Читать книгу Канадий. Приключенческая история с французским акцентом - - Страница 18

18 апреля

Я в Париже, но я так и не побывал, ни в Лувре, ни в Базилике Сакре-Кёр, ни у Эйфелевой башни. Пару раз был в ресторане. Я люблю вкусно поесть, но еда для меня – это не вершина моих желаний в Париже. Так уж складывается моя жизнь. Дела съедают всё свободное время. Я бы сходил в Лувр, несмотря на усталость, но Эмма не хочет составить мне компанию. Ей это неинтересно. Наверное, пойду один.

Отрываюсь, когда удаётся почитать что-то из старинных документов. Это моя отрада! Иногда Эмма помогает мне разобрать почерк. Думаю, как мне забрать бумаги домой, в Россию. На основе дневниковых записей, переписки и некоторых документов можно собрать интереснейшую историю. Там, где будут провалы, я подключу художественный вымысел.

– Эмма, скажи можно ли послать бумаги за границу?

– Куда это? – Эмма вытаращила глаза.

– В Россию, мон амур!

– Откуда я знаю, я посылки за границу ни разу не посылала.

Её уже не удивляла моя тяга к чтению пожелтевших листов, которые она, если бы не я, уже давно бы отправила в печку.

Иногда Эмма возобновляла попытки меня соблазнить, но когда я тускло отшатывался, она возмущённо восклицала, грязно обзывая меня, в лучшем случае козлом:

– Ты, …, не мужик что ли? У тебя хоть раз была девушка? Тебе хоть кто-нибудь нравился?

– Да, Эмма. В школьные годы мне нравилась девочка Вика.

– Ты бы ещё детский сад вспомнил!

Мне удалось договориться об аукционе с организацией, имеющей специальную лицензию. В связи с тем, что вещей в списке оказалось более трёхсот, мне предложили собрать какие-то вещи в комплекты, чтобы выставлять не более 15 лотов в день. Эмма была моей помощницей, но скоро я понял, что она, как и я не имеет опыта продаж с аукциона. Чтобы сэкономить время и деньги, положенные устроителям аукциона, надо было всё добро продать за меньший срок. Мы продолжали продавать мелочёвку на толкучке, Эмма справлялась с этим великолепно. Но как мы ни старались сгруппировать предметы и мебель, а выходило, что продажа будет длиться не меньше семи дней. Тогда к нам на помощь пришла сотрудница аукционной организации. Она целый день возилась с нашим добром и, в конце концов, мы вышли на три аукционных дня.

Как-то мы с Эммой занимались сборкой комплектов для аукциона, вещи были разложены повсюду, в том числе на полу. В целом в комнате царил жуткий хаос, который мы пытались упорядочить, ловко маневрируя между кучками и группками предметов, оставляя на полу картины горой и изделия из металла и дерева, выуживая бьющиеся вещицы, чтобы поставить их на стол. В это момент снова пришла мадам Сорель.

– А что конец света уже наступил? – увидев наши метания, спросила она.

– Нет, мы ещё репетируем, – ответил я.

– Сделайте паузу, никуда не убежит от вас аукцион, – заявила соседка, заглядывая в кухню.

– Видите, у нас проблема! – объяснила Эмма.

– Если освободить проблему от эмоций, останется просто ситуация, – заключила наша оппонентка.

В этот раз мадам Сорель пригласила к себе нас двоих и угостила нас бужениной с ржаным хлебом и невероятно вкусным кофе.

– Божественный запах кофе пробуждает ото сна, вкус кофе бодрит, а послевкусие примиряет с жизнью, – провозгласила бывшая артистка.

Сама она не стала пить кофе, сославшись на самочувствие, хотя в ней как всегда горел огонёк.

– Сколько вам лет, мадам Сорель? – вдруг некстати спросила Эмма.

Мадам, оставаясь невозмутимой, лишь подняла бровь:

– Каждый год по-разному, деточка.

В этот раз она сыграла нам на рояле, который дребезжал так, как бы пел престарелый певун, который с утра не прокашлялся.

– Вашему роялю тоже каждый раз по-разному…? – съязвила Эмма.

Я показал ей кулак.

А мадам Сорель тихонько закрыла крышку рояля и выдала неотёсанной гостье следующее:

– Если хотите остаться при своём мнении, держите его при себе.

Мадам Сорель встала, указывая, что наш визит подошёл к концу.

Когда мы выходили из-за стола, она объяснила, почему приглашает нас и подкармливает:

– У вас в квартире по-прежнему нет должных условий для приготовления пищи. Будете вы тут жить или захотите продать жильё, в любом случае нужно подключать коммуникации. Я так думаю.

– У нас целый месяц до аукциона, в ближайшее время займёмся подключением газа, отопительными устройствами и всем остальным… – включилась Эмма. – Только деньги мадам Божирон заканчиваются, увы.

Да, на подготовку аукциона предлагался один месяц. Это убийственный срок для меня, но мне не приходится выбирать. Раз уж дело закрутилось, нужно доводить его до конца.

Квартиру будем продавать через агентство недвижимости. Эмма сказала, что они берут за посредничество немалый процент. Ничего не поделаешь. Как же мне, иностранцу, продать квартиру иначе?

Только мы назначили первый день аукциона, нам пришло чрезвычайно печальное известие. Соланж Божирон почила в Бозе.

Известие пришло Эмме по телефону. В этот момент мы находились в квартире Марты де Флориан. Она развела руками и сообщила мне:

– Соланж умерла… Что тут скажешь? Она была очень плоха.

– Я не успел… – проговорил я, свалившись на стул, – не успел…

– Канадий, не сокрушайся, – успокаивала меня Эмма. – Твоя бабушка прожила долгую и безбедную жизнь.

Я вытащил из кармана ключницу, которую так не подарил бабушке. Положу сюда ключ от бабушкиной квартиры для потомков.

– Сколько ей? – спросил я.

– В следующем месяце стукнуло бы девяносто пять.

– Я ничего не успел, – снова проговорил я и впал в летаргию…

Завтра едем в Шаво-Куркур. Послезавтра кремация. Зачем мне всё это?