Читать книгу Тьма и Свет. Ветеранам психотронных войн посвящается… - - Страница 7

Вечером летним выходным днём мои отец и мать были на даче, я же сидел дома и смотрел фильм, что показывали по телевизору. В перерыве между сериями картины я вышел покурить на балкон и увидел Вульфа.

– У меня есть сюрприз для тебя Саша.

– Да? И какой же?

Вульф достал папиросу.

– Держи-ка, затянись скорее.

– Вульф у меня есть сигареты.

– Это Саша волшебная травка и вреда здоровью от неё меньше чем от табака.

С Вульфом мы выкурили папиросу наполненную марихуаной и стали хохотать заливным, припадочным смехом. Когда смеяться больше не было сил, вдруг на меня нахлынуло чувство грусти и тоски, видимо, от лёгкого состояния наркотического опьянения продолжающегося ещё около сорока-пятидесяти минут.

– Смотри и учись Саша!

Вульф держал в лапах пакетик с зелёной, высушенной травкой.

– Погляди, понюхай и навсегда запомни запах безобидной марихуаны.

Ничем, на первый взгляд, не устрашающая трава имела обыкновенный вид и характерный запах слабых наркотиков. Вульф показал, как нужно выбивать табак из сигареты и заколачивать вместо него марихуану для курения.

– Санька! Хочешь снова курнуть?

– Нет, Вульф больше не надо.

– Ну, тогда бывай. И кстати скоро ты, наверняка, пойдёшь на дачу. Мой тебе совет насуши там крапивы.

– Зачем?

– Осень и зима впереди будут долгие. Насуши да побольше, оно тебе обязательно пригодится, вот увидишь.

Вульф снова исчез, я а к концу лета заготовил пару мешочков сушёной крапивы по его совету – просьбе.

Осенью ко мне пришёл Алик Барбиджанов и предложил купить у него небольшой настольный приёмник «Вега». Приёмник нормально улавливал радиостанции, но имел разбитый, очень сильно поломанный корпус.

– Сколько ты за него хочешь?

– Да сущую малость, всего две бутылки пива.

Я достал из своего кармана деньги и по эквиваленту двух бутылок пива, купил у Барбиджанова приёмник, придя домой немного послушал по нему музыку и убрал его в шкаф, положив рядом с детскими игрушками.

Откуда Алик взял этот радиоприёмник, я не знал и не стал его расспрашивать, даже не предполагая, чем может в дальнейшем для меня обернуться моя покупка.

Учебный год проходил в обычном режиме, я хорошо учился и регулярно посещал секцию дзюдо. Правда, иногда покуривал сигареты с табаком. Алик частенько заходил за мной перед школой, и мы шли на учебные занятия. Ранним утром, идя на уроки дворовыми закоулками, Барбиджанов достал пачку сигарет.

– Покурим Саша?

– Алик ты куришь?

– Конечно же, курю и уже давно, всегда почти из пепельницы отца достаю окурки и докуриваю за ним.

– А мой папа не курит, зато я порой балуюсь табачным дымком.

На улице ещё не рассвело, и мы с Аликом покурили в одной из подворотен, что находилась по пути в школу. Последующими днями регулярно стали курить перед учёбой и по окончании уроков на веранде детского сада, что располагался близ нашего среднего общеобразовательного учреждения.

Однажды я взял с собой в школу насушенную летом крапиву и под видом травки предложил её попробовать Алику. Барбиджанов обрадовался и с удовольствием хотел покурить травки. Как Вульф учил меня, я выбил табак из двух сигарет, наполнил их крапивой, и мы раскурили крапиву с Аликом. Никакого наркотического опьянения не происходило, но Барбиджанов стал то орать, то хохотать будто бы он под наркотиком. Зачем Алик это делал, я не знаю, он уже частенько в повседневном быту вёл себя не совсем адекватно и не вполне нормально, на что его мать завуч получала многократные жалобы от учащихся школы.

В знак благодарности за курение крапивы Алик предложил мне выпить пива, мы сходили в магазин, Барбиджанов купил нам по бутылке пива, вернувшись на веранду детского сада, я и Алик пили пиво и курили сигареты.

К зиме по завершению уроков почти каждый день я накуривал Алика крапивой и лишь один раз покурил с ним настоящую марихуану, любезно предоставленную мне Вульфом. Алик же всегда после курения крапивы покупал нам пиво, думая, что крапива это и есть настоящие наркотики.

В одну из таких посиделок Барбиджанов интересовался.

– Саша, а у тебя много такой травки?

– Да хватает, а что?

– Где ты её раздобыл?

– Один криминальный авторитет подогнал, – с улыбкой ответил я, хорошо понимая, что про Вульфа говорить никому нельзя.

– А ты мог бы дать мне пару пакетиков?

– Конечно, завтра принесу.

Когда я шутил, утверждая Барбиджанову, что траву мне отдал криминальный авторитет, я даже подумать не мог, что Алик будет болтать своей матери, будто бы Саша Батурин знается с бандитами и мафией и хочет быть жуликом по жизни. Но это ещё куда не шло, а вот что Алик начнёт продавать ребятам помладше данную ему мной крапиву, называя её марихуаной, повергло меня в шок, после того как я узнал об этом от ребят из соседнего двора.

Никчёмная болтовня и поступки Алика раздражали Сашу Батурина, а вскоре я узнал, что Алик Барбиджанов занимается токсикоманией. И желания общаться с ним никакого не было.

В шестом классе наш учебный коллектив пополнили несколькими учащимися девушкой примерного поведения без всяких сомнений умницей, отличницей и двумя ребятами Хомой Мелковоровым и Алексеем Бойчухой. Не знаю почему, но так получилось, что я начал почти как с друзьями общаться с Бойчухой и Мелковоровым. Хома пришёл к нам в класс как второгодник, вечный бездельник и тунеядец не желающий учиться, отец его был директором районного автобусного парка, а мать трудилась на заводе в цехе. Родители Алексея Бойчухи имели интеллект ниже среднестатистического и малую профессиональную образованность, отец Бойчухи являлся много раз спивающимся алкоголиком и всю жизнь проработал конвоиром при тюрьмах, лагерях для осуждённых, а мать младшим обслуживающим персоналом в местах лишения свободы граждан преступивших закон.

Свободным временем от учёбы с Мелковоровым и Бойчухой мы собирались на квартире родительского дома Хомы, употребляли спиртные напитки, курили сигареты и вели разговоры о жизни, мечтая вырасти и встать взрослыми успешными людьми. Несмотря на пьянство и, казалось бы, общие интересы всё-таки в шестом классе я не очень-то много общался с Бойчухой и Мелковоровым, они же видели во мне бесспорного лидера и авторитета среди сверстников и даже частенько сознательно подражали моему повседневному поведению.

На досуге, будучи, в восторженно-положительном озарении от трудов самых разных творческих личностей поэзии я потихоньку пытался сочинять стихи и записывать их в тетрадку. Не всегда и не сразу у меня получалась красивая рифма с однозначным размером и со смысловой нагрузкой в словах, но я старался, думая в скором будущем научится играть на гитаре и петь свои стихи под её сопровождение.

Летом в этом же году, гуляя по улице, я зашёл на веранду детского сада, чтобы покурить и встретил учащегося со мной в одной параллели жулика и вора по кличке Костик.

– Привет Саш, присоединяйся к нам.

Я поздоровался с Костиком, и он проводил меня на веранду к его друзьям и подругам. Компания Костика оказалась весьма шумная и балагурная, любившая крепко выпить и хорошо расслабиться. Девушки из неё, немного постарше меня по возрасту, регулярно курили, пили спиртные напитки, вели развратный образ жизни и всегда безудержно орали матом, надрывая голосовые связки, когда напивались. А вот ребята составляющие компанию Костика занимались воровством, впрочем, как и Костик, часто говоривший мне, что у него скоро будет суд. Познакомившись с друзьями и подругами Костика, я почти всё большинство наступивших летних дней провёл в их окружении, правда, воровать и участвовать в делах криминального характера я не хотел и не стал.

Девушкам, моим новым подругам нравился Саша Батурин, и они считали его своим другом, я же кое с кем из них играл в эротические игры, целовался, обнимался, но ни к одной из них не испытывал сильного и глубокого, взаимного чувства.

Гуляние и употребление алкоголя, а также расхоложенный образ жизни сказывались в новом учебном году. Я вовсе не снизил свою успеваемость в школе, но постоянные табачные перекуры между уроками во время перемен отрицательно сказывались на учёбе. Да и тренировки в секции дзюдо я уже иногда пропускал, не осознавая, что если ты работаешь на результат в спорте, то пропускать не одно занятие ни в коем случае нельзя.

В учебном году седьмого класса я очень крепко сдружился с Мелковоровым и Бойчухой, а Костика практически не видел, наверное, потому что лето закончилось и вся компания Костика, любившая погулять на верандах детского сада, разбежалась до новых тёплых весенних времён.

Саша Батурин в школе и за её пределами находился в бесспорном почёте и уважении в сознаниях у многих его окружающих людей с ним хотели общаться и дружить. Легко и непринуждённо я общался с Фимой по фамилии Щербина и его приятелем Витей Белозёровым, учась с ними в одной параллели, мы собирались в свободное время и играли в футбол, а ещё выпивали водку и курили сигареты. Мои одноклассники отличник Зубанов и кое-как успевающий в школе Серёжа Кустиков заходили за мной домой, после чего мы шли в наши соседние дворы играть в пинг-понг.

Вот уже второй год как я не видел и не встречал Вульфа, не думая и не вспоминая о его появлениях, я достаточно спокойно жил и учился, покуривая табачок, занимался спортом, выпивал алкогольные напитки с Мелковоровым и Бойчухой, как правило, по субботам перед посещением дискотеки в местном дворце культуры.

Ближе к весне мои родители и я переехали в квартиру улучшенной планировки, что располагалась в соседнем доме. Смена привычной атмосферы радовала меня, внушая оптимизм и веру в самое лучшее.

Не ради блаженства или оттого, что иногда нечего делать на досуге я продолжал писать стихи и постепенно овладевал рифмой стихосложения, и похоже, тогда у Саши Батурина уже потихоньку формировалось мировоззренческое восприятие и отношение к общественным проблемам.

Весна в этом году не заставила себя долго ждать, в мае месяце я шёл домой, и, подходя к подъезду, заметил, что на меня пристально, не отводя глаз, смотрит девушка, гуляющая с большим белым псом. Это была Фая Малопузова. Она жила в квартире, в соседнем подъезде и училась в школе на два года старше, чем моя параллель. Не знаю почему, но её соблазнительные и ещё не раз повторяющиеся взгляды на меня, видно, оказали влияние на подростка Батурина, он начал думать о ней, хотеть её как женщину, она ему очень нравилась.

Почему Фая обратила на меня внимание, я не задумывался. Может быть потому, что на внешний вид я всегда был опрятен и чист, по-спортивному сложен, не по годам взрослел и выглядел постарше, нежели ученик, закончивший седьмой класс, ходил всегда в джинсах и в рубашке, а в прохладное время носил короткую кожаную куртку, был в формальном и не формальном авторитете.