Читать книгу Вечерний лабиринт - - Страница 6

(Сценарий комедии с музыкальным концом)

На стене висел чертеж, огромный, как генштабовская карта. Сверху было крупно написано:

«ЛАБИРИНТ»

Типовой проект

Внизу располагалось поражавшее масштабами непроходимое сплетение угловатых ходов, сочно выписанных плакатными перьями. Чуть тоньше, пунктирными линиями, были нанесены предполагаемые пути движения, и среди них красной нитью тянулся тот единственный путь, который мог привести к выходу. Все остальное утопало в рельефе незнакомой местности и в условных обозначениях.

– …Разработанная нами конструкция проста и надежна в употреблении, а также отвечает всем современным эстетическим требованиям, – с жаром вещал энергичный мужчина, размахивая указкой перед чертежом. – Наш типовой проект предусматривает размещение аттракциона «Лабиринт» на любой местности, а также в районах сейсмической активности. Собранный из стандартных железобетонных плит, он может функционировать в любое время и предназначен для эксплуатации в городских парках и садах, а также в любых других местах культуры и отдыха.

Пять-шесть человек, сидевших в кабинете, сонно наблюдали за докладчиком.

– …Учитывая пожелания и возможности заказчиков, наш проект предполагает три модификации «Лабиринта», различаемые по занимаемой площади, по общей длине переходов и среднестатистическому времени блуждания. Последняя, третья модель этой серии была проверена в полевых условиях в третьем квартале текущего года. Наш сотрудник, один из авторов проекта Алексеев… – докладчик указал на скромно сидевшего в углу человека, тот поднялся, неловко кивнул и снова сел, – мастер спорта по ориентированию на местности, любезно согласился провести в «Лабиринте» в трудных погодных условиях три часа восемнадцать минут, что соответствует расчетному времени блуждания, и по истечении этого времени вышел с такой же легкостью, как и вошел. – Докладчик выдержал паузу и продолжил. – В заключение я должен сказать, что в нашем проекте мы не ограничивались только техническими задачами. Не меньшее значение мы уделили задачам воспитательным. Так, например, каждый тупик и каждое разветвление «Лабиринта» предусмотрено снабдить полезной информацией. Представьте себе, – он ткнул указкой в «Лабиринт», – вы идете, идете, идете, идете и заходите в тупик. И тут перед вами… – он сделал знак Алексееву, и тот энергично развернул плакат, – плакат!..

– «Продавцы и покупатели, – было написано на плакате, – будьте взаимно вежливы».

– …Или.

Алексеев сменил плакат: «Будешь пить молоко, будешь бегать далеко».

– …Или.

Алексеев развернул следующий: «Пива нет».

– Нет, нет, не этот!.. – прошипел докладчик.

Алексеев смешался, уронил плакат на пол и развернул другой: «Храните деньги в сберегательной кассе».

– И так далее, – сказал докладчик. – Таким образом, посетитель «Лабиринта» испытывает не только естественный интерес к отысканию выхода, но и потребляет из плакатов полезные сведения.

– Достаточно, – сказал один из присутствующих. – Это все понятно. А вот как у вас с техникой безопасности? Мало ли что там произойдет. Травмы какие-нибудь… испуги.

– Все предусмотрено, – засуетился докладчик. – Соответствующие инструкции уже разработаны, остается их только утвердить, и мы можем приступить к массовому производству «Лабиринтов».

– И что же вас задерживает?

– Ничего, совсем ничего. Сегодня в девятнадцать ноль-ноль мы выезжаем в командировку утверждать проект. Мы – это я, а также Алексеев.

Задумавшийся Алексеев подхватился с места и с шелестом развернул плакат: «Водитель, помни, тише едешь, дальше будешь».

Редко стучала машинка. В приемной стесненного в средствах государственного учреждения, скупо заставленной сугубо канцелярской мебелью, не было ничего примечательного, кроме двери. Обитая сверкающей кожей, усеянная медными шляпками гвоздей, она не имела никаких обозначений, говорящих о нраве ее обладателя, и потому говорила сама за себя. Редкий стук пишущей машинки оборвался.

За столом у окна в рабочей позе, но задумавшись, сидела молодая женщина, одетая достаточно строго, чтобы выглядеть секретаршей. Перед ней, рядом с пишущей машинкой, стояла высокая ваза с тремя гвоздиками. Несколько мгновений женщина раздумывала, потом взяла из вазы цветы, бросила их под стол в ведро для мусора и снова застучала на машинке.

В приемную заглянул энергичный пожилой мужчина и, увидев секретаршу, расплылся в улыбке.

– Можно?

Секретарша кивнула.

– Здравствуйте, – вкрадчиво сказал он, подходя к столу. – Я вам сегодня звонил, помните, насчет приема… Вот моя командировочка, отметьте, пожалуйста.

Он отдал ей командировочное удостоверение и оглядел приемную.

– Скажите, а человек по фамилии Алексеев не приходил? Это мой, так сказать, коллега. Мы вместе приехали. Нет? Как же так… – он посмотрел на часы и недовольно покачал головой. – Нехорошо, нехорошо это. Понимаете, мы с ним в разных местах остановились, а встретиться должны были здесь. И вот пожалуйста. А ведь я ему говорил, предупреждал. Так нет. Опаздывает. Но это ведь еще не страшно, да? Чуть позже, чуть раньше, главное, чтоб вообще пришел. Здесь сесть можно? Тогда я, если позволите, сяду, подожду.

Он сел и нервно застучал пальцами по краю стула.

С грохотом сотрясая лестницу – в два прыжка один пролет – Алексеев пронесся по этажам, с восьмого до первого, ткнулся с разбегу в одну стенку, в другую и бросился к двери.

Пропуская его, дверь с визгом распахнулась, и зимний солнечный день ударил ему в лицо.

И тут же перед ним промелькнул и вдребезги разбился пласт снега. Алексеев шарахнулся в сторону, и второй пласт, брызжа осколками, рухнул рядом.

– Куда прешь!!! – заорала на него баба в телогрейке, потрясая красным кулаком. – Не видишь, что ли??!!

Алексеев растерянно кивнул, посмотрел вверх и увидел летящую на него глыбу снега.

– Назад!!! – запоздало заорала баба.

Глыба со звоном раскололась.

Алексеев со вздохом облегчения прикрыл за собой дверь подъезда и прислонился к стене. Потом нервно хмыкнул, снял шапку и пощупал голову. Голова была на месте.

Сквозь стекла двери он видел, как на улице, не успокаиваясь, матерится баба в телогрейке и с глухим уханьем падает снег.

Алексеев посмотрел на часы, потом на портфель, который сжимал в руке, беспомощно оглянулся в поисках выхода и еще раз тяжело вздохнул.

А снег все падал и падал.

За столом, у окна, все также задумавшись, сидела секретарша и стучала на машинке двумя пальцами одной руки. Перед ней нервно вышагивал взад и вперед раздраженный до крайности энергичный пожилой мужчина.

– Так больше не может продолжаться! – наконец выкрикнул он. – Я не потерплю!

Секретарша бросила на него равнодушный взгляд.

– Всему приходит конец! – продолжал он. – И моему терпению тоже! Дисциплина прежде всего! Дисциплина и еще раз дисциплина! Человек – хозяин своей судьбы, и, если он настоящий хозяин, случайностям нет места в его жизни! Вот так! И никак иначе! – Он подумал и добавил: – Это черт знает что!

Секретарша оторвалась от машинки и посмотрела на него как на надоедливую муху, пробудившуюся от зимней спячки.

– Вы мне мешаете, – сказала она, – сколько можно вам повторять. И перестаньте ходить взад-вперед. В глазах мельтешит.

– Простите, – он съежился и неловко опустился на край стула. Помолчал и добавил: – Но знаете, я никогда и никуда не опаздывал, никогда, никуда… А он… Вы поймите, я попал в чудовищное положение, – он кивнул на дверь, – меня ждут, а материалов, материалов у меня нет. Они все у него. И в такой момент он позволяет себе опаздывать! Как вы думаете.

Секретарша молчала, задумавшись. Раздался странный звонок, не то телефона, не то будильника. Но так как будильника на столе не было, секретарша взяла трубку телефона.

– Да, да, нет. – Она посмотрела на притихшего посетителя. – Один есть, но он не может. – Она усмехнулась. – Да нет, при чем здесь я, он ждет второго, у которого с собой проект, а его нет. Что? Да. И его нет, и проекта нет. – Здесь она переменилась в лице и отчеканила: – Да. Да. Понятно. Передам. – И положила трубку.

– Ну что?.. – мучительно спросил посетитель.

– Послезавтра, – сказала секретарша, – а лучше вообще не приходите.

– Как это послезавтра?.. – возмутился посетитель, совершенно игнорируя ее последние слова. – А сегодня? Совсем никак?

– Раньше надо было думать. У него уже закончились приемные часы.

– А как вы думаете, может быть, мне все-таки зайти? – он кивнул на дверь. – Поговорить, рассказать, объяснить.

– Я думаю, – сказала секретарша, – что вам вообще не стоит сегодня попадаться ему на глаза.

Посетитель досадливо вздохнул, поднялся со стула и направился к двери. Только не к той, кожаной, а к другой, фанерной, с облезшей краской. Нетвердой рукой он пытался расслабить галстук.

За дверью, в коридоре он остановился, лицо его потемнело от ярости и хищно оскалилось.

Ему навстречу, как был, в пальто и в шапке, тяжело дыша, бежал Алексеев. Увидев своего шефа, он осадил на всем скаку и, роняя пену с удил, хотел что-то сказать, но так и не сказал, а только попятился, прикрываясь раздутым портфелем.

Шеф с окаменевшим оскалом пошел на него. Было ясно, что он не только коня на скаку остановит, но и в горящую избу войдет.

Они шли по тихой заснеженной улице, шли рядом, но отвернувшись друг от друга. Разговаривать не было сил.

На углу шеф остановился. Алексеев сделал лишний шаг и неохотно повернулся к нему лицом. В глаза шефу он старался не смотреть.

– Вот что, Алексеев… – сказал шеф хмуро и беспощадно. – Мне это надоело. Я думал, что ответственность нашей миссии вас мобилизует, но не тут-то было!.. Вы опять опоздали. Опять! Забыли, опоздали, потеряли, уронили, сломали! Сколько можно?!. Почему со мной не происходит ничего подобного? А? Вы мне можете объяснить? Нет, никакие ваши объяснения и выслушивать не собираюсь! Я их уже знаю: «По не зависящим от меня причинам.» – передразнил он. – И т. д. и т. п. Нет, мне все о вас ясно. Мои предположения подтвердились. И вы зря обижались на меня, когда перед отъездом я высказал о вас свое мнение. И оно оказалось верным! Так что, возможно, когда мы вернемся из командировки, мне придется поставить перед администрацией вопрос о вашей профессиональной пригодности.

Мимо с грохотом проехал грузовик. Шеф замолчал. Алексеев уныло смотрел в сторону.

– Но уж если вы всё же приехали со мной, – продолжил шеф в установившейся тишине, – то будьте добры выполнять то, что вам говорят. Я прошу вас прийти ко мне сегодня вечером в гостиницу и доработать инструкции по технике безопасности. Вы остановились, кажется, у знакомых?

– У родственников, – сказал Алексеев, глядя под ноги.

– Я жду вас в семь часов, – сказал шеф. – В четыреста пятнадцатом номере. Это на четвертом этаже. Надеюсь, вы ничего не перепутаете. Если в номере меня не будет, значит, я ужинаю. Тогда зайдите на первый этаж в ресторан. Но если вы вздумаете опять опаздывать.

– Я не опоздаю, – сказал Алексеев.

– Еще бы!.. – сказал шеф. – Но проект пусть лучше будет у меня.

Алексеев кивнул, суетливо задергал замком портфеля, пытаясь его открыть, вполголоса выругался, но портфель не открывался.

Шеф закатил глаза и застонал.

Алексеев рванул замок и вырвал его с мясом.

Шеф страдальчески покачал головой, положил проект в свой портфель и напомнил:

– Итак, я жду вас в семь часов. В четыреста пятнадцатом номере. И кстати, в семь часов вечера, а не утра. И сегодня, а не завтра.

Он окинул Алексеева критическим взглядом и пошел к гостинице.

Алексеев еще несколько секунд смотрел на удаляющуюся невзрачную фигуру шефа, потом посмотрел на часы, повернулся и пошел в другую сторону.

Сквозь освещенные окна подъезда было видно, как вниз, по темной шахте, спускается кабина лифта.

Потом дверь подъезда открылась, и на засыпанный снегом и осколками льда тротуар осторожно вышел Алексеев. Задрал голову, посмотрел наверх и неторопливо двинулся по улице.

Был конец дня, небо уже потемнело, и в неярком свете фонарей люди шли торопливо, куда-то спешили, усталые и равнодушные, погруженные в свои мысли и не замечающие друг друга.

Алексеев посмотрел на часы и, неловко зажимая под мышкой портфель, прибавил шагу.

Поднимая снежную пыль, с шумом проносились машины, слепили фарами, оглушали, и чем дальше, тем быстрее шел Алексеев, поддаваясь общему ритму, пока не сорвался на откровенный панический бег.

У гостиницы он остановился, чуть отдышался, снова посмотрел на часы и вошел внутрь. Снял шапку, огляделся. Слева гардероб, справа над высокой дверью надпись «Ресторан». Перед ним лифт и лестница. Он подошел к лифту и нажал кнопку.

– Вы на какой этаж? – спросил его человек в униформе, сидевший на стуле рядом с лифтом.

– На четвертый, – сказал Алексеев.

Человек хихикнул. Двери лифта открылись, и Алексеев вошел в кабину. Нажал кнопку рядом с цифрой 4. Лифт дернулся и поехал.

Потом остановился. Двери открылись. Алексеев подмигнул самому себе в зеркало и вышел.

Холл. Четыре кресла, журнальный столик, шкаф с посудой. Рядом стол. За столом дежурная по этажу.

– Вы в какой номер? – спросила она.

– В 415-й, – сказал Алексеев.

– Здесь такого нет, – сказала она.

– Почему? – спросил Алексеев.

– Потому что это 9-й этаж. А 415-й номер на четвертом.

– Спасибо, – сказал Алексеев и нажал кнопку лифта.

Двери открылись. Алексеев вошел в лифт и нажал на кнопку рядом с цифрой 4. Лифт дернулся и пошел вниз.

Потом остановился. Двери открылись, и Алексеев очутился на первом этаже.

– Вы с какого этажа? – спросил его человек в униформе, сидящий рядом с лифтом.

– С девятого, – сказал Алексеев.

Человек хихикнул и что-то отметил огрызком карандаша в блокноте.

Алексеев нажал на кнопку рядом с цифрой 9.

– Вы куда? – закричал человек в униформе.

Двери закрылись.

– На девятый! – крикнул Алексеев.

Лифт дернулся и стал подниматься.

Алексеев криво ухмыльнулся в зеркало.

Лифт остановился. Двери открылись. Алексеев вышел.

Холл. Четыре кресла, журнальный столик, шкаф с посудой. Рядом стол. За столом дежурная по этажу.

– Вы в какой номер? – спросила она.

– В 415-й, – сказал Алексеев.

Дежурная оглянулась на полки с ключами.

– Там никого нет, – сказала она.

– Спасибо, – сказал Алексеев, нажал кнопку лифта и посмотрел на часы.

Двери открылись. Алексеев вошел в лифт и нажал кнопку с цифрой 1. Лифт дернулся и пошел вверх. Алексеев опомнился, нажал кнопку «стоп» и затем кнопку рядом с цифрой 4. Лифт пошел вниз. Потом остановился. Двери открылись, и Алексеев вышел на первом этаже.

– Вы с какого этажа? – спросил его человек в униформе, сидевший рядом с лифтом.

– С четвертого, – сказал Алексеев.

– Но… – человек оторопел и уронил карандаш. – Разве оттуда…

Алексеев не стал его слушать и направился к высоким дверям с надписью «РЕСТОРАН».

За высокими дверями рос одинокий швейцар. Алексеев дернул за ручку. Дверь не открылась. Сквозь стекло на Алексеева смотрели стеклянные глаза швейцара. Из зала доносилась музыка.

– Эй! – крикнул Алексеев вполголоса. – Пустите!

Ни ответа ни привета. Швейцар отвернулся. Алексеев снова дернул дверь за ручку. На этот раз сильнее. Швейцар погрозил ему кулаком и ткнул пальцем на дверь. Алексеев посмотрел туда, куда он ткнул, и увидел табличку «МЕСТ НЕТ».

– Но мне надо! – крикнул Алексеев. – Меня там ждут.

Бесполезно.

Он прислонился к стене и стал ждать. Напротив, в гардеробе, скучал гардеробщик. Человек в униформе изучал блокнот, кусая карандаш. Алексеев начал нервничать.

Наконец дверь открылась, выпуская декольтированную даму со слезами на глазах.

Алексеев рванулся и уперся в швейцара.

– Пустите! – закричал Алексеев. – Мне на одну минуту! – И жалобно: – Ну пустите!..

– В пальто не пускаем, – сказал швейцар и вытолкнул Алексеева за дверь.

Алексеев повернулся и пошел к гардеробу.

Гардеробщик расплылся в улыбке.

Алексеев сдал пальто, шапку, получил жестяной номерок и, сжимая в руке незакрывающийся портфель, вернулся обратно.

За дверями никого не было. Он несколько раз дернул за ручку, потом прислонился к стене и стал ждать.

Из гардероба за ним невозмутимо наблюдал гардеробщик. Человек в униформе изучал блокнот. Алексеев не выдержал и повернулся к гардеробщику спиной.

Через несколько минут дверь открылась и вышел мужчина.

Алексеев ринулся в ресторан и оказался перед швейцаром. Тот равнодушно его оглядел и сказал:

– У нас без галстука не положено.

– Но мне только на одну минуту, только сказать, предупредить… Будьте человеком, пустите.

– Не буду, – сказал швейцар. – Не положено. – И вытеснил Алексеева за дверь.

Алексеев наткнулся взглядом на каменное лицо гардеробщика и отвел глаза. Вестибюль был его лобным местом.

В углу за колонной стояла декольтированная дама и плакала. Ее утешал мужчина, недавно вышедший из ресторана. Алексеев подошел к ним.

– Простите, – сказал он, глядя даме на декольте. – Вы не могли бы, – и он перевел взгляд на галстук мужчины, – одолжить мне на пять минут ваш галстук?..

– Вы что, с ума сошли? – сказал мужчина.

– Да, да, ты такой, в этом – ты весь… – сказала ему дама, всхлипывая.

– Ну ладно, ладно, – раздраженно сказал мужчина, снимая с себя галстук. – На, возьми, – сказал он Алексееву и добавил тише: – Только дай мне твой паспорт.

Алексеев взял галстук, отдал паспорт и побежал к дверям ресторана.

– Пустите, – крикнул он, размахивая галстуком. – У меня есть галстук! Только я не умею его завязывать!

Он обмотал галстук вокруг шеи и попытался его завязать, как обычно завязывают шнурки на ботинках.

Швейцар за стеклянной дверью покрутил пальцем у виска и отвернулся.

Алексеев полузадушенно зарычал и бросился обратно к даме и мужчине без галстука.

– Завяжите, пожалуйста, мне галстук, – попросил он, – а то я не умею.

– Иди ты к черту! – сказал ему мужчина.

– Подойдите ближе, – сказала ему декольтированная дама.

Он подошел ближе, и она, заглядывая ему в глаза, стала завязывать галстук. Мужчина, оставшийся без галстука, неловко прикрывал рукой горло.

– Вот так… – сказала декольтированная дама и, отстранившись, с интересом посмотрела на Алексеева.

– Спасибо! – крикнул Алексеев, убегая к дверям ресторана.

– Проходи, – сказал ему швейцар, неохотно открывая дверь, – но только чтобы одна нога здесь, а другая…

– …там, – сказал Алексеев, сделал два энергичных шага, окинул взглядом дымный зал и.

– Гражданин, с портфелем входить запрещается, – сказал подошедший метрдотель.

– Но мне на одну минуту, только посмотреть, я договаривался, я должен встретиться.

– Это не мое дело, – сказал метрдотель. – Сдайте портфель в гардероб.

– Но он у меня поломан! Он не закрывается! – И Алексеев продемонстрировал метрдотелю, как не закрывается его портфель.

– Ничего, целее будет, – сказал метрдотель и подтолкнул его к двери.

При виде Алексеева швейцар отвернулся.

Алексеев еще раз взглянул на ближайшие столики и оказался за дверью.

На подгибающихся ногах он подошел к гардеробу и протянул портфель.

– Нет, нет, – замотал головой гардеробщик. – Это вы должны оставить в номере.

– В каком номере? – обреченно спросил Алексеев.

– В своем номере.

– Да нет у меня номера! – закричал Алексеев.

– Как это нет? – удивился гардеробщик. – А где же вы остановились?

– У родственников!! – закричал Алексеев. – Понимаете?! У родственников! А у вас я не останавливался! Не останавливался!

– Так что же вы, – продолжал гардеробщик игриво, – с улицы пришли?

– С улицы!

– Так что же вы, – не унимался гардеробщик, – в двадцатиградусный мороз в костюмчике ходите?

– Не хожу! Не хожу я в костюмчике! – кричал Алексеев. – Вот мой номерок! Я вам пальто сдавал! И шапку! Кроличью!

– Ну-ка… – сказал гардеробщик, забирая у Алексеева номерок. – Ты смотри-ка, и правда. Ну ничего, ничего, гражданин, сейчас разберемся.

И он скрылся с номерком среди вешалок.

Алексеев стоял, прислонившись к стене, и смотрел на люстру под потолком вестибюля. Люстра светилась радужными пятнами и расплывалась в глазах.

Вернулся гардеробщик.

– Пожалуйста, – сказал он, распахивая пальто перед Алексеевым.

Алексеев сунул руки в рукава и надел пальто.

– Шапку не забудьте, – сказал гардеробщик. – Кроличью.

– Что? Шапку? Какую шапку?! – закричал Алексеев, сбрасывая пальто. – Заберите его назад! Не нужно оно мне! И шапка не нужна! Кроличья!..

– Разве это не ваше? – спросил гардеробщик, подхватывая пальто.

– Мое! Но я вам портфель хотел сдать! Портфель!

– А-а, так ты уходишь, – раздался свирепый голос за спиной Алексеева. – А как же мой галстук?

Алексеев обернулся. Перед ним, широко расставив ноги, стоял мужчина без галстука.

– Не ухожу я, – закричал в бешенстве Алексеев. – Я портфель сдаю!

– Вижу я, как ты портфель сдаешь, – сказал мужчина без галстука. – Отдай галстук!

– Не отдам!

– Отдай галстук!!

– Да перестаньте вы, – сказала подошедшая к ним декольтированная дама. – Давайте лучше пойдем в ресторан и потанцуем.

– Давайте, – сказал Алексеев, бросая портфель гардеробщику, – потанцуем.

Швейцар услужливо распахнул дверь перед декольтированной дамой, хмыкнул, увидев Алексеева, и встал стеной перед мужчиной без галстука.

– Без галстука не пускаем, – объявил он и захлопнул перед ним дверь.

Алексеев оглянулся. Бледное лицо мужчины без галстука, приплюснутое к стеклу, было тоскливо и безнадежно.

В ресторане стоял дух всех времен и народов.

Тяжелые портьеры скрывали стандартные окна. Над столами с табличками «НЕ ОБСЛУЖИВАЕТСЯ» зависали фикусы. Над остальными – официанты. Современные панно на одной стене мужественно выдерживали безумный взгляд чучела бурого медведя – у другой. Деревянная Прибалтика соседствовала с медной Азией.

Алексеев отчаянно вертел головой.

Ресторан шумел в неярком свете люминесцентных ламп, смеялся, звенел посудой, просил сдачи и шашлыков. На эстраде лениво переговаривался оркестр. Солистка зевала.

Декольтированная дама взяла Алексеева под руку и подвела к столу, на котором в художественном беспорядке были расставлены остатки прерванного пиршества.

– Выпей, – сказала она, – и успокойся. А то ты похож на этого… – и она указала на чучело.

Алексеев нервно рассмеялся и снова оглядел зал. Шефа было не видно. Тогда он отыскал на столе чистый фужер, налил коньяку и выпил одним глотком. Стало спокойнее. Он закусил лимоном и принялся методично осматривать присутствующих.

– А как тебя зовут? – спросила у него декольтированная дама.

– Николай.

– А полностью, вместе с отчеством?

– Николай Потапович.

Она весело засмеялась.

– Какое смешное у тебя отчество.

– А вас как зовут? – спросил Алексеев.

– Элеонора, – продолжая смеяться, сказала она.

– А полностью?

Элеонора перестала смеяться.

– Это неважно. Для тебя я просто Элеонора. А теперь идем танцевать.

– Зачем?

– Как зачем? Если музыка играет, значит, надо танцевать. Разве не так?

Алексеев со вздохом поднялся и повел Элеонору танцевать. Певица томно пела о неразделенной любви.

Алексеев медленно вел Элеонору среди танцующих, высматривая между фикусами шефа.

– Ты кого-то ищешь? – спросила Элеонора, положив голову ему на грудь.

– Да, – сказал Алексеев, изо всех сил вытягивая шею, чтобы лучше видеть.

– Женщину? – спросила Элеонора.

– Нет, – твердо сказал Алексеев и почувствовал себя одинокой собакой. Шефа в зале не было.

– Неужели разминулись… – прошептал он.

– Что? – не поняла Элеонора. – Что ты говоришь?

– Я говорю, что зря я сюда пришел, – сказал Алексеев.

– Ах, даже так. Какое совпадение, я ведь тоже зря сюда пришла. Просто я давно ему обещала, – она кивнула в сторону выхода. – И сегодня пришлось.

– А кто он вам? – равнодушно спросил Алексеев.

– Никто. Почти никто. Просто пытается ухаживать.

Певица вышла на верхнюю ноту и сорвалась. Оркестр заключительно грохнул всеми инструментами и торжественно замолк.

Алексеев склонил голову, декольтированная Элеонора присела в реверансе. На лице Алексеева появилось сожаление.

Они вернулись к столику. Элеонора села. Алексеев остался стоять.

– Что ты стоишь? Садись, – сказала она.

– Прости, – сказал Алексеев. – Мне надо идти.

– Мы пойдем вместе, – сказала Элеонора. – Ты не против?

– Нет, – сказал Алексеев.

– Официант! – крикнула Элеонора.

Подошел официант. Средних лет, конопатый. С блокнотом в руке.

– Рассчитайте, – сказала Элеонора.

– Двадцать два рубля семьдесят две копейки, – сказал официант и положил счет перед Алексеевым.

– ??? – сказал Алексеев, опускаясь на стул.

– Что случилось? – спросила Элеонора.

– У меня только пять рублей, – прошептал Алексеев, стыдливо шаря по карманам.

Наступила пауза, как штиль перед бурей.

– Мы передумали, – с наигранной легкостью сказала Элеонора официанту. – Принесите нам кофе.

– Зачем же еще кофе?.. – укоризненно прошептал Алексеев. Элеонора ничего не ответила.

Официант ушел. Алексеев видел, как по пути он что-то сказал метрдотелю. Метрдотель скользнул по ним взглядом и встал около выхода.

– С пятью рублями в ресторан не ходят, – задумчиво сказала Элеонора.

– Но я совершенно случайно попал в ресторан, – оправдывался Алексеев, – я и не собирался сюда идти…

– А куда же ты собирался?

– В гостиницу, куда же еще…

– А зачем пальто в гардероб сдавал? В гостиницу мог бы и так пройти. А зачем галстук выпрашивал?

– Чтобы в ресторан попасть… – сказал Алексеев, и тут его осенило. – Послушай, а тот, что раньше был с тобой… у него деньги есть?

– Есть, – сказала Элеонора, оживая. – У него всё есть. Правильно. Надо у него взять.

– Да, – сказал Алексеев. – Это он все выпил и съел. – И Алексеев брезгливо отодвинул от себя тарелку с костями цыпленка табака.

– Подожди меня, – сказала Элеонора. – Я схожу к нему за деньгами.

– Жду, – неуверенно сказал Алексеев, провожая ее взглядом.

Он видел, как метрдотель в нерешительности переступил с ноги на ногу, пропуская декольтированную Элеонору, и стал внимательно наблюдать за Алексеевым.

– Это конец, – прошептал Алексеев. – Если она не вернется, это конец.

Он налил себе коньяку и выпил. Приятное тепло разлилось по телу. Будь что будет.

Она вернулась. Пока она грациозно лавировала между столами, на лице Алексеева последовательно сменилась вся гамма возможных человеческих переживаний.

Она подошла к столу, села.

– Его нет.

– О господи! – тихо воскликнул Алексеев. – У него мой паспорт!

– Откуда у него твой паспорт?!

– Я дал ему за галстук… – сказал Алексеев.

– Ничтожество! Какое ничтожество! Он такой. В этом – он весь.

– Но как же мой паспорт? – спросил Алексеев бессильно.

– Чепуха, – сказала Элеонора. – Ты слишком серьезно ко всему относишься. Найдется.

Официант принес кофе. Поставил на стол, посмотрел со злорадной усмешкой на декольтированную Элеонору и ушел.

Алексеев тягостно молчал. Элеонора в глубокой задумчивости пила кофе.

– Если ты шел не в ресторан, – наконец сказала она, – значит, ты шел в гостиницу?

– Да, – сказал Алексеев. – В гостиницу.

– Куда в гостиницу?

– В номер, куда же еще, – сказал Алексеев. – В 415-й номер.

– Ты там один? – спросила Элеонора. – Или есть еще кто-нибудь?

– Нет, – сказал Алексеев, – там мой… – и он замялся. – Там мой коллега… коллега по работе.

– Какой ты глупый, – сказала Элеонора с материнской нежностью. – Вот все и уладилось. Сходи возьми деньги и приходи, а я подожду, выпью кофе.

– Нет, – сказал Алексеев и обреченно посмотрел на метрдотеля. – Я не смогу. Меня не выпустят.

– Тогда я схожу, – сказала Элеонора. – Какой номер? 415-й?

– Да, – сказал Алексеев. – 415-й. Это на четвертом этаже, По коридору направо. Только прошу тебя, поднимайся пешком.

– Ладно, – сказала Элеонора, поправляя прическу. – Поднимусь пешком. Я скажу ему, что я от Николая Потаповича, правильно?

– Нет, – сказал Алексеев, – зачем же, скажи просто, что ты от Алексеева.

– Хорошо, от Николая Потаповича Алексеева.

Элеонора встала и уверенно пошла к выходу.

– Какой ужас… – застонал Алексеев, представив себе лицо шефа. – Что же будет?

Он слил из бутылки остатки коньяка и залпом выпил.

Элеонора прошла по пустынному коридору, остановилась у двери 415-го номера и небрежно постучала. На стук никто не отозвался. Элеонора с досады дернула за ручку. Дверь открылась.

В номере был полумрак, только в глубине, у окна тускло светил торшер. Без колебаний Элеонора вошла в номер и огляделась.

На кровати, отвернувшись лицом к стене, негромко храпел мужчина в белой рубашке и брюках. Его пиджак висел на стуле.

Элеонора на мгновение задумалась, потом взяла пиджак, поднесла его поближе к свету и проверила карманы. Обнаружив деньги, она повесила пиджак обратно на стул и подошла к кровати.

Мужчина продолжал безмятежно храпеть. В полутьме белела его спина, перекрещенная подтяжками. Элеонора подцепила их пальцем, оттянула и безжалостно отпустила.

Мужчина судорожно дернулся, как будто через него пропустили электрический ток, и с междометием сел.

– Спать еще рано, – сказала Элеонора. И пока он слепо смотрел на нее и пытался протереть глаза, добавила: – Кстати. Я от Николая Потаповича. Он просил вам передать, что вы можете сходить в кино. На последний сеанс. У Николая Потаповича сейчас должно быть деловое свидание. А вы только мешать будете. Понятно?

Мужчина ошалело кивнул.

– Тогда через час, – сказала Элеонора и вышла из номера.

Минуты тянулись бесконечно долго. Оркестр играл. Певица пела. Алексеев допил полбутылки вина, опрокинул чашку с кофе и согнул вилку. За окном сверкали огни, проносились в снежной пыли машины, а казалось, что все это на другом конце света.

Наконец появилась Элеонора.

– Всё в порядке, – весело сказала она, положив перед Алексеевым двадцатипятирублевую ассигнацию. – Я думаю, что этого хватит. Больше все равно не было.

– Что он сказал? – с дрожью в голосе спросил Алексеев.

– Ничего. Он спал. Я взяла деньги из кармана пиджака. Только не знаю, это твой пиджак или его… Серый такой, в клеточку…

– Это не мой пиджак, – сказал Алексеев.

– Неважно, – сказала Элеонора, – отдашь ему завтра. Позови официанта.

– Официант! – крикнул Алексеев.

Неторопливо подошел официант. На его лице застыло предвкушение скандала.

– Возьмите, – Алексеев протянул ему деньги.

Официант с трудом преодолел желание посмотреть двадцатипятирублевую бумажку на свет.

– Давай еще захватим с собой бутылку вина, – сказала Алексееву Элеонора.

Алексеев затряс головой, пытаясь побороть наступившее опьянение, и достал из кармана свои последние пять рублей.

– И еще бутылку вина, – сказал он официанту. – Только не открывайте.

– Будет сделано… – сказал официант, с возросшим недоверием рассматривая деньги.

– Что-то не так? – спросила у него Элеонора.

– Нет, нет, – сказал официант и ушел в полной растерянности.

– А зачем бутылка вина? – спросил Алексеев, приоткрывая один глаз.

– Как зачем? Твоему коллеге, чтоб не обижался.

– Ха-ха-ха, – сказал Алексеев. – Лучше не надо.

– Не надо, так не надо. Тогда выпьем за знакомство. Все равно уже заказали.

– Ладно, – сказал Алексеев, погружаясь в дремоту. – Выпьем за знакомство.

Перед ним, как из тумана, всплыло распухшее лицо шефа, оскалилось, раздулось от ярости до чудовищных размеров и лопнуло атомным грибом.

Алексеев жалобно закричал и очнулся.

Декольтированная дама дергала его за рукав. На столе стояла бутылка вина.

– Идем, – говорила дама, поддерживая сползающего со стула Алексеева.

– Да, – сказал Алексеев. – Идем.

Он взял бутылку и неуверенно направился к выходу.

– А он симпатичный старичок, – говорила декольтированная дама у него под боком, – только пришибленный немного.

– Кто? – спросил Алексеев и вдруг все вспомнил. – Кто пришибленный? – закричал он.

– Твой коллега, – сказала Элеонора.

– Мой коллега?.. – с изумлением переспросил Алексеев, тупо глядя на открывающиеся перед ним двери лифта. – А-а… мой коллега…

– Вы на какой этаж? – раздался голос человека в униформе, сидевшего на стуле рядом с лифтом.

– На четвертый, – сказала Элеонора.

Человек хихикнул.

– Нет! – закричал Алексеев. – Только не на лифте!

– Глупый! – сказала Элеонора, – неужели тебе охота подниматься по лестнице?

– Неохота, – сказал Алексеев. – А зачем я вообще должен подниматься?..

– Так надо, – сказала Элеонора, взяла его под руку и затолкнула в лифт.

– Надо, надо… – недовольно проворчал Алексеев, стараясь увидеть себя в зеркале, и вдруг увидел.

– Но почему, почему ты сказала, что он пришибленный? – с трудом ворочая непослушным языком, спросил Алексеев. – Он же спал, ты сама говорила.

– Я его разбудила, – сказала Элеонора.

– Зачем?! – закричал Алексеев страшным голосом.

– Я сказала ему… – и Элеонора немного смутилась. – Я сказала ему, что я от Николая Потаповича и что ты его просишь. Ну, в общем, просишь, чтобы он, мол, пошел погулять или в кино на последний сеанс сходил… Ну что у Николая Потаповича, мол, деловое свидание, и ты хочешь, чтобы тебе не мешали.

– Боже мой… – сказал Алексеев.

– Так что? На четвертый? – спросила Элеонора, держа палец у кнопки рядом с цифрой 4.

– На четвертый, – сказал Алексеев, сел на корточки в угол лифта и заплакал.

Лифт дернулся и поехал.

– Ну что ты, Коля, – говорила Элеонора, склонившись над Алексеевым и нежно поглаживая его по голове. – Зачем ты плачешь?.. Разве ты женат?

– Я не женат, – сказал Алексеев сквозь слезы. – Я еще только не женат.

– Вот и хорошо. Значит, у тебя еще всё впереди.

Лифт остановился. Двери открылись.

– Это черт знает что!.. – раздался знакомый голос. – Я нажимаю на первый этаж, а лифт отправляет меня на девятый!

Алексеев вжался в угол лифта, как будто хотел исчезнуть. Элеонора выпрямилась.

– А, это вы, – сказал знакомый голос. – А где ваш Николай Потапович? Ну конечно, вот он, в уголке, как это я сразу не заметил многоуважаемого Николая Потаповича.

– Не смейте, – сказала Элеонора. – Ему плохо.

– Ему плохо?! – взорвался шеф. – А мне хорошо?! Я жду его с семи часов в номере! У нас горит проект! А он!.. В такой тревожный момент, когда всем надо думать о технике безопасности, он посылает ко мне своих женщин и смеет требовать. И смеет требовать, чтобы я шел в кино!! На последний сеанс!! Чао!!

– Простите меня, – сказала Элеонора. – Я была к вам несправедлива.

Шеф остановил на ней взгляд, и здесь какое-то близкое воспоминание пришло ему в голову, и он, пристально всматриваясь в Элеонору, вдруг отступил.

– Послушайте, а это не вы сегодня… – он застучал двумя пальцами одной руки по невидимой пишущей машинке.

– Я, – сказала Элеонора. – А это тоже вы?.. – Она бегло продемонстрировала двумя пальцами одной руки, как он ходил взад и вперед перед ней по приемной.

– Да, знаете ли, получается, что я… – расплылся в приторной улыбке шеф. – Вы уж меня простите, что я вас сразу не узнал.

– Ну что вы… – вежливо ответила Элеонора.

– Нет, нет, я чувствую себя виноватым, хотя, поверьте, я ни в чем не виноват. Это просто чертовщина какая-то, что делается. И всё Алексеев! Конечно, бывают недоразумения, как наше с вами. Но затем!.. Затем появляется его ненормальный дружок, гонится за мной по коридору, хватает меня за горло, срывает с меня галстук и сует мне вот это! Алексеев!!!

Алексеев, прижимаясь к стенке лифта, медленно выпрямился.

– Да это же мой паспорт… – сказал он фальцетом.

– Простите его, – сказала Элеонора и ласково взяла шефа за руку. – Это не его дружок. Это мой знакомый.

– Ах так… – шеф с неудовольствием сдержался. – Я не знал. Тогда, конечно, бывают недоразумения.

– Отдайте мне мой паспорт, – вмешался Алексеев с непростительной решимостью.

– А кто мне отдаст мой галстук?! – снова вскипел шеф.

– Я дам вам другой, еще лучше… – сказал Алексеев, пытаясь снять с себя галстук.

– Не нужен мне ваш галстук, – заорал шеф. – Мне нужен мой галстук!

– Но это не мой галстук… – растерялся Алексеев. – Это галстук того человека, у которого ваш галстук.

– А-а-а!! – закричал шеф и бросился на него, как таран.

Двери лифта закрылись. Свет погас.

Полная темнота. Возня. Сдавленные стоны. Нечленораздельные выкрики. В узких прорезах вентиляции мелькают дни и ночи.

Голос Элеоноры: Прекратите! Прекратите, вам говорят!

(Возня стихает.)

Голос шефа: Слезь с меня! Сейчас же!

(Снова возятся.)

Голос Элеоноры: Успокойтесь, наконец! Сколько можно?!

(Возня прекращается.)

Голос шефа: Включите свет, я ничего не вижу.

Голос Элеоноры: Кажется, мы едем.

Голос шефа: Мы поднимаемся.

Голос Элеоноры: Нет. Опускаемся.

Голос Алексеева: Спускаться дальше некуда. Мы стоим на месте.

Голос шефа: Включите свет, я ничего не вижу.

Голос Элеоноры: Коля, это ты?..

Голос Алексеева: (С грустью.) Нет, не я.

Голос Элеоноры: Уберите руки!

Голос шефа: (Меланхолично.) Включите свет, я ничего не вижу.

Лифт остановился. Двери открылись. Перед ними был холл первого этажа.

– Вот мы и приехали, – сказала Элеонора, выходя из лифта и поправляя платье.

– Вы с какого этажа? – спросил человек в униформе, сидевший рядом с лифтом.

– Не знаю, – сказала Элеонора.

– С девятого, – сказал шеф.

– У вас свет не работает, – сказал Алексеев злобно.

Человек в униформе кивнул и склонился над блокнотом.

Наступила тягостная пауза. Пользуясь служебным положением, шеф бессовестно уставился на Элеонору. Алексеев нахмурился и отвел глаза.

– Может быть, нам сходить в ресторан? – спросила Элеонора, с улыбкой глядя на шефа, особенно на расстегнутый воротник его рубашки без галстука.

Шеф оживился.

– Это было бы весьма кстати.

– Не надо, – сказал Алексеев, не оценив коварного замысла.

Элеонора разочарованно вздохнула.

– А вас никто не спрашивает, – сказал шеф Алексееву. – Вы отправитесь сейчас в мой номер и напишете объяснительную записку на имя начальника главка. И не вздумайте извращать события. Я проверю. Все безобразные факты вашего омерзительного поведения должны быть налицо. – Он протянул Алексееву ключ от номера. – Вам все ясно?

Алексеев взял ключ с видом приговоренного к смерти.

– Да.

Он беспомощно посмотрел на Элеонору. Элеонора так же беспомощно пожала плечами.

– Прошу вас… – сказал шеф, галантно предлагая ей руку.

Они неторопливо направились к ресторану. Шеф – степенно, Элеонора – грациозно.

Алексеев стоял и смотрел им вслед. Потом повернулся и пошел к гардеробу. Он был унижен, отвергнут и забыт.

У гардероба он остановился и долго смотрел в лицо гардеробщику, нисколько не замечая его. Гардеробщик сначала просто ждал, потом что-то говорил, но Алексеев не слышал его и никак не реагировал.

– Коля! – раздалось у него за спиной. – Коля!

– Ты вернулась!

– Нет, Коля, подожди.

– Чего ждать? – спросил Алексеев, ощущая необычайный прилив энергии. – Нам нечего ждать!

– Сначала дай мне твой галстук, – мягко сказала Элеонора.

– Зачем?

– Так надо, Коля. И не задавай вопросов. Если ты не понял меня сразу, то и сейчас не поймешь.

– Но это не мой галстук.

– Все равно. У него нет галстука. Его не пускают в ресторан.

Она оглянулась. Шеф стоял у дверей, гордый, как статуя, и разглядывал потолок.

– И это все, что ты хотела мне сказать?!

– Нет, Коля, не все, но сначала дай галстук.

– Только в обмен на мой паспорт, – сказал Алексеев.

– Коля! Неужели ты такой же, как все!

– Нет, – закричал Коля. – Я не такой! Я наоборот! Все требуют за свой галстук чужой паспорт, а я за чужой галстук – свой паспорт!

– Прости меня, Коля, – сказала Элеонора. – Я пойду у него узнаю.

– Иди, – сказал Алексеев. – Узнавай.

Через минуту она вернулась с паспортом.

Алексеев сорвал с себя галстук.

– Ты не уходи, – сказала ему Элеонора. – Подожди меня. Я быстро. Слышишь? Подожди меня обязательно. Потом ты всё поймешь.

Алексеев ничего не ответил и повернулся к гардеробщику.

– Привет!

– Здрасте, – сказал гардеробщик. – Ваш номерок.

– Я его сдал, – сказал Алексеев. – Вместе с пальто, шапкой и портфелем.

– А а… – сказал гардеробщик. – Сейчас. – И ушел вглубь вешалок.

Пять секунд. Десять секунд. Двадцать секунд. Откуда-то сверху с раздирающим душу визгом грохнулась глыба льда и раскололась.

Алексеев почувствовал, как он с ног до головы наполняется холодной уверенностью человека, которому нечего терять.

– Эй! – крикнул он и грохнул кулаком по деревянной перегородке. – Сколько можно ждать?!

– Сию минуту, – выныривая из-за вешалок, сказал гардеробщик и услужливо распахнул перед Алексеевым пальто. – Не извольте беспокоиться.

Алексеев оделся. Накинул на голову шапку. Взял портфель и положил в него бутылку вина.

– Вы забыли номерок, – сказал гардеробщик, поймал его за руку и сунул жестяной номерок.

– Спасибо, – великодушно сказал Алексеев и надел номерок на палец.

– Опять уходишь?!.. – крикнул кто-то, сбегая вниз по лестнице.

Алексеев медленно повернул голову. Перед ним стоял мужчина без своего галстука, правда, теперь уже с чужим галстуком.

– А как же мой галстук? – спросил он нагло.

– А как же мой паспорт? – спросил не менее нагло Алексеев.

Мужчина вытянул шею и попытался разглядеть на Алексееве за воротником и шарфом свой галстук.

– А где мой галстук? – по-детски обиженно спросил он.

– А где мой паспорт? – усмехнулся Алексеев.

Мужчина замялся.

– А где Элеонора?

– Вместе с твоим галстуком, – сказал Алексеев и внезапно добавил: – А ты знаешь, что мне пришлось заплатить за тебя в ресторане?

– Ох, прости, – сказал мужчина и стал рыться в карманах. – Сколько?

– Двадцать пять, – сказал Алексеев.

– А счет есть? – недоверчиво спросил мужчина.

– Конечно, – сказал Алексеев. – У Элеоноры.

Мужчина нашел деньги и отсчитал Алексееву двадцать пять рублей пятью пятирублевками.

– А одной бумажкой нельзя? – спросил Алексеев.

– Нет. Но я так и не понял, где Элеонора?

– Это заметно, – сказал Алексеев мстительно. – Она ушла вместе с твоим галстуком. Разве не понятно?

– Я так и думал, – сказал мужчина, – она такая… В этом она вся… А где мой галстук?

– Я обменял его на паспорт.

– На какой паспорт?

– На свой паспорт.

– Твой паспорт?.. Так я же его.

– Правильно, – сказал Алексеев, – ты его.

– Значит, мой галстук у этого старого хрыча с четвертого этажа?!

– Совершенно верно, у старого хрыча, – сказал Алексеев, – и не только галстук.

Мужчина в чужом галстуке свирепо зарычал и бросился к лифту.

– Стой! – крикнул Алексеев, но тот уже влетел в лифт.

– Вы на какой этаж? – кричал человек в униформе, вскакивая и волоча за собой стул.

– Подожди! – кричал Алексеев.

Двери лифта закрылись. Мужчина в чужом галстуке отбыл в неизвестность.

Алексеев и человек в униформе посмотрели друг на друга.

– А я вас где-то уже видел, – сказал человек в униформе. – Вы с какого этажа?

– Это как получится, – сказал Алексеев и пошел в ресторан.

У дверей он достал из портфеля бутылку вина и показал швейцару. Швейцар заинтересовался и открыл дверь.

– Комиссия, – представился Алексеев и ткнул пальцем в швейцара. – А где ваш галстук?

Швейцар вздрогнул, прикрыл рукой горло…

– Но мне… – сказал он.

– Ничего не знаю, – сказал Алексеев и протянул ему деньги мужчины в чужом галстуке. – Обменяйте живо на двадцатипятирублевую бумажку.

Швейцар, озираясь, убежал.

Алексеев независимо разглядывал лепной потолок, наслаждаясь своим человеческим достоинством.

– Пожалуйста, – сказал запыхавшийся швейцар.

– Благодарю, – сказал Алексеев, взяв хрустящую ассигнацию, и вышел вон.

– Вы на какой этаж? – спросил его человек в униформе, сидевший на стуле рядом с лифтом.

Алексеев нажал кнопку. Двери лифта открылись.

– Вы на какой этаж? – с нетерпением переспросил человека в униформе.

Алексеев поднял его вместе со стулом и поставил в кабину лифта.

– Вы на какой этаж? – передразнил он человека в униформе.

Человек закричал. Двери лифта закрылись.

Алексеев снял шапку, постоял несколько минут с обнаженной головой и стал подниматься по лестнице.

На третьем этаже он достал ключ от номера и поднялся на четвертый, болтая им в руке.

– Между прочим, – сказала ему дежурная по этажу, – выходя из номера, вы должны оставлять ключ мне.

– Я бы так и сделал, – сказал Алексеев, – если бы я выходил из номера.

– Так что же, – сказала дежурная по этажу, – мне все мерещится? И на самом деле вы сейчас в номере? А мне мерещится, что вы здесь?

– Нет, что вы, – сказал Алексеев. – Это мне мерещится, что я в номере, а на самом деле я здесь.

Дежурная по этажу задумалась и стала загибать пальцы.

– Если мне мерещится, что он вышел из номера – раз, если ему мерещится, что он вышел из номера – два, если мне мерещится, что ему мерещится – три…

– Кстати, – сказал Алексеев, – если в 415-й номер придет посетитель. Вы меня слушаете?.. Такой энергичный, крикливый мужчина, скажите ему, что он не там ищет, пусть спустится в ресторан.

– …Если ему мерещится, что мне мерещится – четыре.

Алексеев тяжело вздохнул и пошел в 415-й номер.

Открыв дверь, он зажег свет и огляделся. На стуле лежало пальто, на столе – типовой проект. Алексеев положил типовой проект к себе в портфель, а в карман пальто опустил двадцать пять рублей. Потом достал лист бумаги, хотел написать объяснительную записку на имя начальника главка, но передумал, смял бумагу и бросил демонстративно в угол комнаты. Затем погасил свет, вышел из номера и закрыл дверь.

Дежурной по этажу не было на месте. Ключ от номера Алексеев оставил у себя и стал спускаться по лестнице, считая ступеньки:

– Раз, два, три, четыре… сорок восемь, сорок девять.

Между вторым и первым этажом он остолбенел.

– Пятьдесят.

По вестибюлю металась Элеонора. Увидев Алексеева, она бросилась к нему и, схватив его за руку, потащила по лестнице обратно наверх.

– Сорок девять, сорок восемь, сорок. – Алексеев сбился со счета.

– Коля, быстрее, идем отсюда, – говорила она, – сейчас что-то будет.

– Что? – спросил Коля.

Раздался звон разбиваемого стекла, высокие двери ресторана распахнулись, пропуская Колиного шефа.

– Отпустите меня! – кричал он начальственным голосом, пытаясь вырваться из рук швейцара и метрдотеля. – Я трезвый! Отпустите!

– Трезвый он, как же! – кричал выбежавший следом официант. – Трезвые в ресторан без денег не ходят!

– Есть у меня деньги! – кричал шеф, вращая глазами и пытаясь залезть в карман серого в клеточку пиджака. – Только я их потерял!

Элеонора уткнулась головой в плечо Алексеева и вздрагивала при каждом крике.

– Их здесь целая банда! – кричал официант. – То один, то другой, то нет денег, то есть деньги! Надоело!

Алексеев стоял с бесстрастным лицом и с высоты лестничной площадки наблюдал за происходящим.

– Стойте!! – раздался пронзительный крик, и из лифта, как черт из шкатулки, выскочил мужчина в чужом галстуке.

– Вот он!! – закричал он и вцепился в галстук шефа. – Мой галстук!

Лицо у шефа вздулось бордовым шаром, и он страшно захрипел.

Швейцар с метрдотелем отпустили шефа и набросились на мужчину в чужом галстуке.

Потерявший опору шеф мешком повалился на пол.

– Я больше не могу, – всхлипнула Элеонора. – Я не железная. Я устала от всего этого. Мне надоело быть эмансипированной женщиной. Хоть что-нибудь ты можешь сам сделать?..

– А что я должен сделать? – удивился Алексеев.

Элеонора долго смотрела на него, потом горько вздохнула.

– Ничего. Ты написал объяснительную записку?

– Нет.

– Тогда идем. Мы будем писать ее вместе.

– Обратно? А он?

– А что он?.. Он теперь до утра не вернется.

– А о нем напишем?

– Конечно, – Элеонора улыбнулась. – Мы напишем о его безобразном поведении. Пусть почитают. А что у тебя с рукой?

Алексеев посмотрел на свою руку.

Указательный палец, продетый в жестяной номерок от гардероба, надулся и посинел.

– Вот черт!.. – сказал Алексеев. – Уже не снимешь… Неужели это никогда не кончится?..

– Что не кончится? – подозрительно спросила Элеонора.

– Да всё это… – махнул рукой с номерком Алексеев.

– Так мы пойдем? – обиделась Элеонора.

– Пойдем, пойдем.

И Алексеев стал уже в который раз подниматься по лестнице. Элеонора шла за ним в полном молчании чуть сзади и сбоку.

– Вы в какой номер? – спросила их дежурная по этажу.

– В 415-й, – сказал Алексеев.

– В 415-й?! – обрадовалась дежурная по этажу. – Подождите-подождите…

Она выскочила из-за стола и загородила им дорогу.

– Вам просили передать, – злорадно щебетала она, – что вы не там ищете и чтобы вы спустились в ресторан. Так что, – она ехидно улыбнулась Элеоноре, – вам придется вернуться.

Алексеев остолбенело смотрел на дежурную по этажу и не двигался с места.

– Но, простите, – возмутилась Элеонора. – Как же так?! Что значит, мы не там ищем?!.. И почему мы должны опять спускаться в ресторан, когда.

– Спасибо, – вдруг сказал Алексеев дежурной по этажу и, схватив сопротивляющуюся Элеонору за руку, потащил ее к лестнице.

– Куда ты меня тащишь?! Куда?! – выкрикивала Элеонора. – Что случилось?! Я не понимаю! Я не понимаю, почему мы должны идти опять в ресторан из-за того, что ей кто-то сказал, что нам надо идти в ресторан! Я не понимаю, почему мы должны.

Алексеев заткнул уши руками и затряс головой.

– Замолчи!!

Элеонора замолчала на полуслове и всхлипнула. Алексеев продолжал спускаться по лестнице.

– Все вы такие… все… – тихо, сквозь слезы, сказала Элеонора.

Алексеев обернулся и, пересилив себя, сказал:

– Прости.

Элеонора снова всхлипнула и ничего не ответила.

– Я что-нибудь придумаю, – сказал Алексеев, ощущая мучительную неловкость. – Я сам виноват, что так получилось.

Он помолчал.

– Я сейчас попробую пройти один, а ты иди минут через пять и не волнуйся, она тебе слова не скажет. Ладно?

Он улыбнулся ей. Она отвела обиженные глаза.

– Все будет нормально, – сказал Алексеев и стал снова подниматься по лестнице.

На четвертом этаже его лицо приобрело самоуверенное выражение, и он вошел в холл спокойно и неторопливо.

– Меня никто не искал? – спросил он дежурную по этажу, помедлил и добавил, – я из 415-го номера.

– Только что были, – заулыбалась дежурная. – Вниз ушли, как вы и просили.

– Ай-ай-ай!.. – сказал Алексеев. – Какая жалость!

– Но вы же сами просили, – сказала дежурная.

– Я? – удивился Алексеев. – Когда? Я ничего не просил. Вы что-то путаете…

– Я путаю?! – возмутилась дежурная по этажу. – Я никогда ничего не путаю. А вот вы путаете, что я путаю!

– Ну ладно, ладно, – сказал Алексеев, – теперь уже все равно, кто кого путает, но если кто-нибудь из них вернется, вы имейте в виду, что я в номере и жду их. Только не перепутайте.

Дежурная чуть не взорвалась, но пересилила себя.

– Можете не беспокоиться, – сказала она, – я ничего не перепутаю, если вы сами ничего не перепутали… – она оглянулась на полки с ключами. – Сейчас я вам только дам ключ, вы ведь… из 415-го?..

– Из 415-го, – сказал Алексеев. – Но вы мне его уже дали. – И он помахал ключом. – Вот он.

– Ах да. В самом деле, – дежурная по этажу растерянно посмотрела на ключ и смутилась, – конечно, как это я могла. Конечно, конечно.

– Ничего, – сказал Алексеев, – перепутали, с кем не бывает, – и отправился в номер, оставив дежурную по этажу в некотором замешательстве.

В номере Алексеев снял пальто, шапку и, кинув всё на кровать, подошел к окну и отдернул занавески.

Город весь сверкал огнями. Значит, что-то еще существовало за пределами замкнутого круга. Это было как глоток свежего воздуха.

Внезапно лицо Алексеева стало красным, потом зеленым и снова бледным. Рядом с окном разноцветно вспыхивали рекламные буквы.

Дверь в номер медленно открылась, и на пороге появилась Элеонора.

Алексеев, помедлив, обернулся.

– Проходи, – сказал он и сделал несколько шагов ей навстречу.

Элеонора прикрыла за собой дверь, прошла со скучающим видом мимо Алексеева и встала у окна.

Реклама скользнула цветными бликами по ее лицу. Элеонора раздраженно посмотрела на Алексеева.

– Ну так что?.. – спросила она.

Алексеев смутился, пожал плечами.

– Ничего…

Потом засуетился, отыскал портфель, вынул из него бутылку вина и победоносно водрузил ее на стол.

– Вот. Помнишь, мы собирались выпить за знакомство.

Элеонора насмешливо покачала головой.

– Помню. Только это было очень давно. Теперь надо пить за что-то другое.

– За другое так за другое, – сказал Алексеев, нашел два стакана и разлил вино. – А за что?

– За что хочешь.

Алексеев задумался, обвел взглядом номер, увидел у кровати тапочки шефа и обрадовался.

– Вот! Давай выпьем за эти тапочки! Сначала за левый, потом за правый.

Он помедлил, удивляясь самому себе, но сказано – сделано, и поднял свой стакан. Элеонора не двинулась с места. Алексеев смутился.

– Тебя это не устраивает?

– Нет, – сказала Элеонора.

– А за что же тогда?..

– Не знаю, – сказала Элеонора. – У меня сегодня день рождения.

Алексеев открыл рот, хотел что-то сказать, но поставил стакан на место и подошел к ней.

– Прости меня, – сказал он. – Я не знал.

Они смотрели друг на друга, пока Алексеев не понял, что от него чего-то ждут.

– Я тебя поздравляю, – тихо сказал он.

– Спасибо, – так же тихо ответила Элеонора.

– Я тебе желаю, – медленно выговаривал Алексеев, – счастья, здоровья и успехов в личной жизни…

Здесь он замолчал, понимая, что говорит глупости.

– Спасибо, – с жалостью сказала Элеонора.

Алексеев смотрел на нее, пытаясь каким-то неведомым для него способом выразить свои чувства, но не мог или этого способа не существовало.

Тогда он осторожно взял ее лицо руками и притянул к себе. Близко, ближе, совсем рядом. Но Элеонора вскрикнула и вырвалась у него из рук.

– Ты меня поцарапал!

Несколько мгновений Алексеев недоуменно смотрел на нее, потом увидел у себя на пальце жестяной номерок и обезумел.

Шепча ругательства и проклятия, он пытался сорвать его с пальца, топал ногами, стонал от боли, пока не обессилел и в немой покорности не опустился на кровать.

Элеонора заливисто смеялась.

Алексеев угрюмо посмотрел на нее и снова уставился на пол.

Элеонора еще смеялась, но на лице у нее была жалость.

– Я тебя обидела?

Алексеев качнул головой.

– Нет.

– Но ты меня правда поцарапал, – сказала Элеонора.

Алексеев поднял голову и улыбнулся. Элеонора рассмеялась.

Потом подошла к нему и взяла его за руку.

– Надо мылом намылить, – сказала она. – Тогда, может, снимется.

Алексеев кивнул. Сидя на кровати, он благодарно смотрел на нее снизу вверх, и снова молчание затягивалось и становилось обоюдным согласием, но никто не решался нарушить его.

И тогда в эту требовательную тишину ворвался из коридора близкий голос шефа.

– …Так нельзя! Недопустимо! Я порядочный человек! Меня ценят! Уважают! Вы понимаете?!.

Алексеев в панике вскочил с кровати, схватил свои вещи и заметался по номеру. Элеонора растерянно смотрела то на него, то на дверь.

– …Это просто недоразумение! И совершенно бестактно в вашем случае подозревать, невзирая на лица!

– Прячься! – зло прошипел Алексеев, кинулся к окну и встал за тяжелую занавеску.

Элеонора механически бросилась за ним, но Алексеев вытолкнул ее, продолжая шипеть: – Да не сюда, за другую!..

Элеонора рассердилась, пожала плечами, но подчинилась.

– Конечно, я мог бы пожаловаться на вас, но я не стану этого делать. Это не в моих привычках. Хотя, если бы я обратился, куда следует, вам бы пришлось несладко, могу вас заверить, вы бы сполна ответили за свое самоуправство и беззаконие, но я, обратите внимание, но я вас прощаю, так и быть. Вы меня понимаете?..

– Вино!.. – прошипел Алексеев из-за колышущейся занавески.

Элеонора взяла со стола один стакан и передала его Алексееву, другой взяла сама и, чокнувшись с ним через занавеску, отпила глоток. Невидимый Алексеев невнятно выругался.

– …Надеюсь, что это не повторится. Вы понимаете? Это не должно повториться! Ключ. Где же ключ?..

Элеонора забрала со стола бутылку с вином и спокойно зашла за занавеску.

– Ах да, я же его отдал! Вот черт!

Дверь в номер открылась.

– Ха! – сказал шеф. – Открыто! Дежурной нет, ключа нет, а дверь открыта!

Он вошел в номер.

– Алексеева нет! Ну, знаете ли!.. За это шкуру спускать надо.

Вслед за ним вошел официант.

– Вы подождите, – сказал ему шеф, – я сейчас. – И скрылся в туалете. Там он запел: «Без женщин жить нельзя на свете, нет!..»

Официант взял со стола ключ от номера, повертел в руках, положил обратно и уселся на стул, устало вытянув ноги.

Шеф вышел из санузла и огляделся в поисках официанта. Увидев его сидящим на стуле, он недоуменно вскинул брови.

Официант смутился, замешкался, но со стула встал.

Шеф недовольно хмыкнул и стал ковыряться в карманах пальто.

– Вот она! – радостно воскликнул он и вытащил двадцать пять рублей. – А я думал, сперли! Пожалуйста!

Официант кивнул, сунул деньги в карман и собрался уходить.

– А счет?! – сказал шеф. – А сдачу?!

Официант позеленел, достал блокнот и стал его нервно листать.

– Вот, вот… – говорил шеф, довольно улыбаясь. – Так бы сразу.

Официант вырвал из блокнота счет и передал шефу: – Девятнадцать восемьдесят три!

Шеф поудобнее уселся на стуле, вытянул ноги и стал изучать счет. Официант звенел мелочью, набирая сдачу.

– Постойте, постойте, – сказал шеф. – А что это за «мор»?

– Мороженое, – буркнул официант.

– Что-то я не помню такого, – подозрительно сказал шеф, глядя на него снизу вверх, как сверху вниз.

– Его ваша дама съела, – сказал официант, – потому и не помните.

– Ах эта… – сказал шеф, снова заглянул в счет и возмутился. – Что же она, четыре порции съела?!

Официант кивнул.

– Точно.

– Вот это да… – сказал шеф. – Ну и ну. Когда это она успела.

Официант высыпал на стол мелочь.

– Здесь всё точно.

Шеф мельком посмотрел на сдачу, потом на официанта и махнул рукой.

Официант, уходя, громыхнул дверью.

Шеф выругался, потом звучно зевнул и с мучительной судорогой потянулся.

Алексеев, стоя за занавеской, посмотрел на Элеонору. Она стояла, поджав губы, и смотрела прямо перед собой.

Шеф, все так же сидя на стуле, зацепил один ботинок за другой и скинул их – один в одну сторону, другой в другую. Потом протянул руку, распахнул дверцу холодильника и положил в него ноги.

– Хорошо-о-о-о-о, – умиротворенно протянул он, с наслаждением шевеля пальцами ног. – Хорошо, – и причмокнул. – Набегался.

Затем он тяжело вздохнул, поднялся со стула, взял ключ и запер дверь комнаты.

Алексеев с Элеонорой переглянулись. Положение стало в буквальном смысле слова безвыходным.

– Зачем пил всякую гадость?.. – философски заметил шеф, возвращаясь в комнату. – Женщины нет, жизни нет, зачем пил, спрашивается? Ну ничего, ничего, все это не зря, все это еще пригодится, личные отношения только укрепляют производственные.

Он осуждающе рыгнул и стал раздеваться.

– Элеонора! Элеонора! – с раздражением передразнил он самого себя, снимая брюки. – А как что, так сбежала… Раз, два – и нету… – Он скинул покрывало с кровати, забрался под одеяло. – …Одно воспоминание… – и потушил ночник.

Стало темно.

В дверь требовательно постучали.

Шеф чертыхнулся, включил свет и босиком подошел к двери.

– Какого черта?!

– Это дежурная. Откройте немедленно.

– О господи, – вздохнул шеф, открыл дверь и высунул голову. – Ну что еще вам от меня нужно?..

Дежурная по этажу демонстративно постучала по будильнику, который держала в вытянутой руке.

– Видите?..

– Вижу, – тупо сказал шеф. – А что?

– Ничего, – сказала дежурная по этажу. – Пять минут двенадцатого.

– А. – сказал шеф. – Спасибо. – И закрыл дверь.

Но в следующую секунду дверь распахнулась. На пороге, уперев руки в бока, стояла дежурная.

– Вы что, – сказала она, – хотите, чтобы я вызвала милицию?

– Зачем? – удивился шеф. – Я уже был сегодня в милиции.

Глаза у дежурной по этажу неприятно сузились.

– Ах, даже так… – сказала она.

Под ее взглядом шеф почувствовал себя неловко, попытался натянуть майку на колени и съежился.

– Но простите, – сказал он, – какое вы имеете право врываться по ночам в номер?! Тем более к спящим людям!.. И вообще мне холодно!.. Выйдите, пожалуйста!

– Это я-то должна выйти?!. – воскликнула дежурная по этажу, неотвратимо наступая на шефа. – Я?!.

Шеф оставил попытки прикрыться дверью и отступил.

– Сейчас же освободите номер от посторонних! – закричала дежурная. – Немедленно!!

– От каких посторонних?.. – недоумевал шеф. – Вы что-то путаете!

– Я путаю?! Я ничего не путаю! У вас в номере женщина!! – как лозунг, выкрикнула дежурная по этажу.

– Женщина?!.. – бессильно переспросил шеф и посмотрел на свои волосатые ноги. – Если бы…

– Не прикидывайтесь! – вконец разозлилась дежурная по этажу. – Где она?!

– Да нет у меня женщины!.. – взмолился шеф. – Нету! Вам померещилось!

– Опять померещилось?!.. Опять померещилось?!.. – Дежурная по этажу оттолкнула его в сторону, заглянула в комнату, в санузел, в стенной шкаф и, побледнев, прошипела: – Так вы ее еще и прячете?!.

– Да вы спятили! – взвился шеф. – Какая женщина?! Нет у меня никакой женщины! А если и была, – здесь он приблизился к дежурной и доверительно прошептал, – то я ее убил, разрезал на куски и спустил в унитаз.

– Вы мне голову не морочьте, – так же шепотом сказала дежурная по этажу, – я все ваши фокусы знаю.

Она уверенно прошла в комнату и заглянула под кровать.

Шеф неприлично заржал.

– Она в холодильнике!

Дежурная оглянулась и, усмехнувшись, подошла к окну и отдернула занавеску.

Шеф охнул и прислонился к стене.

Элеонора вымученно улыбнулась. В левой руке она держала бутылку, в правой – стакан.

Дежурная по этажу победоносно взглянула на шефа и злорадно хмыкнула.

– Простите, – сказала ей Элеонора. – Как-то глупо получилось.

Дежурная по этажу окинула ее презрительным взглядом и ничего не ответила.

– Но как… – наконец выдавил из себя шеф. – Как вы сюда попали?..

– Я хотела вам сделать сюрприз, – Элеонора смущенно посмотрела на него, и шеф поспешно схватил со стула брюки и, пятясь, скрылся в санузле.

– Так вы освободите номер? – спросила дежурная по этажу.

– Конечно, – сказала Элеонора, поставив на стол бутылку и стакан. – Я сейчас уйду.

Дежурная по этажу усмехнулась.

– Подождите, – сказал шеф, выглядывая из санузла. – Я вас провожу.

Дежурная по этажу пожинала плоды своей победы, оглядывая номер с презрительной миной на лице.

Где-то за занавеской застыл в немом параличе Алексеев.

Элеонора попыталась остановить пронзительный взгляд дежурной и сказала:

– Вы знаете, мне самой так неудобно, но, понимаете, мы давно не виделись, мы, можно сказать, друзья детства, и засиделись.

Из санузла выскочил шеф, схватил ботинки, носки и снова скрылся.

– …Засиделись, – продолжала Элеонора после паузы, – а когда вы постучали, он подумал, что это его коллега по работе, совершенный болван и, как человек, полное ничтожество, на все способен. Вот я и спряталась. Знаете, эти мужчины, они всегда чего-то.

– Не знаю, – сказала дежурная по этажу. – Вам виднее.

Из санузла суетливо выбежал шеф, надел пальто и униженно улыбнулся дежурной по этажу.

– Это недоразумение, чистейшей воды недоразумение, – сказал он, – надеюсь, что оно останется между нами и не будет служить причиной для каких-либо осложнений. Еще раз простите великодушно и не обижайтесь на нас.

Дежурная по этажу несколько смягчилась, но сочла за лучшее промолчать.

Они вышли из номера, свет погас, и замок громко щелкнул два раза.

Алексеев остался один.

Несколько секунд он стоял за занавеской в разноцветных бликах мельтешащей рекламы, потом шагнул в темноту комнаты, что-то опрокинул, выругался, зажег свет и подошел к двери.

Заперто.

Он лихорадочно осмотрелся по сторонам, достал из кармана какие-то ключи, попробовал один, другой, третий, плюнул – не подошли, вернулся в комнату, открыл один ящик тумбочки, другой, вытащил столовый нож, опять вернулся к двери, поковырял им в замке – опять не вышло, отбросил в сторону и возвратился в комнату.

Взял с подоконника свой стакан, отпил глоток, сел за стол и в мучительной задумчивости обхватил голову руками. Номерок на пальце торчал, как третье ухо.

В дверь оглушительно забарабанили.

Алексеев рванулся в одну сторону, в другую и бросился за занавеску.

– Элеонора!! – заорали из-за двери в сопровождении бешеных ударов. – Элеонора!!!

Алексеев в панике оглянулся на окно.

– Откройте!! – орал голос за дверью. – Я знаю, вы здесь! Откройте! Элеонора!! Ты же обещала выйти за меня замуж! Элеонора!! Помнишь?! Ты же обещала!!

То, что Алексеев увидел за окном, могло бы быть забавной пантомимой, если бы не имело к нему никакого отношения.

Под фонарем стояли двое: мужчина и женщина. Оба стояли, задрав головы, и смотрели на ярко освещенное окно четвертого этажа, в котором неподвижной тенью застыла загадочная человеческая фигура.

Алексеева охватил священный ужас узнавания.

Мужчина отчаянно жестикулировал, указывая на окно, женщина висела на нем тяжестью всего тела, а голос за дверью захлебывался криком.

Наконец мужчина под фонарем вырвался из рук женщины и опрометью бросился обратно в гостиницу.

Алексеев запоздало отшатнулся от окна, подскочил к выключателю, и номер погрузился в темноту.

– А-а-а-а! – взвизгнул голос за дверью. – Свет потушили!!!

Темнота номера наполнилась грохотом, приглушенными ругательствами, каким-то стуком, шуршанием, потом все смолкло.

– Не надо… – захныкал голос за дверью, – Элеонора, не надо.

Шеф вбежал в темноту гостиницы, на ходу провернулся вокруг оси и ворвался в кабину лифта, чуть не опрокинув сидевшего в ней человека в униформе.

Двери закрылись, лифт дернулся и поехал.

– Я на какой этаж? – спросил человек в униформе.

– На четвертый, – рявкнул шеф, топая ногами от нетерпения в медленно ползущей вверх кабине лифта.

Человек в униформе благодарно кивнул и сделал очередную запись в блокноте.

Лифт остановился, двери еще только открывались, а шеф уже выскочил в холл, развернулся под прямым углом и пропал из виду.

Промчавшись по коридору небольшим ураганом, он с грохотом двери вломился в номер.

Маленькая хрупкая женщина с округлившимися глазами медленно отступала от раздутого чемодана, который она только что пыталась закрыть.

– Обчистили??!!.. – заорал шеф, гневный, как джин из бутылки.

– Мои вещи!!! – Он подбежал к чемодану и вытряхнул из него содержимое.

Здесь его взгляд остановился, он судорожно глотнул и осторожно поднял глаза.

Маленькая женщина, прикрыв рот рукой, опускалась на стул.

Шеф попятился, сначала медленно, потом быстрее и выскочил из номера.

В коридоре он затравленно взглянул на дверь номера – 915!!!

Его лицо перекосилось, и он бросился обратно в холл, а затем вниз по лестнице.

На площадке каждого этажа он рычал: Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре!

Тяжело дыша, он вбежал в холл четвертого этажа.

– Кто-то забрался ко мне в номер! – закричал он дежурной по этажу.

Дежурная вскочила, опрокидывая стул.

– Кто-то забрался ко мне в номер! – снова закричал шеф, бросился в коридор и налетел на мужчину без галстука, мужчину в чужом галстуке или, наконец, мужчину в своем галстуке.

Столкновение было сильным, и шеф повалил его на пол. Дежурная по этажу взвизгнула.

– Так это ты?! – заорал шеф, быстро приходя в себя и залезая с коленями ему на грудь. – Ты что там делал?! А?!

Он тряхнул его за воротник. Голова мужчины в своем галстуке глухо стукнулась об пол.

– Что ты делал в моем номере??!! – орал шеф.

Мужчина в своем галстуке приоткрыл глаза, посмотрел на шефа и снова закрыл их. По его щеке скользнула слеза.

– Что это с ним? – спросила дежурная по этажу.

Шеф прислонил его к стене.

– Притворяется, – сказал он, взял его за руку и стал выкручивать ему палец.

Мужчина в своем галстуке слабо вскрикнул, дернулся и вырвал свою руку из рук шефа.

– Больно, – сказал он, потирая палец.

– Что ты делал в моем номере? – металлическим голосом спросил шеф. – Ну! Быстро!

– Я ничего не делал, – сказал мужчина в своем галстуке, – я только постучался… Я думал, вы там… вместе с Элеонорой…

– Я вижу тебя насквозь, – зловеще предупредил шеф.

– Но это правда, я только постучался, – повторил мужчина в своем галстуке и всхлипнул. – А когда вы погасили… а когда там погасили свет, я ушел. А вы здесь. А где Элеонора?

– Внизу, – сказал шеф. – Так что же, вы не заходили в номер?

– Внизу?.. – переспросил мужчина в своем галстуке. – Значит, она не в номере?..

– Да, да! – повысил голос шеф. – Так вы заходили в номер или нет?

– Не заходил я! Не заходил я никуда! – захныкал мужчина. – Постучал только, и всё, а вы набросились сразу. Руками хватаете, допрос устроили. Слезьте с меня, пожалуйста, немедленно.

Шеф смутился и слез.

– Но там кто-то был, – убежденно сказал он. – Я видел, видел собственными глазами. Там горел свет, и кто-то стоял у окна. Я не мог ошибиться.

– Вам померещилось, – сказала дежурная по этажу и бросила испуганный взгляд в пустынный коридор.

– Нет, нет, он прав, – сказал мужчина в своем галстуке – я тоже видел свет, внизу, под дверью, а потом его погасили. Там кто-то есть, – он оглянулся, – и он не мог выйти оттуда. Он там.

– Вы что-то путаете, – сказала дежурная по этажу.

– Дайте мне ключ, – сказал шеф. – А вы, – он обратился к мужчине в своем галстуке, – пойдете с нами, это для вас единственная возможность подтвердить свое алиби.

Дежурная вернулась к своему столу.

– От какого номера? – спросила она.

– От 415-го, – сказал шеф.

Его лицо было бесстрастным и жестким. Голос отрывист и сух. Он взял протянутый ключ и, неслышно ступая по ковровой дорожке, направился вглубь коридора. Дежурная по этажу и мужчина в своем галстуке последовали за ним.

– Тс-с-с, – сказал шеф у двери 415-го номера и предостерегающе вскинул руку.

Дежурную по этажу стал бить озноб.

Шеф осторожно, стараясь не зазвенеть ключом, вставил его в замочную скважину.

Мужчина в своем галстуке нагнулся, заглянул под дверь и прошептал звенящим шепотом:

– Света нет…

Замок щелкнул раз, другой. Дверь медленно открылась. В замочной скважине на торчащем ключе плавно раскачивалось деревянное грузило с биркой 415.

– Есть кто?!.. – сказал шеф громко. – Выходи!

Тишина. В стены номера бились отсветы рекламы.

– Выходи! – настаивал шеф, вглядываясь в темноту номера.

– Может, нет там никого, – несмело предположила дежурная по этажу, но к порогу не подошла, осталась стоять в стороне.

– Нож! – прошипел мужчина в своем галстуке, указывая на сверкнувшее лезвие ножа на полу.

– Убили!.. – тихо взвизгнула дежурная по этажу.

– Кого убили? – сказал шеф. – Кого убили, если меня в номере не было?

Он решительно вдохнул в себя побольше воздуха, протянул в темноту руку и включил свет. Потом сделал два шага и, не отрывая взгляда от комнаты, нащупал рукой нож, сжал его в кулаке и быстро выпрямился.

– Там, – шепнула дежурная по этажу, указывая на дверь в санузел.

Светло. Пусто. Тихо.

Шеф резво повернулся лицом к комнате и, выставив нож, двинулся вперед.

Комната была пуста. Шеф так же осторожно заглянул под кровать, драматическим жестом распахнул занавески – никого. Тогда он приблизился к холодильнику и рванул дверцу. Пусто.

Мужчина в своем галстуке нервно рассмеялся.

Шеф строго посмотрел на него, и смех оборвался.

– Неужели я ошибся? – задумчиво произнес шеф. – А нож?..

– Вечно всё перепутают, перепутают, ничего понять нельзя, – сказала дежурная по этажу.

– Но ведь я тоже, – сказал было мужчина в своем галстуке, но в это время у шефа расширились зрачки, и он вонзил указующий перст в стоящую на столе бутылку.

– Ее не было?!.. – поспешил догадаться мужчина в своем галстуке.

– Была, – отмахнулся от него шеф в охотничьем азарте, – но стакан здесь стоял один, в этом я могу поклясться…

Все столпились вокруг стола.

Шеф поднял оба стакана и посмотрел их на свет.

Алексеев осторожно приоткрыл дверцу стенного шкафа и мучительно медленно вылез из него, прижимая к груди незакрывающийся портфель.

– На одном губная помада, – сказал в комнате шеф, – а вот другой.

Алексеев щелкнул выключателем, свет погас, он выскочил из номера и, захлопнув дверь, два раза повернул ключ в замке.

– А-а-а-а-а-а!!.. – завизжала дежурная по этажу из номера.

– Держи его!! – заорал шеф. – Хватай!!

Алексеев оглянулся по сторонам, коридор был пуст. Он бессильно прислонился к стене.

Из номера неслись крики, грохот, стоны.

Чуть приоткрылась дверь соседнего номера, и оттуда высунулась лысая голова.

– Простите, – сказала голова. – Что это там?..

– В номере – женщина, – устало объяснил Алексеев.

– А-а-а, – понимающе протянула голова. – Тогда понятно. – И скрылась.

Алексеев вынул из двери ключ и бесцельно побрел по коридору. У стола дежурной он остановился, положил ключ и стал неторопливо спускаться вниз.

Между первым и вторым этажом он остановился в странном предчувствии, сделал несколько неуверенных шагов и увидел в холле Элеонору.

Она стояла в распахнутой светлой синтетической шубе, печально опустив голову, и водила носком туфля по невидимым линиям пола. М-да…

Алексеев задохнулся от нежности. Он подходил к ней как к спящему ребенку.

Она подняла голову, глаза их встретились, она не удивилась.

– Ты здесь?.. – спросил Алексеев, словно не верил собственным глазам.

– А ты нет?..

– Я?.. – Алексеев вдруг засомневался. – Я уже не знаю, где я.

Он потер лоб, номерок на пальце мог сойти за украшение, и жалобно улыбнулся.

– Ты меня ждала? – он сделал ударение на слове «ждала».

Элеонора устало кивнула.

– Да.

– Ты извини меня, – сказал Алексеев, – ну, за то, что я тогда в номере. Глупо получилось, но, когда он застал нас, я просто не мог по-другому, он бы подумал черт знает что. И вообще, лучше бы мы не заходили в этот проклятый номер, одни неприятности из-за него.

– Разве были неприятности? – сказала Элеонора.

Алексеев пожал плечами.

– Не знаю, – сказал он, – может быть, и не было… В самом деле, а что такого?.. Что было такого, из-за чего стоило бы ломать голову? А? Ничего не было.

– Совершенно ничего, – сказал Элеонора с издевкой.

– Ну нет, конечно, – смутился Алексеев, – конечно, что-то, может быть, и было, но теперь-то всё, хватит, теперь я знаю, на каком языке с ними разговаривать. Объяснять, просить, все это бесполезно, нет, с ними надо так же, как и они с тобой, раз, два – и за горло! – Он невесело усмехнулся. – И вот пожалуйста, результат. Теперь я их всех обставил, они у меня теперь вот где. – Он сжал кулак с номерком на пальце и болезненно поморщился.

– Так и не снял? – спросила Элеонора.

– Нет, – Алексеев сунул палец в рот, потом смутился и потряс рукой в воздухе. – Да разве так просто снимешь. Здесь ножовка нужна. – Он посмотрел на Элеонору и, помолчав, добавил: – Пила, значит.

– Так ты теперь пилу будешь искать? – запахивая шубу, спросила Элеонора.

– Да нет, что ты… – сказал Алексеев, – а тебе уже нужно идти?

Элеонора тяжело вздохнула.

– А что же мне, всю ночь здесь стоять?

– Я тебя провожу, – сказал Алексеев. – Можно?

– Можно, – сказала Элеонора. – Попробуй.

– Что значит, попробуй?.. – Алексеев как-то странно огляделся по сторонам.

– Ничего не значит, – сказала Элеонора.

– И пробовать нечего, – сказал Алексеев. – Сейчас я тебя провожу.

– Спасибо, – сказала Элеонора. – Не надо, я живу рядом.

– Рядом? – обрадовался Алексеев. – Как хорошо!.. Как хорошо, что рядом. Тогда мы пойдем пешком и прогуляемся.

Он снова оглянулся.

– Ты чего-то ждешь? – спросила Элеонора.

– Нет, нет, что ты, чего мне ждать. Мне ждать совсем нечего. – Алексеев суетливо задвигался. Глаза его бегали, он смотрел то на гардеробщика, то на швейцара, то на дверь, но только не на Элеонору. В нем росло страшное предчувствие.

– Ну тогда пойдем? – нетерпеливо спросила Элеонора.

– Как?.. – тихо спросил Алексеев.

– Как это как? – Элеонора посмотрела на Алексеева, потом на дверь и неуверенно добавила: – Очень просто. А что?

– Нет, нет, ничего, пойдем, – он взял ее под руку и нерешительно повел к двери.

Дверь приближалась. Он чувствовал, как гардеробщик и швейцар сверлят его спину взглядами.

Перед дверью он на мгновение замер, потом дернул ручку, и его худшие опасения подтвердились.

Он дернул еще раз, дверь не поддавалась.

В бешенстве он обернулся.

– Вы зачем ее заперли?! Зачем?!

Швейцар с гардеробщиком с любопытством уставились на Алексеева.

– Зачем, я спрашиваю??!! – кричал он. – Вы не люди, вы звери! Вы хотите уничтожить меня! Да, да! Я знаю! Я чувствую! Вы всё делаете для этого! – Он всхлипнул. – Таким людям, как вы, нельзя доверять власть над дверью! Вы ею злоупотребляете! Кто вам дал такое право?! Кто?!

– Коля! Коля! Успокойся! – шептала Элеонора, удерживая его за руку.

– Кто, я спрашиваю?! Молчите?! Думаете, вам все можно?! Захотели – открыли, захотели – закрыли! Тоже мне, боги входа и выхода! Дверь-то не ваша! А чем вы руководствуетесь в ваших поступках? Чем?! Инструкциями?! Да вы пользуетесь ими как топором! И ваша власть безраздельна! Только человечность может вас ограничить, но именно человечности в вас нет! И языка человеческого вы тоже не понимаете! Убийцы! Убийцы! – гневно закончил Алексеев.

Элеонора смотрела на него со смешанным чувством восторга и удивления.

Швейцар неторопливо сдвинулся с места и, ничего не выражая лицом, направился к Алексееву. Но Алексееву уже нечего было терять. Он мужественно напрягся, готовый решительно ко всему. Элеонора нервно вцепилась ему в локоть.

Швейцар прошел мимо и толкнул дверь. Дверь открылась.

На Алексеева сразу же стало жалко смотреть. И поэтому на него никто не смотрел.

Швейцар пошел обратно.

– Простите, – прошептал Алексеев ему вслед.

– Идем, – обреченно сказала Элеонора, и Алексеев послушно двинулся за ней.

Они вышли из дверей гостиницы, от неловкости пряча друг от друга глаза. Была уже ночь. Даже светили звезды. Дома стояли с темными слепыми окнами, и тишина нарушалась только редкими машинами, мелькавшими огнями за далеким поворотом.

Улица была безлюдна и утопала в снегу.

– А вот мои следы, – как ни в чем не бывало постаралась сказать Элеонора. – Надо же, еще не запорошило…

По краю тротуара тянулись две цепочки следов: женские и мужские. Мужские семенили и торчали носками в разные стороны.

Алексеев, ссутулившись, шел рядом с Элеонорой и хмуро, с ожесточением наступал на следы шефа.

– А у тебя следы больше, чем у него, – мягко сказала Элеонора.

– Конечно, – сердито согласился Алексеев. – Я же и сам больше. – Потом украдкой взглянул на нее и, ступая след в след, засеменил, как шеф, выворачивая ступни.

Элеонора рассмеялась.

Под фонарем следы внезапно оборвались, и Алексеев остановился. Кружился пушистый снег. Падал на землю. Отливал синевой.

Алексеев зачем-то снял шапку и теперь стоял перед Элеонорой с непокрытой головой, виноватый, беззащитный и ищущий прощения.

Элеонора протянула руку и дотронулась до его щеки.

Откуда-то сверху с раздирающим душу визгом грохнулась глыба льда и раскололась. Алексеев судорожно тряхнул головой, прогоняя навязчивое видение.

Элеонора испуганно отдернула руку.

– Что с тобой?

– Нет, нет, ничего, – смутился он и нежно обнял ее, – чепуха всякая мерещится…

Элеонора засмеялась.

– Ты знаешь, то же самое и на этом самом месте я сказала твоему коллеге, когда он увидел тебя в окне.

Алексеев добродушно улыбнулся и, глядя в близкие смеющиеся глаза, медленно привлек ее к себе. Но чем ближе становились ее глаза, тем меньше оставалось в них радости и тем больше росло в них последнее, необратимое отчаяние. И когда ее лицо было уже совсем рядом, она уже не смеялась. И смотрела она не на Алексеева.

– Алексеев!!! – раздался крик откуда-то сверху. – Николай!! – Голос сорвался, кто-то закашлялся. – …Потапович!..

Алексеев отшатнулся от Элеоноры и в ужасе поднял голову. В открытом окне четвертого этажа виднелась растрепанная на ветру голова шефа.

– Алексеев!.. – кричал шеф. – Вы мне очень нужны! Вы слышите?! Очень нужны! По важному делу! Поднимитесь! Я вас жду.

За его спиной маячили две тени. Ветер доносил обрывки еще каких-то слов, но Алексеев уже отвернулся и посмотрел на Элеонору. Его раздирали противоречия.

– Ну что?.. – сказала она с вызовом. – Иди. Раз позвали.

– Да, понимаешь, – с трудом сказал Алексеев, – я бы не пошел, но надо. Неудобно все-таки. Я ведь их там запер. Нет, в самом деле, неудобно. Я их только открою и вернусь. Ладно? Ты подождешь меня? Я быстро. А?

– Ладно, – вздохнула Элеонора и отвела глаза.

Алексеев облегченно засуетился и торопливо повел ее обратно в гостиницу.

Наверху шеф захлопнул окно.

Они вернулись в холл. Расходились последние посетители ресторана. Здесь же, как пастух при стаде, разгуливал швейцар.

– Я быстро, – сказал Алексеев. – Открою и приду. Правда. Не сердись. Вот, я тебе даже портфель оставлю. Можно? Спасибо.

Он отпустил ее руку и, неловко оглядываясь по сторонам, пошел к лестнице. Проходя мимо швейцара, он униженно улыбнулся и развел руками.

Швейцар не обратил на него внимания и отвернулся.

Алексеев почувствовал себя еще более виноватым, вздохнул и быстрыми шагами поднялся по лестнице.

В холле четвертого этажа он взял ключ со стола дежурной и подошел к двери 415-го номера. Хотел открыть, но вовремя опомнился и постучал.

– Коля! Ты?! – закричал из-за двери шеф.

– Я, – сказал Алексеев и дернул за ручку. – Вы что, заняты?

– Коля, я не могу открыть дверь, нас кто-то запер!.. – Шеф замялся. – Какое-то недоразумение, узнайте у кого-нибудь, может быть, есть второй ключ?..

– Да что вы говорите!.. – сказал Алексеев. – Сейчас узнаю.

Он отошел в сторону, потоптался на месте и возвратился обратно.

– Есть! – радостно крикнул он. – Сейчас открою!

За дверью раздался вздох облегчения.

Алексеев открыл дверь.

Один за другим из номера вышли шеф, дежурная по этажу и мужчина в своем галстуке.

– Спасибо, Алексеев, – сказал шеф, вынимая из двери ключ и внимательно рассматривая его. – Где вы его нашли?

– На столе у дежурной, – сказал Алексеев и, встретившись с дикими глазами дежурной по этажу, вздрогнул.

Дежурная фыркнула и, энергично хромая, ушла по коридору. У нее был сломан каблук.

Алексеев проводил ее взглядом и вопросительно посмотрел на шефа.

Шеф смутился, пожал плечами и вдруг, бесцеремонно отодвинув Алексеева в сторону, быстрыми шагами пошел вслед за ней. Пальто на его спине треснуло по шву.

– Куда это он? – спросил Алексеев у мужчины в своем галстуке.

Тот пожал плечами, потом его озарило, он оторвал руку от левого глаза, под которым разместился синяк, и ринулся за шефом.

– Ах ты, черт! – с опозданием хлопнул себя по лбу Алексеев и побежал за ними.

К финишу, на первый этаж, они пришли почти одновременно.

Посреди пустого холла, опустив голову, в одиночестве прогуливалась Элеонора. Женщина-мечта. Женщина-приз. С портфелем под мышкой.

Швейцар и гардеробщик, стоявшие невдалеке среди пустых вешалок, усеянных жестяными номерами, как деревья листьями, молча наблюдали за ней из-за деревянного барьера.

Услышав дробный топот на лестнице, Элеонора подняла голову. Все трое, как по команде, перешли на шаг.

Элеонора переводила взгляд с одного на другого, и ее лицо мучительно грустнело.

Они остановились.

Мужчина в своем галстуке мгновенно оценил неравные шансы – все одеты, он без пальто – и бросился к гардеробу.

– Я сейчас! – крикнул он, убегая. – Только оденусь!

Шеф покосился по сторонам, степенно откашлялся и взял Элеонору под руку.

– Э-э. – сказал он, медленно увлекая ее к дверям. – Дело в том… что так получилось… а теперь. – Но Элеонора не увлекалась. Шеф озадачился. – Простите, – наконец нашелся он, – я не должен был заставлять вас столько ждать… но обстоятельства… так сложились… мне пришлось там задержаться, в номере действительно кто-то был, но мы его спугнули. Да вот и ваш… э-э… друг, – он махнул рукой в сторону гардероба, – может подтвердить, что видел свет в номере, а потом, как он погас.

– Ничего, ничего, – сказала Элеонора, – не беспокойтесь.

Она посмотрела на Алексеева с такой жалостью, что он закусил нижнюю губу и отвернулся.

– Эх, Коля… – сказала она.

– Откуда же я знал, что так получится, – сказал Алексеев. – Я же не мог. – Он замолчал.

На ходу влезая в пальто, вернулся мужчина в своем галстуке. Подошел к Элеоноре.

– Мир? – спросил он, протягивая ей согнутый мизинец. – Больше не будем ссориться?

Элеонора, казалось, не замечала протянутой руки. Она снова посмотрела на Алексеева, встретилась с его круглыми, беспомощными глазами, тягостно вздохнула и перевела взгляд на шефа. Шеф тотчас же сделал два рьяных шага, взял мужчину в своем галстуке за плечо и сказал:

– Послушайте, вам не кажется, что вы здесь лишний?

– Что?!. – рассвирепел тот. – Да кто ты такой?! Что ты лезешь ко мне все время?!

– Алексеев! – закричал шеф. – Наших бьют!

Алексеев бросился на помощь.

– Без рук! Без рук! – вмешался подбежавший швейцар. – Спокойно, граждане! Или в милицию опять захотели?! А то это можно… – увещевал он, придерживая разгоряченного мужчину в своем галстуке.

Алексеева в свою очередь оттеснял гардеробщик. И только шеф, негодующе фыркая, приводил себя в порядок.

– Лишний! – возмущался мужчина в своем галстуке. – Это я лишний! Элеонора, я лишний?! – вопрошал он.

Элеонора мельком взглянула на него и подошла к Алексееву.

– Если мы сейчас не уйдем отсюда, – сказала она, – то мы не уйдем никогда.

– Да пусти ты меня! – разозлился Алексеев на гардеробщика, пытаясь оторвать от себя его руки.

– Ну-ка, ну-ка, – заверещал вдруг гардеробщик, ухватив Алексеева за руку. – Номерок! У вас номерок от гардероба!

Казалось, из Алексеева выпустили воздух. Он сдался.

– Ишь как прихватило, – бормотал гардеробщик, – почти как намертво. Вросло. Ножовкой брать придется, – говорил он, увлекая Алексеева к гардеробу, – иначе не снимешь. Ну мы это одним мигом.

– Коля!.. – простонала ему вслед Элеонора.

Алексеев обернулся, расплылся жалобной улыбкой, хотел что-то сказать, но не сказал.

Зато шеф за спиной Элеоноры повернулся к мужчине в своем галстуке и злобно сказал:

– Дурак!

– Сам дурак! – сейчас же ответил мужчина.

Элеонора обернулась, смерила их уничтожающим взглядом и пошла вслед за Алексеевым к гардеробу. Шеф и мужчина в своем галстуке свирепо переглянулись и поплелись за ней.

– У вас есть ножовка? – спросил гардеробщик, цепко держа Алексеева за руку.

– Сейчас посмотрим, – сказал швейцар и скрылся за незаметной дверью с надписью «Посторонним вход запрещен».

Шеф почесал в носу.

– Ну что ж, Алексеев, – сказал он и посмотрел на часы. – Так вы ничего и не сделали… А час уже поздний… Нехорошо, Алексеев, нехорошо… А ведь я вас предупреждал. Всё из-за вашей неорганизованности. Почему со мной ничего не случается? А с вами.

– С вами тоже, – через силу сказал Алексеев.

– Со мной?.. – Шеф даже поперхнулся от этой наглости. – А что со мной?.. Со мной ничего не случается! Вы бы лучше за собой понаблюдали, вместо того чтобы делать мне необоснованные замечания! – Он взглянул на Элеонору, ожидая найти одобрение, но нашел что-то другое и потому поспешно добавил: – И вообще, не время сейчас выяснять эти вопросы. У нас с вами много других, более важных дел. Не забывайте, мы должны сдать типовой проект. Поэтому я буду ждать вас завтра. Где-нибудь в десять часов утра. Да, да, пожалуйста, в десять. Только без опозданий. А то это становится уже невыносимым. Итак, я буду ждать вас у себя в номере. Если меня там не будет, значит, я завтракаю. Тогда зайдите в ресторан, ясно?

– Ясно, – безжизненным голосом сказал Алексеев.

– Надеюсь, – сказал шеф и с улыбкой повернулся к Элеоноре. – Надеюсь, ваш начальник завтра нас примет?..

– А что? – влез в разговор мужчина в своем галстуке.

– А ты не лезь, не твое дело!

– Не знаю, – сказала Элеонора. – Вы лучше у него спросите.

– Да? – удивился шеф. – А как?

– Да вот так прямо и спросите. – Она повернулась к мужчине в своем галстуке и сказала: – Здесь товарищ интересуется, примите вы его завтра или нет.

Дверь с надписью «Посторонним вход запрещен» распахнулась, и оттуда вышел швейцар с ножовкой в руке.

– Порядок, – сказал он. – Сейчас всё сделаем. – И в недоумении остановился.

Вытаращив глаза, шеф неудержимо пятился. В воздухе пахло озоном.

– А что ему нужно? – спросил мужчина в гробовой тишине, гипнотизируя шефа свирепеющим взглядом.

Элеонора молча достала из портфеля Алексеева типовой проект.

Никакая сила не могла заставить шефа что-нибудь сказать, он только мелко кланялся, отступая все дальше, дальше, прямо к лестнице. А сверху, ему навстречу спускались двое – маленькая женщина с печальными глазами и бритый наголо мужчина угрожающего вида с тяжелым чемоданом в руке. Женщина ахнула и остановилась.

– Этот?.. – хрипло спросил мужчина с чемоданом.

Женщина, сдерживая слезы, еле заметно кивнула.

Мужчина поставил чемодан на пути пятившегося шефа и скрестил руки на могучей груди. Шеф наткнулся на препятствие, от неожиданности не удержался и беспомощно шлепнулся ему под ноги.

– Не надо, Семочка, – тихо сказала женщина, удерживая мужчину за руку.

Шеф посмотрел на чемодан, на женщину с печальными глазами, потом на того, кто с нею был, подумал и не стал подниматься с пола.

– Вставай, – сказал ему мужчина.

Шеф жалобно завертел головой: нет. В сторону гардероба он старался не смотреть.

– Вставай и бери чемодан, – сказал ему мужчина.

Шеф недоверчиво хихикнул, встал, с трудом поднял чемодан и нежно погладил его свободной рукой.

– А теперь неси, – сказал мужчина.

– Куда? – еле слышно спросил шеф.

– На вокзал, – сказал мужчина. – А потом поговорим.

Гардеробщик дернул Алексеева за руку.

– Это что, твой приятель? – спросил он.

Алексеев обернулся, посмотрел на гардеробщика и отрицательно замотал головой.

– Не. Начальник. – И под холодным взглядом мужчины в своем галстуке опустил глаза.

Сгибаясь под непомерной тяжестью чемодана и поминутно украдкой оглядываясь, шеф брел к выходу на непослушных ногах. За ним шли маленькая коварная женщина с печальными глазами и бритый мужчина. Дверь открылась и захлопнулась.

– Значит, это вы… – полувопросительно сказал мужчина в своем галстуке, держа проект двумя пальцами.

– Мы… – тихо согласился Алексеев.

Мужчина разжал пальцы, и проект провалился в недра подставленного портфеля.

– Это я возьму с собой, – сказал он.

Алексеев тоскливо кивнул.

– Ладно, хватит, – вмешался гардеробщик. – Пора и честь знать. Нам пилить надо.

– Ну мы пошли, – брезгливо сказал мужчина в своем галстуке и взял Элеонору под руку. Но Элеонора не двинулась с места.

– Идем, – сказал ей мужчина. – Это не для женских глаз.

Элеонора смотрела на Алексеева, и в глазах ее была и мольба, и нежность, и еще что-то, чего Алексеев никогда не встречал.

– Иди, – сказал он ей. – Я прошу тебя. Мы еще встретимся.

Элеонора вдруг улыбнулась, кивнула и, вырвав свою руку из руки мужчины в своем галстуке, быстро пошла к выходу.

Мужчина вздохнул и смерил Алексеева презрительным взглядом.

– Конечно, мы еще встретимся, – сказал он, – если вы опять не опоздаете… – и ушел вслед за Элеонорой.

– Да не сжимай ты пальцы, – сказал Алексееву швейцар, прилаживая ножовку. – Она, правда, туповата, но ничего, потерпишь. В крайнем случае пой.

У Алексеева на лбу выступил холодный пот.

– Что петь? – спросил он.

– Что хочешь, – душевно разрешил швейцар.

– Поосторожнее, – сказал швейцару гардеробщик. – Номерок не задень.

И Алексеев запел.

Это и есть музыкальный конец. Песню, которую он пел, знали многие, и поэтому швейцар с гардеробщиком ему подпевали. Если хотите, можете к ним присоединиться.

«ВЕЧЕРНИЙ ЛАБИРИНТ»,

1980 г., киностудия «Мосфильм»

Автор сценария – Георгий Николаев

Режиссер-постановщик – Борис Бушмелев

Оператор – Марк Дятлов

Композитор – Георгий Гаранян

В ролях: Владимир Басов, Виктор Ильичев, Татьяна Васильева, Александр Лазарев-старший, Валентина Талызина, Николай Парфенов