Читать книгу Пицца - - Страница 6

Толик явился, и все произошло именно так, как я и ожидала. За исключением лишь одного небольшого, но очень значительного обстоятельства. Уже Толик приготовился было меня поцеловать на прощание, как неожиданно замялся, отстранился и так будто между прочим пробубнел:

– Там я думаю летом не плохо бы нам и свадьбу сделать.

– Что? – я так сказать «выпала в осадок».

– Ну летом я думаю поженимся уже. Чего тянуть? Июнь лучше всего, потому что в марте я покупку квартиры запланировал.

Тут-то я не удержалась и воскликнула:

– А мне сделать предложение, как положено, ты не запланировал?

Не знаю почему, но в лице, а у ж тем более в глазах стало невыносимо жарко, слезы глубокой обиды подступили под самые веки и вот-вот готовились переполнить их и вылиться наружу. Я отвернулась и шмыгнула носом так, как будто у меня насморк, и я прочищаю нос, на самом же деле я пыталась прочистить глаза.

– Ты что? Какое предложение. Я ж еще летом на даче у твоих родителей сказал, что мы поженимся. Ты и слова против не сказала, а они уж тем более. Только обрадовались, что избавляются, наконец, от такого счастья.

Он мерзко, противно хихикнул со своей «шутки».

Теперь уже злобное отчаяние с примесью обиды и униженности овладело мной. Я все еще стояла, отвернувшись от Толика и шмыгая носом, хотя по правде сказать, мне очень хотелось повернуться к нему, вцепиться ему в волосы и раз и навсегда вытурить его из своей квартиры и из своей жизни.

– Извини, перегнул палку с этой шуткой, – наверное что-то почувствовал он. – Хочешь, поедем к твоим родителям, и я при них как надо сделаю тебе предложение. Хотя я действительно не вижу в этом никакой необходимости.

Я отошла в тень, куда не падал свет лампочки из коридора, поморгала часто глазами, чтобы слезы из них повыкапывались мне на щеки, торопливым движением стерла их, повернулась лицом к Толику и спокойно безучастно произнесла, будто вынесла сама себе приговор:

– Не надо. Это так, на меня нашло что-то. Летом, так летом. Я согласна.

Он и бровью не повел, расцеловал меня как обычно на последок и скрылся в дверях.

Брак, семья, потом дети… Что-то здесь не так, чего-то не хватает. Хочу позвонить кому-нибудь и поплакаться. Но плакаться-то на что? На то, что я замуж выхожу летом за достойного, надежного мужчину? На то, что у меня наконец-то появится семья, и я буду гордо именоваться женой?

Набираю Инну. Она бессменно оптимистична:

– Привет, малышка! Как дела? Давно тебя не слышала!

– Инночка здравствуй! Ты не против, если я заеду за тобой через часик, посидим где-нибудь, поболтаем. Мне очень надо!

Паузы практически нет и Инна, даже не задумываясь, соглашается:

– Конечно, малышка, давай! Через час подъезжай ко мне! Если хочешь, можем у меня посидеть, все равно Женя уехал, а дети еще в школе.

Радостно соглашаюсь и бегу одеваться. Вот за что люблю Инну, так это за ее всегдаготовность и отзывчивость!

С Инной мы познакомились года три назад, работали в одной организации. Она занималась продажами, я занималась рекламой и поскольку направления эти тесно переплетались, то само собой, что и мы с ней переплелись. Невзрачная с виду, Инна при ближайшем знакомстве умела просто-таки очаровать любого человека. Ее обожало руководство, ее боготворили клиенты и ее мнению всецело доверяла я. Особенно в тех вопросах, которые касались личной жизни. Толстой написал в «Анне Карениной» свою знаменитую фразу «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Так вот, как любила повторять Инна, Толстой бы удивился, увидев ее семью, потому что она была счастлива. Но по-своему.

Жили они с её мужем, Женей, в достатке, по меркам нашего города даже в богатстве, воспитывали двух детей: мальчика восьми лет и девочку шести, много путешествовали, отдыхали, поддерживали друг друга и защищали, словом были во всех смыслах образцово-показательной семьей. За исключением нескольких «но». Во-первых, муж Инны, Женя, был при всех его многих достоинствах совершенно лишен одного, но главного, пожалуй, для каждого мужчины – щедрости. По этой причине моей бедной подружке приходилось постоянно хитрить и вертеться, заныкивать деньги и незаметно для мужа их тратить. Но это, как говорила Инна ее нисколько не огорчало, потому что она приучилась и приловчилась к его недостатку и теперь спокойно с этим жила. Вторым «но» было то, что после десяти лет брака чувства между ними поутихли, как это бывает очень часто, и оттого Инна тоже, как это часто бывает, завела себе любовника. Также у нас с ней имелось подозрение, а потом появились и доказательства, что и Женя не без греха, и что у него тоже есть любовница. И наконец третьим «но» как раз и являлось то, что каждый из них и Инна, и Женя знали все-таки о своих связях на стороне, но друг другу этого не показывали и даже в небольших стычках друг с другом на них не намекали, а продолжали жить вместе, как ни в чем не бывало, при этом еще и подчеркивая при случае, что верность для них в отношениях стоит на первом месте. Этой «пыли в глаза» и себе, и окружающим я, честно говоря, не понимала, но зная их как счастливую семью, а Инну как мудрую женщину, полагала, что видимо так и надо.