Читать книгу Преследуя Аделин - - Страница 11

Манипулятор

Дайя увозит Люка к себе, а я везу Арча в поместье. Он предлагал поехать к нему, но в собственном доме я чувствую себя безопаснее – больше контролирую ситуацию.

Оглядываясь назад, я понимаю, что мне не стоило везти его в дом, стоящий на обрыве, окруженный лесом и удаленный от цивилизации. Что еще хуже, где-то рядом скрывается маньяк, который любит взламывать двери и бродить по дому.

Боже, как это было глупо.

Мой дом отнюдь не безопасное место, но заставить себя пойти к нему я не смогла. Не люблю находиться с незнакомцами в незнакомых местах. Словно я могу попасть в дом, из которого больше никогда не выйду. Это заставляет чувствовать себя намного более уязвимой, несмотря на то, что прямо сейчас я нахожусь, наверное, в самом незащищенном положении, в котором только могла бы быть.

– У тебя красивый дом, – говорит Арч, окидывая взглядом мои гостиную и кухню.

Я заменила обои на более современные – такие же черные с пейсли, избавилась от трагических золотых штор, повесив красные, а диваны теперь из красной кожи.

Но его взгляд постоянно возвращается к черным деревянным ступеням, как будто он знает, что они ведут в мою спальню.

Однако у меня другие планы.

– Это еще не самое лучшее, – поддразниваю я, хватая его за руку и увлекая за собой по коридору в свою самую любимую комнату в поместье Парсонс.

В солнечную комнату.

Я редко в ней бываю. Здесь мы с бабушкой вместе проводили большую часть времени. Мне больно заходить сюда, все еще чувствую здесь ее присутствие.

Глубоко вдохнув, распахиваю двойные двери и делаю шаг внутрь.

Эта комната – одна большая стеклянная коробка. Потолок, стены, все вокруг нас – сплошное громадное окно. И это самое лучшее место в мире. Отсюда открывается вид на край утеса, за которым под лунным светом блестит вода.

Но самое примечательное находится прямо над нами. От вида звездного неба захватывает дух. Здесь нет светового загрязнения: в ночном небе сверкают и переливаются на черном фоне бриллианты.

Арч медленно поворачивает голову, рассматривая открывшееся перед ним зрелище. Затем он откидывает голову назад и смотрит на небо с открытым ртом.

Полагаю, это один из немногих моментов, когда этот человек выглядит непривлекательно. Но для меня это самый притягательный момент за весь вечер.

Он не заботится о том, чтобы контролировать свое лицо и движения, не пытается следовать отработанному сценарию. Сейчас он просто мужчина, который благоговеет перед окружающей его красотой.

– Черт, – бормочет он наконец, его голос звучит проникновенно от удивления. Он снова поворачивает голову ко мне, и его глаза округляются от восторга.

Голубые луны в этих глазах мерцают от эмоций, которые я не могу угадать. И только когда маска снова опускается на его лицо, я понимаю, что он выглядел грустным. Меланхоличным.

И я хочу знать почему, но по тому, как нагреваются его глаза, словно конфорка на плите, я понимаю, что возможность упущена.

– У тебя тут нечто особенное, – тихо произносит он, придвигаясь ко мне. Звезды давно потускнели, и единственное, от чего он не может отвести взгляд, – это я.

– Так и есть, – выдыхаю я, наблюдая за его приближением с затаенным вниманием.

В затылке у меня что-то щелкает – инстинктивное чувство, напоминающее мне, что я нахожусь в стеклянном ящике, за которым, возможно, притаилась наблюдающая тень. При этом у него имеется полный обзор происходящего.

Часть меня даже не возражает, если он там. Хочу доказать этому ненормальному, что я ему не принадлежу.

Единственный человек, который может претендовать на мое тело, – это тот, кому я позволяю это сама. И я позволю рукам Арча касаться меня. Рукам, которые обследуют каждый миллиметр моей кожи. А затем – его рту. Я позволю его языку лизать мою киску, пока не насыщусь этим, прямо перед тем, как он будет трахать меня и я не перестану помнить свое имя.

Я позволю ему, потому что я разрешила.

Арч возвышается надо мной, прижимаясь своим телом к моему. Мое дыхание сбивается, когда меня охватывает тепло, его рука плотно обхватывает мою талию и прижимает меня к нему.

Мне нравится, как он прижимается ко мне. Мягкость моего тела, прижимающегося к его твердым ребрам, – это… приятно. Это хорошо.

Какое-то мгновение Арч внимательно всматривается в мои глаза. А потом наклоняет голову и нежно перехватывает мои губы.

Я вздыхаю, его мягкий рот ритмично двигается на моем, подобно воде у подножия скалы, колышущейся на камнях.

Я стону, желая большего, и углубляю поцелуй, раздвигая его губы, чтобы сунуть язык внутрь его рта.

Он рычит, и его сдержанность ослабевает. Его вторая рука забирается в мои волосы, наклоняя голову, чтобы он мог погрузить свой язык в мой рот глубже, искусно исследуя его и почти не контролируя.

Я встаю на носочки, еще сильнее вжимаясь в него. Вздрагиваю от ощущения его твердого члена, впивающегося в мой живот, а его размер только усиливает мое желание.

Он немаленький. И это действительно то, что мне нужно сегодня вечером. Что-то, что ослепит меня наслаждением и оставит задыхающейся и удовлетворенной.

Его язык борется с моим, проводит по нему и облизывает, а его зубы впиваются в мои губы. Еще один стон вырывается на свободу, подпрыгивая в его рту, пока он сам не отвечает стоном.

Рука в моих волосах напрягается, отстраняясь от моего рта, давая его губам свободу прочертить дорожку по моей челюсти и спуститься к стыку между моей шеей и плечом.

Я задыхаюсь, когда чувствую, как его зубы царапают мою плоть – небольшое предупреждение перед тем, как он сожмет их. От острого удовольствия я закрываю глаза, и у меня вырывается протяжный стон.

– Черт, – выругивается он, облизывая мою шею с диким стоном. – У тебя такой сексуальный голос.

Мои веки трепещут, когда я поддаюсь удовольствию, которое вытягивают из меня его язык и зубы.

Его руки опускаются ниже, пока я не чувствую, как он решительно дергает мои джинсы. Секундой позже расстегивается пуговица, а за ней и молния на джинсах.

– Твоя киска уже намокла для меня, Адди? – спрашивает Арч с низким рычанием, чуть жестковато покусывая мою шею. Это больно, и я не могу не поморщиться от боли. Его язык ласкает след от укуса, успокаивая жжение.

– Да, – шепчу я, когда удовольствие начинает брать верх над болью.

Его рука скользит по моим джинсам и стрингам, пальцы опускаются ниже, пока кончик среднего пальца не погружается внутрь меня. Он издает низкий, глубокий рык, когда чувствует, насколько я была честна.

– Черт, детка, да. Дай мне послушать, как ты поешь.

А затем в меня погружаются сразу два пальца, изогнувшись, чтобы попасть в ту самую точку. У меня темнеет в глазах, и единственным моим ответом становится вскрик удовольствия. Это единственное, на что я сейчас способна.

Я инстинктивно кручу бедрами, вжимаясь в его руку. Он вынимает пальцы до самых кончиков, а затем снова вводит их в меня. И снова он трахает меня своими пальцами, а я только и могу держаться, впиваясь ногтями в его пиджак.

Из моего горла вырываются длинные, хрипловатые стоны, я пою для него так, как он и просил.

– Ты так сладко стонешь, – шепчет он мне на ухо. За его словами следует резкий укус.

Его ладонь сильно надавливает на мой клитор. Его умелые пальцы поднимают меня все выше, оргазм уже закручивается в моем животе. А затем он делает одно точное нажатие, и мои колени дрожат от удовольствия.

– О, – стону я, мое дыхание неровное и сбивчивое.

– Ты красиво поешь, когда кончаешь, Адди? – спрашивает он томным шепотом.

Кажется, я киваю, но не могу быть уверена, потому что через несколько секунд моя голова откидывается назад, когда разрядка достигает крайней точки.

– Дай мне послушать, – уговаривает он.

Его пальцы выскальзывают, а когда они погружаются обратно, к ним присоединяется третий палец. Мои глаза закатываются, и я погружаюсь в бездну.

Я вскрикиваю, и когда изнутри меня поглощает бездонное наслаждение, мой вскрик срывается с высоты. Я бесстыдно бьюсь о его руку, подгоняемая бесконечными волнами.

– Такая красивая птичка, – шепчет он удовлетворенно.

Задыхаясь, я приподнимаюсь на носочки и прижимаюсь ртом к его рту. Я не насытилась. Он одобрительно хмыкает и раздвигает мои губы языком. Затем его рука поднимается вверх и разрывает поцелуй, проводя пальцем по моей нижней губе, распаляя мое возбуждение.

– Ты устроила такой беспорядок на моей руке, Адди. Было бы невежливо не убрать за собой.

Я смотрю ему прямо в глаза, пока мой язык высовывается и скользит кончиком по его пальцу. Он лукаво улыбается, приглашая меня открыть рот пошире.

В тот момент, когда его палец погружается внутрь, меня охватывает леденящее чувство. Будто волны, в которых я дрейфовала, рассердились и бросили мое тело на неумолимую скалу.

Мой рот замирает, и я перевожу взгляд за его плечо. Здесь темно, если не считать лунного света и яркого неба над нами, но у меня ощущение, будто я нахожусь в комнате, залитой огнями стадиона.

Какое-то движение прямо напротив переворачивает мое сердце и посылает его вглубь моего желудка.

Он там.

Я не вижу его и даже не могу разглядеть его силуэта. Но знаю, что он там. Чувствую его присутствие.

Заметив перемену во мне, Арч отстраняется, тяжело дыша и глядя на меня так, словно не может решить, хочет ли он спросить, в порядке ли я, или просто продолжить начатое.

– Что-то не так? – спрашивает он, обхватывая мою руку за бицепс в попытке привлечь внимание.

– Нет, – поспешно отвечаю я, притягивая его ближе. – Давай поднимемся наверх в мою комнату.

Я больше не чувствую себя достаточно дерзкой, чтобы трахаться с мужчиной на глазах у сумасшедшего. Кайф от моей разрядки полностью развеял мою самоуверенность.

Но я слишком упряма, чтобы остановиться. Я хочу Арча. Просто мне не нужны вуайеристы, пока я с ним.

– Ты не хочешь, чтобы твою киску лизали под звездами? – недоверчиво спрашивает он, глядя на меня так, будто у меня выросла вторая голова.

– Хочу, но… – я прерываюсь, когда меня отвлекает еще одно движение.

Арч делает шаг вперед, прижимаясь ко мне и возвращая мое внимание к себе. Мне приходится поднять голову, чтобы разглядеть его как следует, и это зрелище я не забуду никогда.

– Я думаю, тебе стоит раздеться и показать мне свое сексуальное маленькое тело. А потом я хочу, чтобы ты легла, раздвинула ноги и позволила мне убрать все, что ты тут натворила.

У меня вырывается совершенно неловкий писк. Звук, который немедленно вызывает ухмылку на его лице, и к моим щекам приливает кровь, на мгновение заставив меня позабыть о жути.

Очень ловко, дурачок.

Я делаю шаг назад, тепло скользит по моему телу, пока я провожу руками по бокам и просовываю оба больших пальца за пояс джинс.

Я как раз собираюсь спустить их, и тут наступившую тишину нарушает громкий удар, заставивший мое сердце улететь к горлу. Я испуганно вскрикиваю и чувствую, что слишком близка к тому, чтобы обмочить штаны от этого разъяренного стука.

Арч вскидывает голову в сторону звука, явно также испугавшись.

– Ожидаешь компанию? – спрашивает Арч слегка задушенным тоном.

Мое собственное неровное дыхание становится еще более учащенным, когда я отвечаю:

– Нет.

Это чертово дежавю! И хотя на этот раз я прекрасно это предвидела, я невероятно близка к тому, чтобы затопать ногами, как ребенок. В отличие от ситуации с Грейсоном, сейчас я действительно наслаждалась.

Арч бросается в коридор и спускается к входной двери, а я бегу за ним по пятам. Я на ходу застегиваю пуговицы и молнию на джинсах и уже понимаю, что для меня эта ночь закончилась.

Коридор ведет прямо в фойе, справа от лестницы. Остановившись перед дверью, он разворачивается ко мне и хватает меня за руку.

– Останься в коридоре. Кто бы это ни был, я не хочу, чтобы он тебя увидел.

Он колеблется, на его лице появляется странное выражение. Прежде чем я успеваю его разгадать, он снова начинает говорить, его голос звучит напряженно.

– Если все пойдет наперекосяк, звони в полицию.

Я не в состоянии выстроить ни одного связного предложения в ответ, паника лишает меня рассудка.

Мне нужно было ему рассказать, что меня преследует маньяк и что мне показалось, будто я что-то видела в окне, когда мы были в стеклянной комнате, но все произошло так быстро, и теперь он фактически сам подвергает себя опасности.

Ситуация возбуждает меня так же сильно, как и пугает. Если я переживу эту ночь, мне стоит обратиться в психиатрическую больницу.

Потому что моя тень в ярости. Прямо как тогда, когда здесь был Грейсон, и я понятия не имею, насколько опасен этот парень, но он может явиться сюда и убить нас обоих.

Особенно теперь, когда он видел, как другой мужчина заставил меня кончить той самой рукой, которую он угрожал отрезать и положить в мой почтовый ящик.

Я прячу лицо в руках, и меня захлестывает моментальное сожаление, заполняющее мое тело, как водопад – озеро. Меня распирает от него, потому что если преследователь настолько безумен, как он говорит, то, возможно, сейчас из-за меня погибнет человек. Или по меньшей мере будет жестоко изуродован.

Я слышу скрип открываемой двери и поднимаю голову.

– Выходи, ублюдок. Я знаю, что ты там, – громко угрожает Арч.

Выглянув из-за угла, вижу, как Арч выходит на улицу. Но перед этим он достает пистолет. Мои глаза расширяются, рот открывается, и я задаюсь вопросом, кого, черт возьми, я впустила в свой дом. Он закрывает за собой дверь, и звук щелчка двери эхом отдается у меня в голове.

Похоже, я ошиблась и действительно встретила человека, готового за меня убить. Насчет траха присяжные еще не определились, но если его прелюдия является хоть каким-то свидетельством, думаю, что и в этом плане он бы преуспел. Сейчас я как никогда хочу прибить этого гада сама.

Я наконец-то нашла мужчину, способного удовлетворить меня, а этот мудак все портит.

Бог? Я знаю, что мы не всегда соглашаемся во мнениях относительно моего жизненного выбора, но, пожалуйста, не дай этому бедняге умереть из-за меня. Я брошу пить. На этот раз я серьезно.

И еще я молюсь, чтобы Арч оказался метким стрелком. Если я выйду и найду этого чудилу с пулей в черепе, я не стану оплакивать его смерть.

Следующие несколько минут я вообще ничего не слышу. Это трудно, когда сердце стучит в ушах, но выстрел ни с чем не перепутаешь.

Черт, я не выдерживаю этого напряжения. Не в силах больше ждать, бросаюсь к окошку рядом с дверью и выглядываю наружу.

Машина Арча все еще стоит на моей подъездной дорожке, но больше я не вижу ничего. Ни тел. Ничего.

Помянув своего самого нелюбимого персонажа в данный момент, я медленно открываю дверь, прислушиваясь, не слышно ли борьбы или еще каких-нибудь тревожных звуков.

Меня встречает лишь стрекот сверчков, я открываю дверь шире и выхожу.

Хруст чего-то под ногой обращает мое тело в камень.

Я закрываю глаза, на языке вертится очередная молитва. Если я наступила на какую-то часть тела… о боже, я сойду с ума.

Сделав несколько кратких вдохов, я убираю ногу и смотрю вниз.

Роза, лепестки которой осыпались с моей подошвы.

– Ох, черт, – бормочу я, наклоняясь, чтобы поднять цветок.

Шипы обрезаны, не давая ей меня уколоть, но это неважно – конкретно эта роза причиняет мне боль.

С ее лепестков на мой ботинок капает свежая кровь. Арч пропал, и все, что от него осталось, – это окровавленная роза.

Вытащив телефон из заднего кармана, я нажимаю на разблокировку, чтобы позвонить в полицию, мои руки дрожат. Экран загорается, и в этот момент я вижу еще одно сообщение – то, которое пришло еще в клубе и которое я упорно проигнорировала.

«Не вини себя, детка. Я не угрожаю понапрасну, так что сочти это за урок».

Мир передо мной озаряют красные и синие огни, и от их мигания мне становится плохо. В моем желудке поселяется ужас, пока полицейские с собаками обыскивают окрестности.

Офицер конфисковал розу, однако мои руки запятнаны кровью – в прямом и переносном смыслах. Я тру пальцы друг о друга, наблюдая, как засохшая кровь отслаивается от моей кожи.

На глаза наворачиваются слезы, но я быстро стираю их.

Я убила человека.

Я привела его сюда, зная, что здесь скрывается кто-то очень опасный, и все равно сделала это.

А теперь его нет в живых.

– Аделин? Мне нужно задать тебе несколько вопросов, – говорит шериф Уолтерс, подходя к ступенькам крыльца, на которых я в данный момент сижу.

Я знаю его с детства. Он ходил в школу вместе с моей мамой, и они были хорошими друзьями. Время от времени она приглашала его на ужин. Он всегда был добрым. Тихий и немногословный, всегда выглядящий более заинтересованным в том, чтобы выслушать собеседника, нежели высказаться самому.

Это высокий, крепкий мужчина, ростом не менее двух метров. Думаю, его семья происходит от какого-то рода великанов, потому что его отец и братья такие же пугающе крупные. Раньше шерифом был его отец, а до него – его дед. Я практически уверена, что пара его братьев тоже полицейские.

Одна большая семья гигантских копов. Как раз то, что и нужно миру, ведь так?

Щеки шерифа Уолтерса покрыты щетиной, а его карие глаза смотрят устало и настороженно.

Я уже ввела в курс дела офицера, который меня опрашивал, но когда я сказала, что пропал человек и мне прислали окровавленную розу, он был гораздо более озабочен тем, чтобы организовать поисковую группу.

Учитывая, что дом окружает густой лес, скорее всего, этот человек вел Арча пешком, пока ему не удалось запихнуть его в машину и уехать.

Я шмыгаю, вытираю нос и киваю головой.

– Да, конечно.

– Можешь назвать мне имя человека, который был с тобой здесь сегодня вечером?

– Арчибальд Талаверра, – автоматически отвечаю я. Похоже, претенциозность Арча окупилась, когда он назвал мне свое полное имя. Я почти улыбаюсь, хотя это совсем не смешно.

Шериф молчит. Я перевожу взгляд на него и замечаю, что его кустистые черные брови высоко подняты на лоб.

– Талаверра, да? Этот человек, возможно, оказал тебе услугу, – последнюю часть он бормочет практически неразборчиво.

– Что, простите? – взвизгиваю я, округляя глаза.

Шериф вздыхает и проводит рукой по своим густым темным волосам. В молодости, я уверена, он был привлекательным мужчиной. Но сейчас в его волосах проглядывает серебро, а по краям глаз и рта пролегают морщины. Он выглядит постаревшим и потрепанным, и с годами я наблюдаю, как его глаза становятся все более тусклыми.

– Талаверра – известные преступники, – сообщает он мне.

Мои глаза округляются, и в этот момент я осознаю, что моя мать просто ужасно меня воспитала. В последнее время мои поступки в лучшем случае выглядят сомнительно.

Мне предстоит долгий и тяжелый разговор с Дьяволицей наверху. Думаю, она пытается меня прикончить. И я начинаю задумываться, не стоит ли мне просто позволить ей завершить начатое.

– Что за преступники?

Шериф Уолтерс кривит свои потрескавшиеся губы в сторону, похоже, обдумывая, что он собирается сказать.

– Еще ничего не было доказано. Достаточных доказательств никогда не находится. Но в основном они торгуют кокаином. Предположительно, – добавляет он в конце, искоса глядя на меня. – Что я могу сказать точно, так это то, что бывшая жена Арчибальда несколько раз обвиняла его в домашнем насилии. Разумеется, он выходил сухим из воды. Но он известен как очень жестокий человек.

Я отворачиваю голову и закрываю лицо руками.

Шериф Уолтерс неловко похлопывает меня по спине, полагая, что я плачу. Но мои глаза сухи, как пустыня Сахара. Я слишком зла, чтобы плакать. Зла, что была настолько глупа, что привела домой незнакомого мужчину.

Зла, что этого человека убили. Человека, который оказался связан с такой опасной фамилией.

– Его семья будет преследовать меня?

– Нет, – категорично заявляет он. – Список врагов этой семьи длиной в километр. Они не станут беспокоиться о какой-то случайной девушке. Они могут присмотреться к тебе, но когда они ничего не найдут, то станут искать того, кому они насолили.

Я киваю головой, слегка успокоенная этими словами.

– Если они не узнают о розе.

Мое сердце падает, словно камень в колодец. Я поднимаю голову и смотрю на него, пытаясь уловить смысл его слов.

– Эта роза была чем-то личным, Аделин. Знаешь, что она означает?

– Я… что меня преследует кто-то. Я уже несколько раз сообщала о том, что мой дом взламывают, а эти розы появляются везде, куда бы я ни пошла.

Шериф сдвигает брови.

– Я заглянул в твое личное дело. Там нет никаких сообщений о преследованиях.

Мой позвоночник выпрямляется, поскольку меня пронзает шок.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я злобным и пронзительным голосом. – Я сделала несколько!

– Успокойся, – говорит шериф Уолтерс, разводя руки в соответствующем жесте. – Я посмотрю еще раз, когда вернусь в участок. Ты можешь рассказать мне сейчас, что происходит?

Заставляя свое сердце притормозить, я излагаю все, что тут происходило. О стаканах алкоголя, выпитых, пока я была дома одна. О розах. О записке со зловещей угрозой.

Шериф Уолтерс напряженно слушает, достает блокнот и делает заметки по мере того, как я говорю. Когда я заканчиваю, я чувствую себя еще более измотанной, чем была раньше.

– Я займусь этим. Но, Аделин, ты же понимаешь, что если Талаверра прознают, что у тебя есть преследователь, то они могут возложить вину на тебя?

Я отшатываюсь назад, совершенно обескураженная тем фактом, что о том, что мне может угрожать преступный клан, меня предупреждает полицейский. Однако он никогда не был человеком, склонным приукрашивать или скрывать правду. Мой отец иногда интересовался у него подробностями некоторых дел, и шериф всегда рассказывал ему все, что мог.

Несколько раз мама даже срывалась на них из-за столь неприятных разговоров за обеденным столом, да еще и при ребенке. Шериф Уолтерс извинялся, но раскаивающимся никогда не выглядел.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не допустить, – уверяет он.

Почему-то от этого мне ничуть не легче.

Вздохнув, я отворачиваюсь и смотрю в гущу деревьев – туда, где мерцают красные и синие огни, порождая настоящую дискотеку теней.

Я киваю, принимая хотя бы такую поддержку. Этот человек ни черта не сможет сделать, чтобы остановить преступника, когда тот появится у меня на пороге.

Будь то хоть преступный клан, хоть гребаный маньяк.

10-е сентября, 1944

Я не видела Роналдо три дня.

Три дня я гадала, где он. Со мной словно что-то случилось. Мысли в моей голове непрестанно кружились.

Мы с Джоном поругались. Он сказал, что я изменилась. Что я больше не та женщина, в которую он был влюблен. Я отдалилась.

Когда он хочет заняться любовью, мне это неинтересно.

Мне стало казаться, что наш брак неправильный и грязный.

Я чувствую, будто обманываю кого-то, но это не о моем муже. Я словно обманываю своего гостя.

Я мало что смогла сказать, чтобы заверить своего мужа в том, что все еще люблю его, кроме этих трех слов.

Они стали казаться пустыми, когда я произношу их вслух.

Судя по его глазам, Джону они тоже теперь кажутся пустыми.

Я теряю своего мужа. Медленно, но верно.

И мне стыдно признавать это, но я нисколько не сожалею.