Читать книгу Колесо фортуны - - Страница 8

«Встать в пять утра», – говорит она себе вечером перед сном. И, удивительное дело, утром просыпается ровно в пять, без будильника, мгновенно, как солдат. А будильника у них, кстати говоря, и нет вовсе.

Она натягивает свои единственные брючки, серенький свитерок – подарок тети Нины – чистит зубы, трижды плещет в лицо ледяной водой, берет сумку с конспектами и выходит. На все сборы у нее двадцать минут. Слава богу, мама и парализованная бабушка спят крепко: все они против ее работы, твердят, что Людмила их позорит.

В шесть уже нужно начинать, а до больницы пешком сорок минут – очень бодрым шагом. Утро расписано почти посекундно. По дороге она вспоминает, какие сегодня в институте лекции и семинары. Английского две пары, и это просто прекрасно! Ну а на истории можно будет поделать домашнюю работу, все равно лектор читает по учебнику.

На улице тишина, темно, только кое-где горят редкие фонари, с деревьев летят желтые и красные листья – сентябрь, еще тепло и безумно красиво. Вот и парк – так она называет огромный двор больничного комплекса. Деревьев и кустов здесь много, это, конечно, радует глаз, но пестрый ковер из листвы с дорожек надо убирать. Машешь метлой почти два часа – утренняя гимнастика, за которую еще и денежки платят. Летом она поедет на них на Черное море.

Дорожка за дорожкой, к семи тридцати на вверенной ей территории становится чисто. Руки немного ноют, но, по крайней мере, мозолей, как в первые дни, уже нет. Людмиле работать при больнице нравится: нравится наводить порядок, нравится утренняя тишина, нравится разноцветье осенней листвы под ногами.

Любуясь своим парком и мечтая о том, как впервые в жизни нырнет в прозрачно-голубую морскую воду, она замечает в больничных окнах мужчин. Весь второй этаж – скучающие любители женского пола, а вот на третьем видно только одно маленькое личико… Так жалко, когда болеют дети.

Выглядит она и правда стильно – изящная высокая блондинка в зеленом полупальто, перешитом из старого длинного, белый берет, темно-синие спортивные брючки на стройных ногах. Ей приятно внимание больных, и она охотно выступает в этом театре одного актера.

Закончив утреннюю смену, – между тем на улице рассветает – она возвращает метлу на место и спешит в институт. Времени у нее впритык, но она никогда не опаздывает.

Уже в конце октября на Урале в воздухе начинают кружить белые пушинки-снежинки, потихоньку застилая все белым покрывалом. Первый снег такой безупречно чистый, что даже обидно разгребать его лопатой. Какое все-таки счастье, что умеешь видеть в природе прекрасное, восхищаться и любоваться! Вот только снега навалило столько, что любоваться уже и некогда, надо работать.

Снег тает, лужи прихватывает ледком, который приятно хрустит, когда на него наступаешь. За оттепелью опять похолодание – полурастаявшая снежная каша превращается в крепкий лед. Нужно брать в руки лом.

Варежки примерзают к металлу, разбивать лед – не метлой махать. Увидев в окно мучения Людмилы, к ней выходит молодой человек с перевязанной головой.

– Девушка, вам помочь?

Надо же, какой культурный!

– Да, давайте, спасибо, только побыстрее, чтобы главврач не увидела…

Помощники – это, конечно, хорошо, но от лома так разболелись руки, что больно даже писать. Через пару недель она решает отказаться от работы. Два месяца и десять дней – уже немало для мечты о море.

Вообще-то до восемнадцати лет ее не имели права брать на работу, так что спасибо Таниной маме, главврачу, за такую возможность. Тане Людмила много помогает с английским – он ей плохо дается.

…Как-то раз, готовясь к контрольной, Людмила нашла в библиотеке учебники, из которых Князев, их учитель, брал диктанты, и хорошенько запомнила слова, на которые он обращал особое внимание. Найти тот самый диктант в одном из трех учебников, которыми преподаватель пользовался при подготовке, было нелегко. Но интуиция ее не подвела.

Ох и мудреное правописание в английском! Выбранный ею диктант – очень трудный – и оказался тем самым. На следующий день после проверки тетрадей учитель с немалым удивлением прокомментировал результаты:

– It’s a kind of miracle. Zhidkova didn’t make any mistakes, and Konkina (то есть Таня) only one1.

И правда, подруга все-таки умудрилась ошибиться. Но весь класс написал из рук вон плохо, и для учителя было очень подозрительно, как Таня в таком труднейшем диктанте сделала только одну ошибку!..

…Конечно, Танина мама после этой истории не могла ей отказать. Девиз «Помогай другим всегда, когда можешь!» будет часто выручать Людмилу в сложных жизненных ситуациях…

***

Море! Людмила впервые отдыхает на море! Заработанных осенью денег как раз хватило на билет до Сочи, и даже сколько-то осталось на прожитье. Она, конечно, поехала не одна – одна не решилась бы – с ней Таня и ее родители. Они снимают квартирку в маленьком поселке между Сочи и Адлером, в частном секторе. Две комнаты заняла подруга с семьей, а самая крохотная досталась Людмиле. Это честно: заплатила она совсем немного. Первую неделю они с утра до вечера купаются и загорают, обедают в кафе, а ужинают вкуснейшими фруктами, купленными на рынке. Людмила никогда еще не пробовала таких спелых абрикосов. Самые вкусные – мелкие круглые, с красным бочком. Они не сладко-приторные, как обычные, а с приятной кислинкой. А какие сочные красавцы-персики! Рядом с домом растет инжирное дерево (оно же фиговое, оно же смоковница), иногда на завтрак хозяйка ставит на стол банку инжирного варенья. Вкуснятина, и с земли ведь тоже можно подобрать… После скудного на фрукты Челябинска черноморское разнообразие кажется особенно восхитительным. А море, Черное море – это вообще чудо, разве оно может надоесть? Медуз пока совсем мало, вода прозрачная и изумительно бирюзовая, Людмила плавает и загорает часами. На второй день пришлось мазаться сметаной – спина и плечи сгорели так, что спать она могла только на животе. Теперь она знает, что купаться нужно рано утром и ближе к вечеру, а в остальное время лучше не вылезать из тени.

За неделю ленивой курортной жизни все ее скромные сбережения улетают бесследно. Хорошо, за квартиру уплачено вперед – но есть же что-то нужно?.. Недолго думая, Людмила идет в ближайшее кафе, на которое она давно посматривала, завидуя посетителям.

– Здравствуйте! Вам, случайно, работники не нужны?

– Посуду мыть пойдешь?..

После работы ломом в заледенелом больничном саду работа посудомойки Людмилу не пугает. Она соглашается, едва выслушав условия – смены через день, начинать в семь утра, питание за счет заведения.

На следующий же день в семь ровно она уже в кафе. Заведующая залом, добрая, симпатичная женщина в белом халате, подталкивает ее к большим чанам – в одном творог, в другом – сметана. И шепчет на ухо:

– Давай налегай, пока мы не разбавили. Таких продуктов у вас на Урале точно нет.

Берет глубокую тарелку и с горкой накладывает ей творог со сметаной.

– Так много?.. Мне же не съесть!

– Ешь, когда дают, и беги, когда бьют!

И правда, молочные продукты здесь невероятные: сметана такая густая, что ложка стоит, жирная… А уж творог! Ложку проглотишь, какая вкуснотища!

Кафе на первом этаже работает с семи тридцати до полудня. Ее задача – собирать грязную посуду со столов и уносить в мойку, длинное оцинкованное корыто, разделенное на три части. Вытряхиваешь остатки еды в мусорку, потом складываешь тарелки, приборы и прочую посуду в первое «отделение» с горячей водой, моешь. Перекладываешь во вторую чашу – здесь горячая вода с горчицей. И, наконец, ополаскиваешь в третьей воде… (Сегодня к такому отнеслись бы с брезгливостью – что за антисанитария! – но в то время это было нормой. И, надо сказать, болели люди реже… С нашей ковидной эпохой не сравнить.)

После двенадцати Людмила поднимается на второй этаж, в ресторан, и работает на кухне. Пока она чистит и режет овощи, ее учат разным кулинарным премудростям. Рассказывают, например, какие говяжьи отрубы считаются лучшими, и как их надо готовить, чтобы не испортить, – это целая наука, но Людмила пропускает все мимо ушей, ей неинтересно. А жаль! С годами ценности меняются…

После смены она уходит с полной авоськой: булочки, пирожки…

– Бери давай, не стесняйся! Завтра все равно новое печь, а это уже под списание, продавать нельзя!

Людмила сидит на гальке, подстелив под себя полотенце, и уплетает булочку с вареньем после вечернего купания. Народу на пляже мало, солнце почти село, и голубовато-золотые волны с шелестом перебирают некрупные камешки. Небо окрасилось в охряно-оранжевый, из-за небольшого облака с сияющей оторочкой веером вырываются лучи. Через несколько минут покрасневшее солнце показывается с нижнего края облака. На него уже можно смотреть почти не щурясь. Чайки с пронзительными криками ловко ныряют в море, выхватывая серебристых рыбешек, другие – наверное, не голодные – лениво покачиваются на волнах. Пахнет водорослями и вечерней прохладой, Людмила кидает в воду гладкие округлые голыши, то голубовато-серые, то бежевые, то почти белые. Ноги немного гудят после целого дня у раковины в кафе, но это ничего – завтра можно отдохнуть. Сказка, а не работа!

Из воды, неловко ковыляя, выходит девчонка примерно Людмилиных лет. Она странно подволакивает одну ногу и немного кособочится. Усевшись на расстеленное рядом полотенце, принимается выжимать длинные темные волосы, с любопытством поглядывая на Людмилу. Та, поймав ее взгляд, улыбается.

– Ты давно приехала? Я тебя тут раньше не видела! – говорит девушка.

– Восемь дней назад. Наверное, просто не пересекались. Я обычно так поздно не купаюсь.

– А! А я всегда в это время. Не люблю, когда народу много и на меня таращатся. Пораньше тут полон пляж местных парней, они так гогочут, все время кажется, что надо мной. Ты же заметила, как я хромаю?..

Людмила кивает:

– Заметила, но не так уж и сильно ты хромаешь, по-моему… Над чем тут смеяться?

– Ой, да брось! Некоторым лишь бы посмеяться, а над чем, без разницы. Это у меня с детства, полиомиелит. Год в больнице провалялась, и вот. Хорошо еще, вообще ходить могу. Счастье, что теперь от этой пакости прививают.

Людмила не знает, что ответить. Ей очень жалко новую знакомую, у нее такие красивые зеленые глаза, но взгляд грустный. И она пододвигает к ней авоську с булочками:

– Ты столько плавала, проголодалась, наверное? Возьми, я так наелась, не могу больше.

Девушка берет плюшку с яблочным повидлом и что-то одобрительно мычит, впиваясь в мягкую выпечку. Плюшки и правда хороши, Света и девочки из кафе знают свое дело!

Уходят с пляжа они уже подружками.

Людмила встречается с Галей через день, после смен в кафе и ресторане, и отдает ей все, что разрешается вынести с кухни. Работа-отдых-работа-отдых – в этом графике время летит стремительно, начался обратный отсчет: через шесть дней поезд. Завтра челябинская подруга и ее родители, с которыми она делит квартиру, уезжают, и хозяйка твердо сказала, что и Людмиле нужно съехать – если, конечно, та не намерена платить за все три комнаты. Она бы и рада, но деньги слишком большие…

– Андрей Валерьевич! Можно, пожалуйста, я четыре ночи переночую здесь, в кафе? – Людмила объясняет ситуацию директору.

– А где ты спать будешь? – смущенно спрашивает тот.

– Я могу так, на полке, мне места хватит, правда!

– Как на полке? Скрутит поясницу, и кто тогда мне посуду мыть будет до конца недели?

– Да вы что, я четырнадцать лет на полу спала!

«На полке» – это на длинной деревянной полке, на которую утром поварихи складывают привезенный свежеиспеченный хлеб. Жестко, конечно, но несколько ночей перекантоваться можно!

Положив под голову еще мягкую булку хлеба, завернутую в полотенце, подстелив под себя простое шерстяное одеяло типа солдатского и укрывшись белой простынкой, которой закрывают хлеб от мух, Людмила чувствует себя на нижней деревянной полке вполне комфортно. И спится ей в окружении соблазнительных запахов еды не хуже, чем в квартире в частном секторе. Она мечтает о поезде – мысленно она уже в купе, на нижней полке, едет в Москву к подруге. Галя пригласила ее в гости! Ей представляется Красная площадь, Кремль, Собор Василия Блаженного – все, что она видела в кино.