Читать книгу Как роман. Удивительная жизнь Владимира Соколина - - Страница 10

В XIX в. торговля в Европе процветала, перемещение товаров шло в основном морским путем. Это привело к бешеной гонке в кораблестроении и производстве вооружений. С первых лет того же века Великобритания добилась превосходства над другими западными странами, однако ее островное положение делало ее зависимой от морского транспорта для связи с остальными частями Британской империи, а также другими государствами Старого света. Аналогичным образом Германия тоже стремилась достичь самодостаточности и больше не зависеть от британского транспорта в своей внешней торговле.

При такой конкуренции во всех отношениях Великобритания не желала, чтобы в континентальной Европе доминировала над всеми остальными какая-то одна страна. Но даже если Франция, Россия и Австро-Венгрия и выражали свои серьезные амбиции на лидерство, они не представляли реальной угрозы для Великобритании.

Другое дело Германия. В рамках острого соперничества Германия к 1907 г. стала выступать в качестве потенциальной угрозы Великобритании, её экономика процветала, демографический рост и сильная армия давали реальные возможности стать ведущей державой. Такая прогнозируемая кризисная ситуация подтолкнула Великобританию к объединению с Россией и Франции для создания Тройственного согласия (Антанты).

После подписания англо-русского соглашения 31 августа 1907 г. родилась Антанта, в составе Российской империи, Третьей Французской Республики, Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии. Этот союз, усиленный соглашениями с Японией и Португалией, выступал в качестве мощного противовеса Тройственному Союзу, который объединял Германию, Австро-Венгрию и Королевство Италия, хотя в итоге Италия не присоединилась к Германии и Австро-Венгрии во время Первой мировой войны, а предпочла стать союзницей могущественной Антанты и подписать Лондонский договор в 1915 г.

С 1907 г. до начала боевых действий в 1914 г. каждая страна вооружалась, но также участвовала в захвате рынков, преследуя собственные экономические интересы. Однако в отличие от других держав Европы, у Германии не было колоний, но она повсюду вела очень агрессивную торговую политику, даже за пределами Запада. Сэр Эдвард Грей, бывший в то время министром иностранных дел, не преминул подчеркнуть в своих воспоминаниях о том, какое давление испытывала Англия в Египте и Турции во время строительства железной дороги, ведущей в Багдад.

Если возвращаться к причинам конфликта, то убийство наследника Австро-Венгерский империи Франца Фердинанда часто считается спусковым механизмом, приведшим к Великой войне. Убийство было совершено 28 июня сербом, выходцем из страны-союзницы могущественной противостоящей коалиции. Все обвинения таким образом были направлены против Сербии, правительство которой император Австро-Венгрии и его окружение обвинили в сообщничестве. Однако убийца Гаврило Принцип на самом деле был сербским националистом, выходцем из Австро-Венгерской империи и никак не был связан с сербским правительством, он был скорее из Боснии.

Несмотря ни на что, 31 июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила войну Сербии. В передовой статье «Журналь де Женев», напечатанной 30 июля 1914 г., было написано:

«Война началась. Австрия решила идти до конца. Она подождала сорок восемь часов, затем, отклонив попытки Великобритании выступить в роли посредника и требования России об отсрочке, формально объявила войну Сербии. Перед вступлением в войну она выпустила новый меморандум властям, где, перечислив различные преступления, в которых она обвиняла разных сербов, она тем не менее проигнорировала Загребский процесс и дело Прохазки4, которые могли бы быть на их месте. Император подписал прекрасное воззвание к своей армии и народу. Затем его войска перешли границу, и бойня началась.

Мы скажем, без тени сомнения, что Австрия доверяет Германии, которая не сделала ни единого жеста, чтобы остановить своего союзника, хотя легко могла бы. Однако нельзя быть в этом точно уверенными. Россия всегда уступала в последних конфликтах, они рассчитывают на то, что она уступит и на этот раз. Новости, которые приходят из Санкт-Петербурга, редки и неопределенны. Сложно отделить те, которые идут из официальных источников и выражают намерения властей, от спекуляций в прессе и неконтролируемых слухов. Говорят, Россия мобилизовала четырнадцать армейских корпусов. Правда ли это? Мы ничего не знаем об этом, и единственное опубликованное правительственное сообщение настолько миролюбиво, насколько это вообще возможно.

В этих условиях опасность, которая казалась такой угрожающей накануне объявления войны, сегодня кажется менее серьезной в свете свершившихся фактов. Мы начинаем в этом сомневаться, глядя на то, как легкомысленно и смело Австрия рвется в бой из-за такого пустяка».

Различные корреспонденты газеты комментировали ситуацию, сложившуюся в их странах. Из Санкт-Петербурга 29 июля можно было прочитать:

«Новое объявление войны Австрией, о котором мы узнали вчера вечером, вызвало в нескольких частях города патриотические демонстрации. Их участники затем дошли до дипломатического представительства Сербии, где посланник г-н Спалайкович показался на балконе и произнес речь, которая была встречена возгласами одобрения. Подступы к Австро-Венгерскому посольству охранялись конной полицией, чтобы помешать демонстрантам приблизиться к зданию».

Россия, страна-защитница православных народов, мобилизовала свою армию, готовая прийти на помощь Сербии. Общественное мнение склоняло чашу весов в одну сторону. Даже если русские приняли к сведению обвинения, брошенные Австро-Венгерской империей, они не могли оставить на произвол судьбы своих братьев по вере. Все отдавали себе отчет, что, если Россия нападет на Австро-Венгрию, она создаст брешь в союзе и, следовательно, вовлечет Германию и Францию в войну. Германия встала бы на сторону Австро-Венгрии, в то время как Франция пришла бы на помощь России. И действительно, Германия объявила войну России 1 августа, а Франции 3-го. Немцы подготовили план наступления на Францию через территорию Бельгии.

Хотя Соединенное Королевство и было членом Тройственного Согласия, у него не было никаких обязательство вступать в войну 1914 г. Более того, министр иностранных дел сэр Эдвард Грей в течение лета вступил в переговоры для того, что предотвратить столкновение России и Германии, но они закончились неудачей.

Мы помним, что рассказывал сэр Эдвард в своих мемуарах по поводу этой войны: «Я обязан объяснить, как, по моему мнению, такая военная держава, как Германия, смогла воспользоваться благоприятным для неё моментом, чтобы начать войну. Если бы в этой стране были хоть какие-то мирно настроенные силы, конфликт, разгоревшийся между Австрией и Сербией, не перерос бы в Великую войну. Однако это не могло быть единственной причиной войны. Невероятная гонка вооружений в Европе и вследствие этого возникшее чувство небезопасности сделали войну неизбежной. Мне кажется это самой вероятной версией, которая должна остаться в истории и вести грядущие поколения к логике прочного мира, будучи для всех предупреждением».

Со своей стороны, знаменитый генерал Брусилов писал в своей книге «Мои воспоминания»: «Я был твердо убежден, что всемирная война неизбежна, причем, по моим расчетам, она должна была начаться в 1915 году…

Мои расчеты основывались на том, что хотя все великие державы спешно вооружались, но Германия опередила всех и должна была быть вполне готовой к 1915 году, тогда как Россия с грехом пополам предполагала изготовиться к этому великому экзамену народной мощи к 1917 году, да и Франция далеко не завершила еще своей подготовки. Было ясно, что Германия не позволит нам развить свои силы до надлежащего предела и поспешит начать войну, которая, по ее убеждению, должна была продлиться от шести до восьми месяцев и дать ей гегемонию над всем миром».

«Мы (Брусилов и его жена. – Примеч. ред.) почти заканчивали курс нашего лечения в Киссенгене, когда было получено неожиданное известие об убийстве наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда и его жены в Сараеве. Общее негодование было ответом на этот террористический акт, но никому и в голову не могло прийти, что это убийство послужит поводом для начала страшной всемирной войны, которую все ждали, но и опасались. Многочисленная курортная публика Киссингена оставалась совершенно спокойной и продолжала свое лечение. Однако удивительный ультиматум императора Франца-Иосифа Сербии поколебал общее оптимистическое настроение, а заявление России, что она не может остаться спокойной зрительницей уничтожения Сербии, меня лично убедило, что война неизбежна, а потому, не ожидая дальнейших известий, я решил с женой немедленно собраться и ехать домой, тем более что я в то время был командиром 12-го армейского корпуса, стоявшего на границе Австро-Венгрии»…

«Между прочим, во все время нашего пребывания в Киссингене нашим соседом за табльдотом был бравый усатый, военного вида, кавалер. Он ежедневно приезжал на автомобиле и всегда очень спешил по каким-то делам. На всех прогулках он нам попадался на пути. Садясь в вагон в Киссингене, а затем в Берлине, мы опять его видели. Тут уж я сообразил, что это неспроста. Очевидно, он наблюдает за мной и знает, что я – командир русского корпуса, стоящего на границе. Когда в Александрове, в виду наших жандармов, проверявших паспорта, он опять мелькнул среди публики, остававшейся за границей, я не вытерпел и, сняв шляпу, иронически ему поклонился: мне стало очевидно, что я счастливо ускользнул из его рук, – еще два дня, и меня бы арестовали. Нельзя не удивляться и не оценить берлинскую военную разведку, если даже в мирное время она была так предусмотрительна и всех нас грешных, русских генералов-путешественников, наперечет знала».

Алексей Алексеевич Брусилов был русским генералом, наиболее известным благодаря разработке новой оборонительной тактики, использованной во время Брусиловского прорыва в 1916 г. Эта успешная новейшая тактика была затем повторена немцами. Дворянин по происхождения (его отец был генералом) Брусилов получил офицерское кавалерийское образование, но в 1914 г. он осознал тот факт, что кавалерия морально устарела при новых способах ведения войны из-за её уязвимости перед тяжелым оружием. Он был единственным русским командующим, способным выиграть крупные сражения. Боевые потери серьезно ослабили русскую армию, самым большим успехом было наступление под командованием Брусилова.

Новость о том, что Германия объявила войну России и Франции, произвела эффект разорвавшейся бомбы. До тех пор европейские страны участвовали в разных конфликтах, но они происходили на других территориях. Маргарет Макмиллан в своей книге «Война, которая покончила с миром» писала: «Для большинства это было абсолютной неожиданностью. Они знали мир, видели признаки прогресса в европейском сообществе, такие как телефон, автомобили, электричество, возникновение буржуазии… Однако несмотря на всё это, напряженность существовала на протяжение десятилетий. Для знающего меньшинства, вопрос, когда рванет – это был только вопрос времени, война могла начаться буквально через несколько мгновений».

Уже 3 августа 1914 г. британская газета писала:

«Великая катастрофа разразилась в Европе: Германия объявила войну России. Объявление войны было передано министру иностранных дел в Санкт-Петербурге в субботу вечером в 7 часов 30 минут послом Германии, который тут же покинул страну со всем своим штатом. Боевые действия начались практически мгновенно после передачи объявления. Немецкие войска сначала прошли по территории Великого Герцогства Люксембург, нейтрального государства, расположенного между Францией, Германией и Бельгией… Его нейтралитет был гарантирован Лондонским договором от 11 мая 1867 г., подписанным Великобританией, Францией, Россией, Нидерландами и державами Тройственного союза, в то время состоявшего из Германии, Австро-Венгрии и Италии. Вторжение на территорию Люксембурга, таким образом, стало очевидным нарушением Договора. В ответ посол Франции г-н Поль Камбон накануне принял Эдварда Грея и жаловался на германскую агрессию на нейтральной территории, неприкосновенность которой была гарантирована Лондонским договором, подписанным в 1867 г. Другие источники подтверждают, что боевые действия вдоль франко-немецких и русско-немецких границ уже начались. Не далее, как вчера после обеда, немецкие войска вторглись на территорию Франция, перейдя границу в районе Сире».

Тот же номер лондонской газеты «Таймс» пояснил, что приказ о немецкой мобилизации был отдан лично самим императором в 5 часов 15 минут утра субботы. С полуночи Париж объявил мобилизацию, сообщения о которой появились на улицах к четырем часам. Бельгия, Голландия, Дания и Швейцария также привели свои войска в боевую готовность.

В рамках этой всеобщей мобилизации журналисты «Таймс» сообщали, что английские министры пробыли в Лондоне в течение всех выходных. Кабинет продолжал работать сутки напролет, чтобы собрать всю возможную информацию, официальные совещания проводились утром и вечером. Чтобы достичь примирения, король предложил своё посредничество в субботу утром, направив царю личную телеграмму с предложением своего вмешательства. Лондон предпринял активные дипломатические шаги в пятницу вечером и в течение всей субботы. Король совещался со своим премьер-министром в Букингемском дворце с часу тридцати до двух утра в субботу. Но чуть позже в полночь посол Франции в Англии посетил его величество в том же дворце. Накануне в 16 часов 30 минут король провел личный совет в Букингеме, ситуация всё усложнялась.

Газета «Таймс» в выпуске от 6 августа 1914 г. опубликовала статью, озаглавленную «Деяния сэра Э. Грея для установления мира», где раскрыла следующую информацию:

«Один из важнейших сборников дипломатической переписки, который министерство никогда не хотело публиковать, только что появился в виде голубой книги под номером (6, 1914). Он будет доступен в Палате, также называемой Парламентом, не позднее чем сегодня. Бумаги предоставят доказательства того, что правительство было вынуждено предпринять и совершить такие действия. Вышеупомянутая книга состоит из 159 документов, начиная с депеши сэра Эдварда Грея британскому послу в Берлине, датированной 20 июля 1914 г., и заканчивая ультиматумом, который Великобритания направила Германии 4 августа 1914 г.»

У британцев не было строгих обязательств вступать в войну, как это было в случае с Францией и Бельгией, которую захватили германские войска, однако она всё равно была вовлечена. «Таймс» 5 августа 1914 г. писала: «Следующее заявление было опубликовано Форин-офисом в 12 часов 15 минут: “По причине категорического отказа германского правительства на требование его Величества соблюдать нейтралитет Бельгии, британский посол получил приказ покинуть Берлин, правительство одновременно заявило о своем вступлении в войну против Германии 4 августа начиная с 11 часов”».

Однако Германия продолжала надеяться, что британцы не вступят в войну, которую она развязала, но между тем немцы знали, что англичане связаны обещанием защищать Бельгию и Люксембург по Лондонским договорам 1839 г. и 1867 г. соответственно. Немцы желали, чтобы британцы закрыли глаза на договоры и позволили их войскам пересечь Бельгию, чтобы вторгнуться во Францию.

Тем не менее Великобритания посчитала своей обязанностью защитить Бельгию. Бельгийские порты находились напротив британских, и если бы их захватила Германия, то это серьезно угрожало бы их торговым интересам. Таким образом хватило несколько часов, чтобы Великобритания объявила войну Германии.

Находившийся в России британский посол сэр Джордж Бьюкенен написал: «Я уже выразил своё мнение относительно нашего участия в войне в официальной переписке с Форинофисом. В ночь с 1-го на 2-е августа мне передали ответ в телеграмме короля, царь просил меня отправить повторно его призыв британской помощи, и я без колебаний это сделал … Эта “изувеченная” телеграмма в Форин-офис, где предложения порой прерывались на середине, стала единственным исключением в содержании белой книги, в которой, кроме неё, были собраны все сообщения между департаментом и мной в течение этих сложных дней».

Бюкенен анализировал ситуацию того времени и в своей книге «Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата»:

«Германский посол предсказывал, что объявление войны вызовет революцию. Он даже не послушался совета своего друга отослать его коллекцию художественных ценностей на хранение в Эрмитаж, поскольку полагал, что Эрмитаж будет разграблен одним из первых. К несчастью для него, единственным проявлением беспорядков стало полное разграбление посольства Германии 4 августа. Вместо того чтобы вызвать революцию, война лишь скрепила связь между государем и его народом. Рабочие объявили о прекращении забастовок, различные политические партии оставили свои разногласия. В Думе, которую государь созвал на внеочередную сессию, лидеры различных партий наперебой говорили о поддержке правительства, которое они так яростно бранили лишь несколько недель назад. Военные кредиты были приняты единогласно, и даже социалисты, воздержавшиеся от голосования, призывали рабочих защищать свою страну от захватчиков. Объединившись таким образом вокруг трона, либералы и прогрессисты надеялись, что война, так крепко сплотившая императора с его народом, ознаменует начало новой эры конституционных реформ».

Другой британский дипломат сэр Роберт Брюс Локкарт, тоже находившийся в тогда в Москве, писал: «Начало военных действий было встречено великим энтузиазмом. Был издан указ царя, запрещающий продажу водки и прочих алкогольных напитков, ограничивающий пьяные попойки, столь характерные для мобилизаций в России. Решительный марш и ностальгические песни русских солдат, отправляющихся на фронт, поднимали боевой дух и оставили приятные воспоминания».