Читать книгу Патерналист - - Страница 5

Питер захлопывает толстую папку, сверху увенчанную небольшой фотографией полного, средних лет мужчины, чей взгляд устремлен куда-то мимо объектива.

«Гарольд, Гарольд, Гарольд… Что же с тобой делать, Гарольд?» – уже не первый день вертится в его голове.

Он встает со старого скрипучего стула и снова включает чайник. Стрелки на часах приближаются к одиннадцати. За окном уже вторые сутки практически беспрестанно льет дождь. Дорожки парка поблескивают в скупом свете уличных фонарей. Тишину разбавляют глухие капли, барабанящие по стеклу. Питер натягивает зеленый вязаный свитер. Об отоплении можно забыть еще как минимум на ближайшие две недели. Сокращение финансирования ударило по фундаментальной обязанности этого заведения – лечению. Ради того чтобы пополнять полки новыми медикаментами, приходится жертвовать. Они и так публично объявили о прекращении приема в стационар, а потому, чтобы хоть как-то держаться на плаву, стараются все же не снижать качества предоставляемых услуг.

Питер достает из серванта миниатюрную чашечку со сколом на ручке, после чего, осмотрев все полки и ящики, вдруг осознает, что чая больше не осталось. Какое-то время он молча созерцает пустую коробку, теребя большим пальцем указательный.

«Нет. Так не пойдет».

Он выходит из кабинета, машинально погасив свет. После чего, покинув крыло персонала, направляется к ближайшей сестринской.

Молодая девушка, еще не совсем приспособившаяся к суточным дежурствам, гордо предалась царству Морфея, оставшись в положении сидя и, на первый взгляд, больше являя позу задумчивости. Но это, конечно, если не видеть лица.

– Кейт, – Питер ненавязчиво бросает обращение в пустоту. – Кейт?

Но девушка уже встрепенулась, тут же попытавшись выявить источник звука.

– Ой… Мистер Фаррелл… Я… – она запинается, протирая сонные глаза, и все же решает бить правдой, – я заснула, простите. Что-то случилось?

– О нет. Нет. У меня всего лишь закончился чай. Собственно, это то, ради чего я здесь. У вас, случайно, не найдется? – в его голосе звучит естественность, совершенно по непонятным причинам окрашенная нотками сарказма.

– Да, конечно… – девушка все еще слегка растерянно строит диалог. – Я могу дать вам ключи от нашей комнаты. Поверьте, вы там к чаю еще и что-то вкусненькое найдете.

Она протягивает ему связку из трех одинаковых ключей, затем приятно улыбается. Кейт работает здесь всего лишь вторую неделю. Питер уже успел приметить колечко на ее безымянном пальце. Это временами заставляло его задумываться о том, на что же эта девушка тратит свои прекрасные годы. Возможно, прямо сейчас ее верный… Да, скорее всего верный, муж похрапывает дома в постели, а где-то за стенкой сопит малыш. Или малышка. Бетти. Хотя это только его личные предположения.

Его размеренные и неспешные шаги стучат в параллель с каплям дождя. Он поворачивает ключ в бежевой деревянной двери и со скрипом ее приоткрывает. Ему вдруг кажется, что он проникает на какую-то запретную территорию. Он редко считался со стереотипами, однако весь этот легкий беспорядок на столе, хаотично брошенные стулья и немытые чашки с оставленными в них чайными пакетиками и ложками все же заставляют натолкнуться на мысль, что это место поистине приватно-женское. Как будто всего пару минут назад здесь велась оживленная беседа, а повесткой дня стала чья-нибудь беспричинная ссора. Однако чайные коробки он находит без труда. Вытащив пару пакетиков, он возвращает коробку в шкафчик. Затем быстро покидает комнату, не смея больше тревожить это личное пространство.

Дождь разошелся, теперь вода хлещет на асфальт из водосточных труб так, будто кто-то не закрыл в ванной кран. Питер направляется обратно к посту. Как и ожидалось, Кейт снова заснула. Совершенно точно осознавая, что его положение здесь практически ничем не выше, он посчитал уместным даже не будить ее. А потому лишь тихо кладет ключ на стол и направляется назад в кабинет с несколькими пакетиками чая.

Чайник приходится кипятить повторно.

Питер выключает свет, оставив включенной лишь одну настольную лампу, наливает чай и садится в кресло.

Помимо всего прочего, в его голове сильнее мигрени пульсирует вопрос. Он отодвигает в сторону папку Гарольда Хопкинса и двигает ближе другую, на внешний вид почти идентичную, за исключением фотографии. Вот только практически пустую.

С фотографии на него смотрит черноволосая девушка с бледно-голубыми глазами, в свете вспышки похожими на две маленькие искорки.

«А вот что же случилось с тобой…?»

Вопрос ему самому кажется риторическим. Однако не в том ли вся его работа, чтобы помогать людям понять, что же с ними не так, что же с ними произошло?

Опустошив чашку, Питер споласкивает ее в раковине, памятуя об увиденной ранее картине.

А чай оказался ужасным.

Ночь наступает, а дождь все никак не заканчивается. Питер задвигает стул, выключает лампу, и глаза Лори Бирн гаснут. Накинув пальто, он проверяет ключи в кармане и не забывает зонт. Закрывает кабинет. Этакий ежедневный ритуал, простой, как меню в столовой. И вот так уже не первый год.

Покинув здание через запасной выход, он направляется к своему старому пежо, предпочитая зонтик оставить закрытым. Дождь мгновенно впивается в ткань пальто, словно намочить для него значит сожрать, дабы восполнить силы. Машина заводится со второй попытки. Но Питер никуда не торопится. Он с детства расценивал одиночество как лекарство, и две лишние минуты вряд ли что-то изменят. И этим обманом он умудрялся кормить себя не один десяток лет. Одиночество – это болезнь, медленно пожирающая человечность, отравляющая разум пустыми иллюзиями, обещаниями самому себе – иначе говоря, ложью. Ночью в городе практически нет людей. Вся молодежь забивается в подвалах, а все же добрую часть жителей здесь составляет контингент сорок пять плюс.

Хлопает входная дверь. Хлопок еще каких-то несколько секунд заполняет пространство дома, и только когда из звуков не остается ничего, кроме дождя, Питер принимается раздеваться: сначала ботинки, затем пальто. Люси уже давно спит. В последнее время, она уже не старается тратить силы на то, чтобы приветствовать хозяина, но это лишь от того, что сил становится все меньше.

Как обычно, он чистит зубы, умывается теплой водой, раздевается и ложится в постель, пропустив ужин. Все привычно, за исключением ужина. Сегодня он просто слишком устал. Совершенно нет желания смотреть телевизор или слушать радио.

В дверях появляется Люси, а через мгновение она уже беспрекословно занимает свою долю на кровати, свернувшись калачиком. Пушистая серая кошка, любит хозяина любым, ведь так должно быть. Питер снова думает о той девушке, чья папка остается самой скупой из всех, что горами копятся у него на столе. По всей видимости, последняя пациентка, принятая на лечение. Месяц назад, закупаясь в магазине хорошего знакомого, на доске объявлений он заметил листовку с фотографией этой самой черноволосой девушки с надписью: «Вы видели меня?». И два телефона. С тех пор ее лицо окружало его повсюду: в парке, на деревьях, на досках объявлений, на остановках и фонарных столбах. Где вода глубже, там шума меньше. И все же Колсдон никогда не был замешан в громких скандалах. Люди жили здесь и живут так, как живут все остальные. Они рождаются, растут, влюбляются, работают, занимаются любовью, воспитывают детей, болеют, умирают. Месяц – было бы слишком долгим сроком для подросткового бунта, да и все же она старше.

Питер никогда не предавался интуиции, но время от времени вопрос об исчезновении молодой девушки подводил его не к самым приятным выводам. Ее давно похоронил весь город. Возле дома Бирнов уже на десятые сутки стали появляться свечи и цветы. И кто знает, была ли это надежда или общественное принятие. Он не участвовал в подобном, предпочитая нейтральность, но все же был абсолютно повергнут в шок, когда она была найдена живой и сама обратилась за помощью. Питер мог лишь догадываться, каково ей было однажды узнать, что в этом городе ее все считали мертвой. Верный вариант оставался лишь один. Только она сама могла рассказать, что с ней случилось и кто это сделал. И от второго вопроса в его мыслях постепенно гнездилось что-то ужасное, чего он, еще не осознавая точно, не хотел принимать.