Читать книгу Дух Изначального Хаоса - - Страница 12

Кушнер возвращается, против моих ожиданий, не материализовавшись из воздуха, а через дверь. До того он выглядел купцом средней руки, теперь скорее сыном своего прежнего аватара.

– Зареспаунился в своей лавке. Система выдала мне на выбор несколько предысторий, – приземлившись, с кислой физиономией рассказывает он, – одна другой хреновей.

– И что же ты выбрал, Айкуэн? – с милой улыбкой интересуется Пуся.

Прим. автора: "Айкуэн" – эльф. любой.

– Стал собственным сыном, – отвечает тот, чем невольно вызывает новый приступ пусиного веселья.

Три подростка, находящиеся в трактире и ведущие непринуждённую беседу, двое юношей и девушка, не вызывают ни у кого вопросов.

В Империи Людей порог совершеннолетия – шестнадцать лет. Нам по четырнадцать, если не брать в расчёт Пусю, чей фактический возраст, равно и лета её безвременно усопшего прототипа – мне неизвестны. Впрочем, из-за меня, на что я эгоистически рассчитываю, Пуся выглядит нашей ровесницей.

В мире игры мы вполне можем сойти и за семнадцатилетних.

Пуся хихикает, я жду продолжения и Кушнер без удовольствия продолжает:

– Мой предыдущий аватар – купец в Энвиносе. Теперь я его "наследник". "Отец" в отъезде и должен сегодня вернуться.

– То есть… ты больше года играл… в купца? Заходил в игру, открывал лавку и торговал?! – в некотором недоумении уточняю я.

Три часа каждый день в течение года и трёх полных месяцев…

С моей точки зрения – это впустую потраченное время.

Но Пуся, внезапно, считает иначе:

– Неплохо, Айкуэн. Стартовый капитал ты заработал. А лошади у твоего "отца" есть? Или, может, рунные звери?

Даже для слабого мага, в том числе пикового подмастерья, любые обычные монеты – малоценный ресурс.

А миллион сестерциев – чуть менее бесполезный мусор.

За монеты из смертных металлов невозможно купить магические материалы.

Разве только для ученической сферы, да и то не все.

Но для нубов, каковым де факто остаётся и Рокуэн, миллион немалая сумма.

– А на чём он по-твоему уехал? На своих двоих? – впервые огрызается Кушнер, – и насчёт "капитала", загляни в кольцо.

Пуся следует серёгиной рекомендации и тотчас удивлённо взвизгивает:

– Где деньги?!

– Что там? – мои брови поневоле сдвигаются на переносице, по ней пролегает вертикальная складка. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, пусин взвизг не сулит ничего хорошего.

– Всякая хрень… ткани в основном. Какая-то ерунда беспонтовая… – отзывается Пуся в растерянности.

– С деньгами-то что? – меня заботит главное. Если средств окажется недостаточно, планы придётся корректировать.

– Сотня лауреусов. И кое-какая мелочь в сестерциях и динариях. В сумме – тысчонка сестерциев… – подсчитывает Пуся.

– У меня изначально была только пара тысяч лауреусов… – подаёт голос Рокуэн.

– Ты ведь хвастал, что десять тысяч? И сотня тысяч сестерциев! – припоминаю я.

– Ну это… как бы… я… все свои активы в сумме посчитал… – сбивчиво оправдывается Серёга и виновато разводит руками, – я ведь купец! Был. Большая часть денег в обороте…

– Так и куда подевался твой "не оборот"?

– Когда менял аватара, мне сообщили, прежний аватар – теперь мой отец, а моя собственность – это теперь его собственность. Что отец в торговой поездке в Фортэирине, а я здесь за главного с небольшой суммой денег и остатками товара… в общем, как-то вот так вот.

– Ты знала, что так будет? – я мало что зубами не скрежещу.

Пуся, надувшись, напоминает:

– Кто? Я? А кольцо у балласта кто конфисковал?

Действительно.

Кольцо у Кушнера конфисковала Пуся.

Беру со стола кувшин и наливаю, чтобы смочить пересохшее горло, немного эля в кружку. Пробую.

Тьфу!

Кислятина!

Насилу не выплюнув достижения местного пивовара, перехожу к заключительной части "планёрки":

– Во что обойдётся "определение души"?

Несмотря на мои обширные знания о мире WLD, подобные "бытовые" мелочи мне неизвестны.

Наставник оные не посчитал нужными или скорее важными.

– Не знаю. Да вроде как никто её и не "определял" никогда. Во всяком случае, я о таком не слышал. Все гамают в WLD – как в обычную вээлпэгэшку(прим. автора: от "virtual liberty-playing game"), кроме хардкорщиков, наверное, – делится опытом, а вернее его отсутствием, Кушнер.

– Пуся?

– Копейки. По идее. Так-то, в каждом Доме и Гильдии имеется специальный маг-определятор, да ты и сам знаешь, но Энвинос – пограничная крепость. Здесь гарнизон, охотники и купцы. Детей мало и их по большей части отправляют в "семью" по достижении "возраста" для обучения. Крепости только недавно придали значение, но пока ещё и одной каменной башни не возвели, только полк усилили. В любом случае нам на форум. Там рынок, на единственной площади в городе. Можем что-нибудь и тебе, Байтик, присмотреть, если деньги останутся.

И что, например?

Более одиннадцати тысяч сестерциев немалая сумма для обычного человека.

Вот только на неё нельзя приобрести ничего по-настоящему полезного для мага.

Даже плохенькие микстуры ученических рангов оцениваются в сотни тысяч. О сносной боевой амуниции или рунных зверях и думать нечего. Всё что нам по карману – смертные оружие и броня, на болотах по большей части бесполезные.

Стальная кольчуга не убережёт от сильной нечисти, а стальной клинок вряд ли поможет её убить.

– Итого: у нас сотня лауреусов и около тысячи четырёхсот сестерциев… – приблизительно оцениваю наши сильно похудевшие финансовые возможности.

– Может… для начала коней купим? – вносит предложение Пуся.

– Зачем? – спрашиваю, про себя заключая – обзавестись транспортом не помешает, пешком не находишься, но мне интересно услышать пусину аргументацию.

– Почта напротив трактира, – аргументирует Пуся, – только улицу перейти. Колдунские магазы на площади. Несколько штук. Есть и подходящий для балласта. Лучше последовательно двигаться.

Прим. автора: "почта" в изначальном смысле. Т.е. система ямских станций с конюшнями и свежими лошадьми.

– Подходящий? – теряется Серёга, – для определения души?

– Тебе требуется "писец", минимум. А в Энвиносе "книжник" – максимум, на который можно рассчитывать! – измывается Пуся над бывшим купцом.

Или настоящим купеческим сыном?

Маг Книги, или согласно издевательской пусиной терминологии – "писец", почти на две Великие Сферы, Ученическую и Подмастерья, превосходит Рокуэна, едва приступившего к развитию, да и то только ментальному.

– "Писец", "книжник"? – плутает Кушнер в двух соснах.

Маг Книги – последняя Малая Сфера Подмастерья.

– Писец книжки пишет, – перенаправляю Серёгу из "двух сосен" в полноценный сосновый бор и уже Пусе, – на почте можно купить лошадей? Или только взять в аренду?

– Можно бронь оформить, если лошадей нет. И узнать насчёт покупки или аренды… А! Узнать можно и у трактирщика – перечисляет варианты Пуся.

– Уверена? Нам точно потребуются плоскодонка, болотоступы и высокие сапоги. Неплохо было б каких-нибудь средств отпугивающих купить, низкоранговых амулетов, хотя бы какое-нибудь оружие… А до Пади можно и пешком дойти, – высказываю я сомнения, в уме прикидывая.

Лошадь стоит восемь или десять лауресов, при том беспородная. Толку от неё – только до болот доскакать. А бюджет ограничен. Да и не славятся лошади болотопроходимостью, во всяком случае беспородные.

Прим. автора: вообще-то любые, но у меня здесь фэнтезя и существуют даже лошади-скалолазы. Да, да, не хуже скайримских.

– Рядом с Падью есть станция, там можно будет оставить лошадей, – предвосхищает мои опасения Пуся, – да и в любом случае они понадобятся, когда отправимся в более козырное место.

– Поступим по-твоему, всё равно по пути, – ставлю точку в обсуждении и мы поднимаемся из-за стола.

Едва мы засобирались, нас окликает трактирщик:

– Судари, сударыня, прошу простить, но краем уха я услышал, Вам требуются верховые?

– Да, – подтверждаю.

– Мне есть, что Вам предложить! – заискивающе улыбаясь начинает трактирщик, – три превосходных формиринских рысака, десятилетки, прямо здесь, на конюшне.

– Твои или долговые? – деловито принимается выяснять Пуся.

– Мои, мои! Поиздержались тут одни, оставили залог. Охотники. Заложили, да срок вышел. Ушли на болота и уж год нету и весточки. Сгинули, поди, – верит в благоприятный исход трактирщик, – коли нужда есть и охота Ваша, то и заводных предложить могу. Немногим хуже будут, но…

– Ты мне зубы не заговаривай, – осаживает разошедшегося трактирщика Пуся, – документы показывай.

***

– Это формиринские рысаки? Ты кого облапошить пытаешься? – свирепствует Пуся.

Мы находимся в трактирной пристройке, в каковой располагается небольшая двухрядная с внутренним коридором конюшня. Состоит она из двух отделений; первого, по левую руку со стойлами, для лошадей постояльцев и второго, по руку правую с денниками, для нужд самого трактирщика.

Прим. автора: стойло – место для содержания, в котором животное содержится на привязи и без возможности развернуться. Денник – помещение для беспривязного содержания.

Пуся, подбоченившись, сверлит бывшего стражника своими аметистовыми глазами, в каковых, кажется, сверкают пурпурные молнии.

– Э-э-э… порода не до конца чистая, но формиринская кровь всё же имеется… – пребывая в ошеломлении из-за пусиного напора, предпринимает попытку объясниться трактирщик, но хрупкая на вид девчонка не желает слушать.

– Двадцать четыре лауреуса – за всех. Дон Кихот, проверь им копыта и зубы, – командует она и Сергей, сперва не понявший, что Пуся обращается к нему, но ощутив на себе наши с ней взгляды, понуро бредёт выполнять поручение.

Кушнер уходит, а трактирщик напутствует вслед:

– Третьего дня подковывал, извольте удостовериться! – и уже Пусе, и не желая уступать, – но, сударыня, по восемь лауреусов?! Пощадите! Как же… Куда?! Сорок пять за всех и не динарием меньше!

– За год по монете?! Ты точно стражником был, а не разбойником? Да за твоих пятнадцатилетних кляч никто и по семи лауреусов не даст, а я тебе целых восемь предлагаю! – не сдаётся Пуся.

– Восемь? Это ж грабёж средь белого дня! Четырнадцать! – продолжает стоять на своём трактирщик.

– Только за враньё своё пятёрку уступи! А за возраст и мутное происхождение – ещё по два лауреуса! – торгуется Пуся.

– Лауреус уступлю, правда ваша, ошибочка вышла, – признает трактирщик, почёсывая правой лапищей затылок, – но более ни сестерция.

Мне надоедает бескомпромиссный торг и попросив у трактирщика немного моркови, я отправляюсь помогать Дон Кихоту. Тот стоит перед входом в денник, уставившись на непарнокопытное, как баран на новые ворота.

Серёга с опаской глядит на лошадь, лошадь с любопытством глядит на Серёгу, просунув голову над калиткой.

Патовая ситуация.

– Меня ждёшь?

Серёга вздрагивает от неожиданности и обиженно восклицает:

– Чего так подкрадываться-то?!

– Собираешься осматривать лошадей ментальной силой?

– Я… это… не знаю как…

– Понятно, – резюмирую я и обращаясь к савраске, песочного цвета и черногривой, – держи, Росинант.

У меня в руках морковка, взятая у трактирщика, протягиваю лакомство лошади. Пока четвероногое наслаждается угощением, поглаживаю морду и подношу другую руку к ноздрям, чтобы животное привыкло к моему запаху. Покончив с любезностями, открываю калитку и захожу в денник. Затем приступаю к осмотру копыт и зубов. Лошадь, оказывается мерином и не сопротивляется.

– Трактирщик не врал, недавно подкована, – поочерёдно разглядывая лошадиные копыта, заключаю я и уже осматривая зубы, канавки Гельвейна которых достигают их середины, подытоживаю, – и Пуся права, действительно пятнадцатилетка.

Прим. автора: "канавка Гельвейна" – вертикальная складка эмали на лошадином резце, которая начинает формироваться от десны к 10-ти годам, к 15-ти доходит до середины зуба, к 20-ти занимает весь зуб, к 25-ти стирается от десны до середины и полностью исчезает к 30-ти. Савраска или саврасая масть – рыжего или песочного окраса лошадь, с чёрной гривой и чёрным хвостом.

– Это плохо или хорошо? – с некоторым беспокойством осведомляется Кушнер.

– Как посмотреть. Нам ведь не в бой на них отправляться, надеюсь, – отвечаю я, после чего принимаюсь за осуществление такой же процедуры с оставшимися двумя лошадьми.

Все три – мерины-пятнадцатилетки, саврасовой масти и недавно подкованы.

Закончив с осмотром, мы возвращаемся.

– Ну как? – сверкая глазами и ещё не остыв после ожесточённого торга, справляется Пуся. В итоге ей удалось сбить цену до десяти лауресов за лошадь в комплекте с амуницией. Против изначальной цены в пятнадцать лауресов – вполне удовлетворительный результат.

– Оформляй купчую. И про сбрую не забудь, – принимаю решение и вкратце ввожу Пусю в курс дела, – как ты и говорила, пятнадцатилетки. Подковы – свежие.

Трактирщик, вздыхая, протягивает нам три типовых контракта, примитивных одноразовых амулета, составленных посредством элементарной рунной магии на специальным способом выделанной коже низкоуровневого келкерта(прим. автора: рунного зверя). Текстуальная часть подобного контракта состоит из "тела договора", которое, собственно, является моделью заклинания и при использовании образует "печать", ментальную или духовную. В упомянутое "тело" требуется внести имена договаривающихся сторон, кровью, ментальной силой или иным связанным с душой или разумом "договаривающейся стороны" способом и, при необходимости, дополнительные опции. После чего пергамент необходимо прижать ко лбу будущего носителя, чью душу или же разум, в зависимости от типа контракта, планируется заклеймить, и последний, "сгорая" согласно модели заклинания, сформирует контрактную печать.

Я вписываю в "тело договора" своё имя, Пуся и Кушнер поступают аналогичным образом. Трактирщик предоставил наиболее простой и дешёвый вариант контракта, в каковом опции и функционал прописаны изначально. Состоят они из безусловного подчинения и ментальной связи.

Заключив контракты, оформляем купчую.

– Мы отлучимся до площади. Думаю, быстро обернёмся. Лошадям задай овса, как покормишь, седлай, – разобравшись с бумагами, распоряжается Пуся и предусмотрительно добавляет, – если задержимся, выведи, как готовы будут, оставь у коновязи.

– Сделаю, – ответствует трактирщик, не слишком довольный результатом торговли, но и не слишком разочарованный.

Прим. автора: пятнадцать лет для лошади ещё не совсем старость, но уже близко. Старость – от 18-20 лет, примерно, но к 15 годам уже начинают вылезать многочисленные болячки. Ну а для "спортсменов" 15-ть лет – средняя продолжительность жизни.

Используемые в новелле названия денежных единиц не следует отождествлять с их реальными прототипами. Ауреус, динарий и сестерций – древнеримские монеты. Ауреус – золотая монета, стоила она 25 динариев или 100 сестерциев. Лауреус от эльф. "лаурея" – золотой, золотистый.