Читать книгу Вне времени. Стихи, избранные читателями - - Страница 7

Лишь в перевёрнутый

бинокль воспоминаний

вместить возможно

спектр надежд, дерзаний,

и горьких разочарований,

и неуверенных сомнений —

их неудачи вызывают,

и перемены настроений,

что в отдалённости времён

                     мерцают…

             Уйти,

лишь лёгкой, бледной тенью

по жизни промелькнув едва,

судеб не изменив сплетений,

свои не вымолвив слова?

             Уйти,

спокойно, безучастно

прожив чреду бесцветных лет,

в теченье века ежечасном

свой не оставив даже след?

             О, нет!

В смятенье огненном метаться,

творенья сладостность познать,

единством духа сочетаться,

благословлять и проклинать,

впитать печаль и радость мира,

и всё сомненью подвергать,

и сотворять себе кумиров,

и разуверясь, низвергать,

посметь обыденность тревожить,

и в бубен плясок звонко бить,

число событий приумножить,

и ненавидеть, и любить!

Когда унижен ты, когда ты оскорблён,

когда устал, разгневан и обижен,

послушай тишину, лови безмолвья звон,

я знаю, он звучит – то дальше он, то ближе.

Как благодатна эта тишина,

в её звучании таится вечность,

стекает чистой музыкой она

за каплей капля, мягко, в бесконечность.

Она смывает боль, уносит гневный жар,

спокойствие растёт в душе горящей…

И вот уже угас смятения пожар,

        и вновь ты плыть готов

        в реальности бурлящей.

Не странно ли, мои враги

ко мне внимательней друзей:

они повсюду и всегда

и постоянней, и верней,

чем многие мои друзья.

Тем боле одинока я…

Свой счёт друзьям

хочу представить:

прошу быть ближе и родней,

меня в ненастье не оставить,

не позабыть в текучке дней…

Но и врагам скажу я тоже:

в заботе о вражде своей

прошу быть яростней и строже,

в нападках резче и злобней.

Когда ж умолкнете, таясь,

я, одиночества боясь,

местами поменяю вас —

врагами сделаю друзей,

а вас – друзьями, ей же ей!

Мне помнится, что я была травой —

осокой острой с жёсткими краями.

Я от неё взяла характер свой —

сурова даже с лучшими друзьями.

Понятна резкость – помню: волчий вой,

и мнёт меня бегущее копыто.

Росла я непокорною травой,

и до сих пор та память не избыта.

А небо там – горячей синевой

в величественных облачных заплатах…

Да, помню точно, как была травой,

и не забыть мне кровь на волчьих лапах.

Из родника спокойствия

           испить,

            успеть

   взглянуть на звёзды

       и на вечность,

вновь испытать забытую

        беспечность

   и в ничегонеделанье

          побыть…

Я хочу, чтоб распахнулось

в небо светлое окно,

чисто мытое окно,

              но

лишь стена, стена глухая,

и не сядет, отдыхая,

белый голубь на окно…

Я хочу, чтоб расплеснулось

море светлою волной,

вольно плещущей волной,

              ой,

парусов не видно алых,

не омыть мне ног усталых

моря вольною волной.

Память наших душ простая —

всё поймёт и всё простит,

а у кожи память злая —

шрамы старые хранит

от ожогов и порезов,

от сомнений и обид.

Не пойму я, отчего же

не тревожит, не горит

тот рубец на старой коже,

а душа моя болит

от ожогов и порезов,

от сомнений и обид?

Слева в груди пустота холодеет…

Даже среди хлопотливого дня

память тревожит и гложет меня

и неотступно душою владеет.

Раньше, вступая в свой круг

                            повседневный,