, – продолжил Тииль, – после закрытия врат только Оманоске, его сын и дочь могли привлекать духов на эту сторону. И он попросил меня и других приглядывать за своими потомками в будущем.

– Но при чем тут я? – не выдержал Рю.

Тииль чуть приподнялся на кровати, чтобы одарить Рю взглядом, в котором без всяких слов читалось «ты что, идиот?».

– А как ты думаешь, почему твой род зовется Омано?

Рю понял, что никогда не задумывался о созвучности своей фамилии с именем героя древних легенд.

– По лицу вижу, что до тебя дошло. Умненький ты все-таки. Ты – один из потомков Великого. Мои поздравления!

– Но тогда и мой отец, и Орта, и даже Кора – тоже его потомки. Ты и к ним являлся?

– Нет. Понятия не имею почему, но далеко не все потомки Оманоске наследуют его способности. До тебя кое-какие таланты демонстрировала одна из сестер твоего прадеда, но ничего выдающегося в ней не было.

– Что ты имеешь в виду?

– Каждый раз одно и то же! Все вам приходится объяснять. Способности могут проявляться по-разному: кто-то, как вот ты, может открывать духам путь в мир людей и свободно общаться. А кто-то разве что слышит тихий шепот с другой стороны во сне.

– То есть моя двоюродная прабабка была из последних?

– Не совсем. Она слыла чем-то вроде медиума, думала, что может предсказывать будущее. За это ее из семьи и изгнали, как у вас это принято.

– Я никогда об этом не слышал…

– А когда это великий клан Омано распространялся о своих проблемах? Я все еще не понимаю, как у такого человека, как Оманоске, оказались такие потомки.

– А ты знал его? Великого Оманоске?

Тииль вдруг изменился в лице: на место вечной ухмылке пришло серьезное, даже грустное выражение лица, и дух надолго затих, прежде чем ответить в несвойственной ему задумчивой манере:

– Да. Он был… великим. Не таким, как все.

Он снова замолчал, а потом вдруг резко сел на кровати и, по-птичьи наклонив голову, спросил:

– Хочешь, покажу?

Рю рефлекторно кивнул, не успев даже толком осознать суть вопроса. Тогда дух придвинулся вплотную и положил руки ему на голову. Рю хотел было протестовать, но раньше, чем он успел что-то сказать или сделать, его захлестнула внезапная волна образов и звуков, одновременно невероятно реалистичных и призрачных.

Перед ним стоял высокий темноволосый мужчина в одежде совершенно незнакомого стиля. Он увлеченно что-то рассказывал, активно жестикулируя. Его лицо выражало огромный энтузиазм, темно-карие глаза блестели, а голос звучал невероятно уверенно. Рю не мог разобрать ничего из сказанного, язык был ему совершенно незнаком, но, даже не понимая сути речи, юноша невольно почувствовал желание следовать за говорящим, куда бы тот его ни повел. «Это и есть Оманоске», – понял он.

С трудом оторвав взгляд от этого невероятного человека, Рю огляделся по сторонам. Он находился в просторном зале. Такого убранства ему видеть еще не доводилось. Почти все свободное место в зале было занято людьми. Но, присмотревшись, Рю понял, что многих из присутствующих принять за людей можно было только по невнимательности. Так, у красивой молодой девушки, стоявшей недалеко от Оманоске, из-под свободной туники торчали девять пушистых лисьих хвостов. То, что Рю сперва принял за птичью маску на лице одного из присутствующих, при ближайшем рассмотрении оказалось его настоящим лицом. Болезненного вида юноша во втором ряду вдруг высунул тонкий раздвоенный змеиный язык. У многих в толпе были звериные уши, рога или иные черты, совершенно не свойственные людям. Оманоске окружали духи. Конечно, в помещении находилось немало и тех, кто, по крайней мере, на первых взгляд, казался обычным человеком, но они были в меньшинстве.

Оманоске закончил речь и оглядел зал. Все, на кого падал его взгляд, почтительно опускали голову. Рю невольно захотелось сделать то же самое: склониться перед невероятной энергией этого великого человека и идти за ним хоть на край света.

Но прежде, чем он успел что-то сделать, Тииль убрал руки от его головы, и наваждение рассеялось.

– Что это было? – спросил Рю, чуть придя в себя.

– Мои воспоминания. Мои эмоции. – Тииль сделал паузу. – Теперь ты понимаешь?

Рю кивнул. Тииль еще немного молча посидел, глядя юноше прямо в глаза, а потом с тяжелым вздохом откинулся обратно на кровать. Через секунду на его лицо уже вернулась наглая ухмылка, и он продолжил в своей обычной манере:

– Ну раз понял это, то поймешь и то, почему я тут с тобой нянчусь.

– Значит, ты мой дух-хранитель?

Рю сидел на табуретке в своей комнате, а напротив него, опершись на стол, во всей своей сияющей белизне стоял Тииль, чье лицо выражало смесь скуки и легкого презрения. С их первого разговора прошло несколько дней, и дух наконец согласился ответить на мучившие Рю вопросы.

– Мне казалось, я так и сказал.

– То есть это я тебя призвал?

– Нет. – Дух выглядел раздраженным. – Я сопровождаю тебя с самого твоего рождения, ты просто до этого момента меня не замечал. Способности развиваются постепенно, по мере взросления.

Рю никак не мог взять в толк, почему дух так неохотно отвечает на его расспросы. Самому юноше было безмерно любопытно узнать побольше о духах, своем наследии и столь внезапно обретенных способностях.

– Способности? А что еще умеют потомки Оманоске?

– Я же говорил, открывать духам путь в ваш мир.

– То есть я могу призвать других духов?

Тииль тяжело вздохнул. Рю уже точно убедился, что дух утруждался дыханием только в тех случаях, когда это было необходимо для драматического эффекта.

– Нет. Во-первых, только самые сильные духи могут переходить на эту сторону сейчас, когда врата закрыты. Во-вторых, это возможно, только если они сами хотят того же, иначе они просто не услышат твой зов.

– Но в древних легендах говорится о людях, которые призывали духов и с помощью их силы получали невероятные возможности! – Рю не мог поверить, что от магической мощи древних мудрецов ему досталась только способность общаться с одним максимально неприятным духом.

– Так ты больше верь легендам! Да, когда врата были открыты, духам было куда проще попадать в ваш мир и изменять его так, как мы меняем свой. И некоторые люди так или иначе договаривались с духами, чтобы те работали на них.

– То есть я могу договориться с тобой и пользоваться твоей силой?

– Ха! Только нет у меня никакой силы. Когда врата закрыты, я могу разве что принимать человеческий облик, как тогда в лавке. Но поддерживать его долго даже я не в состоянии.

– Даже ты?

– Если ты еще не понял, я не какой-то там заштатный дух дуновения весеннего ветра, – фыркнул Тииль. – В своем мире я способен на многое.

– А какой он, мир духов?

– Тебе это знать не положено. Великий не зря решил, что нашим мирам не стоит соединяться. Дела мира духов не для людей.

– Но ты же следишь за нашим миром, это нечестно!

Тииль рассмеялся:

– Если ты еще не понял, справедливость – это выдумка людей. На самом деле ее не существует, смирись.

В течение следующих недель Рю еще не раз пытался вызнать у Тииля хоть что-то о духах, Оманоске и вратах между двумя мирами. Ему все еще было сложно поверить, что легенды и сказки про духов, живущих среди людей, и о людях, заключающих с духами договоры для получения невероятных способностей, – нечто большее, чем пустые выдумки. И очень хотелось понять, что это значит для него самого.

Но Тииль не спешил делиться с ним своими знаниями, то и дело ссылаясь на решение Оманоске разделить два мира. При этом дух всем своим видом демонстрировал недовольство и по-стариковски брюзжал, что каждый способный потомок задает одни и те же вопросы. Но все-таки кое-какие крупицы информации юноше удалось у него выудить.

Например, Рю узнал, что сами духи не так уж много знают о том, как именно Оманоске закрыл врата. Даже несмотря на то, что Тииль сам присутствовал при этом, он не смог рассказать Рю никаких подробностей или хотя бы объяснить, что врата из себя представляют.

Помимо этого, Рю с интересом обнаружил, что деление на духов и демонов, принятое в Гирине, – не просто выдумка суеверных людей. Тииль тоже использовал слово «демон», презрительно называя так тех своих сородичей, которые не поддержали Оманоске и не хотели покидать мир людей. В рассказах духа демоны представлялись жадными эгоистичными существами, думающими лишь о своей выгоде и делающими все, чтобы использовать слабовольных людей для достижения власти и господства. Тииль был уверен, что даже спустя тысячу лет после закрытия врат эти демоны не изменили своим желаниям и только и мечтают о том, чтобы вновь открыть врата и получить доступ в человеческий мир.

Эта новая реальность увлекла Рю подобно тому, как много лет назад его увлекало чтение альбийских книг. Перед ним открылась дверь в новый, незнакомый ему мир, и Рю, недолго думая, шагнул в нее, забыв обо всем на свете. Из этого состояния его вывело неожиданное столкновение с реальностью: одним теплым летним утром за завтраком Клод торжественно объявил, что его манускрипт закончен.