Читать книгу Как роман. Удивительная жизнь Владимира Соколина - - Страница 7

Истоки русского социально-демократического движения можно отыскать в Женеве, поскольку именно там находилась большая часть лидеров русской революции. В то время Женева фактически была «столицей русского протестного движения».

Конечно, Россия была меньше затронута французской революцией 1848 г., чем многие другие европейские страны, однако это не помешало распространению пропаганды социалистических течений, подобно разгорающемуся лесному пожару. Александр Иванович Герцен, один из первых изгнанников, покинувших Россию в 1847 г. и подвергших резкой критике существующие условия, прежде чем обосноваться в Лондоне, сначала на некоторое время укрылся в Швейцарии. Этого русского писателя и мыслителя называли «отцом русского социализма» и считали одним из главных предшественников движения народников. Благодаря своим произведениям, большинство из которых было написано в Лондоне, он пытался повлиять на ситуацию в России, таким образом внеся свой вклад в изменение политической обстановки, главным достижением которой стало освобождение крепостных крестьян в 1861 г.

Принимая во внимание всё, что произошло в России, Александр II предчувствовал революцию и, следовательно, предпринимал реформы, самой значительной из которых стала отмена крепостного права в 1861 г. Кроме того, на его счету множество других значительных перемен: реорганизация судебной системы, учреждение института выборных местных судей, отмена телесных наказаний, получение местными исполнительными властями автономии через систему земства, введение всеобщей воинской повинности, лишение привилегий дворянства и содействие университетскому образованию. Царь Александр II также предлагал другие парламентские преобразования с целью противодействовать зарождающемуся революционному и анархистскому движениям, но он был убит в 1881 г.

Во время пребывания Герцена в Женеве к 1850 г., русских изгнанников в Швейцарии было немного. В основном это были выходцы из недворянских сословий и русской интеллигенции. В последующие десятилетия наметилась оппозиционная волна, следовавшая по следам первых, чтобы найти себе приют во франкоговорящей части Швейцарии, прежде всего, в Женеве. После убийства Александра II царский режим начал жестокие гонения, из-за которых многие революционеры, такие как знаменитый теоретик анархизма Михаил Бакунин, а также марксисты предпочли быстро исчезнуть из страны и присоединиться к Герцену. Уже за границей, в том числе в Женеве, они объединялись в различные идеологические и политические группы.

По этому поводу Анжелика Балабанова писала: «В тот период, когда большинство лидеров революционеров находились в Швейцарии, Женева в действительности стала столицей русских политических движений». Аналогичным образом знаменитый писатель Джозеф Конрад в своем романе «На взгляд Запада» описывает общество русских политических активистов в Женеве. По словам Жана Обри, первого биографа Конрада, тот прожил почти три месяца, с середины мая по середину августа, в Женеве со своей семьей.

Большинство основных русских партий впоследствии сохранили отдельные иностранные ячейки, в частности в Швейцарии. Однако значительная часть русских, которая нелегально путешествовала за границу, была не слишком настроена присоединяться к этим устоявшимся группам, предпочитая действовать просто в рамках небольших объединений, которых прозвали «группы сотрудничества». Существовала одна существенная причина, заставлявшая их осесть в Женеве: множество библиотек и типографий. Такая инфраструктура позволяла им собирать свою публику и воодушевлять ее. Группа «Освобождение труда» стала первой русской марксистской организацией, основанной в сентябре 1883 г. в Женеве Георгием Плехановым, Василием Игнатовым, Верой Засулич, Львом Дейчем и Павлом Аксельродом. Для привлечения большего числа сторонников соратники поручили Вере Засулич перевести на русский язык некоторые труды Карла Маркса, что способствовало распространению марксистского влияния среди русских интеллектуалов в 1880-х – 1890-х гг. Одновременно это стало благоприятным фактором для создания Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в 1898 г.

В середине 1900 г. лидеры радикального крыла нового поколения русских марксистов: Юлий Мартов, Владимир Ленин и Александр Потресов присоединились к Засулич, Плеханову и Аксельроду в Швейцарии. Несмотря на различные трения между двумя группами, эти шесть человек договорились создать «Искру», революционную марксистскую газету, и тут же сформировали редакционный комитет. Они противостояли более умеренным русским марксистам, известным под названием «экономисты», также они не могли найти общий язык с такими бывшими марксистами, как Петр Струве или Сергей Булгаков, которых они нещадно критиковали в «Искре» с 1900 по 1903 г. В 1903 г. редакторы «Искры» созвали второй съезд РСДРП в Брюсселе и Лондоне, в ходе которого сторонники «Искры» неожиданно разделились на две фракции: большевики под руководством Ленина и меньшевики под руководством Мартова.

Не боясь ошибиться, можно утверждать, что Швейцария обладала большим очарованием для Ленина и его соратников. Если это так, то не удивительно, что когда предтечи большевизма покинули Лондон, то проголосовали за то, чтобы перевести редакцию «Искры» в Женеву. Цецилия Бобровская в своей книге: «За первые 20 лет: Записки рядового подпольщика», писала о своем пятимесячном пребывании в Женеве. Она рассказывала о внутреннем конфликте, который подорвал единство партии и привел к расколу: «В первый же день приезда узнала от жены Аксельрода, что Павел Борисович уехал в Женеву, что идёт отчаянная склока между двумя образовавшимися в нашей партии частями: большевиками и меньшевиками. Большевики с Лениным во главе ведут свою “возмутительную” раскольническую линию не только за границей, но и в России. Основой расхождения явилось толкование пункта первого устава нашей партии о том, кто должен считаться членом партии: тот ли, кто разделяет ее программу, является активным работником, участвуя в одной из её организаций, или также и тот, кто, разделяя эту программу, оказывает организации лишь только услуги. Из узнанного казалось, что вполне права та сторона, которая считает членом партии только активного участника организации. Работая на месте, мне очень хорошо было известно, сколь чужды нам частенько бывали те, которые только иногда, когда им это вздумается, оказывали нам услуги. Поэтому как-то не могла взять в толк, чем ленинцы так провинились».

Цецилия продолжает свои комментарии так: «Из старых приятелей застала в Женеве всех киевских беглецов. Они уже больше не представляли из себя тесной компании. Внутри этой компании подобно тому, как это было внутри партии, тоже образовалась глубокая трещина. Одна часть киевлян, в лице Виктора Крохмаля, Марьяна Гурского, Иосифа Басовского, Блюменфельда и Мальцмана, была с Мартовым на стороне меньшевиков; Макс Валлах («Папаша», Литвинов), Иосиф Таршис (Пятницкий), Николай Эрнестович Бауман, мой муж Владимир Бобровский уже определились как большевики и были с Лениным. А Лев Ефимович Гальперин, насколько помнится, занимал тогда какую-то промежуточную позицию. Тут же был мои костромской приятель Макар, который имел самый несчастный, растерянный вид. Природа тянула его к большевикам, а Мартов и главным образом Дан (который не отпускал в то время от себя Мартова ни на один шаг, боясь, что тот проявит недостаточно много энергии в деле травли большевиков) крепко уцепились за бедного Макара, как за импонирующего пролетария [1], и не давали ему ни отдыху, ни сроку, обращали его в свою меньшевистскую веру.

Не в лучшее положение попала и я. Я тоже тяготела к большевикам. А Мартов, с которым была знакома по Харькову, сопровождаемый неизменно Даном, несколько раз заходил ко мне в пансион Фурне, на Плен-пале. Туда я сейчас же по приезде в Женеву была помещена по болезни. Мартов очень кипятился и шумел, когда я с точки зрения местного работника-практика пыталась возражать против неправильного толкования меньшевиками пункта первого устава. В один прекрасный день меня вызвали в контору пансиона и заявили, что если мои русские гости будут продолжать ходить ко мне и громко ссориться, меня придётся из пансиона выселить. Теперь даже вкратце не могу вспомнить пространных тогда речей Мартова и Дана; по отрывкам, уцелевшим в памяти, помню, что дело всегда сводилось к резкому осуждению Ленина, насаждающего бонапартизм в партии, водящему за нос доверчивых российских практиков и т.д.».