Читать книгу Точная дата - - Страница 8

Несмотря на всю свою рациональность и математический склад ума, в душе Андрей Юрьевич Дорохов был неисправимым романтиком. Воспитанный на книгах Александра Дюма и Вальтера Скотта, он верил в любовь и в молодости активно искал её. Всю школу с первого по последний год он был безнадёжно влюблён в самую красивую девочку класса Машу Звонкову, но та упорно не замечала молодого воздыхателя, предпочитая компании заучки-математика общение с хулиганами из старших классов. К концу школы молодой Дорохов всё-таки добился свидания, они с Машей прогуляли по городу всю субботу, и это поставило крест на светлом чувстве Андрея. Предмет его обожания и волнительных снов на поверку оказалась глупой и до невозможного скучной избалованной девчонкой, и за красивым фасадом не скрывалось ровным счётом ничего.

В университете, когда однокурсники вовсю заводили отношения и строили недолговечные семьи, Андрей уделял больше внимания учёбе. Хотя именно здесь, на одной из вечеринок в общежитии он стал мужчиной в плотском понимании этого слова. Когда же в благодарность за подаренные новые ощущения и в надежде на развитие отношений он притащил в общежитие огромный букет цветов, на который ушла половина его месячного бюджета, разбитная третьекурсница только расхохоталась и сказала «Ты бы ещё кольцо принёс», давая понять, что ни руку, ни сердце она от него не ждёт, и вообще шёл бы он математику учить. Потом и в институте, и в армии в жизни Андрея появлялись приходящие и уходящие женщины, кто на один раз, кто на несколько, но ни на одну из них Андрей уже не смотрел как на возможную супругу, а те и не настаивали.

Тем не менее, Андрей Дорохов всегда жил по плану. Его жизнь была расписана стратегически на годы и десятилетия вперёд, и, если какие-то непредвиденные обстоятельства вносили свои коррективы, план не отменялся, он просто уточнялся, всё равно оставаясь основным руководством в жизни Андрея. Именно по этому плану Андрей решил для себя, что должен жениться в двадцать пять лет. К тому времени он уже окончил университет, отслужил в армии, устроился на первую работу и даже с родительской помощью дёшево купил по случаю маленькую однокомнатную квартиру на последнем этаже в доме молодых специалистов, так называемую «малосемейку» с крохотной кухней и сидячей ванной. В то время он работал начинающим, но перспективным специалистом в одной консалтинговой компании, параллельно заочно учился в налоговой академии и каждое утро ни свет ни заря ездил на электричке из родного Веткина в Москву с множеством земляков, вынужденных, как и он, трудиться в столице, проживая при этом в области. Здесь в электричке он и встретил её.

Она сидела напротив него и читала Ремарка. Андрей сразу отметил, что плохой человек Ремарка читать не будет, его сейчас вообще никто не читает. Она была ужасно близорука, а в тот день забыла очки, и когда Андрей заговорил с ней она, беспомощно щурясь, настолько приблизила к нему своё лицо, что он мог бы без труда сосчитать веснушки на её переносице. Их знакомство произошло так легко, что представлялось какой-то излишней условностью, которую они просто должны были пройти, чтобы продолжить общение, начавшееся, как им обоим казалось, давным-давно, много лет назад. Её звали Лена, она была на два года младше него, год назад она окончила институт, и работала методистом в Веткинской центральной библиотеке. На электричке она ехала из Москвы с каких-то двухнедельных курсов, которые каждый год должна была проходить по работе. Начав с Ремарка, они проговорили всю дорогу, не замечая ни остальных пассажиров, ни билетных контролёров. Андрей узнал, что Лена родом из Ленинградской области, в Веткине живёт с двумя соседками в служебном общежитии в не самом лучшем районе города. Абсолютно естественно, как само собой разумеющееся, он пошёл провожать её домой, потому что был двенадцатый час ночи, маршрутки уже уехали, а без очков она бы наверняка заблудилась уже на первом перекрёстке.

На следующий вечер они снова встретились в электричке, на этот раз Лена была в очках, в которых оказалась ещё симпатичнее. Они опять проговорили всю дорогу, он проводил её, и так продолжалось все две недели методических курсов, за которые Андрей уже благодарил аппарат Министерства культуры, которому подчинялись библиотеки. Ему втайне нравилась её беспомощность, благодаря ей, он мог проявить свои мужские качества, поддержать её в каких-то жизненных вопросах, и часто чему-то научить, не злоупотребляя, однако, доверием, и никогда не подчёркивая её слабую приспособленность к взрослой жизни. После окончания курсов их встречи закончились, и Андрей вдруг понял, что ему не хватает ежедневного общения с Леной, к которому он уже успел привыкнуть за эти две недели. Он не знал ни её фамилии, ни номера телефона, пока они общались, в этом не было необходимости. Андрею казалось, что это будет вечно, что она каждый вечер будет сидеть напротив него в электричке и, поправляя левой рукой непослушную чёлку, рассказывать про творчество современных писателей, от которых была без ума, или, подперев кулаком подбородок, заворожено слушать его забавные истории про студенческую жизнь и наименее пошлые армейские байки.

Слава богу, Веткин не являлся мегаполисом, а Андрей всегда был практиком. Он пошёл в центральную библиотеку и, расспросив словоохотливую администраторшу, описав ей приметы своей пропажи и назвав адрес её общежития, без особого труда получил заветный номер телефона. Лена, фамилия которой оказалась Снегирёва, его звонку обрадовалась, хотя и не удивилась. Ещё месяц они встречались по выходным, поскольку в будни Андрей работал в Москве. Ему нравилось, что она не торопила ситуацию, во время их прогулок она никогда не приглашала его в гости, а сама, на его предложения зайти к нему, всегда смущённо опускала глаза и отказывалась. Лишь спустя месяц таких «свиданий выходного дня» Лена однажды поднялась на последний этаж в его холостяцкую малосемейку, и осталась там на четыре года. В жизни Андрея она задержалась дольше, просто через четыре года они купили новую квартиру.

Свадьбу играть не стали. Приезд родственников невесты был связан с организационными трудностями, а приглашать гостей только со своей стороны Андрей посчитал несправедливым. Так что в ЗАГС они пошли вдвоём под разными фамилиями, и через двадцать минут вышли из него уже под одной. И начался уютный быт. Андрей продолжал ездить в Москву, она, – работать в библиотеке. Но теперь по приезду домой Андрея ждала заботливая жена, горячий ужин и поглаженные рубашки. Вечерами, после не приедающейся близости, они часто лежали, обнявшись, и смотрели телевизор. Андрей рассказывал, как прошёл его день, Лена делилась новостями библиотечной жизни. В отпуск они ездили в Европу, Андрей определил для себя список стран, который интересен им обоим, и каждый год методически вычеркивал из него посещённые. Через четыре года совместной жизни они пришли к выводу, что для себя уже пожили и неплохо бы подумать о детях. Андрей к тому времени уже уверенно встал на ноги в материальном плане и, когда супруга сообщила ему о скором прибавлении семейства, купил двухкомнатную квартиру, – молодое пополнение требовало новых территорий. Максим Андреевич Дорохов родился в положенный срок и внёс ожидаемые уточнения в семейную жизнь. Разговоров перед телевизором теперь было меньше, жена больше уставала, Андрей, чтобы заработать больше денег, чаще брал командировочные проекты и не приезжал домой неделями. Из-за этих командировок он пропустил первый шаг своего сына, его первое слово и ещё многое чего из того, что дети делают в первый раз. Но в доме были деньги и при поиске компромисса между вариантами «больше с семьёй» или «больше для семьи», Андрей склонялся ко второму.

Когда сыну исполнилось три, его определили в детский сад, и Лена вернулась на работу. Оторвавшись от привычного дела на целых три года, теперь она с удвоенной энергией наверстывала упущенное. Она брала на себя дополнительную работу, организовывала какие-то встречи, участвовала в семинарах. В свободное время супруга Андрея продолжала зачитываться творчеством современных отечественных писателей. В это время карьера Андрея уверенно шла в гору, и на общем семейном совете было принято решение, что поскольку маленький Максим теперь ходит в детский сад, а Лена на работу, имеет смысл снять квартиру в Москве. Это было нужно, чтобы Андрей не тратил так много времени на дорогу, и не так уставал на работе, на которой в те времена засиживался допоздна. Семью он всё равно не видел, потому что и уезжал, и приезжал он затемно, когда жена и сын крепко спали. Тогда и появилась однушка на Павелецкой, в которой Андрей благополучно проживал и по сей день вот уже девять лет.

В пятницу же вечером он исправно садился на электричку и рвался домой, к семье. К сыну, который рос, как казалось Андрею, без должного участия отца и к жене, которая всё меньше и меньше скучала по мужу. Они по-прежнему отлично проводили выходные вместе, и продолжали ездить в отпуск по европейским странам, но статус «отца и мужа по выходным» ничего хорошего не сулил, и они оба понимали, что рано или поздно такое положение должно закончиться. И оно закончилось.

Однажды, завершив очередной проект раньше положенного времени, Андрей решил приехать домой не в пятницу, а в среду. Он давно не делал жене сюрпризов и не стал её предупреждать. Купив на вокзале большой букет роз, он был дома около девяти часов вечера и, к своему удивлению, супругу там не застал. Девятилетний Максим сказал, что мама иногда задерживается на работе и дольше, и бывает, что он ложится спать, её не дождавшись. Андрей сразу посмотрел на телефоне геолокацию жены, чего раньше никогда не делал, Бесстрастный аппарат показал, что супруга находится в центральной гостинице города. Звонить жене Андрей не стал. Он просидел на кухне всю ночь и уже под утро на полтора часа уснул за столом, уронив голову на руки. Проснувшись в пять утра, Андрей прошёл по квартире, заглянул к мирно спавшему сыну, потом в их спальню, – супруги не было. Он поехал на работу и в этот день жене домой не звонил, и на её звонки не отвечал, написав сообщение, что занят проектом.

Традиционно вернувшись вечером в пятницу, Андрей был молчалив. Максим, конечно, поведал маме, что папа приезжал, да и цветы он оставил на кухонном столе, поэтому Лена с порога начала рассказывать, что в среду была очень загружена по работе, и ей пришлось заночевать у подруги. Конечно, если бы она знала, что он приедет, то… Уже потом через некоторое время её «добрые подружки» рассказали Андрею, что в тот день на творческую встречу в их библиотеку приезжал один из современных отечественных писателей, которым Лена зачитывалась по ночам, и она, забыв про всё на свете, приняла предложение кумира о продолжении вечера. Понятно, что для самого кумира это было совершенно проходное даже не увлечение, а физическое желание и блажь.

Но, даже если бы жена тогда не стала отпираться и сразу сказала бы Андрею правду, это бы всё равно ничего не изменило. Ещё перед свадьбой он чётко обозначил тогда ещё будущей супруге, что в случае неверности развод будет неотвратим, как зима, сменяющая осень. Это было его личное правило, а своих личных правил Андрей не нарушал никогда.

Они развелись в тот же месяц. Никаких споров в суде не было. Сын остался с матерью, против чего Андрей не возражал. Более того, после развода Андрей переписал обе свои квартиры на бывшую жену и без всяких напоминаний ежемесячно переводил на её счет четверть своей зарплаты на поддержание семьи.

Внешне их жизнь после развода изменилась не сильно. Каждую неделю, но теперь уже не в пятницу по вечерам, а в субботу по утрам, он продолжал приезжать домой в Веткин, общался с сыном и бывшей супругой, та продолжала готовить ему борщ, котлеты с чесноком, и гладить рубашки, тайно надеясь, что это недоразумение скоро закончится, и всё будет как раньше. Они даже часто спали в одной кровати, когда у Андрея не было сил раскладывать раскладушку, правда, теперь, не прикасались друг к другу. Закончились и совместные отпуска. Андрей при этом не испытывал ни, злости ни обиды, в глубине души он даже продолжал любить бывшую жену, но понимал, что случилось так как случилось, а нормы, пусть даже установленные самим собой, нарушать нельзя, что бы ни происходило в жизни. Свершившийся факт сослагательного наклонения не имеет.

Итак, сегодня была суббота. В этот день Андрей никогда не отсыпался. Несмотря на выходной, он вставал лишь на полчаса позже, чем в будни. С учётом всех видов транспорта, ему предстояла двухчасовая дорога в Веткин, а это время лучше потратить с утра, тогда на дела больше останется. Андрей всегда ездил на одной и той же электричке на одном и том же месте в первом вагоне у окна. Напротив него почти всегда сидел неимоверно толстый парень лет двадцати трёх-двадцати пяти, который в силу своего объема занимал два сидячих места. Парень ездил без билета, и когда заходили контролёры, покорно проходил в соседние вагоны, чтобы на следующей остановке пробежать по платформе и, запыхавшись, вернуться в первый вагон, когда контролёры его уже покинут. Андрею, который всегда, даже в самые голодные студенческие времена оплачивал свой проезд, это было неприятно. Получалось, что этот толстяк едет за счёт добросовестных пассажиров, в том числе и за его, Андрея, счёт. Сегодня безбилетник снова сидел напротив Дорохова, Андрей, попытавшись скрыть отвращение, уткнулся в телефон. Считая непозволительным просто так расходовать время в пути, он обычно либо читал книги, либо играл в шахматы, тренируя мозги и память. Сегодня по плану был Оскар Уайльд, Андрей увлёкся чтением, время в дороге пролетело незаметно, так что через полтора часа он уже открывал дверь в свою квартиру, формально ему уже не принадлежавшую. Бывшая супруга, как и всегда, искренне ему обрадовалась. Понимая, что по закону Андрей вот уже пять лет как является свободным человеком, она смотрела на каждый его приезд как на подарок, который он может, в принципе и не делать, и, возможно, когда-нибудь делать перестанет.

– Привет, – с улыбкой сказала она, поправляя лямку на домашнем сарафане. – С наступающим! – с этими словами Лена попробовала приблизиться к Андрею для поцелуя в щёку, но он деликатно отстранился.

«С наступающим!» – Андрей про себя улыбнулся. В самом деле, за суетой последней недели он как-то забыл, что завтра у него день рождения, и ему исполняется сорок три года. Дорохов давно уже не отмечал дни рождения в том смысле, в котором это было принято у его коллег и знакомых. Он не звал гостей, и не устраивал застолья в кабаках, ограничиваясь приёмом поздравлений по телефону. Когда он был женат, вдвоём с Леной они отмечали семейные праздники походами в ресторан, или просто праздничным столом, но теперь прошло и это, и только по совпадению завтрашний день, выпадающий одновременно на выходной день и день его рождения, Андрей проводил в Веткине.

– Как наследник? – спросил Андрей, вымыв руки и проходя на кухню, где Лена хлопотала по завтраку.

– Дрыхнет ещё наследник, – ответила она, вытирая руки о фартук. – Сидит ночами в своём компьютере, утром не добудишься. Каникулы же.

Этот год Максим отучился в сильной городской гимназии, отучился плохо, учителя были недовольны и не скупились на соответствующие оценки. Поэтому, когда у Максима появлялись проблемы с каким-нибудь предметом, Андрей любил своего сына и в силу своих возможностей старался помочь ему. Они садились в комнате Макса, Дорохов-старший дотошно выяснял суть проблемы и на пальцах по несколько раз объяснял непонятный материал. Благо это был всего лишь шестой класс, и пока на сложную гимназическую программу памяти и знаний Андрею хватало по всем предметам, хотя он и понимал, что совсем скоро в какой-нибудь физике или химии их хватать перестанет, и помощь сыну закончится. Сам же Максим, несмотря на светлую голову, был патологически ленив и совершенно не умел распределять время, он мог по несколько часов играть с друзьями в компьютер, оставив на все уроки лишь крохи, которых, естественно не хватало. Ни к чему значительному с точки зрения Андрея Максим не стремился, и особых успехов ни в чём не имел, учился на тройки, талантов не проявлял. При этом сын входил в тот возраст взросления, когда авторитет родителей падает с той же скоростью, с какой растёт авторитет друзей по совместным увлечениям, если они, эти увлечения, есть. Вот и сейчас, выйдя к завтраку, Максим не счёл нужным поздороваться и на вопрос отца «как дела?» коротко ответил «норм!», давая понять, что этого достаточно, и он и так уже сказал слишком много.

После завтрака Андрей открыл ноутбук, и всю первую половину дня разбирал почту и решал рабочие вопросы.

К обеду, за её фирменным блюдом – колетами с чесноком – Лена продолжила делиться новостями из жизни общих знакомых.

– Кстати, – сказала она, убирая в раковину пустую тарелку, – ты же помнишь Решёткиных, которым ты в прошлое воскресенье старый гараж свёкра продал?

– Ну, – кивнул Андрей, пододвигая кружку с чаем.

– Представляешь, их любопытный сын стал в погребе стенки простукивать и пустоту какую-то нашёл. Разобрали стенку, а там – сумка холщовая с золотыми монетами. Сумка, конечно, истлела вся, но монет там столько оказалось, и такие они ценные, что даже после сдачи государству доля Решёткиных миллионов на пятнадцать потянет. Про них даже в газете написали и в новостях местных показали. Что, сильно горячий?

Последний вопрос Лена задала потому, что увидела, как её бывший муж чуть не поперхнулся чаем, который начал пить. Андрей аккуратно поставил чашку на стол и стал лихорадочно соображать.

«Быть не может!» – думал Андрей, бессмысленно уставясь на узоры скатерти, «Этого просто не может быть!». Он отчётливо вспомнил, как в прошлое воскресенье в ресторане на Покровке Пал Палыч рассказал ему про клад с царскими червонцами, зарытый двести лет назад в отцовском гараже. Рассказал так, в качестве примера, как он тогда сказал «отвлечённого и совершенно иллюстративного». Андрей в своё время на отлично сдал теорию вероятности и математическую статистику, чтобы понимать, что таких совпадений не бывает. Как говорил иногда их профессор «это событие не невероятно, но вероятность его равна нулю». Но ведь что получается, Палыч знал, что клад существует? А про инсульт тоже, выходит, знал? Нет, этого не может быть! Да ему вчера и врач сказал, что тревожиться не стоит, и не абы кто, а целый кандидат медицинских наук И. Л. Горобец, а ведь кандидатов просто так не присваивают! Или присваивают? Нет, ну кому-то, может, и присваивают, но ведь точно не А. Л. Горобцу, он седой и солидный. И потом, компьютерные исследования. А как же тогда клад? И с долей Палыч угадал, – теперь Решёткину точно на квартиру в Москве хватит.

– Андрей, ты вообще меня слушаешь? – голос бывшей супруги вернул его в реальность. – Я говорю, не стоит так убиваться. А то ты аж побелел весь. Ну, нашёл и нашёл, кому-то в жизни должно повезти. А то, что мы не нашли – не беда, нам в следующий раз в чём-то другом повезёт.

– Да нет, извини, я по работе задачу одну вспомнил, – ответил Андрей, возвращаясь к своим мыслям.

«Кому-то должно повезти» – подумал Дорохов. Кому-то повезёт дожить до семидесяти лет. Да что там до семидесяти, до августа этого года. Кому-то повезёт, и у него не случится инсульт. Или случится, но в глубокой старости. Да нет, не может быть! А как же анализы, исследования, доктор Горобец? Как он там сказал? «Не имейте дело с шарлатанами!». Да, но царские червонцы… Может Палыч сам их закопал, а потом соседа навел, чтобы его, Андрея, свести с ума? Нет, это чушь какая-то. Слишком дорогое развлечение, учитывая стоимость клада. Да откуда вообще может быть клад, да ещё с царскими червонцами в подвале гаража, который в советское время строился? При царе и машин-то не было, не то, что гаражей. Хотя, город весь в монастырях, кто его знает, может, зарыли давным-давно, а подвал уже позже выкопали. Хотя, пустота в стенке… Но ведь в новостях сказали, значит, клад всё равно есть, а как он туда попал, дело третье. Но, получается, и инсульт тогда есть, вернее, будет, может быть….

Андрей поднял голову. Лена уже убрала со стола и ушла в комнату. Она знала, что, если он думает по работе, мешать ему не следует. Дорохов снова ушёл в себя, его мозг лихорадочно работал. Если из одного источника поступило два сообщения, и одно из них оказалось верным, это ещё не значит, что верным окажется и второе. Совсем не значит. Выборка слишком мала. Вот если бы Палыч угадал подряд сто верных лотерейных номеров, тогда вероятность выигрышного сто первого была бы велика. А тут, одно из двух сообщений. Пятьдесят на пятьдесят. Да и источник так себе. За Андреем доктор Горобец и компьютерная томография, а за Палычем что? Правда, деталей много: отцовский гараж, стенка, да и сказал он «через неделю ты вдруг узнаёшь», а завтра как раз неделя. И потом, червонцы царские. Хотя, здесь как раз нормально. Не дублонам же золотым там быть, не луидорам и не пиастрам. В России живём всё-таки. Но всё равно деталей много.

Андрей потянулся к бару. Сегодня была суббота, и после обеда он обычно позволял себе две рюмки коньяку. Но, уже открыв дверцу и протянув руку к бутылке, Андрей остановился. Нет, пока он не поймёт, как относится к новой информации, ему нужна свежая голова. Андрей закрыл дверцу бара и вернулся на стул. Он снова и снова думал об анализах, червонцах, Пал Палыче и докторе Горобце. В итоге Дорохов пришёл к решению, что информации, чтобы сделать окончательный вывод, слишком мало, Два сообщения выборкой называть не стоит, а стоит жить дальше, и не заморачиваться без достаточных научных оснований, поскольку, как пишут в медицинских источниках, стресс является одним из факторов, вызывающих различные болезни, в том числе геморрагический инсульт.