Читать книгу Исповедь игромана - - Страница 7

***

Провокация – вот что, помимо знакомого хлама, вынесло на берег идей одним из потоков рассуждений. Я немедленно оглядел ее, точно редкую ракушку, и одобрительно покивал головой. Ничего конкретного она в себе не содержала. Наполнять им ее я тоже не собирался: все те мои немногочисленные провокации в прошлом носили чисто импровизированный характер. Должно быть, потому, что он являлся в целом одной из опор моего самодовольства. В ее надежности я не сомневался, главным было улучить момент.

В будний декабрьский день я предложил Алине вместе наведаться в небольшое кафе-пекарню, что недавно открылось недалеко от моего дома. Мне, сладкоежке со стажем, там пришлись по вкусу необычные слоеные булочки с корицей, сливочным сыром, молочным шоколадом и с другими аппетитными наполнителями. Но более их мне хотелось сменить антураж того единственного торгового центра, где проходили наши встречи, избавиться от немого, строгого присутствия здания суда, до которого я ее напоследок провожал.

Около семи вечера я вышел из метро, направился к пекарне, по пути обгоняя усталых, медленных прохожих, которым хитроумные бомбилы навязывали свои услуги. Оставив позади ряды киосков с газетами, цветами, мороженым и прочими товарами, я свернул за угол. Там уже меня ждала изготовившаяся атаковать пантера.

– Ну здравствуй, Панда! – воскликнула Алина, подбежав ко мне и потрепав по плечу. – На этот раз я не опоздала, даже пораньше тебя пришла.

– Ага, – осклабился я, – кажись, сегодня мне быть в роли того, кто говорит, что подзадержался.

– Слушай, тебе не холодно без шапки? – серьезно спросила она, отстранив меня, чтобы вновь оглядеть с головы до ног. – Все-таки в разъездах постоянно.

– Я ж панда – меня свой мех греет!

– Шутки шутками, но заболеть сейчас недолго. Ты береги себя, тебе еще заботиться о бабушке.

– Да справлюсь, – отмахнулся я. – Если я буду в шапке ходить, то на голове у меня будет непоправимая катастрофа. А мне по работе приходится часто общаться с администрацией магазинов… Когда совсем холодно, я капюшон надеваю, – прибавил я, видя, что ее не устраивает мое оправдание.

– Ясно, мне надо будет прикупить тебе шарф, – резюмировала моя спутница.

– Вот этого точно не надо! Ты меня достаточно своими сюрпризами ставила в неловкое положение – хватит.

Речь шла о подаренных ею разноцветных полотенцах и сладостях ручной работы.

– Что ты опять споришь? Хочу и дарю! Пойдем лучше внутрь, покажешь мне здешние вкусняшки.

Осмотрев большую витрину с кондитерскими изделиями, мы заказали по тарелке фирменных булочек с разными наполнителями, по чашке кофе и зеленого чая. С подносами мы уселись на кожаный диван, поодаль от стойки, где скучавшая сотрудница протирала и без того сухие тарелки и столовые приборы. Из посетителей в зале было всего несколько человек, погруженных в свои смартфоны.

Я снял куртку и толстовку на пуговицах, выставив напоказ белую футболку с изображением панды, которая выглядывала из бамбуковых зарослей. Едва взглянув на нее, Алина выкатила глаза и звучно оценила: «Вот это милашка-симпатяшка!». Это не проскользнуло мимо ушей официантки: она оторвалась от бесполезного занятия и принялась как бы ненарочно посматривать в нашу сторону.

– Потише! симпатяшкой называешь в общественном месте! – громко прошептал я.

– Да это я о твоей футболке.

– Ага, ты это официантке растолкуй и тому мужику, который косится на нас.

– Ладно, Панда, не ворчи, скоро они забудут про нас, вот увидишь.

За короткий срок к нам действительно потеряли всякое любопытство. Не возвратилось оно и после других наших восклицаний. (В конце концов, кого-кого, а чудиков в мегаполисе хватает.)

Мы поинтересовались друг у друга, как прошел рабочий день, понравились ли обновления в игре, куда вошли новые живописные локации (сказочные леса, горные хребты, прозрачные озера, населенные монстрами и редкими жителями) и стиль (не боевая одежда персонажа, включавшая в себя даже такие вещи, как свадебные платья и сюртуки). Затем приступили к дегустации теплых булочек, во время которой я умудрился, сам не заметив того, запачкать разноцветной посыпкой уголки носа и щек. Каждый раз переводя свой взгляд на меня, Алина обрывала диалог и невпопад смеялась. Я сидел с вопросительной физиономией, оглядывался по сторонам и допытывался о причине такого поведения, что вызывало у нее очередной приступ смеха.

При других обстоятельствах я бы мог обидеться, оскорбиться или возмутиться. Но сейчас, не подавая вида, я благодарно пропускал через себя ее переливчатый смех, беспричинный или вызванный какими-то моими глупыми действиями или словами – неважно. Ее попытки заглушить его руками были настолько же тщетны, насколько милы. Мне было лестно находиться рядом с ней, видеть ее столь открытой, беззаботной, счастливой – такой, какую, быть может, видел только я один. Какую хотелось видеть только рядом с собой и ни с кем другим.

То ли устав от смеха, то ли желая приобщить меня к нему, она слегка помазала свой нос посыпкой, и вопросительно уставилась на меня. В следующее мгновение я смеялся вместе с нею, называя ее маленькой дурёшкой.

Наше игривое поедание лакомств сопровождалось столь же игривыми комментариями: «Вот это вкусняшка, Панда! Крем нежный, воздушный, прямо как моя юность!» – «А у меня в качестве начинки сморщенные сухофрукты, прямо как лицо одной моей школьной учительницы». – «Панда, тут смесь двух шоколадов, пальчики оближешь!» – «Да я уже давно облизываюсь, видя, как ты третий десерт уплетаешь». – «Что ж ты за такой бестактный медведь, а?!» – «А что, бывают тактичные медведи? Что-то я про таких никогда не слыхал!»

Между тем я как бы ненароком погладил ее колено, покоившееся под черными чулками, которое приоткрывала черная кожаная юбка.

– Это что такое?! Какие у тебя, оказывается, шаловливые руки! – полуироничным, полусерьезным тоном сказала Алина, отодвигаясь от меня, уходя в оборону. – Я бы ни за что не подумала.

– Мои прикосновения тебе неприятны, противны? – спросил я, неотрывно наблюдая за тем, как ее не тронутые косметикой щеки наливались румянцем, как она старалась избегать прямого взгляда.

– Да нет… не в этом дело, – отвечала она, ковыряя вилкой растопленный шоколад. – Неожиданно просто. Ты должен понимать.

Она улыбнулась и тотчас поджала губы.

– Я понимаю.

– Скажи, Панда, как ты докатился до того, что бамбук променял на булочки?

Перейдя в плоскость шуток и добрых подколок, мы вроде как вернулись к негласному, двустороннему пониманию того, что между нами ничего сверх дружбы быть не может. Мы даже было собирались провести в обществе друг друга еще с полчаса, но незатейливое продолжение беседы на прежнем уровне превратилось для нас в трудновыполнимый квест. Между нами возникла та натянутость, которая способна заставить в краткие сроки умолкнуть куда более красноречивых людей, чем мы.

Минут через десять мы отправились на переполненную остановку, куда подъезжал нужный ей автобус. Мое предложение проводить ее до дома она в мягкой форме предсказуемо отклонила. Либо, думал я, чтобы не допустить случайного столкновения с кем-то из близких и появления разных слухов, либо… либо из-за того, на что я больше всего надеялся.

Как и в прошлые разы, не обнявшись ни напоследок, ни в начале нашей встречи, мы разошлись.

Алина категорически избегала любых форм объятий со мной. В современном обществе, местами, прямо сказать, довольно распутном, объятия сильно недооценены. Между тем этот жест способен предоставить немаловажную информацию. Так, например, девушка застенчивая или не определившаяся в своих чувствах, при обнимании держит руки опущенными, и в лучшем случае одной рукой коснется талии партнера. Правда, бывает, так же поступают девушки, по каким-то причинам обиженные на молодого человека. Ее противоположность – импульсивная, более бесцеремонная мадемуазель – нередко обвивает, подчас чересчур энергично, шею своего избранника и крепче прижимается всем телом. Особенно удачно это смотрится, когда она поднимается на цыпочки, чтобы дотянуться до его шеи или лица. А вот барышня сдержанная, но видящая потенциал в знакомстве, стараясь не контактировать корпусом, всегда норовит в первую очередь подставить свою нежную щечку. Лишь после этого, при наличии определенных обстоятельств, она позволяет ухажеру взять себя под ручку. Если молодая или зрелая особа соскучилась по вниманию со стороны противоположного пола, по соприкосновениям, по отношениям в целом, то на первых свиданиях она сама может проявить инициативу. Имея более менее неплохое представление о мужчине рядом с ней, она, при удобном случае, как бы от усталости, позволяет обвить свою талию и бережно прижать к себе. Оставляет покоиться свою голову на его груди или плече, временами безмятежно поглядывает в его глаза, чем-то интересуясь. Такая особа, как правило, наверняка знает, насколько это эффектно, безжалостно, возбуждающе по отношению к инстинктам защитника слабого пола! Сам женский пол в большинстве своем чувствует силу и смысл жестов иначе, чем мужчины. Если, допустим, парочка взрослых, опытных людей в атмосфере взаимной симпатии встречается около месяца, а мужчина, провожая ее до дома, довольствуется поцелуем в щеку и недолгим объятием, то, по крайней мере, столичная женщина часто недоумевает: «Вроде бы хорошо проводим время, но прогресса нет. Может, со мной что не так? недостаточно хороша? не воспринимает нас всерьез? или у него есть кто-то еще?» Поэтому, коли рыцарь туговат в амурных делах, он рискует столкнуться с опущенными ручками, равнодушным взором и холодным приветствием принцессы – всем тем, что так ранит его предприимчивость и уверенность в себе. Впрочем, подарки, сюрпризы почти всегда способны обуздать женскую отчужденность, особенно когда мужчина сопровождает их непредсказуемым объятием со спины, в котором его руки сходятся на ее животе, и поцелуем в плечо.

Я надеялся на то, что своим поведением моя игровая подруга попросту пыталась не допустить нового, уже созревавшего этапа взаимоотношений. Надеялся потому, что тогда бы это означало то, что она, так же, как и я, видела во мне кого-то больше, чем игрового друга.