Читать книгу Соно Вероника. Пьячере! - - Страница 6

Он крепче сжимает мне руку, трясёт её с довольным лицом. Ещё немного и уписается от счастья!

Ты даже не представляешь, какая жизнь тебя ждёт! Что ты потерял за эти семь лет моего одиночества.… Будешь наверстывать в экспресс-режиме!

Я забираю руку.

Уже штормит.

И от тряски и от его симпатичного лица.

– А сценарий? – смотрю на него и тру покрасневшую кисть.

– Сценарий? – садится зачем-то обратно в кресло.

А я стою. Мне уже жарко. От его изучающих взглядов и ватного одеяла. Надо закругляться. Хочу в душ.

– Да. Что говорить, как себя вести в тех или иных ситуациях? Вдруг у людей возникнут вопросы? А они возникнут!

– Зачем тебе сценарий? Это же жизнь, детка! Импровизируй!

Улыбается, сверкая идеальным рядом зубов. Сидит нога на ногу, режиссер Якин!

– То есть, если меня спросят, какой у тебя червячок… – скрючиваю указательный палец на слове “червячок”, – Тако-о-ой? – и, как рыбаки хвастаются уловом, отпускаю одеяло и раскидываю руки, – Или такусенький? – сужаю руки до размера спичечного коробка, – Я могу импровизировать?

Он сидит и снова выпучивает глаза. И, зависнув на несколько секунд то ли от моего внезапно полуобнаженного вида, то ли от самого вопроса, тяжело выдыхает, сдвигает брови и трёт пальцами образовавшиеся складки на лбу.

– Как. Всё. Запущено! – он убирает руку и качает головой. – Червячок? Ты серьезно? Вообще-то у него есть официальное название, даже юридическое…

Не понимаю его удивление. А как я должна его называть: господин, мистер или сеньор?

– Не-не-не. Даже слышать не хочу! – закрываю уши, предчувствуя его издевки, когда он встает с места. Брезгливо зажмуриваюсь.

Через мгновение слышу его дыхание совсем рядом, боюсь открыть глаза. Ромка убирает одну мою руку и голосом с хрипотцой шепчет на ухо это резкое слово.

Он будто мне им уши сейчас отрезал!

Щёки горят настолько, что можно жарить на них тосты.

Как же хочется есть! В животе урчит, и слышу усмешку. Открываю глаза.

– Как ты вообще собираешься поступать в театральный, если обычное общеизвестное слово вгоняет тебя в краску? А? – он вскользь касается моей щеки и смотрит на меня, как на ходячее недоразумение.

– Ты же мне поможешь! – отворачиваюсь на мгновение в окно, в обиде кусаю нижнюю губу и перевожу пронзающий взгляд на него.

Почему мне должно быть стыдно за то, что я берегу себя для большой и настоящей любви? Пусть другие стыдятся, что в моём возрасте у них большой список партнеров и венерических заболеваний.

– Ладно, будет тебе сценарий! Вечером скину, – он отступает и улыбается. – А тебе задание: записать на диктофон слово «ч-л-е-н» с разными склонениями… большой, упругий, умопомрачительный и так далее… и, как мантру, слушать и повторять в день по несколько раз с различной интонацией! Я проверю. – Он перестает улыбаться и серьёзно смотрит в глаза. – Иначе тебе никто не поверит! И мне соответственно. Тебя вообще ничего не должно смущать, если ты рядом со мной.

– То есть для всех ты будешь чёткий парень – поймал меня в сети, а я простидижитация? Как-то не так ты мне всё это рекламировал?

Это начинает раздражать. Или я просто очень голодная?

– Нет, наоборот! Для всех ты должна быть такой же недоступной, но уже потому, что теперь – моя! В остальном зона ответственности на мне. Но для поступления, ты должна вообще ничего не стесняться. Понимаешь? – Он уверенно опускает взгляд, а затем снова смотрит в глаза. Я машинально складываю руки в защитной позе и Ромка качает головой. – Ну ничего, мы это исправим!

– Ты настолько в себе уверен?

С вызовом поднимаю бровь, а сама боюсь опустить взгляд, чтобы не увидеть то, что вчера… его желание, когда застала врасплох. Только от меня. Потому что снова искрит, но совсем по-другому, медленно и очень опасно. Одно неверное движение… рукой, взглядом, губами.

Хвостик зажженного динамита подбирается к обоим. Я это чувствую.

Ещё немного и наступит «Бум! Ба-а-да Бум!»

Он молчит и смотрит своими океанскими глубокими и внезапно переключается.

– Ладно, мне пора! Сценарий сам себя не напишет и вечером работа.

Ромка перешагивает одеяло и, огибает диван в сторону двери, а я стараюсь не смотреть вслед. Похоже голуби только что выплюнули мне обратно в лицо мои крошки.

Он открывает дверь и бросает задумчиво напоследок:

– Вечером напишу… или позвоню! Выздоравливай.

Ромка уходит, а я поднимаю одеяло и, накрывшись с головой, падаю на диван калачиком.

Мне нужен свой сценарий на то время, когда он рядом!

***

Я выхожу из душа с чалмой на голове, в свежей футболке и шортах. Почти не хромаю. Наконец я чиста от болезненной скверны. Надеюсь родители не слышали, как я повторяю юридический синоним червячка в разных интонациях и склонениях.

Ромка прав, если я всего буду стесняться, то как бы он меня не готовил, я провалюсь.

Мама накрывает на стол. Каринка помогает и хихикает, когда прохожу мимо кухни в сторону комнаты. Это не очень хорошо. Особенно если она вдруг всë слышала. Будет до старости вспоминать. Я её знаю.

Я захожу в комнату и беру телефон. Так и не посмотрела действительно ли мне Ромка утром писал, и писала ли Ленка, что дома или задерживается.

До скольки её прикрывать?

Я открываю мессенджер. Писали оба: Ленка, что уже дома и как она счастлива; Ромка со своей идеей прикрытия.

Записываю его номер в контакты. И как его обозвать? Сеньор червячок или режиссёр Якин?

Хихикаю. Червячок Якин. Тыкаю по буквам.

Мама зовёт обедать.

***

Обожаю болоньезе. Накручиваю на вилку спагетти, слюнки текут от голода.

У нас не принято лезть во внутренний мир каждого, пока сам не откроется. Но маме даётся это тяжело. Она почему-то считает, что красивые истории только в кино, а в жизни всё как у всех – быт, привычка. И если что-то хорошо, то всегда подозрительно.

– Рома – отличный парень! Рада, что вы через столько лет решили быть вместе, – странно, что она вообще это сказала. – Но будь на чеку, всë-таки он старше. А у взрослых парней одно на уме.

А вот это уже на неë похоже. Папа кряхтит от этих слов. Уже что-то! Обычно он молчит и с аппетитом уплетает мамой приготовленный обед. Он в нашей семье как домашнее привидение. Знают, что он есть, но почему-то особо не замечают. Возможно, потому что он мягкий и добрый. А с нами надо построже. Так говорит мама, которой говорила бабушка, и несколько женских поколений до.

Мне кажется, мы еврейская семья. Всë передаётся по материнской линии. И золотые коронки и напутствия. Коронки до сих пор лежат как приданое.

Санта Клеопатра, пусть Каринка первой выйдет замуж! Умоляю!

Мы все такие разные, но когда за одним столом – как одна большая спагеттина.

Улыбаюсь. Хочу спросить прямо про «родная или инет». Не вовремя. Единственное, что говорю:

– Мам, пап, я вас очень люблю!

Они любят это слышать. Улыбаются.

И только Карина корчит рожицу от моих слов. Ей всегда кажется, что я так подлизываюсь.

В дверь звонят.

Каринка вскакивает из-за стола и бежит открывать. Наверное, думает, что Никитос проявил вежливость и зашёл поздороваться.

– Да, здесь! Спасибо! – слышен её ответ и как хлопает дверь.

Она заходит на кухню с огромным букетом белых роз и недовольно косится на меня.

– Тебе! – почти впихивает мне их в руки и садится напротив, нахмурив брови.

Ненормалистка!

Зависть – точно яд, травит медленно, с накопительным эффектом.

Ромка удивил. Я ещё сценарий не написала, а он уже играет!

– Боже, какие красивые! – мама радуется, будто это ей.

Но я-то знаю. Она всегда так папе намёки делает. При виде чего-либо восклицает, как это красиво. Но когда эпитеты заканчиваются и реакции ноль, она говорит ему в лоб. Купи мне!

Это работает быстрее.

Я слушаю аромат и замечаю маленькую открытку с милыми зайками в корзинке, вынимаю:

«Заяц, ты лучшая!»

Так… Сцена первая. Эпизод первый.

Герой никогда не называет героиню прозвищами в виде животных. Надеюсь, Ромка запомнит, и не будет тупить, как Никитос. Смотрю на Карину, которая, заметив мой взгляд, сразу принимается за своё любимое занятие. Расчленение блюда на лук и остальное.

– Пойду, отнесу в комнату.

Я радостно встаю из-за стола с букем и телефоном.

Написать или позвонить? Поблагодарить или сразу ворчать, что зайцев не люблю?

Звоню. Нет, отключаю.

Подумает ещё, что я поплыла всего лишь от букета. А что потом? Коробка конфет и сразу в койку?

Не буду звонить.

Санта Клеопатра!

Сам перезванивает.

Считаю до двенадцати, видела такое в фильме, и тогда беру.

– Верон, ты звонила?

– Ой, Ромка, это ты? Нечаянно нажала на какой-то номер. – Боже, ну нельзя же притворяться дурой так часто. Надо исправлять. – Привет! Про номер была шутка. Да, звонила… – говорю уже спокойным томным голосом. – Сказать спасибо за цветы, но почему-то сбросилось. Они очень красивые! И открыточка. Только можешь больше не называть меня заяц? Терпеть этого не могу.

Он молчит некоторое время и просто отключается. Связь?

Так… Сцена первая. Эпизод второй:

Не при каких обстоятельствах не бросать трубку во время разговора.

Снова звонит:

– Я тебе ничего не отправлял, – говорит спокойным голосом, будто и не отключал телефон.

– Значит, у тебя есть конкуренты, – шучу.

Он молчит. Хоть бы выматерился, сделал вид, что не всё равно или, наоборот, просто посмеялся над несмешной шуткой. Сухарь!

– Выкинуть или оставить, что по сценарию?

– Как хочешь!

Снова бросает трубку.

Это игра такая? Я будто снова пялюсь в дерматиновую обивку с гвоздиками.

Заходит Карина и с завистью смотрит на букет.

– На самом деле это тебе, – протягиваю ей цветы. – именем ошиблись. Не от Ромки. От Никитоса думаю, для тебя!

Улыбаюсь.

Боже! Похоже у неё раздвоение личности.

Как можно за секунду из грымзы превращаться в щенячий восторг? Она почти выхватывает букет из рук.

– Я тебя простила! – и тут же губы из улыбки превращаются в куриную жопку. – Но чтобы больше его не целовала, даже в отместку!

Снова пилит взглядом. Точно, шизофрения!

– Нужен он мне… у меня свой неадекватный появился! – снисходительно смотрю на эти перевоплощения из Карины-Х обратно в сестру. – Но ты, если будешь бегать за ним,… а за ним, таких как ты много кто носится, – так и останешься для него сестрой милосердия! Карточку с автографом верни!

Вытягиваю руку, вспомнив, что она так мне её и не отдала. Щурит недовольно взгляд.

– Ладно! Она в сумке. Давай доедим и я верну.

– Даже не думай, что я забуду.

***

После обеда родители уехали к Ба в город, а мы с Каринкой дождались Ленку и сели смотреть комедию «Голая правда» – пособие для тех, кто хочет серьезных отношений.

Подруге я рассказала только то, что она должна знать. Знаю я её, обязательно всё расскажет Болику. А мужики хуже девчонок – те еще сплетники!

После фильма она обещала помочь с моей мантрой червячку.

Так мы давно не смеялись! Удивительно, что Каринка придумала эпитетов больше всех, я таких слов даже не знала. Червячок был и детективом и сексуальным маньяком, и скромным ботаником.

Думаю, Ромке понравится моя ода! Но круче всего она звучит на итальянском.

Если французский – язык любви, то итальянский – язык секса!

На нëм даже ругательства звучат красиво!

– Мéмбро! Пéне элáстико! Пéне лу́нго! Кáццо энóрме!

Хихикаю.

Санта Клеопатра! Готова повторять это бесконечно.

Глава 7

Посмеявшись вдоволь с комедии и с себя, мы лежим на диване и мечтаем о будущем.

Каринка не представляет его без Никитоса и пятерых детей от него.

Глупышка!

Возможно…

Только ждать придётся лет пятьдесят, пока он нагуляется. Не верю, что он вообще способен на серьёзные отношения. Наверняка у него есть красная книжечка со списком жертв. И судя по его напору, я следующая, а Каринка – в самом конце списка.

Ленка мечтает о шикарной свадьбе на Мальдивах. Ну тут вполне реализуемо, кроме Мальдив. Максимум светит «Березка».

А я… получается, я даже мечтать сейчас не могу о красивом итальянце вслух, раз для всех я «встречаюсь» с Ромкой?

Он тоже красивый, но красивый привычно. Как полевая ромашка, гадая на которой «любит – не любит», срываешь лепестки, и вдруг последним может оказаться – нет.

– Так, я не поняла… – Ленка приподнимается на локтях и смотрит подозрительно, будто прочла мои мысли. – Мы что, больше не будем искать тебе горячего итальянца с пéне элáстико? – смеётся. – Всё, мечты больше нет? – она спрашивает так, будто это её мечта, а не моя.

Я сажусь.

– Есть! Вдруг я сбегу через месяц… или он? Должен же быть у меня запасной вариант. В любом случае замуж за Ромку я не собираюсь, – они смотрят, будто не верят. – Что? – развожу руками. – Кстати, я в приложение сегодня ещë не заглядывала.

Я встаю с дивана и иду за телефоном, который лежит на столе.

– Видела бы ты, что тут было! – слышу, как Карина шепчет подруге.

– И ничего не было. Просто разговаривали о поступлении. – Вру, скрестив пальцы, и с телефоном сажусь обратно на диван.

– Да если бы я не зашла, вы бы поубивали друг друга… – хихикает Каринка. – Либо переспали. Страстью так и фонило!