Читать книгу Навигаторы. Затерянная планета - - Страница 2

Вэрдиан (Вэрд) нье' Товен

– Мама, мама!

Я влетел в столовую, мне не терпелось рассказать ей про странный сон. Вчера она пела мне, когда я засыпал, хоть камердинер и не одобрял таких нежностей. Это была колыбельная, и перед тем как поцеловать почти уснувшего меня в лоб, мама сказала нечто странное:

– Спи, Вэрд, возможно, тебе приснится твоя пара.

Свой сон я хорошо запомнил. Сначала мне снилось, как Лэрд, мой старший брат, снова дразнит меня: «Сало, ты опять не смог подтянуться! Ты никогда не поступишь в школу пилотов и отправишься на планету чистить загоны линов!»

Накануне так и случилось: я сделал всего пять упражнений на пресс, и Лэрдиан в очередной раз обозвал меня ливером. И в этот раз, несмотря на то, что камердинер посоветовал не обращать на него внимания, я набросился на брата, но из-за моей неуклюжести ничего не вышло – Лэрд тут же отвесил мне подзатыльник и, хохоча, унёсся на урок этикета. Я же побрёл на урок ненавистной математики. Ничего в ней не понимал: как можно какие-то буквенно-численные значения складывать вместе или, например, умножать их друг на друга, а потом получить вполне себе нормальную цифру?!

Потом мне снилось, как папа учит меня – меня, а не Лэрда – летать на катере.

Это было моей второй заветной мечтой – летать, как её высочество Микаэлла. Когда мы с Лэрдом смотрели записи соревнований, в которых принимала участие наша будущая императрица, мы даже забывали о наших спорах.

Но в первую очередь я мечтал о том, чтобы поступить в школу пилотов и служить на станции помощи смотрителям.

– Почему?! Ну почему для поступления нужны математика, физика и физическая подготовка?! – кричал я, стоя в душе и с ненавистью глядя на своё отражение в чуть запотевшем зеркале.

У меня не было способностей к математике, как у моей сестры Вэрмилии, а мой торс заплыл жиром. Я люто завидовал Лэрду, который родился раньше меня всего на полтора года, но вырос стройным и подтянутым; физические упражнения не вызывали у него отдышку и боль в суставах, как это случалось со мной.

Наш отец служил начальником станции помощи смотрителям. На его счету сотни боевых операций, тысячи спасённых жизней. Тэран нье' Товен всегда больше интересовался функционированием огромной станции, нежели успехами своих сыновей и дочери. Поэтому редкие, хотя и довольно жёсткие уроки пилотирования мы с Лэрдом принимали за счастье.

А потом мне приснилась какая-то женщина. Короткие рыжие волосы покрывали её голову лишь частично, а обнажённая кожа неприятно бугрилась розовыми рытвинами. Лицо женщины обезобразили шрамы, казалось, ей очень больно. Она плакала, громко кричала и звала меня: «Ну, где же ты, Вэрдиан?! Вэрдиан, помоги!»

Сон был очень ярким и живым, даже проснувшись, я долго не мог прийти в себя. И вот эта некрасивая тётенька станет моей парой?! Но она же совсем взрослая! И такая уродливая!

И вот теперь я примчался в столовую, спеша сообщить маме об этом сне.

– Она приснилась мне! Приснилась! – быстро проговорил я. – Мама, мне приснилась моя пара!

Мама аккуратно положила приборы на тарелку, отец промокнул губы салфеткой и насмешливо посмотрел на маму.

– Найтилия, я ещё понимаю, почему такие сказки интересны Мили, но зачем они Вэрдиану?

Лэрд едва заметно фыркнул, уткнувшись в тарелку, и я напрягся: ну всё, этот придурок уже придумал новое измывательство надо мной. Мили с любопытством смотрела на меня и улыбалась. Недавно у неё выпал передний зуб, и она стала немного присвистывать во время разговора, что тоже не осталось без внимания противного братца.

Мама упрямо подняла подбородок.

– Не вижу в колыбельных ничего страшного. А сон просто навеян переездом. Вчера выдался насыщенный день, – ответила она папе, и, повернувшись ко мне, ласково улыбнулась. – И кто же тебе приснился, сынок?

– Вот будет умора, если это какой-нибудь сах, – ехидно прошипел рядом Лэрд.

Я смутился.

– Ну, расскажи нам, Вэрдиан нье' Товен, о своём сне, – спокойно, чуть насмешливо попросил отец, и мама ободряюще улыбнулась мне.

Все знают эту колыбельную, виги её часто поют, когда остаются ночевать на новом месте. Считается, что в такую ночь может присниться твоё будущее – тот, с кем разделишь жизнь, с кем сможешь зачать особенных детей, которые возьмут самое лучшее от обоих родителей.

Накануне мы, наконец, переехали на станцию, которой отец руководил вот уже почти год. И всё это время для него и нас оборудовались отдельные апартаменты. До этого отец жил в обычной офицерской каюте. Конечно, мы и раньше прилетали на станцию. Мама очень скучала по отцу, да и нам с Лэрдом и Мили очень нравились эти путешествия, хотя брат никогда не признался бы в этом. Но я видел, как горели его глаза, когда строилась червоточина для перехода с орбиты материнской планеты вигов на станцию и когда мы приближались к станции, на которой служит отец.

Умение строить быстрый переход из одной точки Вселенной в другую даровано не всем вигам. И о наличии своих способностей виг узнаёт только ближе к четырнадцати-пятнадцати годам. Отец умел открывать восемь червоточин одновременно, что очень много для того, кто не учился в школе навигаторов. Мама же не обладала такими способностями совсем. Но это совсем не значит, что способностями к поиску и построению червоточин не обладали её родители, дедушки, бабушки.

Поэтому с самого раннего детства нам внушали, что виги, не обладающие способностями к построению быстрых переходов, – такие же полноценные, как и те, кто умеет открывать червоточины. Возможно, гены таких вигов дремлют, но их потомки будут наделены силой, дарованной Великой точкой начала.

И вот состоялся переезд. Наши апартаменты состояли из спальни родителей, наших, кабинета отца, просторной гостиной и столовой. Ещё имелась пара комнат, одну из которых занимал наш с Лэрдом гувернёр. Спортивного зала, кухни, картинной галереи, учебного класса в наших апартаментах не имелось. Всё это, за исключением портретов родственников, находилось на самой станции – на общем для персонала уровне. Нам с братом предстояло учиться с другими детьми нашего возраста – детьми сотрудников станции. Вэрмилия пока ещё была мала для обучения в классе, её уроки развития проходили в частном порядке, в общей гостиной семьи нье' Товен, пока мы с Лэрдом занимались с остальными.

Отец нахмурился, а мама поторопила:

– Вэрд, милый, расскажи нам о своём сне?

Я вдохнул и скороговоркой произнёс:

– Мне снилась тётя с некрасивыми шрамами на лице, – ответил я, опустив голову, и совсем тихо закончил: – Кажется, у неё рыжие волосы.

Родители переглянулись и синхронно пожали плечами. Похоже, среди их знакомых рыжих женщин не было. Я немного взбодрился. Может, этот сон – просто сон? Рядом рассмеялся Лэрдиан.

– Рыжуха и Толстяк! Сладкая парочка! Ржавчина и Пухлик! Обжора и Конопушка!

Я развернулся и бросился бежать. По щекам текли слёзы. Схватив с кровати планшет, на котором была загружена карта станции и расписание занятий, я быстро пошёл в сторону класса. Опаздывать не рекомендовалось.

Первым шёл урок медитации.

Десятилетки никогда не открывают червоточины, как и двенадцатилетки. Первые переходы, при наличии дара, виги открывают лет в четырнадцать, а то и в шестнадцать. А до этого времени мы должны освоить все техники, способствующие этому.

На медитации ходил весь класс, несмотря на то, что больше половины ребят не были вигами. Встречались среди моих сверстников и полукровки. Полукровка – ребёнок навигатора и представителя какой-либо иной расы. Как объяснила мама, полукровки тоже могут обладать впечатляющими способностями. Например, муж сестры будущего императора Лерсано нье' Оалу умеет открывать одиннадцать червоточин, хотя, когда он выпустился из школы навигаторов, мог удерживать всего шесть быстрых переходов.

Полукровки тоже могут поступить в школу вигов, если у них обнаруживается дар поиска, при этом не обязательно иметь способности к открытию червоточин при поступлении. Способности нашей расы мало изучены, но одно совершенно ясно – если у тебя есть способности к поиску, у тебя есть и способность строить быстрые переходы.

– Наша раса гордится множеством великих вигов, которые не обладали даром навигаторов, но сделали для расы очень многое, – как-то рассказывал нам отец в один из своих немногочисленных выходных. – Например, господином нье' Моттексом – бывшим главой департамента дипломатических отношений. У него совершенно нет способностей к поиску, но его деятельность на поприще межрасовых отношений для нашей планеты имела огромное значение. Именно он виртуозно остановил войну, чуть не разверзнувшуюся между иолли и тарбайцами из-за… супа.

Крейсер иолли охранял свою часть узкого, свободного от огромных, будто планетоиды, камней, перехода в Ванамском астероидном поле, а команда крейсера тарбайцев проводила тренировку, которая заключалась в разбивании астероидов на небольшие, конечно, по космическим меркам, камни. Бомбардир тарбайцев выбрал неудачную цель – слишком близкую к иолли, – а потом ещё и напутал с расчётом траектории, по которой должны были лететь образовавшиеся после выстрела «мелкие» камни. После разбития астероида от него откололся огромный камень, который полетел в сторону корабля иолли. Задев по касательной борт, камень поменял траекторию и устремился в астероидное поле, откуда и прибыл. В это время на корабле иолли проходил банкет в честь прибытия посольства навигаторов, и капитан крейсера иолли как раз лично наливал знаменитый ферментированный суп иолли в чашу господина нье' Моттекса. Такой суп иолли готовят только для очень дорогих гостей, ведь готовка занимает целых шесть месяцев.

Защита крейсера иолли, конечно же, выдержала попадание, но толчок оказался очень заметным. Судно содрогнулось вместе со всеми находившимися на борту. Суп вылился на господина нье' Моттекса, капитан-иолли, мгновенно потеряв контроль, приказал палить изо всех орудий крейсера по тарбайцам. К счастью, господин нье' Моттекс не обиделся, но признал, что необходимо отплатить тарбайцам чем-то подобным. На крейсере иолли нашлась ярко-жёлтая флуоресцентная краска, которую зарядили в орудия. После выстрела нье' Моттекс связался с тарбайцами и объяснил тем, почему их крейсер теперь сверкает при малейшем попадании света на его поверхность, нарушая всю маскировку.

Или вот ещё пример – господин Привейн нье' Риолин, предок её высочества Микаэллы. Он тоже не обладал даром, но упорядочил и развил теорию строения чёрных дыр и стал ректором университета.

Поиск…

Лэрд очень надеялся, что у него обнаружится дар. Он просто мечтал стать смотрителем. Я же совершенно не стремился изучать дипломатию, медицину или ботанику, электротехнику или роботостроение. Все мои мысли занимала идея стать хорошим пилотом. Меня не интересовал дар, но часть занятий по медитации посвящалась именно этому. Мой отец имел дар, правда, один из самых распространённых – искать воду; дедушка по линии отца мог находить кремнийорганические соединения, а сестра отца – гранит. Вот и нам через два урока предстояло сидеть с куском какого-нибудь гагата и, используя медитативные техники, пытаться понять, тянет нас через пространство к этому гагату или нет.

Запыхавшись, я прибежал в зал для медитации, схватил коврик, уселся на него и только после этого осмотрелся. Вчера утром, едва мы прилетели на станцию, отец распределил нас с Лэрдом по классам. Занятия пролетели быстро. В таком формате мы с Лэрдианом никогда не учились, поэтому я прилагал усилия, чтобы не отвлекаться, старался слушать преподавателей и не успел сразу рассмотреть всех своих одноклассников. А сегодня мне представилась такая возможность. Я сидел на коврике, вытянув ноги вперёд (скрестить их не получалось – мешал живот), и осматривался. Насчитал семь мальчиков и четырёх девочек нашей расы, а остальные оказались представителями совершенно разных видов, некоторых из них я даже не знал! Вот, например, чуть впереди, справа от меня, сидел мальчик с абсолютно лысой серой головой, его крошечный нос-хоботок смешно дёргался, а три пары рук были сложены в замок на животе. А почти рядом со мной сидела симпатичная девочка с длинными зелёными волосами, чуть раскосыми чёрными глазами и аккуратным носиком. Вот только рот до подбородка закрывала тёмная, не просвечивающая ткань. Я задумался. Это обычай этой расы? Или такая религия? У иллюминатора сидел какой-то субъект – на голове шапка с бусинами и рогами, лицо и туловище замотаны в ткань, часть нитей с бусинами проходит под предполагаемым подбородком. У меня на планшете имелся справочник по расам, скорее всего, там нашлось бы описание моих одноклассников, так что вечером я решил посмотреть, кто со мной учится.

В класс вошёл преподаватель. Конечно же виг, ну кто ещё мог преподавать медитации, направленные в основном на развитие навигаторских способностей? Преподаватель очень нудно нам рассказывал о том, чем отличается медитация от сосредоточенности. Времени на это он убил много, но, судя по переглядываниям моих одноклассников, из сказанного они усвоили столько же, сколько и я, то есть почти ничего. Девочка с зелёными волосами в конце лекции спросила:

– Господин нье' Лековиц, для чего не навигаторам изучать эту тему? Чистокровный элефин или туви никогда не откроют быстрый переход.

Преподаватель оживился:

– Туви Килянсэ, – обратился он к девочке, и я сделал мысленную пометку: вот, значит, как называется раса этой девочки. Интересно, подумал я, Килянсэ – это личное имя или родовое? Преподаватель тем временем продолжил отвечать на вопрос: – Конечная цель медитации – добиться полного спокойствия ума и тела при сохранении осознанности и внимательности. Медитация существует миллионы лет, а регулярные практики позволяют всем, не только навигаторам, укрепить психологическое и физическое здоровье, повысить внимание и концентрацию, чтобы добиваться успехов в работе и учёбе. – Господин нье' Лековиц обвёл наш класс взглядом. – Многие из вас, несмотря на юный возраст, планируют остаться на станции, помогать спасать жизни. В вашей будущей деятельности медитации могут очень помочь, ведь не секрет, что спасательные операции бывают очень сложными и опасными; медитации помогают избавиться от стресса и приобрести внутренний покой и гармонию.

Второй мой учебный день на станции прошёл безрадостно. Математика, литература Элеи (Великая точка начала, как ты могла позволить создать эти бесконечные баллады элефинов? Они же каждый чих описывают, как значимое явление природы!), физика статических абсолютно твёрдых тел, биология клетки и основы истории рас-союзников.

Я еле сдерживал зевоту, когда преподаватель-магтинец рассказывал о причинах междоусобных войн сахов или хлеосов, об элейских клановых войнах семидесяти восьми тысячелетней давности. Проснулся, только когда господин Маахинэ сообщил, что через неделю ждёт от нас доклад о войне за южную часть пустыни Аори мира Ныати на двадцать страниц и что на следующем уроке будет контрольная по способам жертвоприношений патрициканцев.

В мире Патриц жертвоприношения проводились по любому поводу: не так посмотрел на соседа, выловил чалини (местный вид рыбы) больше, чем прошлом году, родил пятерых детей вместо шестерых – жертвоприношение. Клан решил воевать – жертвоприношение, вождь клана женился – жертвоприношение. Жертвовать могли совершенно разное: от ягод, посыпанных травами, и отрезанных семенников священных животных до собственных соплеменников.

– Буээ! – возмутился я вместе с классом.

Уроки закончились, и я вернулся домой. Хотя домом это место я пока называть не привык. Мамы и сестры в гостиной не оказалось, Лэрд ещё не вернулся с занятий, а у нашего гувернёра сейчас было свободное время. Проходя мимо отцовского кабинета, я услышал, как он громко и возбуждённо говорит:

– Навигатор! Обученный навигатор чуть не погиб! У нас теперь огромная дыра в одиннадцатом звене. Кирьена заменить просто некем! Если бы поставка медикаментов и новых капсул прошла вовремя, мы не лишились бы начальника оборонительного звена почти на полгода! Почему твоё ведомство, нье' Фиард, не отработало поставку?

– Почему твои подчинённые, нье' Товен, не в состоянии правильно оформить заявку на обеспечение? – вопросом на вопрос ответил незнакомый мужской голос. – Откуда я могу знать, картриджи каких марок вам нужны? Ты знаешь, нье' Товен, что в нашем флоте у смотрителей встречается около пятисот разновидностей капсул? И только четверть картриджей подходит к капсулам иной модификации! Я должен угадать, картриджи для какой модификации капсул вы запросили? – Он стал зачитывать какой-то документ: – Антибиотики – восемьсот килограмм, препараты доля свёртывания крови – семьдесят два килограмма, гепатопротекторные средства – две тонны.

Тут незнакомый и невидимый мною мужчина начал смеяться.

– Противозачаточные средства – семьдесят тысяч упаковок. Серьёзно, нье' Товен, нужно так много? У тебя там точно станция помощи смотрителям? – Смех оборвался, а мужчина довольно резко сообщил: – Могу поставить тебе восемьсот килограмм антибиотиков, которые будут действовать только на иххлейцев, или, скажем, семьдесят тысяч комплектов противозачаточных средств для аринцев – рыб по строению половой системы… Как думаешь, остальным твоим служащим они понадобятся? Сколько раз говорить, нье' Товен, формулируй запросы точно! То же касается и других поставок, от запасных частей к катерам, насосным или фильтрующим установкам до предметов интерьера личных отсеков служащих. Не проблема, я могу поставить тебе один комплект таникийских штор. Ты уверен, что твои служащие смогут разместить сто восемьдесят три метра металлизированной ткани в своём отсеке?

– А твоё ведомство, нье' Фиард, такое всё правильное? Даже на в кои-то веки, – отец будто передразнил его, – правильно составленный заказ пришло то, что мы не запрашивали! Вот скажи, зачем мне на станции нужна мелкоячеистая рыболовная сеть из унимских водорослей? Ты хоть раз видел эти водоросли, нье' Фиард? Нет? Так я скажу тебе, это – тонкая паутина, способная удержать только едва вылупившегося из икры головастика. А ведь в заказе стояла – заметь, в правильно оформленном заказе – крупноячеистая металлическая, дранкз волумский, металлическая сеть! Металлическая!

А ты участвовал в спасении сысьенского флота? Нет? – распалялся отец. Я никогда не слышал, чтобы он так кричал. – Там было двести тысяч раненых, двести! Нам бы пригодились любые антибиотики. Все они содержат какую-то часть универсального и добавки под конкретную расу. Ты и твои служащие не знаете об этом?! В следующий раз, нье' Фиард, приглашу тебя к раненым, которым я обещаю, что помощь уже близка, понимая, что служба снабжения опять облажалась и что кто-то из них не проживёт и двух часов. В следующий раз ты вместе со мной будешь держать очередного матроса или солдата за руку, пока он умирает! Будешь вместе со мной подписывать письма вдовам, детям, родителям, потерявшим близкого только потому, что, дранкз волумский, у меня не было хоть какого-нибудь антибиотика или препарата для свёртываемости крови.

Ты знаешь, что творят элефины, когда у них нет медикаментов прямого действия? Они смешивают их из имеющегося в наличии. Токсичные, с дикими побочками, не всегда помогающие. А потом я трачу средства империи, чтобы привести их в психологическую норму. И знаешь, что я говорю им? Что мы неправильно поставили запятую в ста пятидесятистраничной форме на закупку антигистаминного средства для люпитов. – В конце он уже бешено орал.

Собеседник отца тоже повысил голос.

– Да как ты не понимаешь, что документы твои люди составляют неправильно, заявки доходят до меня только после трёх инстанций и уже очень отредактированные! А ещё есть торговые эмбарго Кирлеи и Никси, а твои служащие и медики не читают наших рекомендаций, и не очень-то стесняются просить доставить оттуда грузы, хотя у айхайев, с которыми последние два года у нас вообще нет задержек с поставками, спокойно можно купить препараты с теми же действующими веществами и, представляешь, —мужчина будто плевался ядом, – такими же концентрациями действующих веществ. Какая проблема ознакомиться с новинками? Протестировать их в спокойной обстановке? Моя служба отправляла тебе на пробу по паре сотен коробок препаратов, разжижающих кровь, антисептиков, антибиотиков, препаратов, нормализующих работу кишечника после вмешательств!

Отец, казалось, успокоился.

– Ты отправишь мне управляющие искинами платы с последним грузом?

– Отправлю, когда ко мне придёт корректно составленная заявка, – отозвался мужчина. Его голос звучал надменно.

Отец ударил кулаком по столу и, уже не сдерживаясь, громко крикнул:

– Да пошёл ты к дранкзу волумскому!

Ответа собеседника я не услышал, возможно, он просто отключил связь.

***

Через месяц со мной приключилось нечто, что повлияло на мою дальнейшую жизнь.

Шёл обычный урок обычной астрофизики. Мы разбирали типовую модель строения планетарной системы с двумя обогревающими звёздами, преподаватель решил продемонстрировать строение наглядно, используя нас в качестве светил, планет, комет, спутников. Роли достались всем. Комету изображал тот самый парень с хоботком – миниокец. За этот месяц мы немного познакомились. Существо, замотанное в тряпки, с рогами и бусиками, оказалась девочкой-имиритянкой. А миниокец показал себя задирой и хамом. Он не раз толкал меня, дразнил толстяком, высмеивал внешний вид представителей других рас и часто спорил с преподавателем. Да, быть кометой миниокцу очень подходило. Он носился между нами – «планетами», – врезался в «спутники». Некоторые ребята потирали ушибленные руки или плечи, но миниокец почти не реагировал на замечания преподавателя, а под конец настолько почувствовал себя безнаказанным, что подлетел к зеленоволосой девочке-туви и сдёрнул повязку, прикрывавшую нижнюю часть её лица. Мои одноклассники ахнули, даже я, успевший почти месяц назад ознакомиться с особенностями туви, поразился. Одно дело – посмотреть голофото или головидео, другое – увидеть настоящую девочку-туви без охлэ – ткани на лице. Дело в том, что женщины-туви не имеют губ и щёк, острые частые зубы не прикрывает защитная мышечная ткань, и выглядит это так, будто кожа срезана, а мышцы, дёсны и зубы оголены. Это не уродство, такими женщин-туви сделала их природа. Туви вообще закрытая раса, о них можно найти очень мало сведений и в основном только в официальных источниках. Туви Килянсэ испуганно ахнула, попыталась схватить носатого засранца, а тот, обернувшись, согнулся пополам от смеха.

– Фууу! Уродина!

И тут меня накрыло! Никто не смеет оскорблять кого-то, потому что он выглядит не так, как ты. Я не понимал, почему родители не объяснили этой скотине, что он живёт не в своём убогом мире, а на мультирасовой космической станции, где нет места ксенофобии.

С нами родители давно обсудили эти вопросы, и даже моя младшая сестра понимала, что уродливых существ не бывает. Их такими создала природа. Зачастую проходят миллионы лет эволюции, возможно, предки девочки-туви жили в воде и единственное, что им было доступно для защиты, – острые зубы.

– Урод тут только ты! – заявил я, подошёл к миниокцу и отобрал охлэ. Я уже протянул руку с куском ткани в сторону туви Килянсэ, когда меня схватили за плечо и, выдернув тонкую ткань из руки, разорвали её всеми тридцатью пальцами на мелкие кусочки.

– Ха-ха-ха, вот и толстый женишок выискался!

Но никто из класса не засмеялся. Я оглянулся, но преподавателя не увидел: похоже, он отлучился, чтобы вызвать родителей этого идиота или начальника станции.

Мне нравилась туви Килянсэ. Она всегда оставалась милой, приветливой, помогала мне на контрольных, когда я тупил, всегда была вежливой, а её смех звучал очень приятно и задорно, и я заметил, что не я один стараюсь рассмешить эту девочку.

Этот противный миниокец смеялся всё громче, показывая на нас пальцами, его хоботок противно дёргался.

– Эй, зеленушка, лови скорее своё счастье, с такой рожей только этому пухлому придурку ты и будешь нужна!

Я стоял рядом и сам не понял, как поднялась моя правая рука, сжалась в кулак и ударила по мелко дрожавшему хоботку придурка. Оказалось, миниокец только того и ждал. Он уже не скрывал, что просто хочет подраться и ищет повод. Миниокец размахнулся и ударил меня в нос. Дикая боль скрутила меня, из носа закапало, из глаз полились слёзы.

Нет!

Ярость поднялась изнутри. Такого никогда не случалось в драках с Лэрдом, но тут я решил: не отступлю! Ни за что! Нагнул голову и почти без разбега боднул эту тварь в живот. Он ойкнул и обхватил меня всеми своими руками. Он щипал мою спину, руки, а я силился нанести ему ещё какой-нибудь урон. Я не придумал ничего лучше, чем боднуть его головой в лицо. Наконец-то противник разжал руки и противно заверещал. Я же просто отупел от боли и продолжал бить его по всему, до чего мог дотянуться. Миниокец, хоть и вопил, но успевал лягать меня, и даже укусил. Внезапно нас оторвали друг от друга и над головой раздался знакомый голос:

– Что тут происходит?

Преподаватель астрофизики вызвал в класс моего отца и отца миниокца. Я вжал голову в плечи. Очевидно, меня ждала взбучка, и не просто один на один, в семейном отсеке, а тут, при всех. Я молчал, миниокец тоже.

– Искин, покажи запись произошедшего, – приказал отец.

Я закусил губу: даже наша Мили знала, что при такой постановке вопроса искин покажет только то, что попросили, то есть саму драку, которую, в общем-то, начал я. Но я недооценил отца, он уточнил запрос:

– И покажи, из-за чего начался конфликт.

У меня сильно болел нос, казалось, он распух, а ещё почему-то плохо видел правый глаз, во рту чувствовался привкус крови. Головидео я смотрел без энтузиазма. Я знал, что увижу: неуклюжий толстяк получает от юркого и проворного миниокца. Когда головидео закончилось, отец приказал:

– Вы двое, в медицинский отсек. – Он смерил нас взглядом. – Раны обработать, но не лечить. Будут заживать без амниотической капсулы. Это вам в назидание.

Мы угрюмо побрели в медотсек.

– Эй, женишок, – неожиданно позвал меня этот придурок. – Я это… Я не хотел, чтобы так получилось.

Я даже остановился, у меня снова зачесались кулаки. Если это была попытка извиниться, то я не собирался её принимать! Я снова повернулся к нему спиной и, сверяясь с планшетом, двинулся в сторону лифтов, которые доставили бы меня на медицинский уровень. Он нагнал меня: я слышал сопение рядом с собой.

– Я не знаю, как это происходит, родители говорят, что период такой, подростковый, что пройдёт примерно через год. А сейчас даже препараты не помогают! – внезапно заревел он. – Если колоть больше, то агрессия снизится, но я могу остаться не репро… непроду… не репродуктивно способным, – наконец, выговорил он.

Я снова остановился. Его слёзы казались чуть голубоватыми и смотрелись странно. Мне стало стыдно. Я же видел, что он нарывается, что ему надо выпустить агрессию. Но я даже не удосужился подумать, как уменьшить риски. Мы с Лэрдом не раз выслушивали подобные лекции от отца. Он ведь руководил огромной станицей с большим количеством сотрудников совершенно разных видов, религий и убеждений, и именно он добивался того, чтобы все они работали, как слаженный механизм. Несмотря на то, что я всё ещё злился, я решил спросить его:

– Как можно облегчить это состояние?

– Не знааааю, – всё ещё всхлипывал он.

Идея возникла внезапно.

– А давай будем шутить? Кто кого уделает в шутках? А судить будет… Судить будет эта девочка – туви? Кто рассмешит её – тот получает очко. Единственное условие: не шутить про расовые особенности и недостатки внешности.

У миниокца распух хобот. Наливался синяк на лбу, на средней левой руке виднелись царапины (я совершенно не помнил, как оставил их). Он прекратил реветь и, наклонив голову, посмотрел на меня заплывшими глазами.

– Согласен. – Он протянул мне все правые ладони. Я по очереди пожал их.

В медицинский отсек мы входили, обсуждая его извинения перед классом и туви Килянсэ.

Вечером в мою спальню ввалился брат.

– Дырявая червоточина, как же скучно я живу! Мой неуклюжий толстый младший брат стал знаменитостью станции! Неповоротливое сало оказалось защитником невинных дев! – Он засмеялся, а закончив хохотать, сообщил: – Надо же, у тебя, оказывается, есть яйца и, похоже, даже железные, а я думал, что они у тебя заросли жиром.

Это такая похвала, да?

Позже зашёл отец. Он просто сказал:

– Горжусь тобой, Вэрдиан, не всякий справится с миниокцем в гоне.

И только через полгода я понял значение его слов. Это была похвала, и одновременно он пожурил меня. Если бы я прочитал о миниокцах в начале учёбы, этого конфликта удалось бы избежать. Впрочем, похоже, не я один оказался неучем – наш преподаватель астрофизики даже не заглянул в личные дела учеников, иначе бы вызывал медицинский персонал в начале урока.

***

– Ну же, тощий задрот, нападай! – орал в азарте на уроке физической подготовки Кынь – тот самый задира-миниокец. – Сколько будешь кружить? Так только девчонки сражаются.

Я улыбнулся. Эти подначки уже давно не действовали на меня. А зеленоволосая девушка-туви иной раз укладывала на лопатки и самого Кыня. Уже несколько лет мы учились вместе с Кынем и Али'Рой. После того знаменитого побоища мы сдружились.

Сначала мы с Кынем действительно соревновались в шутках за заразительный звонкий смех Али'Ры, а потом стали вместе выполнять лабораторные работы, делать совместные доклады. Кынь оказался верным и преданным другом, которого надо оставлять в покое на пару недель один раз в году, пока идёт гон.

Гон – очень яркое, сильное, почти до потери рассудка, половое влечение мужчин расы миниокцев. Гон продолжается из года в год, пока мужчина не встретит подходящую особь женского пола своего вида. Женщины-миниокцианки выделяют специфические гормоны, а во время гона у мужчин очень обостряется нюх. Меня это очень поразило, ведь парой может стать даже ненавистная женщина; мозг будет её ненавидеть, а тело… тело хотеть. Или наоборот: мозг полюбит, а тело не возжелает. При таком раскладе никаких детей не будет. Шутка эволюции. Но вот у родителей Кыня всё сложилось хорошо: совпали и запахи, и чувства; возможно, и Кынь сможет найти девушку, которая привлечет и его разум, и его тело.

Я сделал короткий выпад. Небольшая подножка – и Кынь летит на мат. Вот только он, зараза, успел схватить мою лодыжку тремя ладонями, от этого захвата я, как ни пытался, ни разу не смог освободиться, и в этот раз тоже кубарем полетел на мат.

– Зачёт нье' Товену и Крицу, – раздался голос преподавателя физической подготовки. Я легко вскочил и подал руку Кыню. Рядом с нами появилась Лира.

– Мальчики, разогрелись? Теперь на урок танцев?

Кынь скривился, а я подначил друга:

– Не уверен в плавности движений, Криц?

– Ваша дранкзова варсана кого угодно заставит материться, – парировал друг.

Я был полностью согласен. Зачем пилоту перехватчика или истребителя танцевать? Хотя нет, нет так: танцевать пилот должен, но только в тандеме со своей машиной и только на передовой.

***

Моему старшему брату уже исполнилось восемнадцать, он был выше меня на две головы, говорил низким голосом, виртуозно водил катер, отлично учился, но… оказался пустышкой. Впервые это слово прозвучало два года назад. Выяснилось, что мой великолепный в учёбе и спорте брат не обладает способностями вигов. Когда у родителей появились подозрения в отсутствии у Лэрда дара, дома появились огромные коллекции минералов, драгоценных металлов, камней, разных пород дерева, различных веществ и предметов. Лэрд каждый вечер садился медитировать, держа в руках образцы.

– Возможно, у господина нье' Товена нет дара к поиску веществ, но ведь некоторые виги умеют искать живых существ. Случается, что дар поиска вообще отсутствует, но виг умеет строить переходы, – говорил преподаватель медитации. Лэрд пробовал снова и снова, старался строить переходы по координатам и по описанию, но бесполезно. Однажды я застал безобразную сцену – из глаз Лэрда катились слёзы, он орал на маму:

– Ты! Какое ты имела право выходить замуж пустышкой?! Лучше бы ты никогда не рожала таких никчёмных детей! Таким, как ты, нельзя существовать в нашей Вселенной! Именно из-за тебя, из-за твоих генов я пуст! Из-за тебя у меня никогда не будет способностей, я навсегда останусь ничем, моя жизнь продлится всего девяносто или сто лет! Ты калека, которая не должна иметь детей! Тебя следовало стерилизовать, как только стало понятно, что у тебя нет дара!

Мама плакала, сидя на диване. А я и не задумывался, что будет, если у меня не окажется способностей. В гостиную ворвался отец. Он дал Лэрду пощёчину, вызывал медиков и гаркнул мне:

– Пошёл отсюда!

И я сбежал в свой отсек, шокированный этой сценой.

А ночью, под наплывом эмоций, мне приснилась… Али'Ра. Она почему-то оголила грудь, её соски призывно торчали, и она шептала:

– Иди ко мне…

Мне захотелось лизнуть нежную тёмно-зелёную горошину, прижаться губами к шее этой привлекательной девушки, захотелось, чтобы она коснулась меня там, снизу…

Да… ещё… ещё…

Необыкновенное чувство охватило меня, и я проснулся от сладкой судороги, трусы оказались влажными. Я провёл рукой и изумился. Что это? Густая светлая жидкость покрывала мой член, трусы и волосы на лобке.

И только окончательно проснувшись, я сообразил, что это.

Поллюции?!

Прошло два года с тех пор, как мои яички стали больше. Впервые осознав это, я испытал шок и залпом проглотил информацию об анатомии мужчин-вигов из энциклопедии. Об изменениях осторожно сообщил гувернёру, тот родителям, а затем мне провели полную диагностику в амниотической капсуле медицинского отсека станции. Диагностика подтвердила, что началась перестройка организма. Незаметно мой член увеличился сначала в длину, а потом в толщину, у меня появились волосы в подмышках и в паху; я перестал быть пухлым и сильно вытянулся, а мои плечи, хоть и не нарастили пока мышечную массу, сильно раздались. Я полюбил занятия спортом и теперь совсем не отставал от брата, мы часто висели на турниках в спортивном зале, пытаясь обогнать друг друга в подтягиваниях.

Да, я знал об этапах взросления мальчиков, и тем не менее первый спонтанный выброс спермы застал меня врасплох. Я сидел на кровати и часто дышал. Я знал, что последует за этим: как только мальчик становится юношей, можно узнать, есть ли у него способности, дарованные Точкой начала. Вот только я не хотел способностей. Я ведь собирался стать пилотом, им способности ни к чему.

На уроке танцев Лира танцевала с нье' Милуном, нормальным, в общем-то, парнем, вот только его рука постоянно съезжала с её талии на попу. И почему-то это очень меня бесило.

Следующим уроком шла медитация, где мои сверстники, чистокровные виги и виги-полукровки, в очередной раз пытались почувствовать, есть ли в их крови, душе и разуме поиск.

Под сочувствующие взгляды Кыня и Лиры я перекинул косу за спину (все виги мужчины носят косы), подхватил коврик и уселся на пол, зная, что сейчас бот притащит несколько десятков коробок с образцами, а я вместе с остальными попытаемся ввести поиск. Уже два парня и одна девочка определили, что у них есть дар. Тимал обладал способностью искать гранат, Ливария – змеевик, а Иратий – воду. Надо было видеть выражение их лиц в момент осознания того, что у них есть дар. Сначала неверие, потом недоумение, а следом – безграничное счастье!

Я привычно взял образец, похожий на мрамор, сел поудобнее на коврике и чуть прикрыл глаза, стараясь чуть расфокусировать взгляд: именно так у меня получалось добиться состояния расслабленной сосредоточенности. Я не раз сидел так, трогая камни и металлы, опуская пальцы в жидкости. И теперь не спеша ощупывал пальцами все выемки и трещинки этого минерала, и совершенно ничто не отзывалось во мне.

– Время! – скомандовал нье' Лековиц. Это означало, что нужно положить образец и взять новый.

Не глядя, я схватил первое попавшееся нечто в руку, и снова уселся на место. Ощупал предмет.

Это точно не металл и не минерал. Кусок дерева? Похоже на то.

Я пожал плечами: деревья я искать ещё не пробовал. Неожиданно оказалось приятным исследовать пальцами этот кусок. Образец ощущался тёплым, местами – совершенно гладким, отполированным тысячами ладоней таких же молодых навигаторов; местами, в выемках, он был шершавым. Я зачем-то поднёс его к носу – захотелось узнать, пахнет он чем-то или нет. От образца совсем слабо пахло деревом.

Ммм, я, оказывается, соскучился по деревьям и траве.

– Внимание, Вэрдиан нье' Товен открыл переход на Фиринис! —раздался голос искина. – Внимание, Вэрдиан нье' Товен открыл переход на Фиринис! Внимание, Вэрдиан нье' Товен открыл переход на Фиринис.

Я завистливо подумал о том, что кто-то из нас открыл переход, и только потом до меня дошло, что этот переход открыл я! Я! Образец выпал из рук, но я тут же его схватил!

Так вот какой у меня дар – поиск деревьев.

Ко мне подошёл преподаватель и, хлопнув по плечу, воскликнул:

– Поздравляю, Вэрд! Хочешь знать, какой у тебя дар?

Я молча кивнул. Всё ещё не мог прийти в себя от осознания, что у меня есть способность к поиску.

– Ты можешь искать лиственные породы деревьев, в основном те, что растут в скалах. Дар распространённый, но он открывает тебе двери в школу навигаторов, теперь всё зависит только от тебя.

Я не хочу в школу навигаторов, я хочу быть пилотом!

Остальные уроки прошли как в тумане. Я бесконечное число раз повторял про себя: «У меня есть дар! Почему не у Лэрда? Он ведь так хотел!»

Кынь даже пошутил на эту тему.

– Ну всё, Лира, этот виг для нас теперь потерян!

Едва я вернулся домой, как кто-то схватил меня и прижал к стене, вдавив в горло локоть. Лэрд! Его лицо побагровело от бешенства.

– Почему ты?! – кричал он. – Почему именно у тебя есть дар? Признавайся, ты как-то обманул систему? У тебя не может быть дара, ты не достоин его!

Да! Не достоин! Действительно – Лэрд достоин его, а не я, но дар есть у меня! Есть, дырявая червоточина!

Я с силой оттолкнул Лэрда, он, казалось, забыл, что я уже не толстый увалень, каким был три года назад. Он окончательно взбесился и бросился на меня, мы катались по полу, молотя друг друга руками и ногами.

– Ну-ка прекратили, оба! – крикнул над нами отец, но мы даже не обратили вынимания на него. Разнять нас смогла только охрана, вызванная отцом.

Болело всё тело – рёбра, руки, ноги. Глаза заплыли, губы кровоточили. Впрочем, Лэрд выглядел не лучше меня. Отец отправил меня в медицинский отсек, где я всю ночь провёл в амниотической капсуле – оказались сломаны три ребра и нос, и ещё я получил ушиб мозга.

Утром прямо из капсулы я отправился на учёбу. Когда я пришёл домой после занятий, узнал, что Лэрд отправился учиться в школу пилотов – таково было его желание. За ужином родители не разговаривали, впервые на моей памяти они поругались, мама выглядела заплаканной. Отец хмурился и что-то быстро набирал на планшете. Я, не доев, выскользнул из-за стола и ушёл в свой отсек.

Да плевать я хотел на этот дар! Чувствовать деревяшки… что это за дар дурацкий?! Деревья есть во всех обитаемых мирах.

Почти всю ночь я изучал условия поступления в школу пилотов. Я должен был поступить туда! Пришла пора браться за учёбу!

***

Лира стала очень красивой, очень женственной девушкой, и я знал, что. по меркам туви, она уже невеста, а её организм уже может выносить и родить здорового ребёнка. Она была старше меня – двадцать лет туви равны двадцати пяти годам вигов.

Пробравшись в оранжерею станции, я похитил жёлтую ирулию – прекрасный цветок для прекрасной девушки. Для этого пришлось две недели возиться с настройками камер в пятом, двадцать втором и тринадцатом коридорах. Вносить изменения понадобилось вручную, искин наотрез отказался помогать. В саму оранжерею я проник, одевшись во всё зелёное, выкрасив руки и лицо зелёной краской, чтобы слиться с растительностью. Оранжерейные работники заканчивали в шесть вечера, и мне пришлось довольно долго пролежать в густом кустарнике, чтобы остаться одному и не попасться никому на глаза. Донимали мелкие насекомые, жившие в грунте, они забирались под комбинезон, вызывая дикое желание почесаться. Камеры в оранжерее я перенастроить не смог, поэтому прибегнул к такой маскировке. Когда все ушли, я сорвал прекрасную ирулию, открыл панель технологического перехода и скользнул туда: камеры именно этих переходов я отключил за три часа до похищения. Три часа могли списать на сбой, а вот если бы отключил на более длительный срок – началось бы расследование.

Отмывшись от зелёной краски и переодевшись в обычный комбинезон, я постучался в отсек, где жила семья Али'Ры. Дверь практически сразу же открылась, на пороге стояла Лира. Два раза в неделю я приходил к ней и помогал с задачами по математике и астрофизике. Теперь уже Лира отставала по этим предметам. Мне они давались не то чтобы легко, но отец поощрял моё стремление поступить в школу пилотов, поэтому я занимался дополнительно, и мои успехи росли.

И вот сейчас мы прошли в её часть отсека, выделенного её семье. Лира отодвинула стул, приглашая меня сесть, новая тема уже была открыта на голоэкране, знакомые формулы… Лира отвлеклась, и я немного расстегнул комбинезон, достал ирулию и протянул её ей. Признаться, такой реакции я не ожидал! Лира почти мгновенно стала тёмно-зелёной.

– Тебе плохо? Почему ты так резко потемнела? – испуганно спросил я.

Али'Ра, сверкнув своими чёрными глазами, фыркнула:

– Вэрд, тебе неделю назад исполнилось восемнадцать, а ума у тебя всё ещё как у маленького ребенка. – Она чуть вздохнула. – Мужчины твоего вида взрослеют поздно.

Я недоумённо уставился на неё.

Потом мы вместе сидели перед голоэкраном, я рассказывал теорию, а Лира пыталась решить задачу. Пока она хмурилась, я украдкой смотрел на неё. Аааа-лии-рааа. Али'Ра. Али. Лира. Я уже давно произносил на разные лады её имя, этой прекрасной девушки-туви, моей одноклассницы, моего друга, моей возлюбленной. О последнем никто, кроме меня, не знал, да и я сам осознал это всего два дня назад, когда во время уроков физической подготовки её в спарринге повалил на мат один из моих одноклассников. Парней в классе было больше, чем девушек, и не всем доставалась пара на спарринг; преподаватель не придумал ничего лучше, кроме как ставить в пару самого слабого парня и самую сильную девушку. Тогда мне очень захотелось схватить противника Лиры и хорошенько встряхнуть его, чтобы он убрал от неё свои лапы. И только минуту спустя я понял, что промелькнуло в моей голове, и всё встало на свои места. При этом меня охватил ужас, ведь через несколько месяцев я собирался улететь в школу пилотов. С другой стороны, я понимал, что такая девушка, как Лира, не станет дожидаться, пока я закончу свою школу и вернусь сюда, на станцию. Уже сейчас многие парни разных видов засматривались на неё, хотя прекрасно знали, как она выглядит под охлэ. Выходило, их, как и меня, это вообще не волновало. Вечером, лежа в своей постели, я решил, что буду жалеть до конца своей жизни, если не попробую завоевать её.

***

Лира и Кынь, не останавливаясь, смеялись над моими шутками и остротами. Я стал делать быстрые, казалось, ничего не значившие комплименты Лире, и как-то придержал её за локоть, когда она споткнулась. Старался всё время быть рядом. В столовой предлагал принести напитки, правда, обычно приносил три стакана: Лире, Кыню и себе. Я стал замечать, что Али'Ра бросает на меня взгляды, но вот смысла их понять не мог. Когда она попросила помочь ей с математикой и астрофизикой я, не задумываясь, согласился.

Однажды Кынь напрямую спросил меня:

– Тебе нравится Али'Ра?

Я не стал скрывать и признался:

– Очень.

Друг рассмеялся.

– Как жить-то теперь, такую девчонку из-под моего хобота увели!

Я напрягся.

– Тебе тоже нравится Лира?

– Я люблю её, – рассмеялся Кынь, и, увидев, как сжались мои кулаки, со смехом пояснил: – Как друга. Но дразнить тебя не перестану!

Бесячий Криц!

***

– Нет, Али'Ра, ты очень быстро отпустила тягу, поэтом нас так сильно затрясло, – пояснил я, когда она, сидя в кресле пилота, испуганно посмотрела на меня во время вибрации катера. – Давай вместе.

Великая точка начала, наверное, я для такого момента и затеял это обучение Лиры вождению катером: я положил свою руку поверх её руки и плавно потянул рычаг на себя.

– Поняла?

– Да, но давай попробуем ещё раз вместе, мне так будет спокойнее, – попросила Али'Ра.

Я, внутренне ликуя, кивнул. Вернул рычаг в исходное положение, а когда Лира взялась за него, снова положил свою руку на её, ощутил тепло девичьей ладони и потянул. В паху потеплело. Я опустил взгляд вниз: дырявая червоточина, там, где начинался замок комбинезона, сейчас явно виднелся бугор.

Ну и как сейчас выходить из катера? Я же сгорю со стыда, если Али'Ра это заметит!

К своим восемнадцати с половиной годам я уже хорошо управлял катером. Это оказалось нетрудно, отец уделял много времени обучению, мы даже соревновались с Лэрдом, когда он приезжал на каникулы. Казалось, он, наконец, принял, что ему не стать смотрителем, и стал вкладывать все силы в пилотирование. Мы не раз устраивали гонки, но каждый раз брат выходил победителем. Мне не хватало скорости, решимости в некоторых манёврах, азарта и навыков. Лэрд же оказался виртуозом в этом деле! Когда Лира попросила меня научить её водить катер, я очень обрадовался – нашёлся ещё один повод побыть вместе. Вот уже две недели Али'Ра училась (с разрешения, конечно же, моего отца и её родителей) управлять маломерным космическим судном. Пилотов на станции всегда не хватало. Даже посредственный пилот или пилот-новичок, такой, как моя Лира, мог приносить ощутимую пользу: доставлять раненых на станцию, не ввязываясь в бой, привозить грузы с планет, транспортировать их со станции, обучать новичков…

Когда урок закончился, Али'Ра остановила меня у шлюза.

– Подожди, Вэрдиан.

Стало заметно, что она волнуется. Внезапно она поднесла два пальца к своему охлэ, как бы поцеловав их, и потом приложила их к моему плечу.

Э… это какая-то традиция расы туви?

Лира смотрела на меня расширенными от страха глазами, из уголка её глаза стекла слезинка, а я лихорадочно пытался вспомнить всё, что знал об этой расе.

Кажется, это связано с брачными традициями. Великая точка начала! Происходит нечто важное, а я не понимаю, что именно!

Когда я вспомнил, едва успел перехватить руку, пытавшуюся нажать кнопку выхода. Глядя в глаза Али'Ре, я поцеловал её запястье. Она ахнула и поражённо посмотрела на меня, а я, глядя в её восхитительные чёрные глаза, поцеловал запястье второй руки.

Обычаи туви гласят: если женщина желает, чтобы мужчина ухаживал за ней, делил с ней постель, она целует свои пальцы и прикладывает их к плечу мужчины, и, если мужчина принимает её предложение, если он готов прожить с ней всю жизнь – он целует её запястье.

Лира всхлипнула и, вздрагивая, прижалась к моему плечу. Я был счастлив: девушка, которую я полюбил, выбрала меня! Али'Ра взяла меня за руку и потянула в сторону трюма. Я не сдержался и, притиснув её к стене коридора, начал покрывать поцелуями её шею, глаза, вконец обнаглев, потянул застежку её комбинезона вниз и обнажил ключицы. У женщин-туви нет губ, но у них есть и другие чувствительные места… О, я хорошо изучил матчасть, хотя и не надеялся обладать любимой девушкой. Строение их репродуктивных органов мало чем отличается от строения органов вигов. У нас даже могли родиться дети, которые унаследовали бы дар.

Лира застонала, и я подхватил её на руки. Мозг работал лихорадочно. Я знал: в трюме есть запасы на непредвиденные случаи, в том числе и спальники. Опустив любимую на пол, дёрнул ближайший мешок. Почти не видя, что делаю, рывком достал спальник. Али'Ра, глядя мне в глаза, расстегнула до конца свой комбинезон, не спеша сняла его. Великая точка начала, только глядя на эти плавные движения, я был готов кончить. Лира осталась обнажённой, только охлэ всё также прикрывало нижнюю часть лица. Я скользил взглядом по изгибам её тела, по груди с тёмно-зелёными, призывно торчащими сосками, по завиткам почти чёрных волос внизу живота. Я, не переставая смотреть на неё, стянул свой комбинезон, трусы. Лира, не смущаясь, смотрела на мои плечи, живот, возбуждённый член.

– Мы ещё можем всё это остановить… – проговорил я и не узнал свой голос. Он стал совсем низким, едва не срывался от волнения.

Ну да… молодец какой, переложил на её плечи ответственность, самому то страшно сделать что-то не так, что-то, что ей не понравится, что-то, что может обидеть её или напугать.

Али'Ра только покачала головой, и мне показалось, она улыбнулась – её глаза чуть сузились.

– Нет, – мягко ответила она и плавно опустилась на расстеленный спальник.

***

Мы старались проводить наши занятия по пилотированию катера в любое свободное время. Навыки вождения Али'Ры значительно улучшились, а ещё после таких уроков мы каждый раз занимались любовью. Оказалось, несмотря на отсутствие губ, язычок моей Лиры может творить совершенно безумные вещи с моим телом. Мне нравилось делать такие открытия, мне нравилось постепенно познавать друг друга…

Как-то, лёжа на моём плече, Али'Ра спросила:

– Ты не забудешь меня, когда уедешь в свою школу пилотов?

– С чего бы? – удивился я.

Лира вздохнула:

– Туда ведь поступают и девушки, возможно, у некоторых есть ваш дар. Женившись на такой девушке, ты почти со стопроцентной гарантией сможешь зачать детей, обладающих навигаторским даром.

Я поднялся на локте.

– Туви Килянсэ, ты примешь мой квазар?

– Что? – недоумённо спросила она.

Я смутился. Это ведь я, давно влюблённый в Лиру, изучил их обычаи, но моя любимая могла и не знать про наши брачные ритуалы. И я пояснил:

– Когда мужчина-виг делает предложение любимой женщине, он дарит ей родовой кулон – квазар. У меня сейчас его нет, но я обязательно его раздобуду.

Лира рассмеялась.

– Обязательно приму квазар, как только он у тебя появится!

Я нахмурился.

– Через месяц я уеду на вступительные экзамены, а когда поступлю, то мы будем видеться очень редко – такова программа обучения.

– Я буду ждать, – прошептала Лира, и я почувствовал влагу на плече – она плакала.

– Да, будешь, но в качестве моей жены. – Я поднялся и протянул ей руку.

– Как?! – всхлипнула Али'Ра. – Наши семьи не разрешат!

– Это не их дело! – сообщил я, полный решимости.

***

Мы с Лирой беспрепятственно вошли в кабинет отца. В сейфе, код от общей части которого знали все члены семьи нье' Товен, находилась книга регистрации семейных союзов рода нье' Товен.

Я осторожно взял книгу, и мы с Лирой быстро поставили в ней свои подписи.

– Госпожа Али'Ра нье' Товен. – Я запечатлел на виске Лиры поцелуй. – Наконец-то ты полностью моя!

– Навсегда твоя, – эхом откликнулась Али'Ра.

Вечером я представил родителям свою жену. Мама то бледнела, то краснела, но, собравшись, обняла Лиру и поприветствовала её:

– Добро пожаловать в семью.

Отец был сдержан и мрачен, он вежливо попросил Али'Ру подождать в моей спальне, а сам больше часа орал на меня в своём кабинете.

– Эта девушка не сможет обеспечить тебе блестящее будущее! Если ты поступишь в школу пилотов, ей придётся пять лет ждать тебя тут, на станции. Ты уверен, что она не увлечётся другим мужчиной? Вы оба слишком молоды! Даже если она дождётся тебя, ваши дети, скорее всего, не будут обладать способностями вигов, ты хочешь таких же обвинений, что бросил твоей матери Лэрд?! Чем ты думал? – Он мрачно подытожил: – Тебе восемнадцать, я понимаю чем…

– Ты тем же думал, когда брал замуж маму? – резко спросил я.

Не размахиваясь, отец дал мне пощёчину.

Я сжал зубы и пошёл на выход, меня остановил его усталый голос:

– С родителями туви Али'Ры я переговорю и достойную жизнь, пока ты будешь на обучении, твоей жене обеспечу.

Не оборачиваясь, я пробормотал:

– Спасибо, отец!

***

Недели до поступления пролетели стремительно, разум разрывался. Часть его желала остаться с моей женой, часть – поступить в школу пилотов, окончить её и вернуться сюда, на станцию помощи смотрителям.

Надо было видеть лица одноклассников, когда преподаватель биологии попросил зачитать доклад о цитологии госпожу нье' Товен, даже Кынь страшно удивился. На перемене он подошёл к нам и, поздравив, задал вопрос:

– А что сказали ваши родители?

Мы практически хором ответили:

– Они уже не смогли возразить.

Конечно не смогли, ведь мы уже связали себя узами брака, вписав свои имена в семейную книгу нье' Товенов. Брак у туви оказался такой же формальностью, как и у вигов. Отец моей жены отдал мне все её охлэ, а затем нейтрально пожелал нам крепких семейных уз. Я знал, что родители Али'Ры не в восторге от выбора дочери, но решили смириться после того, как мои родители посетили их.

***

– Вэрд, сейчас у меня урок вождения с Кынем, – сообщила мне утром моя жена.

Мне нравилось это слово, я снова и снова повторял его про себя: «жена». Сегодня ночью мы с Лирой пробовали новые ласки, более чувственные, более раскрепощённые, и утром моя любовь вся светилась. Мне нравилось наблюдать, как она собирается, – вот она натянула невесомые трусики, которые мне тут же захотелось стянуть с неё, чтобы провести языком по нежным складочкам; вот она спрятала свою высокую упругую грудь в комбинезон. Я вздохнул.

– Хорошо. Пока у тебя урок, я пройду полосу препятствий, а потом господин нье' Бакалу снова будет мучить меня экзаменационными билетами.

В конце полосы препятствий меня обычно ждала Мили: она садилась мне на спину и читала свой любимый учебник по химии, пока я отжимался с нагрузкой. Я иногда не знал, что тяжелее: моя сестра или её огромный учебник.

Лира поцеловала два своих пальца и прикоснулась ими к моему плечу. Этот знак у нас давно стал обозначать «Я люблю тебя».

Любимая уже хорошо летала. Так хорошо, что пять дней назад получила аккредитацию инструктора по вождению, и вот сегодня Кынь уговорил её дать урок ему. К слову, мой лучший друг оказался малоприспособленным к пилотированию. У него была отменная реакция и скорость движений, но он никак не мог понять, как можно заставить тело одновременно отпускать педаль, нажимать сенсорные кнопки и дёргать рычаги. Но я был уверен, что моя терпеливая жена его этому научит. Не пройдёт и пары месяцев, как мы с Кынем станем летать наперегонки.

Во второй половине дня Лира должна была вернуться, мы собирались пообедать вместе, а потом погулять по огромной станции, на которой жили. На ней оставалось ещё множество неизведанных укромных уголков, не просматриваемых камерами искина и обычно пустующих. В душе я лелеял надежду, что, заведя Лиру в какой-нибудь технологический коридор, смогу соблазнить её…

Из мыслей меня выдернул искин станции.

– Господина Вэрдиана нье' Товена ждут на медицинском уровне. Господина Вэрдиана нье' Товена ждут на медицинском уровне.

Я попытался через коммуникатор связаться с Али'Рой, хотел предупредить её, что отлучусь из нашего отсека, чтобы она не теряла меня. Она не ответила.

Накатило тошнотворное гнетущее чувство. Я помчался к лифтам для спуска на медицинский уровень, выбежав из лифта, увидел, как мимо меня на гравиносилках проплыл чёрный пакет, в котором, казалось, лежало тело. Пакет закрыли второпях – сквозь прореху я увидел знакомый отблеск красных камней. Остановил носилки, которые сопровождал бот, рывком сдёрнул пакет и судорожно сглотнул. На носилках лежало едва узнаваемое тело Кыня. Не хватало трёх рук, хобота, практически отсутствовала челюсть, а один глаз болтался на растянутом зрительном нерве. Я опознал его только по браслету из красно-розовых камней, который он носил не снимая. Я замотал головой.

– Кынь! Кынь!

А потом пришло осознание: он был вместе с Али'Рой. Я бросился в сторону операционных. Навстречу мне шёл отец.

– Её сейчас оперируют.

Я немного успокоился. На станции работали высококлассные медики, зачастую дежурная бригада состояла только лишь из элефинов – признанных во всей Вселенной медицинских специалистов.

Прошло почти три часа, прежде чем из операционной вышел элефин. Его лицо ничего не выражало, он прохладно спросил:

– Госпожа нье' Товен беременна, кого нам спасать? Женщину или ребёнка? Двоих спасти не удастся.

Отец вопросительно посмотрел на меня, а я трясущимися губами выдавил:

– Лиру! Пожалуйста, спасите Лиру!

Ещё около часа мы с отцом ходили по коридору рядом с операционной. Наконец, оттуда вышел тот же элефин. Он чуть мотнул головой.

– Мы сделали всё, что могли…

Отец мгновенно сориентировался и быстро спросил:

– Вы успели погрузить её в криосон?

– Нет, – отвел медик, – не успели. Повреждения оказались слишком обширны.

А до меня дошло.

– Лира умерла? – завыл я. – Умерла?!

Стены стали быстро отдаляться, свет потух.

***

Заключение о причинах катастрофы я читал, находясь в катере, который уносил меня на вступительные экзамены. Вот только я решил полностью поменять свой образ жизни. Я хотел, чтобы мои мечты, если они ещё появятся, стали иными, не связанными со станцией помощи смотрителям, хотел загрузить себя так, чтобы не иметь времени и сил думать о Лире, хотел измениться, хотел стать другим, иначе сошёл бы с ума от тоски по моей зеленоволосой красавице. Сейчас я летел в школу навигаторов. Моих знаний должно было хватить, чтобы поступить, и неважно, что основная масса поступающих – пятнадцатилетки. В правилах поступления в школу навигаторов не имелось ограничений по возрасту. Это значило, у меня есть кое-какие преимущества. Осталось только добраться до этапа, где эти преимущества можно использовать.

Вступительные экзамены проходили на материнской планете вигов. Всё время хотелось поправить косу, но прошло уже два дня, как я избавился от неё – мужчины-туви во время траура бреют голову. Я, хоть и виг, сейчас хотел быть ближе к расе туви и коротко остриг волосы.

Всю прошлую неделю я прожил в кошмаре. Пришлось решать вопросы с погребением, решать, что стану делать дальше. Ни о какой школе пилотов думать не хотелось. Хотелось бродить по тем же коридорам, где мы бродили с Лирой, держась за руки. Хотелось просто лежать в своей кровати и не двигаться.

Согласно логам полёта, которые велись искином станции, крушение катера – нелепая случайность. Кынь не убедился в правильности манёвра, Лира отвлеклась в это время на переписку со мной, и катер на бешеной скорости врезался в астероид. Счастье, что тела не разорвало на кусочки и нам было, что хоронить. Вчера тела Кыня и Али'Ры отправили к газовому гиганту – так всегда хоронили умерших на станции, которой управлял отец. Моя любимая и друг окончательно растворились в Точке начала, когда огромный протуберанец лизнул тела, завёрнутые в саваны.

В заключении всё оказалось предельно просто: для технического обслуживания катера, на котором вылетели в учебный полёт Лира и Кын, были использованы детали, снятые с других катеров. Это произошло из-за задержки поставок ремонтных комплектов.

Во время перелёта до школы навигаторов я крутил в пальцах тонкую композитную прокладку, устанавливаемую в механизме торможения. Именно эта прокладка была поставлена с другого катера на катер Лиры и Кыня, именно её признала годной для использования комиссия из трёх техников, пяти инженеров-ремонтников и двух независимых пилотов. Именно эта испорченная деталь стала причиной смерти моей любимой и моего лучшего друга.

Но это нье' Фиард не поставил вовремя необходимые ремонтные комплекты.

Я закрыл отчёт, опустил веки и молча поклялся: «Я поступлю в школу навигаторов и никогда больше не позволю пострадать тем, кто мне дорог!»