Читать книгу Патерналист - - Страница 14

Я кое-что помню из детства. Когда я была маленькой, то по поводу моего лечения мама всегда обращалась к дяде Альфреду. Он был врачом общей практики. А когда мама умерла, то я сама ходила за рецептами на снотворные. Он, конечно, всегда отговаривал меня, но я ужасно спала с тех пор. Обязанностей стало больше, а сил не было. Рой все реже приходил домой на ночь, и тогда я спускалась на кухню, выключала в доме свет, зажигала свечи и долго пила чай, наблюдая за пустым двориком Уотсонов. Иногда разговаривала с мамой. Особенно после похорон. Мне казалось, я все еще ощущала ее дома. Или иногда на мгновение слышала ее парфюм. Так сложно было открывать дверь в ту комнату, где она умирала, и протирать ее трюмо, наблюдать, как пыль копится на флаконах ее духов и украшениях в открытой шкатулке. Сложно было протирать зеркало и не видеть ее в отражении. Я так винила себя после ее смерти, потому что в один дурацкий день пошла за этими ненужными кистями, а должна была остаться с ней. Рой просто чудом вернулся со смены, его не должно было быть дома, должна была быть я…

Еще я помню, как мама задерживалась с Альфредом на кухне, после того как вызывала его на дом при малейших признаках моей простуды, хотя это было не положено. Она всегда врала в регистратуре, что ночью температура поднималась до 39. Он выписывал лекарства, а мама говорила: «У меня к вам есть еще несколько вопросов».

И они уходили на кухню, кипел чайник, слышались разговоры, иногда даже мамин смех, но тихий. Видимо, она не хотела, чтобы я его слышала. Я оставалась перед телевизором и не придавала значения тому, сколько времени они проводили на кухне. А теперь вспоминаю и понимаю, что все это не было лишено смысла. Альфред всегда заглядывал к нам в последнюю очередь, чтобы можно было «задержаться с мамой на кухне».

Теперь я также могу предположить, что в те дни, когда мама задерживалась в парикмахерской, она на самом деле туда и не заходила. По той же причине Альфред присоединялся к нам в парке на выходных. Он всегда был рядом. Ближе, чем когда-либо был Рой. А сейчас я не знаю, как могут все эти поступки и то, что произошло потом, принадлежать одному человеку.