Читать книгу Вечерний лабиринт - - Страница 8

(Кинокомедия для одиноких мужчин)

Туристический автобус отечественного производства плавно катил по городу. Чередовались дома, полупустые улицы и полусонные утренние пешеходы. Гид, усталый мизантроп средних лет, тоскливо смотрел в одну точку.

– Посмотрите направо. Вы видите постройку двадцатого века в стиле девятнадцатого века. Здесь прошло детство поэта, здесь он учился в средней школе и отсюда ушел в большую жизнь. Теперь на доме установлена мемориальная доска с его инициалами. У забора – елочка, посаженная поэтом. Старожилы города помнят поэта-песенника и всегда охотно рассказывают о нем. Посмотрите налево. Вы проезжаете переулок, названный его именем. Закрой рот, папаша, уже проехали.

В салоне захихикали. Папаша закрыл рот и виновато пожал плечами. Гид широко зевнул и потер натруженные бессонные глаза. Чувствовалось, что ему это изрядно надоело. Салон был завален тюками, свертками и пурпурными связками ватных одеял. Меж них шевелились женщины в ситцах и редкие мужчины в мятых рубашках.

Автобус неторопливо выехал на центральную магистраль города. Здесь с ним недолго соперничал человек в синем спортивном костюме. Он упорно бежал по кромке тротуара рядом с автобусом, но не выдержал и отстал, сердито глядя ему вслед.

– Всё. Точка, – сказал гид. – Больше достопримечательностей в этом городе нету.

Он по инерции подмигнул одному из ситцевых платьев и плюхнулся на сиденье рядом с водителем. Но автобус не прибавил скорость, а наоборот, затормозил. Перед ним, тяжело сотрясая мостовую, двигался прицеп с поникшим трактором.

Гид горько вздохнул и снова повернулся к салону.

– Товарищи туристы! В связи с вынужденной медлительностью нашего движения прошу не засыпать и не клевать носом. Папаша, это и к вам относится. Наберитесь терпения, нас уже ждет райский завтрак в столовой номер четыре. А пока прошу вас обратить внимание на редкий поток местных жителей, спешащих в это раннее утро на места трудовой доблести.

Так как автобус двигался со скоростью пешехода, это не составляло труда.

– Вы видите наших славных тружеников в тот момент, когда они уже проснулись, но еще не заняты общественно полезным бодрствованием. Обратите внимание, как предвкушают они встречу то ли с раскаленным металлом, то ли с кирпичной стеной или просто с любимым начальником…

Алексей Петрович, весь в сладких грезах, шел рядом с автобусом по тротуару и вяло поводил блаженными глазами по сторонам.

– Посмотрите на этого типа, – сказал гид. – Он счастлив, как будто нашел на тротуаре тысячу рублей или что-то вроде этого.

– Не может быть, – усомнился кто-то.

– Может, – сказал гид. – Только это случилось не на этой дороге, иначе бы он всё еще смотрел себе под ноги.

– А у него шнурок развязался, – стыдливо сказал папаша.

Гид наклонился к окну.

– В самом деле, – он помахал Алексею Петровичу рукой.

Алексей Петрович заметил наконец обращенные на него из автобуса многие лица и страшно смутился.

– Вы посмотрите, какой дурак, – сказал гид. – Я ему показываю, что у него шнурок развязался, а он улыбается.

Алексей Петрович в самом деле смущенно улыбался и кивал головой. Мимо него пробежал человек в синем спортивном костюме и победоносно помахал рукой автобусу.

– От судьбы не убежишь, – сказал гид. – А теперь для вас, любознательные и любопытные. Даю краткий психологический портрет. Представленный вам на тротуаре экземпляр отличается тихим нравом и непомерным избытком доброты. Тем самым он внушает окружающим безмятежную скуку и тоскливое знание наперед всего того, что он скажет в течение ближайших суток, если не всей жизни. Другими словам, его любят, но с собой не берут.

Алексей Петрович снова добродушно закивал головой под окнами автобуса.

– Вот, пожалуйста, – сказал гид, – он подтверждает.

Автобус остановился. Прицеп с экскаватором медленно сворачивал, освобождая дорогу.

– Всё, – сказал гид. – Мы прощаемся с этим милым, но неказистым человеком и продолжаем свой путь к новым духовным ценностям. Девушки, сделайте ему ручками.

Девушки сделали. Алексей Петрович расцвел от смущения и удовольствия одновременно.

Гид высунулся из окна и мстительно крикнул:

– У вас шнурок развязался!

Автобус отъехал. Растерянно глядя ему вслед и стараясь не наступить на шнурок, Алексей Петрович свернул за угол и, оглядевшись по сторонам, как будто собирался сделать что-то непозволительное, пристроился на ближайших ступеньках. Ступеньки принадлежали отделению милиции, из полуоткрытой двери которого доносилось жалобное мяуканье, но никого не было видно. Только со стенда «Их разыскивает милиция» на Алексея Петровича мрачно смотрели четыре лица: три мужских и одно простое, круглое, женское. Алексей Петрович, кряхтя, сделал узел и уже собрался добавить к нему бантик, как отвратительный резкий сигнал заставил его подскочить на месте.

Рядом стояла легковая машина. Из-под колес поднималась пыль.

Алексей Петрович еще щурил в испуге близорукие глаза, когда из машины вылез большой жизнерадостный человек и расхохотался.

– Будь я не я, это Леха!

Алексей Петрович с облегчением вздохнул.

– Здравствуй, Семен.

– Как жизнь, Леха? – радовался Семен, с воодушевлением хлопая его по плечу. – Все толстеешь, лысеешь, умнеешь… – Он погладил его по лысине с материнской нежностью. – Когда же я видел тебя последний раз?.. А?

– Давно уже, – сказал Алексей Петрович, стараясь уклониться от его руки. – Лет пять прошло, а то и больше.

– Пять лет!.. – восхитился Семен. – А я тебя сразу узнал, как будто вчера видел. Ну и гуднул. Здорово ты подпрыгнул. Я даже не ждал от тебя такой прыти. Небось, нервишки шалят, а?

Алексей Петрович растерянно пожал плечами.

– Да нет, вроде в порядке всё…

– В порядке, говоришь… – Семен внезапно и оглушительно хлопнул в ладоши под ухом Алексея Петровича. Тот в ужасе присел.

– Ха, ха, ха! Точно, нервишки, – констатировал Семен.

Из двери милиции, на ходу расстегивая кобуру, выскочил милиционер. Возбужденно оглядевшись и увидев в конце улицы упруго бегущего человека в синем спортивном костюме, он выхватил пистолет и бросился за ним, тяжело стуча сапогами по каменной мостовой.

– Нервишки лечить надо, – ласково сказал Семен Алексею Петровичу. – Где это видано, чтобы в нашем возрасте так пугаться. Хотя ты всегда такой был… пугливый. Работаешь там же? Машинистом?

Алексей Петрович кивнул:

– Машинистом.

– Ну и как? – без интереса спросил Семен.

– Всё так же, – улыбнулся Алексей Петрович. – Без изменений.

– Ну-ну, – Семен зевнул и тоскливо посмотрел по сторонам.

В конце улицы милиционер скинул тяжелые сапоги и, мельтеша белыми портянками, скрылся за углом.

– Значит, так и живешь… – уныло повторил Семен.

– Так и живу. А ты как?

– Я-то? Я-то хорошо. Я вон машину купил. Теперь катаюсь… – Он суеверно постучал по деревянной доске стенда «Их разыскивает милиция» и посмотрел на часы. – Жалко, времени нет, а то бы поговорили. Все-таки давно не виделись.

– Да, да, конечно, – согласился Алексей Петрович.

– Так что, может, как-нибудь встретимся. Посидим, поболтаем, глядишь, чего нового вспомним. Я ведь как-то записывал твой рабочий телефон… Точно, записывал. Не изменился?

– Нет, нет, всё тот же, – сказал Алексей Петрович.

– Ну вот, тогда я тебе как-нибудь звякну. Может, даже в ближайшие дни. Глядишь, и чего-нибудь придумаем. Годится?

– Годится, – сказал Алексей Петрович и вдруг засветился мыслью. – А знаешь что, приходи ко мне в воскресенье. Ладно? Я тебя приглашаю. Можешь один, а можешь с кем-нибудь… Ну со своей знакомой какой-нибудь… Придешь?

Семен недоуменно посмотрел на Алексея Петровича и почесал в затылке:

– А чего это будет?

– Да ничего, – сказал Алексей Петрович и смущенно признался: – Я женюсь.

Семен опешил.

– Ты? Женишься?

– Ну да, – кивнул Алексей Петрович. – Женюсь.

– Ну-ну, – сказал Семен. – Прямо в воскресенье?

– В воскресенье.

– Так это же надо отметить! – пришел в себя Семен. – Это же событие! Друг детства! Школьный товарищ! Конченый человек! И вдруг женится! Что ж ты раньше молчал? Я тебя поздравляю! Я тебя поздравляю!

Он тряс руку Алексея Петровича, как будто хотел ее оторвать. Алексей Петрович мужественно улыбался.

– Никогда не мог бы подумать, – поражался Семен. – Это надо же… Леха женится… Кто эта дура? – Он поперхнулся и, смягчая, добавил: – Прости, конечно, это я так, по привычке…

– Ничего, ничего, – Алексей Петрович понимающе улыбнулся. – Ты ее просто не видел, потому так и говоришь. Если бы ты ее знал, ты бы был о ней другого мнения.

– Другого, другого. Сейчас расскажешь… А ну, пойдем… Заодно я тебя на работу подброшу.

– Да что ты, не надо, – сопротивлялся Алексей Петрович, но Семен уже распахнул перед ним дверцу.

– Садись!

Он протиснулся за руль и включил зажигание.

– Ну давай, выкладывай… Кто она и зачем?

– Да никто она, – сказал Алексей Петрович. – Женщина…

Семен хохотнул и дал газу. Машина резко сорвалась с места, и Алексей Петрович испуганно уперся руками в панель.

– Женщина – понятие абстрактное, – сказал Семен, аккуратно объезжая валяющиеся на дороге сапоги. – У меня тоже была жена – женщина, но этого ей было мало. Ты расскажи конкретнее, по существу. Какая женщина, откуда, сколько лет, где работает и чего ей от тебя нужно. Понял?

– Понял, – Алексей Петрович немного подумал и, с трудом подбирая слова, сказал: – Она прекрасный человек, очень добрый, отзывчивый, простой… – Его глаза приобрели мечтательное выражение: – И очень меня любит.

– Знакомая картина, – сказал Семен.

– Нет, правда, она удивительный человек, такая внимательная, заботливая, я еще не встречал таких женщин.

– Леша, Леша… Они все заботливые и внимательные. Других не бывает. Это потом они другими становятся. Гостей много пригласил?

– Да нет, что ты… Какие там гости… Я даже не сказал никому. Ты первый…

– И никто не знает?! – удивился Семен. – Ну и дела!.. Это так оставлять нельзя. Я это должен взять в свои руки. Тебе одному такое не под силу.

Алексей Петрович благодарно кивнул.

– Спасибо, Семен. Спасибо. Вот здесь, на углу.

– Что на углу? – не понял Семен, проезжая мимо.

– Остановиться… На работу, – робко сказал Алексей Петрович и оглянулся. – Вот… Проехали.

– Да ты что, отделаться от меня решил? Не выйдет! Я тебя так просто не отпущу. Такое дело, а он на работу! Ничего с твоей работой не случится! Позвонишь, скажешь, что возьмешь работу на дом. Машинист ты или нет?

– Машинист, – тихо согласился Алексей Петрович.

– Все машинисты берут работу на дом.

– Но у меня машинки дома нет.

– Плевать. Я тебе достану. А теперь ты мне лучше скажи, сколько ей лет и как она из себя. Ничего, а?

Алексей Петрович смутился.

У столовой номер четыре, где стоял автобус и кормили райским завтраком туристов, машина круто развернулась и помчалась в другую сторону.

– Сейчас заедем ко мне, – сказал Семен, – у меня там пятиминутное дело.

– Вот и хорошо, – сказал Алексей Петрович, – а я в магазин схожу, пока ты вернешься, я тоже успею, а то дома, может, и нет ничего, а так, хоть куплю что-нибудь на всякий случай, так сказать, если в самом деле вдруг там ничего.

Семен вник в суть сказанного и качнул головой:

– Не надо.

У стеклянного здания гастронома он свернул за угол и въехал во двор, заставленный пустыми ящиками.

– Ну как же не надо, – сомневался Алексей Петрович. – Если так получится, что Лиза еще никуда не ходила, а мы приедем и даже поставить на стол будет нечего, не то, что уж там, чего другое, для гостей специально… Мы же просто живем, картошка там, морковка какая-нибудь. – Он попытался вылезти из машины.

– А я говорю: не надо! – прикрикнул на него Семен. – Сиди и ни шагу из машины. Я ее не запер. Мало ли что.

Алексей Петрович неохотно смирился и принялся изучать машину. Открыл дверцу, закрыл дверцу. Опустил стекло, поднял стекло. Попрыгал на сиденье, хотел покрутить руль, но здесь появился Семен. Под мышкой он нес большой картонный ящик. Открыв дверцу, он поставил его на заднее сиденье и с энтузиазмом сказал:

– Заказ из двадцати двух предметов первой необходимости в экстренных случаях! Не кантовать! – Сел за руль и стал разворачиваться. – Так что можешь не беспокоиться, стол у тебя будет в порядке. Вот только жаль, пива нету, директор выпил.

– Это как же… – растерялся Алексей Петрович. – Это же неудобно получается…

– Что неудобно? Что директор пиво выпил?

– Да нет, при чем здесь пиво! Я же тебя вроде как в гости позвал, а ты теперь всё сам… Я так не могу… Я не буду… И Лиза обидится.

– Ты меня на воскресенье звал, а сегодня пятница, – посмеиваясь, возразил Семен. – Сегодня я сам к тебе напросился, а вот в воскресенье ты уж будь добр, такой стол организуй, чтобы я из-за него подняться не смог. Вот это я понимаю.

Алексей Петрович недоверчиво покачал головой.

– Все равно, это как-то не совсем как положено… Конечно, если бы Лиза знала, она бы приготовила… Она хорошо готовит… Может, я хоть деньги заплачу?

– Обижаешь, дорогой, – сказал Семен с интернациональным акцентом. – Сегодня я угощаю.

Семен с ящиком в руках тяжело поднимался по лестнице.

– Ты только не обращай внимания, если у нас не убрано, – говорил Алексей Петрович, поднимаясь вслед за ним. – Все-таки Лиза нас не ждет и могла поэтому не успеть, да и вообще не знала, что сегодня так получится. Так что если там непорядок, ты уж извини… Она вообще-то аккуратная, хозяйственная, энергичная такая, и это даже хорошо, а то ведь ты меня знаешь, я сам-то в этом бытовом устройстве не очень, лень всё, да и не с руки как-то…

Здесь Семен, шедший перед ним, споткнулся, выругался, и из-под ног у него запрыгала ножка от стула.

Алексей Петрович поднял ее, недоуменно повертел в руках и положил обратно. Странная была какая-то ножка. Но голова у Алексея Петровича была занята другим.

– Я теперь и не знаю даже, как бы я без нее обходился. Ты не поверишь, только месяц прошел, а я так привык уже, просто некуда дальше, даже не представляю, как это я раньше жил один, да еще не хотел жениться сначала… Вот здесь, пришли уже, – он остановился перед дверью, виновато посмотрел на тяжело дышавшего Семена и повторил: – Так что если там беспорядок какой, ты уж как-нибудь… Ну понимаешь, в общем.

– Понимаю, понимаю, – вздохнул Семен, неуклюже ворочая ящик в руках.

Алексей Петрович удовлетворенно кивнул, позвонил и после паузы поторопился крикнуть:

– Лиза, я не один!

Но дверь им никто не открыл.

– Она, наверно, в магазине, – поспешно объяснил Алексей Петрович. – Она всегда в это время в магазин ходит. – Он поискал ключи по карманам, нашел и стал ковырять замок. – Это даже хорошо, что она в магазине. Мы ей будем как сюрприз.

Семен с ящиком нетерпеливо вздохнул.

– Замок старый, – извинялся Алексей Петрович. – Его бы починить надо, да вот всё руки никак не доходят. Сейчас, сейчас, ну-ка… Или он изнутри закрыт? Нет, с какой стати… Есть!

Он обрадованно хмыкнул, и дверь наконец распахнулась.

– Прошу! – торжественно воскликнул Алексей Петрович и пропустил Семена вперед.

– Проходи, проходи в комнату, – говорил он, входя следом и стараясь закрыть за собой дверь.

Семен вошел в комнату.

Как он вошел, так он и остановился. Потому что комната была пуста. То есть совсем пуста. На полу еще кое-что валялось, оставленное в спешке, а мебели не было. Ну совсем не было. И на гвозде висело, как издевательство, свадебное платье пополам с фатой.

– Вот так номер, – оторопело сказал Семен и оглянулся на Алексея Петровича.

В Алексее Петровиче что-то перевернулось, да так и осталось перевернутым. Он стоял на пороге, и улыбка медленно уходила с его лица, пока не ушла совсем.

От мебели остались одни координаты. Темные прямоугольники на полу – длина и ширина. Светлые на обоях – высота.

Солнечный свет бил в чистое окно, из двора доносились детские голоса, и все было так тихо, спокойно, безмятежно…

– Лиза! – жалобно воскликнул Алексей Петрович и бросился вон из комнаты.

Было слышно, как хлопали двери кухни и ванной.

Семен сурово вздохнул и поставил опротивевший ящик на пол.

На пороге появился Алексей Петрович и бессильно прислонился к косяку.

– Нету? – спросил Семен.

Алексей Петрович отрицательно мотнул головой. Глаза его были безжизненны и слепы.

– Тогда надо в милицию сообщить, – сказал Семен.

Долго молчали.

– И чем быстрее, тем лучше, – снова сказал Семен.

Алексей Петрович ничего не видел и не слышал.

– А где же Лиза?.. – выдавил он из себя.

– Переехала, – со вздохом сказал Семен.

– Куда?.. – как будто издалека спросил Алексей Петрович.

Семен хотел уже ответить, но в последний момент сжалился и только пожал плечами. Потом подошел к висевшему на гвозде свадебному платью, недоверчиво осмотрел его и спросил:

– А ее вещи тоже пропали?

– У нее почти ничего с собой не было, – прошептал Алексей Петрович. – Я ей еще купить собирался, к свадебному путешествию.

– Теперь она сама себе купит, – подвел итог Семен. – Во время свадебного путешествия. – И неохотно добавил: – Надо в милицию сообщить, пока не поздно…

Алексей Петрович затравленно посмотрел на него и до боли закусил губу.

– Ну а что делать?.. – оправдываясь, сказал Семен. – Делать больше нечего. Никуда не денешься.

Наступило неловкое молчание. Семен тяжело вздохнул.

– Может, тогда у соседей спросить?

В глазах Алексея Петровича появился проблеск надежды.

– Да, да, конечно, – он сорвался с места и исчез за дверью.

На лестничной площадке он бросился к соседней двери и суетливо позвонил.

Дверь не открывали. Он позвонил еще раз и прислушался.

Семен выглянул из окна, удостоверился, что его машина на месте и, стараясь удобнее устроиться, заерзал на подоконнике.

Открылась дверь, и в комнату бессильно ввалился Алексей Петрович. На него было жалко смотреть.

– Ну что? – спросил Семен.

Алексей Петрович ничего не ответил, прошел, как заведенный, в угол комнаты и механически сел туда, где, по-видимому, всегда стояло кресло.

Семен озабоченно почесал в затылке, слез с подоконника и, подойдя к Алексею Петровичу, присел перед ним на корточки.

– Ну, ну, Леша… Тебе что, нехорошо?

Алексей Петрович сидел на полу с закрытыми глазами и молчал. Семен осторожно потряс его за плечо. Из закрытого глаза Алексея Петровича выкатилась скупая слеза. Он стер ее рукавом и тихо сказал:

– Мне хорошо. Только Лиза уехала вместе с мебелью. Примерно час назад. На грузовике. С ней было двое мужчин. Один, черный, смазливый, за рулем сидел…

– А номера машины никто не заметил?

Алексей Петрович жалобно посмотрел на Семена.

– Но я же не мог об этом спрашивать… Они бы догадались…

Семен выпрямился и сурово сказал:

– Будь мужчиной, Леха. Теперь не время для личных чувств. Мы должны вызвать милицию, ничего не поделаешь.

– Но я не хочу… – умоляюще прошептал Алексей Петрович.

– Мало ли что ты не хочешь. Я тоже этого не хочу. Никто этого не хочет. Но хочешь ты или не хочешь, сообщить надо.

Алексей Петрович одиноко сидел на полу в самой беззащитной позе, и в глазах его бился ужас.

– Но это же мое дело…

– Нет, это не твое дело, – сказал Семен. – Это дело общее и касается нас всех одинаково. Сегодня это случилось с тобой, а завтра, если мы не вмешаемся, это может случиться с каждым, и со мной в том числе! Так что, Леша, я понимаю твое дурацкое положение и искренне сочувствую, но меня удивляет твое отношение к случившемуся… Я понимаю, что Лиза была… была, так сказать, субъективно чем-то тебе даже близким и, может быть, дорогим, но объективно она, и это прежде всего, как выяснилось, оказалась… антиобщественным элементом. Да, будем откровенны! Антиобщественным и социально опасным!

Алексей Петрович бессильно опустил голову.

– Поэтому мы должны сообщить в милицию, – спокойно закончил Семен. Потом выждал паузу и спросил: – Ну?

Алексей Петрович медленно повел головой.

– Что? – опешил Семен.

– Нет, – выдавил из себя Алексей Петрович.

Семен на мгновение потерял дар речи.

– Нет, – повторил уже твердо Алексей Петрович, словно отвечая самому себе.

– Как это нет? Как это нет? – возмутился Семен. – Ты понимаешь, что ты говоришь?

– Нет, – снова сказал Алексей Петрович.

– Что нет? Что нет, когда да! Если ты не сделаешь этого, то я сам сообщу.

– Тогда я тебя убью, – тихо сказал Алексей Петрович и сам испугался.

У Семена от удивления приоткрылся рот.

– Вот, вот, – сказал он, приходя в себя. – Одно преступление влечет за собой другое. Как же у тебя язык поворачивается на лучшего друга руку поднимать…

– Прости, Семен, – жалобно сказал Алексей Петрович. – Но ведь это дело мое, личное, семейное, при чем здесь милиция…

– Как это личное? – устало возразил Семен. – Что ты говоришь? Она, может быть, сейчас уже следующего обчищает…

Алексей Петрович вздрогнул, как от удара.

– Прости, конечно, – торопливо извинился Семен. – Это я не подумал.

Они надолго замолчали. Семен походил по комнате, постоял у картонного ящика, так и не распечатанного с утра, потом повернулся к Алексею Петровичу, поникшему без движения в углу комнаты, и нерешительно спросил:

– Слушай, Леш, а может, это в полуофициальном порядке сделать? У меня есть знакомые в управлении.

– Нет, – сказал Алексей Петрович.

– Ну как же, Леш. Это же выход. Ну хочешь, совсем неофициально, а?

– Я же сказал – нет! Значит, нет! И не надо мне никаких знакомых! Без них обойдусь! Я ее сам найду! Понятно?! Сам!

Семен задумчиво почесал в затылке.

– Это интересно. Так прямо сам и найдешь?

– Найду.

– Ну-ну, – сказал Семен. – А зачем?

– Как зачем? – не понял Алексей Петрович.

– Так, зачем?

Алексей Петрович растерялся.

– Ну как же… Мне же надо ее найти… Я же должен знать…

– Что знать?.. – покачал головой Семен. – Знать бесполезно. Даже если ты ее найдешь, все равно она тебе ничего не отдаст, пока ты не сообщишь куда следует…

– А мне и не нужно ничего, – с отчаянием сказал Алексей Петрович. – Мне она сама нужна… Мы же любили друг друга…

– Любили? – переспросил Семен.

– Любили… То есть… любим… То есть…

Алексей Петрович всхлипнул.

– Тьфу! – сказал Семен и раздраженно заходил по комнате.

– Ну что же, – наконец сказал он. – Может быть, в самом деле стоит попробовать… Но как?

– А если по справочникам поискать?.. – тихо предложил Алексей Петрович, обретая слабую надежду и поднимаясь с пола.

– А ты фамилию знаешь?

– Караваева…

– Каравай, каравай, кого хочешь выбирай… Ты хоть паспорт ее видел? Хотя паспорт может быть поддельным или ворованным…

Алексей Петрович загнанным зверем посмотрел на Семена.

– Ладно, ладно, – сказал Семен. – А фотография у тебя есть?

– Нет, – всхлипнул Алексей Петрович. – Не успели мы…

– А где она жила до этого?

– На озере…

– Ишь ты… Это она тебе сказала?

– Она, – тихо, с мольбой в голосе сказал Алексей Петрович.

– Врала наверняка, – вздохнул Семен.

– Нет! Не врала! – истерично закричал Алексей Петрович. – Не врала она! Она правду говорила!

Он отвернулся к окну и уткнулся лицом в забытую занавеску.

Семен смущенно кашлянул.

– Ну ладно, пусть не врала… А откуда она вообще взялась? Где ты с ней познакомился?

– Там же, на озере, – прорыдал Алексей Петрович.

– Ее там знают?

Алексей Петрович затряс головой.

– Сто пятьдесят, – сам себе сказал Семен. – Два часа. В конце концов, можно будет искупаться, озеро все-таки. Хорошо. Тогда едем. – Он подошел к ящику и поднял его. – А это будет наш сухой паек. Правда, не совсем сухой, а скорее мокрый…

Алексей Петрович растерянно оторвался от занавески.

– Как, прямо так вот, сейчас?..

Но Семен его уже не слышал. Бережно обнимая ящик, он выходил за дверь.

Алексей Петрович обвел безумным взглядом пустую комнату и заспешил вслед за ним.

Спускаясь по лестнице, он вдруг увидел на ступеньках ножку от стула и остановился. На глазах его навернулись слезы, он поднял ее, повернулся и пошел обратно.

Семен поставил ящик на заднее сиденье, обошел машину и озабоченно посмотрел на дверь подъезда.

Алексея Петровича не было.

Семен неторопливо потоптался на месте, потом не выдержал, открыл дверцу машины и пару раз просигналил.

Дверь подъезда распахнулась, и Алексей Петрович торопливо направился к машине, пытаясь на ходу запихнуть в портфель что-то белое.

Семен хмыкнул.

Алексей Петрович подходил все медленнее и медленнее, изо всех сил стараясь закрыть портфель. Но белое свадебное платье пополам с фатой настойчиво вылезало из него.

– А это тебе зачем? – беззлобно спросил Семен, намереваясь пощупать материал.

Алексей Петрович отпрянул и спрятал портфель за спину.

– Она увидит, она поймет, – убежденно сказал он.

Автобус «Турист» огибал городской стадион. Публика в салоне дремала после плотного завтрака. Только на одном из передних сидений шел негромкий разговор. Двужильный гид развлекал наиболее бойкий сарафан в крупный горошек.

– Мужчина и женщина, – угрюмо говорил он, – дополняют друг друга во всех отношениях. Их гармоническое содружество имеет глубочайшие корни в самых истоках природных закономерностей. Тезис, антитезис, синтез – так определяет философская наука их взаимоотношения, и мы не можем не считаться с этим обстоятельством. Тезис и антитезис противоречивы, это всем известно, но в синтезе, – он кинул взгляд на щедрые россыпи крупного горошка, – в синтезе, на этой высшей ступени развития, все противоречия успешно разрешаются.

Сарафан кокетливо вздохнул:

– Все вы мужчины одинаковы…

– Нет, вы ошибаетесь, это закон природы для всех одинаков, а мужчины все разные…

Автобус остановился у светофора.

– Вот посмотрите, – сказал гид, – посмотрите на меня.

Сарафан в крупный горошек посмотрел, чуть смущаясь от такого категорического желания.

– А теперь посмотрите вон на того человека в машине, – сказал гид и добавил с невыносимой скорбью. – Разве мы одинаковы?

В остановившейся рядом машине виднелся жертвенный профиль Алексея Петровича. Он смотрел вперед отрешенными, героическими глазами и нервно гладил портфель с торчащим подолом белого платья.

– Ох, – сказал сарафан. – А мы его сегодня уже видели! Утром, когда все на работу шли! У него еще шнурок развязался!

Гид посмотрел на нее тоскливо и безнадежно.

– Как бы у него пупок не развязался, – сказал он.

Машина с визгом ушла вперед.

– Что-то мне есть хочется, – робко сказал Алексей Петрович. – А тебе не хочется?

– Мне всегда хочется. Только мы не на пикник едем.

– Да, да, конечно, – спохватился Алексей Петрович и решительно уставился на дорогу. – Сначала надо найти Лизу.

– Она от нас не уйдет. Догоним. Главное, взять ее с поличным, прямо на дороге, с вещичками. Тепленькую, пока рыльце в пушку… Тогда мы с ней поговорим.

– Что значит, тепленькую?.. – ужаснулся Алексей Петрович. – Что значит, рыльце в пушку?.. Как ты можешь говорить такое про Лизу?

– Ну, знаешь, она тебя обчистила, твоя Лиза?! Обчистила! Смоталась? Смоталась! Так какого черта ты теперь пустое место блюдешь?! Или я теперь на нее молиться должен?

– Но она же здесь ни при чем! Она не виновата! Ее втянули, заставили или еще чего-нибудь, я не знаю, но она не виновата! Не виновата она!

– Совсем? – Семен саркастически усмехнулся.

– Совсем! – Алексей Петрович насупился, помолчал и сказал: – Ну, может быть, чуть-чуть…

– Совсем чуть-чуть?

– Ну если даже и виновата, не смей так о ней говорить! Не смей!

– Могу вообще не говорить, – сказал Семен, – пожалуйста… Но тогда я и делать ничего не буду. – Он остановил машину и обиженно отвернулся.

Некоторое время они оба молчали, но затем Алексей Петрович стал проявлять беспокойство. Сначала он просто поглядывал на Семена, потом не выдержал и убитым голосом позвал:

– Семен… А Семен…

Семен неторопливо повернулся.

– Семен, – сказал Алексей Петрович, – ты говори что хочешь, только поедем…

Машина рывком тронулась и снова понеслась по дороге.

Текли реки, росли деревья, пекло солнце, а Семен все гнал и гнал машину на предельно высокой скорости к новым горизонтам. Алексей Петрович уже снял пиджак и теперь сидел в расстегнутой белой рубашке и, подставляя голову ветру, рисовал что-то на мятом листе бумаги. Наконец он со вздохом облегчения откинулся на спинку сиденья и сказал:

– Готово. По-моему, похоже… Только нос не очень…

Семен оторвал от руля руку, взял рисунок, мельком посмотрел, скривился и сунул в карман.

– Что, плохо? – обиделся Алексей Петрович.

– Откуда я знаю, – сказал Семен. – Я же ее не видел. И вообще, хватит… Лиза, Лиза… Мне твоя Лиза поперек горла уже…

Алексей Петрович нахмурился, но стерпел.

Солнце давно перевалило через зенит, а дорога все тянулась через лес, высокий, густой и беспросветный. Встречных машин не было, лес давно стал для Алексея Петровича однообразным, и он вдруг поймал себя на том, что сидит и жадно грызет палец.

Он с жалостью посмотрел на него, нервно сглотнул и тут вспомнил:

– Слушай, бутерброд хочешь?

Семен кивнул.

Алексей Петрович радостно засуетился, раскрыл портфель, аккуратно выложил свадебное платье и достал завернутые в газету бутерброды. Один он взял себе, другой отдал Семену.

– Вкусно? – спросил он через некоторое время.

Семен кивнул, роняя крошки.

– Это Лиза делала, – сказал Алексей Петрович и мечтательно улыбнулся.

Семен подавился и оглушительно закашлялся.

Машина лишилась управления и, свернув с дороги, нырнула в лес. Кашель, ругань, треск веток, глухой удар – и мотор заглох.

Сначала стояла тишина. Потом Семен закашлял снова.

Алексей Петрович медленно поднял голову и огляделся. Кругом был лес. Семен продолжал натуженно кашлять. Алексей Петрович подумал и похлопал его по спине.

– Сильнее, – прохрипел Семен.

Алексей Петрович ударил.

Семен кашлянул последний раз и выплюнул бутерброд в окно.

– Фу-у-у… – тяжело сказал он. Открыл глаза, закрыл и открыл снова.

Слева был лес, справа был лес и впереди был лес.

– Мы в лесу, – сказал Алексей Петрович.

– Это я и без тебя знаю, – Семен повернулся и посмотрел назад. Дорога была почти рядом.

Он завел мотор и дал задний ход. Машина чуть сдвинулась и, тут же наткнувшись на что-то, забуксовала.

– Вот черт, – сказал Семен и попробовал еще раз.

Результат был тот же. Он попробовал открыть дверцу, но не смог, потому что стоявшее рядом дерево стояло очень близко. То же самое попытался сделать Алексей Петрович, но с его стороны деревья росли в такой же безвыходной близости.

– Срубить бы их к черту! – сказал Семен. – Чтоб одни пни остались!

Он обернулся назад. С одной стороны располагался корявый дуб, а с другой было чистое, светлое пространство, свободное от преград и препятствий. Семен оценивающим взглядом окинул Алексея Петровича.

– На заднее сиденье пробраться сможешь?

Алексей Петрович прикинул.

– Смогу.

– Тогда давай, действуй…

Алексей Петрович нелегко вздохнул и полез.

Сначала он перелез наполовину, потом на две трети, потом на три четверти, потом от него остались только задранные ноги.

– А как дальше? – глухо спросил он откуда-то снизу.

– Как, как, – разозлился Семен. – Переворачивайся!

Алексей Петрович стал переворачиваться, и Семен тут же пожалел об этом.

– Осторожно! Ты! – Но Алексей Петрович уже прошелся по нему ногами и перевернулся на ящик.

Потирая лицо, Семен только горько махнул рукой:

– Ладно, вылезай…

Алексей Петрович толкнул дверцу, но та не открылась. Он с усердием толкнул еще раз и, недоумевая, посмотрел на Семена. Семен ошалело покачал головой и ничего не сказал. Тогда Алексей Петрович опустил стекло и выглянул. Потом сел и снова посмотрел на Семена.

– Что? – тоскливо спросил тот.

– Пень, – сказал Алексей Петрович и развел руками.

– Смотри-ка! – воскликнул Семен, глядя в заднее стекло. – Мебель!

По дороге ехал грузовик. Брезент разлетался от встречного ветра, открывая кузов.

– Твоя мебель?

– Где моя мебель?!

– Это твоя мебель?!

Грузовик проехал.

– Моя мебель! Моя! – закричал Алексей Петрович.

…Машина ревела и содрогалась. Трава и комья земли летели из-под колес, но сами колеса безнадежно упирались в ствол поваленной березы.

Ухватившись за сиденье, Алексей Петрович раскачивался всем телом, помогая машине.

– Нет! Всё! К черту! – сказал Семен и выключил мотор.

Наступила гнетущая тишина. Семен вытер пот со лба и оглянулся на Алексея Петровича. Тот продолжал раскачиваться.

– Ты ведь поменьше меня будешь, – сказал Семен.

– Буду, – согласился Алексей Петрович.

– В окно вылезти сможешь?

– Смогу.

– Ногами вперед, иначе на голову встанешь.

– Ногами так ногами, – сказал Алексей Петрович и, кряхтя, установился на четвереньки задом к окну. Немного подождал, привыкая к позе, потом нащупал ногой окно и, пятясь большим, неуклюжим раком, стал вылезать. Сначала он выставил одну ногу, потом другую, сказал грустным голосом: «Больно» – и, упираясь головой в сиденье, наконец протолкнул в окно зад.

Наступило динамическое равновесие.

Алексей Петрович со стенаниями болтал ногами.

– Еще, еще немного! – подбадривал его Семен, упираясь рукой ему в лысину.

Алексей Петрович натужился и с мучительным стоном протолкнул живот. Его ноги нащупали пень, и, тяжело дыша, он бессильно обвис на дверце. Семен вытер руку о сиденье и почесал в затылке. Алексей Петрович сидел в окне плотно, как пробка.

– Дальше можешь? – осторожно спросил Семен.

Голова Алексея Петровича отрицательно замоталась.

– А обратно?

Голова снова замоталась, на этот раз еще отчаяннее.

– Как ты думаешь, они далеко уже уехали?

– Далеко. Но ничего, мы что-нибудь придумаем.

Некоторое время они оба молчали и придумывали, потом Алексей Петрович вдруг забеспокоился.

– Ты что? – спросил Семен. – Придумал?

Алексей Петрович тревожно вертел головой и дергал руками.

– По мне ползает что-то, – сказал он с отвращением.

– Ну, Леш, это мелочи. Поползает, поползает и перестанет. Ты думай лучше, как тебе вылезти.

– Это не мелочи, – сказал Алексей Петрович.

Глаза его вдруг расширились, и уже с ужасом он прошептал:

– Вот… Еще…

Судорожно дергаясь, он стал топать по пню.

– Семен! Они по мне ползают!

– Может, там муравейник? – предположил Семен.

– Спаси меня, Семен! – закричал Алексей Петрович, отплясывая на пне. – Спаси! Они меня съедят!

Внезапно он замолчал, глаза его выкатились, на лице был написан экстаз. Семен закусил от сочувствия губу и отвернулся.

Алексей Петрович застонал, медленно переходя с низких тонов на высокие, и, извиваясь, стал раскачивать машину.

– Леша! – воскликнул Семен. – Есть выход!

Алексей Петрович продолжал извиваться.

– Есть выход, Леша! – заорал Семен, с треском раздирая картонный ящик и вытаскивая оттуда бутылку коньяка.

Алексей Петрович через силу замер.

– А как же потом?

– Потом высохнет, – просто сказал Семен.

Алексей Петрович зажмурился, как перед прыжком в воду, и решился: – Давай!

Семен сорвал пробку и из окна, вслепую, стал поливать его коньяком. Глаза Алексея Петровича уставились в одну точку, потом оживленно забегали.

– Ну как? – спросил Семен, опорожнив бутылку.

– Вроде лучше, – Алексей Петрович прислушался. – Да, лучше.

– Вот видишь, всегда можно найти выход из положения. Сейчас мы остановим любую машину, и нам помогут.

Семен положил руку на клаксон и в ожидании стал смотреть на пустую дорогу.

Наконец в поле зрения показался ярко-красный «Москвич».

Семен пронзительно просигналил.

«Москвич» испуганно свернул и съехал в канаву.

– Есть, – растерянно сказал Семен.

Из машины долго никто не выходил, потом дверца открылась и показался мужчина. Он обогнул машину и вышел на дорогу.

Семен смущенно кашлянул и убрал руку с клаксона.

Мужчина посмотрел в их сторону, заметил и направился к ним. Алексей Петрович взглянул на Семена, хотел что-то спросить, но не спросил и снова стал смотреть на приближающегося мужчину. Тот на мгновение остановился, поднял с земли увесистый сук и обломил его, чтобы был покороче.

Алексей Петрович суетливо задвигался в окне. Мужчина подошел и остановился в двух шагах от машины. Сук в его руках угрожающе закачался. Он гадко засмеялся и обошел Алексея Петровича с кормы.

– Что он там? Что он там? – забеспокоился Алексей Петрович, стараясь разглядеть, что происходит у него за спиной.

– Ничего, – с бессильной злобой сказал Семен. – На тебя смотрит.

Мужчина подошел ближе и несильно хлопнул Алексея Петровича по заду.

– Ну что, штаны от страха намочил?

– Но-но! – Семен заметался в машине, как тигр в клетке. – Только попробуй! Из-под земли достану!

– Тихо, тихо, – сказал мужчина и снова постучал палкой по Алексею Петровичу. – У меня здесь заложник.

– Тихо, тихо, – повторил Алексей Петрович Семену. – У него здесь заложник.

– Я из-за вас крыло помял, – сказал мужчина, похлопал Алексея Петровича по карманам и вытащил кошелек. Пошуршал деньгами, часть взял себе, остальное вернул в карман.

– Двадцати рублей, думаю, хватит. Счастливо оставаться! – Он напоследок стукнул Алексея Петровича по заду и пошел к своей машине.

Алексей Петрович облегченно вздохнул.

– Могло быть и хуже.

– Рвач, – сказал Семен. – Крыло он помял… Десятки с головой хватит… – он обернулся на шум мотора и схватился за клаксон.

– Ой, не надо! – сказал Алексей Петрович.

К «Москвичу» подъехал автобус «Турист» и остановился.

Было видно, как мужчина объясняется с шофером, вяло размахивая руками. Из автобуса высыпало несколько сарафанов и, пользуясь возможностью размяться, разбрелось по обочине.

Семен просигналил скорбно и тоскливо.

Все обернулись.

– Ты что?! – в смятении воскликнул Алексей Петрович. – Там же женщины!

– Это наш последний шанс, – сказал Семен и просигналил еще раз.

Владелец «Москвича» сел в машину, завелся и, вырулив на дорогу, поспешил уехать.

– Товарищи! – хмуро сказал гид, когда туристы сплотились вокруг него тесными рядами. – Вы видите придорожный памятник архитектуры второй половины двадцатого века под условным названием «Генезис личности в условиях замкнутого пространства». Часть справа отражает научно-технический прогресс, представленный в запоминающемся образе современного автомобиля, отличающегося плавными, изящными линиями и упирающегося в темный лес непознанного. Папаша, закрой рот. Левая часть представляет собой симбиоз всё того же автомобиля и человека «разумного», выполненный неизвестным скульптором реалистично и живо, хотя и на одну нижнюю половину. Обратите внимание на детали живой природы, окружающей памятник: птички, ласточки, веточки, солнышко. Хочется петь и смеяться.

– Может, им помочь надо? – жалостливо спросил сарафан в крупный горошек.

– Ну что ж, – сказал гид. – Это будет еще один пример варварского отношения к памятникам человеческой культуры. Женщин и слабонервных прошу отойти, а мужчины пусть останутся. Папаша, ты что, слабонервный?

Папаша вернулся. Мужчины скинули пиджаки, ругаясь, подняли ноги Алексея Петровича до уровня окна и начали слаженно, по команде, заталкивать его внутрь машины.

Ругался и кричал от оконной узости Алексей Петрович, ругался и кричал, помогая ему, Семен, все ругались и кричали до тех пор, пока с последним «Эх, раз!» Алексей Петрович не провалился в машину и не остался там лежать без движения.

Мужчины вытащили из-под колес злополучную березу, машина завелась и, пятясь задом, выбралась на дорогу. Лиза, Лиза… Ты во всем виновата.

Машину трясло на ухабах, бросало из стороны в сторону, и Алексей Петрович беспрестанно вздыхал, ерзал и ворочался.

– Ты чего? – спросил Семен.

– Трясет, – односложно ответил Алексей Петрович.

– А ты как думал? Во время погони всегда трясет. А ты хотел бы и догнать, и чтоб тебя еще не трясло?..

– Да нет, – сказал Алексей Петрович. – Внутри трясет.

Семен покосился на него, протянул руку и пощупал ему лоб.

– Нормально… Это от нервов.

– Мы их догоним?

– Можешь быть спокоен. Догоним. Из-под земли достанем.

Алексей Петрович смирился и затих. Дорога постепенно укачала его, и вскоре он спал, сладко посапывая и чему-то улыбаясь. Лизе, наверно.

Глядя на его довольное лицо, Семен повеселел и пару раз хмыкнул. Потом осторожно потянул за белый краешек, торчащий из портфеля, и вытянул фату. Еле сдерживая смех, он одел ее на спящего Алексея Петровича и, уже давясь от хохота, продолжал гнать машину по пыльной дороге, к черту на рога, за мебелью, за Лизой.

Дорога резко поворачивала. Справа возвышалась большая фанерная реклама: «Желаем удачи на озере Рачьем». Затем показалась безымянная деревня, и дорога превратилась в улицу.

У одного из заборов на скамеечке сидел интеллигентный человек и читал газету. Семен остановил машину и высунулся из окна.

– Эй! Скажите, здесь машина не проезжала? Грузовик, с мебелью?..

Человек оторвался от газеты.

– А что? Должна была?

– Должна.

– Тогда проезжала.

Семен озадаченно нахмурился.

– А если не должна была?

– Тогда не проезжала.

Семен сплюнул и повернулся к Алексею Петровичу.

– Как по писаному говорит. Какой дом?

– Дальше. А мы не могли ее обогнать?

Семен покрутил пальцем у виска.

– Как мы могли ее обогнать? Дорога-то одна!

На окраине деревни они остановились снова. Семен посмотрел на Алексея Петровича и с чувством потянул носом.

– Как же ты пойдешь такой? Продезинфицированный?

Алексей Петрович смутился и беспомощно пожал плечами.

– Ладно, – сказал Семен. – Я схожу на разведку, а ты побудь на стреме.

Он вылез из машины, достал из багажника пустую канистру и пошел к дому. Алексей Петрович, осваиваясь в непривычной роли, начал напряженно следить то за ним, то за дорогой. Не достучавшись в дверь, Семен спустился с крыльца и стал заглядывать в окна. Алексей Петрович весь извелся на стреме, пока Семен не вернулся и не сел рядом.

– Ну что? Ну как?

– Нет никого, – сказал Семен. – Придется выбрать место и ждать. Может быть, в самом деле… – он покрутил пальцем у виска, – обогнали.

На берегу озера они остановились. Отсюда просматривалась и окраина деревни с нужным им домом, и дорога, и даже пляж с покосившимися зонтиками.

– Вот что, – сказал Семен, неодобрительно оглядывая вылезшего из машины Алексея Петровича. – Тебе бы искупаться надо, а я пока поесть приготовлю.

– А это обязательно?

Семен принюхался и посмотрел на него с укором.

– Ну я-то ладно. Я привычный. А если ты Лизу встретишь?

Алексей Петрович вздохнул и полез сквозь кустарник к воде. Семен обошел машину и уже хотел достать ящик, но здесь его внимание привлек ярко-красный «Москвич», стоявший на берегу чуть поодаль между деревьями. Семен оглянулся по сторонам. Место было достаточно уединенное. Подойдя ближе, он заметил небольшую вмятину на левом крыле и беззвучно рассмеялся.

Машина была пуста. Дверцы заперты. Семен стал спускаться к воде.

На самом берегу он с удовлетворением обнаружил знакомую одежду. Ее владелец одиноко плавал невдалеке умеренным брассом.

Он подошел к одежде и поднял брюки. В кармане приятно захрустело. Семен достал деньги, подумал, потом десять рублей взял себе, а десять оставил.

– Эй! Эй! – взахлеб закричал одинокий пловец. – Ты что делаешь?!

Его размеренный брасс сменился паническим кролем.

Семен спокойно держал в руках брюки и ждал, когда он выйдет на берег. Мужчина быстро подплыл, но на берег почему-то не вышел, а остановился по горло в воде и нервно закричал:

– Не трогай штаны!

Семен долго смотрел на него, потом спросил:

– А что, нужны?

– Нужны! Нужны! – закричал мужчина.

– Тогда пожалуйста, – сказал Семен. – Бери. – И безмятежно размахнувшись, кинул брюки ему в воду. Потом лицемерно вздохнул и пошел обратно.

Алексей Петрович уже ждал его, беспокойно прыгая вокруг машины и пытаясь согреться. Живот и грудь его были исполосованы кровоподтеками. Можно было подумать, что кто-то старался нарезать на нем резьбу.

Семен сочувственно оглядел его и похлопал по плечу.

– Ничего, до свадьбы заживет…

Алексей Петрович мгновенно потерял прыгучесть и загрустил.

– Она у меня послезавтра, – печально сказал он и надел рубашку.

Выстиранные брюки висели на кустах. Рядом болтались носки и блестели мокрые ботинки. Семен понимающе покачал головой и пошел доставать ящик.

На дороге показался автобус. Рядом с пляжем он свернул и остановился. Туристы торопливо высыпали на берег. Гид простирал к озеру руки и что-то говорил. Можно было подумать, что он говорил что-то умное.

Обед тем временем проходил в молчании. Подавали: шпроты, балык, паюсную икру, неочищенные томаты и сгущенное молоко. Но это были консервы, и открыть их было нечем. Оставалась колбаса. Ее ели руками, жадно и торопливо. Можно было подумать, что они не наелись в пути бутербродами.

– Надо достать консервный нож, – сказал Семен. – Иначе мы умрем с голода. Надо или попросить у кого-нибудь, или купить.

– Лучше купить, – сказал Алексей Петрович и тут же схватился за голову. – Господи, я же стирал брюки вместе с кошельком!

Он бросился к брюкам и судорожно обшарил карманы. Кошелька не было. Крикнув: «Я сейчас!» – Алексей Петрович запрыгал к воде. Там он влез в воду по колени и, наклонившись, стал шарить по дну. Можно было подумать, что он ловит раков.

– Ну и что? – озабоченно крикнул с берега Семен.

– Ничего, – ответил Алексей Петрович и тут же заорал благим матом, выдергивая из воды руку. На пальце у него болтался большой грязный рак. Алексей Петрович заорал еще громче. Можно было подумать, что в озере Рачьем раки не водятся.

– …А вы говорили, что в озере Рачьем раки не водятся, – сказал сарафан в крупный горошек огорченному гиду.

– Значит, это не озеро Рачье, – сказал гид и обнял сарафан за талию. – Чем смотреть на рака, давайте лучше погуляем по прилегающей местности…

– Вот еще чего, – сказал сарафан, избавляясь от его руки. – Вам, мужчинам, лишь бы по местности гулять без законных на то оснований…

– Слово джентльмена.

– Никаких слов, только законные основания. Между прочим, вы сами говорили, что женщина, как памятник природы, охраняется у нас в стране законом. – И сарафан в крупный горох стала спускаться на берег.

Алексей Петрович, облепленный на берегу женской и большей половиной туристов, уже с некоторой долей мастерства демонстрировал рака. Стоял смех, визг, и Алексей Петрович горделиво улыбался, польщенный необычным женским вниманием.

– Леша! – раздалось со стороны леса. – Леша!

Семен стоял у машины и призывно махал рукой.

Алексей Петрович машинально отдал какой-то блондинке рака и побежал к Семену. Блондинка, которая машинально взяла этого рака, завизжала не своим голосом, рак упал, и все женщины бросились врассыпную.

Взметнув пыль, машина остановилась у дома. Одновременно открылись дверцы. С одной стороны выскочил Семен, с другой – полуодетый Алексей Петрович.

На шум из дома вышла женщина. Алексей Петрович сразу вспомнил о своем виде и, жалобно пискнув, спрятался за машину. Оставшись на дороге в одиночестве, Семен оглянулся, всё понял и самоотверженно открыл калитку.

Женщина молча ждала, пока он подойдет.

– Марья Федоровна? – грозно спросил Семен.

– Марья Федоровна, – отвечала женщина.

Семен подмигнул ей и, понизив голос, сказал:

– От Лизки мы. Кореши ее.

Марья Федоровна побледнела от ужаса.

– Не дрейфь, мамаша, – сказал Семен. – Хвоста нет.

Марья Федоровна бессильно отступила к двери.

– Значит, нет?..

Семен оглянулся на дорогу и заодно на самого себя.

– Нет.

– А кто это за машиной?..

– Пахан это. Хахаль Лизки Караваевой. А она его невеста.

– Лизы Караваевой?.. – лицо Марьи Федоровны разгладилось. Постепенно она приходила в себя. – Как же, как же, помню… Так вы от Лизочки?..

– От Лизочки, – в свою очередь растерялся Семен.

– Что же вы сразу не сказали? Вы, наверное, брат ее? Она мне говорила, что вы всегда шутите… Вы, наверное, за чемоданом приехали?

– За чемоданом, – сказал Семен так, словно увидел святое знамение.

Пока Марья Федоровна шарила под кроватью в поисках чемодана, Семен осмотрелся и сказал:

– А Лиза много о вас рассказывала. Вы, наверное, давно ее знаете?..

– Что вы, без году неделю, – сказала Марья Федоровна, вытаскивая из-под кровати большой пыльный чемодан. – Разве она вам не говорила?

– Не говорила, – сказал Семен. – А что?

– Она у меня комнату снимала. Месяца два назад. Она же отсюда.

– Да, да, – сказал Семен. – Это я знаю. Она из этого… из…

– Кукуева, – недоуменно сказала Марья Федоровна.

– Вот, вот, – обрадовался Семен. – Из Кукуева. Улица… Как его… Улица…

Марья Федоровна насторожилась и загородила собой чемодан.

– Мне она не говорила. А вы что же? Адреса своей сестры не знаете?

– Не знаю, – испугался Семен. – Потерял и забыл.

Марья Федоровна поняла и хитро улыбнулась.

– Опять шутите… А жених ее адрес тоже потерял и забыл?

– И жених потерял, и жених… – разыгрался Семен.

– А куда же вы чемодан повезете?

Семен прикусил язык. Марья Федоровна ждала.

Семен совсем смешался. Марья Федоровна с видом победителя отступила в сторону.

– Берите, берите, вдруг адресок вспомните?

Семен хотел взять чемодан, но он оказался без ручки.

– Она его потому и не взяла с собой, – пояснила Марья Федоровна, – что он без ручки. Жалко, что за вами хвоста не было. Он бы вам помог.

Семен закинул чемодан на заднее сиденье, еще раз раскланялся со стоявшей на крыльце Марьей Федоровной и сел за руль. Алексей Петрович отчаянно косил глаза на чемодан и нетерпеливо шептал:

– Чего она сказала, Семен? Она сказала, где Лиза?

– Нет, она не знает. Но где-то в Кукуеве.

– В Кукуеве! Это же совсем недалеко!

– Недалеко! Это теперь недалеко!

– А это что? А? Это чей чемодан, Семен?

– Да подожди ты, – зло оборвал его Семен, выруливая на дорогу. – Дай отъехать. Ее это чемодан.

– Ее! – Алексей Петрович замолчал и снова посмотрел на чемодан так, как будто в нем была Лиза.

Семен проехал через деревню и свернул к озеру.

– Он тяжелый? – не вытерпел Алексей Петрович.

– Тяжелый, – сказал Семен.

Алексей Петрович сидел, как сыч, и кровожадно поводил глазами. Потом, ни слова не говоря, грузно повернулся и полез к чемодану. В машине начался кошмар. Чемодан перевернулся и упал под сиденье. Петляя, они подъехали к своему месту на берегу озера и там остановились. Раскрыть чемодан было делом одной минуты.

Сверху лежало верблюжье одеяло. Снизу книги.

– Фонвизин. Недоросль, – сказал Семен. – Это про тебя.

Он отбросил книгу и взял следующую.

– Если нет на первой странице, ищи на семнадцатой. Все библиотеки ставят штамп на семнадцатой. Почему на семнадцатой, непонятно. Самоучитель английского языка. Так она еще и фарцует!

Алексей Петрович уже не реагировал. Он сидел, понурившись, на расстеленном верблюжьем одеяле и листал журнал.

– Нет, – наконец сказал он и откинул журнал в сторону. – Ничего нет… – Из журнала вылетел листок и улегся на одеяле.

– Семен!!!

Семен недоверчиво читал, шевеля губами.

– Здесь не по-русски… Врач Небогадко…

– На штампе!

– Кукуевская городская поликлиника, – прочитал Семен.

На мгновение он задумался, потом глаза его приобрели хищный блеск.

– Это уже кое-что, – сказал он. – Это след.

Алексей Петрович смотрел на него с восторженной благодарностью.

– Да-да, – повторил Семен. – Искомая нить найдена. И я думаю, нам она будет по плечу. – Он похлопал Алексея Петровича по плечу и задумчиво снял с него белую нитку. – Тебе бы приодеться надо.

– Как же я оденусь? Еще не высохло.

Они погрузились в машину и выехали на дорогу. Проезжая мимо красного «Москвича», Семен указал на висящие в кустах брюки, достал десять рублей и сказал:

– Пока не забыл. Мужчине без штанов в подарок от штанов без мужчины.

Гид обвел скучающим взглядом салон и сказал:

– Уважаемые товарищи туристы! Наш путь лежит в город Кукуев. Это один из старейших городов области и потому богат памятниками архитектуры. Вы их увидите. Это остатки крепостных стен, башен, земляных укреплений, монастырей и мельниц. Кроме того, есть краеведческий музей. Вообще город очень быстро растет. Прямые зеленые улицы застраиваются многоэтажными домами. На окраине города Кукуева вырос благоустроенный поселок Новый Кукуев. – Он бесстрастно закончил и снова оглядел салон. Стояла тоскливая тишина. Тогда гид мрачно ухмыльнулся и добавил: – Обедать мы будем в столовой номер четыре.

Салон оживленно зашумел.

Когда они подъехали к городу Кукуеву, день уже клонился к вечеру. У железнодорожного переезда перед ними опустился шлагбаум, и машина остановилась.

– Подъезжаем, – сказал Семен. – Надо составить план действий.

Алексей Петрович, созерцавший путевую обходчицу, с готовностью обернулся:

– Да, да, конечно.

– В первую очередь, – сказал Семен, – мы проводим рекогносцировку: обнаруживаем поликлинику, в которой был выписан рецепт, и врача, который его выписал.

– Да, да, – кивнул Алексей Петрович.

– Во вторую очередь… – здесь появился поезд и умышленно громко застучал колесами.

Когда он прошел, Алексей Петрович в ужасе закричал:

– Нет! Нет!

– Да, – жестоко сказал Семен и включил радио.

Оттуда радостно донеслось: «Э-ли-за-бет! Э-ли-за-бет!» Алексей Петрович обхватил голову руками и сказал:

– Да.

Шлагбаум со скрипом поднялся.

Они кружили на машине по вечернему пустынному Кукуеву, пока не остановились у городской поликлиники. Свет горел только над дверью, а сама дверь была закрыта. Они сразу ощутили, что день выдался для них на редкость тяжелый и неудачный. Воцарилось уныние.

– Сегодня уже поздно, – наконец сказал Семен. – Начнем действовать завтра, с утра. Ночевать придется в машине.

Они отъехали от поликлиники и, свернув на тихую, почти деревенскую улицу, доехали до небольшого парка и остановились под окнами трехэтажного деревянного дома. Место было на редкость удачное. Со всех сторон их скрывали деревья, и в то же время машина так вписалась в пейзаж, словно всегда здесь стояла.

– Тут и заночуем, – сказал Семен, вылез из машины и огляделся.

Темнело. Зажигались фонари. Небо было чистое и высокое.

Над деревьями взошла полная луна.

Семен спал как убитый. Лицом вниз, прикрыв затылок руками. Алексей Петрович во сне маялся. Что-то неспокойное снилось ему. Он ворочался, постанывал, шарил руками и наконец позвал:

– Лиза!.. Лиза!..

В ночной тишине его голос звучал жалобно, с надрывом.

– Лиза!.. Лиза!..

Семен даже не пошевелился.

– Лиза!!.. – отчаянно позвал Алексей Петрович.

В окне второго этажа зажегся свет, и женский силуэт склонился над карнизом.

– Чего тебе?

Алексей Петрович довольно пошевелил во сне губами.

– Лиза! Вернись ко мне!

– Вот еще, – сказала женщина.

– Лиза!.. – в ужасе простонал Алексей Петрович. – Но почему?! Почему?!

– Сам знаешь, – сказала Лиза.

Алексей Петрович задумался. Лицо его приобрело несчастный вид.

– Не знаю я!.. Не знаю…

– Подумать только! – возмутилась Лиза. – Он не знает! А кто на ушах каждый вечер приходит?! А кто всю мебель пропил?! Я, что ли?!

Алексей Петрович тревожно заворочался и с обидой всхлипнул:

– Ты…

Женщина в окне оторопела.

– Ну, знаешь!.. Тебе это так не пройдет!..

Окно с треском захлопнулось.

– Лиза!.. Лиза!.. – мучительно застонал Алексей Петрович, уткнулся головой в жесткое сиденье и заплакал во сне горькими слезами.

Утром Семен внимательно осмотрел его опухшее лицо и сказал:

– Тебе побриться надо.

Алексей Петрович покорно кивнул.

– А я пока другие дела улажу, – сказал Семен. – Встретимся в парке. – Он сел в машину и завел мотор.

– Подожди, Семен! – Алексей Петрович просунул голову в машину и жалобно спросил: – Скажи, я похож на алкоголика?

Семен удивленно пожал плечами.

– Нет. С чего ты взял?

Алексей Петрович посмотрел на него и с тихим ужасом покачал головой.

– Не знаю… Не знаю, Семен!

Помахивая хвостом, старая кляча лениво тащила телегу с пустыми ящиками. Копыта отбивали сонную дробь. Трясясь на ящиках, уныло дремал возница. Его большая несмышленая голова в натянутой на уши кепке меланхолично раскачивалась на длинной голой шее. Утро было самое обыденное, никому не нужное.

Но в сорока метрах за телегой подозрительно медленно двигалась машина. Семен сидел за рулем и взглядом удава преследовал ничего не подозревающую жертву.

Телега свернула за угол.

Семен медленно доехал до поворота и тоже повернул.

Телега остановилась в переулке у магазина «Продукты», и возница, зевая, проснулся.

Семен прибавил скорость и проехал мимо, зорко вбирая в себя детали скучной картины: возница, кряхтя, слезает с телеги, ящики покачиваются, лошадь обмахивается хвостом.

Возница даже не обратил на него внимания.

Семен выжал сцепление, дал газ и на полной скорости исчез за поворотом. Отчаянно крутя руль, он вывернул на центральную улицу и понесся дальше.

На площади у железнодорожного вокзала, взвизгнув тормозами, машина остановилась как вкопанная. Семен торопливо вылез и бросился к зданию универмага. Растолкав очередь, он пробился к прилавку, и минутой позже машина снова сорвалась с места и понеслась по тем же улицам обратно.

Не доезжая до магазина, Семен развернул машину и остановился у обочины. Мотор продолжал работать на холостых оборотах.

Семен вылез и медленно двинулся к магазину, держа правую руку в кармане пиджака. У переулка, где стояла телега, он остановился. Из магазина вышел возница, снял с телеги пару ящиков и, мыча себе под нос, опять скрылся за железной дверью черного хода.

Семен оглянулся по сторонам, быстрыми шагами подошел к телеге, вынул из кармана большие ножницы и хладнокровно отхватил у лошади полхвоста. Потом так же хладнокровно повернулся и пошел обратно к машине. Спокойно сел и, не оглядываясь, уехал.

Возница вышел из магазина и, продолжая рассуждать сам с собой, подошел к телеге. Взял ящики, тупо посмотрел на лошадиный круп, и рот у него приоткрылся. Но сказать он ничего не успел.

Раздался боевой стук каблуков, и к нему энергично подошла женщина в теле. Не говоря ни слова, она размахнулась и отвесила ему могучую оплеуху.

Возница уронил ящики.

– Значит, я виновата?! – выкрикнула женщина и влепила ему с другой руки. Возница закачался.

– Я на ушах хожу?!

Новый удар.

– Мебель я пропила?!..

Круша ящики, возница пропал за железной дверью.

Алексей Петрович, задумчиво поглаживая полные бритые щеки, брел по дорожке летнего парка. Иногда он останавливался и срывал листочки. Выражение лица у него было печальное, словно он давно ждет неприятное известие, а оно запаздывает.

В центре парка стояла покрашенная салатовым гипсовая девушка с веслом и с видом утопленницы смотрела в заросший пруд, похожий на большую яму. Алексей Петрович остановился рядом и с таким же видом стал смотреть, как со дна всплывают пузырьки и лопаются. Всплывают и лопаются. Всплывают и лопаются.

Из задумчивости его вывели голоса и шарканье многих ног. Вдали на тропинку плотной толпой вышли туристы.

Алексей Петрович раздраженно полез в кусты.

Туристы вышли к пруду и остановились. Гид стоял между ними, нахохлившись, с перевязанным горлом и больными глазами.

– Статуя, – хрипло сказал он и показал на салатовый гипс.

Все повернулись, посмотрели.

– Пруд, – сказал гид и, закашлявшись, побрел дальше. За ним потянулись остальные.

Алексей Петрович уже хотел выбраться из своего укрытия, но здесь на дорожке показался Семен. Он шел большими довольными шагами и беззаботно оглядывался в поисках Алексея Петровича.

Алексей Петрович притаился. На его лице проступило торжественно-мрачное выражение.

Семен приближался.

Алексей Петрович поднял с земли булыжник и замер.

Семен подошел к пруду и огляделся. Потом почесал в затылке.

Алексей Петрович размахнулся, и булыжник с шумным всплеском ушел в воду.

Семен озадаченно оглянулся на пруд, потом быстро – на девушку с веслом. Утопленница была на месте. И здесь Алексей Петрович с пугающим криком выпал из кустов.

– Ты что это, Леш? – спросил Семен.

Алексей Петрович несмело поднялся на ноги и отряхнул колени.

– Да так… Ничего…

– Тогда пошли, – сказал Семен. – Пора за дело приниматься.

Машина подъехала к строительной площадке и остановилась. По будням здесь велось строительство типового блочного дома. По выходным дням здесь было тихо, как на обычном кладбище. Алексей Петрович и Семен вошли в дом и поднялись на второй этаж.

Здесь они прошли в однокомнатную малогабаритную квартиру, и Алексей Петрович смущенно сказал:

– Я бы хотел остаться один.

Семен хмыкнул и вышел из комнаты.

Алексей Петрович подошел к окну и положил на подоконник портфель. Потом щелкнул замками. Его взгляд был полон светлой печали.

За стеной нетерпеливо прохаживался Семен. Наконец он не выдержал и громко спросил:

– Ну сколько можно?..

– Сейчас, сейчас… – отозвался Алексей Петрович и после паузы уныло добавил: – Теперь всё.

Семен с озабоченным лицом прошел в комнату.

Алексей Петрович стоял у окна в белоснежном свадебном платье и смотрел на него с собачьей тоской. В руках он неловко теребил фату.

Семен крякнул и почесал в затылке.

– Что, плохо? – спросил Алексей Петрович.

Семен обошел его, придирчиво рассматривая со всех сторон. На спине платье не сходилось.

– Да нет, ничего, терпимо… – он посмотрел вниз и спросил: – Она что, выше тебя ростом?

– Нет, нет, не выше. Просто платье – в пол. И она худее значительно. Видишь, на спине даже не сходится…

– Понятно, – сказал Семен. – Надень фату.

Алексей Петрович помрачнел.

– А может, лучше так, без фаты?

– Послушай, – сказал Семен. – Это ведь не маскарад. Ты идешь на серьезное дело. А лысую невесту никто всерьез принимать не будет. Так что брось эти штучки…

– Ладно, – сказал Алексей Петрович.

Он отвернулся к окну, надел фату и повернулся снова.

– Вот! – обрадовался Семен. – Дело в шляпе! Теперь еще один нюанс – и будет полный порядок!

Он развернул газетный сверток и вытащил конский хвост.

– Что это?.. – с ужасом спросил Алексей Петрович.

– Парик, – просто ответил Семен. – Дай шнурок от ботинка.

– А как же я пойду?

– Ничего, под платьем не видно.

Алексей Петрович нагнулся, вытащил из ботинок шнурок и обреченно отдал Семену. Семен разделил хвост на две равные длинные пряди и ловко перевязал шнурком.

– Сними фату.

Алексей Петрович снял.

Семен повесил ему на голову шнурок с двумя полухвостами, одел сверху фату и булавкой прикрепил ее к шнурку.

– Всё, – довольно сказал он и отошел в сторону.

Алексей Петрович стал похож на восточную красавицу. Роскошные густые локоны обрамляли ее белое, как известка, лицо и падали на широкую неказистую грудь. Алексей Петрович подозрительно повел носом.

– Ничего, ничего, – сказал Семен. – Выветрится. Зато теперь в тебе есть некоторое очарование…

Он хмыкнул и тут же настороженно обернулся. Где-то рядом раздавались негромкие шаги.

– Тс-с-с, – прошипел Семен.

Восточная красавица замерла с перекошенным от страха лицом.

Шаги приближались. Кто-то неизвестный настойчиво и осторожно обходил все комнаты.

Семен лихорадочно оглянулся по сторонам. Выхода не было.

– Обними меня, – сказал он.

Восточная красавица в ужасе посмотрела на Семена и сказала:

– Ни за что.

Шаги раздавались совсем рядом.

– Обними меня, – прошипел Семен.

Тогда восточная красавица медленно подняла свои полные белые руки, – платье предательски затрещало, – и пугливо обняла Семена, словно первого в своей жизни мужчину.

На пороге возник плюгавый сторож. Увидев вместо безобразий чистую лирику, он шмыгнул носом и предупредительно кашлянул.

Влюбленная пара разлепила объятия.

– А я-то смотрю, – сказал сторож, – машина стоит, а людей нет. Ну, думаю, опять воровать приехали… А вы, вон оно что… Женитесь… Тогда я вас поздравляю… Горько, что называется…

– Спасибо, – сказал жених и толкнул локтем невесту.

Невеста очень широко улыбнулась и безрадостно закивала.

– Да… – задумчиво сказал сторож. – Это дело такое, жизненное… Сначала женятся, потом детей заводят… Дети вырастают, тоже женятся, потом у них дети заводятся… И так всё время… Места не напасешься. Вы, небось, здесь квартиру получаете? Квартиры здесь хорошие, с удобствами… – Он обвел глазами комнату и остановил взгляд на свисающих с подоконника брюках Алексея Петровича. Подумал. Потом посмотрел на Семена.

Семен как-то непривычно замешкался. Алексей Петрович стыдливо опустил глаза.

– М-да… – сказал сторож и снова посмотрел на брюки. – Да вас здесь много, наверно… Ну да ладно, мешать не буду… – Он покосился на стыдливую невесту, покачал головой и вышел.

Пока не стихли шаги, Алексей Петрович и Семен молчали. Потом Семен сказал:

– Ну что ж, будем считать, генеральная репетиция прошла успешно.

Алексей Петрович судорожно вздохнул и взялся рукой за сердце.

Машина с новобрачными торжественно проследовала по городу и остановилась у поликлиники.

Семен достал мятый рецепт.

– Врач Небогадко, – прочитал он. – Запишешься к нему на прием. Если историю болезни на руки не дадут, тогда пойдешь к нему в кабинет. Там улучи момент и посмотри адрес. Он должен быть написан прямо сверху, на истории болезни. Не вздумай его забыть. Потом под любым предлогом уходи.

Алексей Петрович нервно кивнул.

– А Небогадко – это мужчина или женщина?

– Не знаю, – сказал Семен. – Да какая разница? Скажешь, что голова болит, и дело с концом. Главное, помни о голосе.

– Ладно, – сказал Алексей Петрович и трясущейся рукой поправил фату.

– Я буду ждать в регистратуре, – сказал Семен. – На всякий случай: машина будет стоять за углом. Еще на всякий случай: встречаемся в парке. Всё понял?

– Понял, – сказал Алексей Петрович. – Только очень страшно.

– Ничего, Леша. Настоящим детективам еще не то приходится делать. – Он похлопал его по гофрированному плечу. – Будь мужчиной, Алексей.

Они под руку вошли в холл и остановились. У регистратуры была очередь.

Алексей Петрович, не смея поднять глаз, встал у деревянного барьера.

Наступила гробовая тишина.

Семен исподлобья обвел суровым взглядом очередь.

Очередь потупилась. Только одна из женщин (Семен всегда любил таких) продолжала смотреть на него с нескрываемой жалостью.

Семен это понял и почувствовал, что смущается. Он еще попытался независимо посмотреть налево, посмотреть направо, но снова наткнулся на ее взгляд и скис.

Рядом шумно сопела невеста. Семен постоял еще немного и сказал:

– Знаешь, Лиза, я, пожалуй, пойду покурю…

Лиза подняла на него затравленный взгляд.

– Покурю пойду… – виновато повторил Семен.

Алексей Петрович пододвинулся к нему поближе и тихо прошептал:

– Ты что, Семен, меня стесняешься, что ли?

Семен отчаянно крякнул и почесал в затылке.

– Иди, – сказал Алексей Петрович со смертельной обидой в голосе. – Иди, я тебя не держу.

– Ничего, ничего, Лиза, – через силу сказал Семен. – Я тебя подожду.

– Как хочешь, – сказал Алексей Петрович и гордо отвернулся.

Наконец подошла их очередь. Алексей Петрович свесил кудри в окошко регистратуры и ломким женским голосом сказал:

– К врачу Небогадко запишите, пожалуйста…

– Фамилия?

– Караваева. Лиза… Елизавета Григорьевна…

– Девятый кабинет.

– А история болезни? – с надеждой спросил Алексей Петрович.

Регистраторша бросила на него недовольный взгляд.

– Сами отнесем.

Он отошел от регистратуры и посмотрел на Семена.

– Иди, иди, Лиза, – торопливо сказал Семен. – Я тебя здесь подожду.

Алексей Петрович жалобно покачал головой и пошел по коридору, бросая тоскливые взгляды на номера кабинетов. «3», «4», «5»… «9».

У двери кабинета чинно, на стульчиках, сидело несколько женщин. При появлении Алексея Петровича все подняли глаза.

– Кто последний в девятый кабинет? – спросил Алексей Петрович женским голосом.

– Я, – ответила одна из женщин и сострадательно переглянулась с остальными.

– Я за вами, – сказал Алексей Петрович и сел рядом.

В это время дверь кабинета открылась, выпустила одну пациентку и приняла следующую. Очередь поднялась и пересела ближе к двери. Алексей Петрович немного подождал и тоже пересел.

– Простите, – сказал он, – а что, врач Небогадко – мужчина или женщина?

Его соседка посмотрела на него и усмехнулась.

– Не волнуйтесь – женщина. Вы что, впервые замуж выходите?

Алексей Петрович смутился, прикинул свой возраст и робко сказал:

– Нет, уже в третий.

Женщина покачала головой.

– И вас еще волнует, мужчина врач или женщина?

– Да я просто так, – растерялся Алексей Петрович, – спросил и всё… То есть спросила, конечно… И всё… – И тут его глаза широко раскрылись.

По коридору, нежно поддерживая под руку регистраторшу и что-то нашептывая ей, шел гид из автобуса «Турист» с перевязанным горлом и горящим температурным взглядом. За их спинами мелькал Семен и делал руками предостерегающие знаки.

Алексей Петрович в ужасе отвернулся.

Гид и регистраторша прошли рядом с ним и остановились у двери девятого кабинета.

– Если бы не это проклятое горло, – шипел гид, плавя ее глазами, – я бы приподнял завесу над историей родного города, я бы познакомил вас с такими уголками древнего зодчества, о которых вы и не подозревали… Если бы не это проклятое холодное пиво… – здесь он закашлялся и показал на девятый кабинет. – Мне сюда?

Регистраторша весело хихикнула и что-то сказала ему на ухо. Гид закашлялся. Регистраторша благосклонно подождала, пока он кончит кашлять, и сказала:

– Вам в десятый. Врач должен прийти с минуты на минуту. А пока посидите подождите, – она игриво помахала ему историей болезни Лизы Караваевой и скрылась за дверью кабинета.

Гид сел на один из стульев наискосок от Алексея Петровича и широко зевнул. Наступила томительная пауза.

Алексей Петрович сидел и не смел поднять голову.

Дверь снова открылась. Регистраторша улыбнулась встрепенувшемуся гиду и грациозно ушла по коридору. Гид засмотрелся и случайно зацепил взглядом Алексея Петровича. Невольно заинтересовался и уставился на него, словно тот мог помочь ему вспомнить что-то важное.

Алексей Петрович сжался на стуле, стараясь не поднимать глаза, но не выдержал и искоса взглянул на гида. И гид вдруг вспомнил. Еще не веря, он с изумлением вгляделся.

Алексей Петрович почувствовал себя голым, лысым и разутым. Он поджал ноги под стул и замер как перед Страшным судом.

Гид тихо засмеялся.

Алексей Петрович до боли закусил губу и вцепился руками в стул.

Гид засмеялся громче. В это время дверь кабинета открылась, одна женщина вышла, другая вошла, и Алексей Петрович оказался первым в очереди.

Гид закашлялся от смеха и, хватая ртом воздух, согнулся пополам.

Алексей Петрович бросил панический взгляд в коридор. От стены, как последний резерв, отделился Семен и решительно направился ему на помощь. Проходя мимо, он успокаивающе кивнул и двинулся к гиду.

Гид заходился от беззвучного хохота, хрипел и дергал конечностями. Семен подошел к нему, сел рядом и с угрожающим видом сказал:

– Заткнись, идиот. Здесь нет ничего смешного. Просто мужчина переоделся женщиной.

Гид отчаянно пискнул, захлебнулся и, с трудом повернувшись к Семену, прохрипел, давясь от истерического хохота:

– Я знаю… Но зачем он сидит в очередь к гинекологу?..

У Семена предательски отвисла нижняя челюсть. Он посмотрел на Алексея Петровича, взирающего на него с последней надеждой, и глупо хихикнул.

Алексей Петрович понял, что теряет рассудок. Своими собственными глазами он вдруг увидел, как Семен схватился за гида и заржал во всю глотку, неудержимо, отвратительно, гадко.

Как во сне, Алексей Петрович увидел, что дверь кабинета номер девять открывается и выпускает очередную пациентку. Гид и Семен продолжали биться в конвульсиях. Гид уже еле трепыхался.

Превозмогая этот непосильный кошмар, Алексей Петрович поднялся и, отмерев всеми чувствами, ступил за порог кабинета. Там он привалился к двери и пустыми, рыбьими глазами посмотрел на врача Небогадко.

Худая, жилистая Небогадко сидела за столом и прислушивалась. Потом недовольно покачала головой, посмотрела в историю болезни и спросила:

– Караваева Елизавета Григорьевна?..

Алексей Петрович уронил голову.

– Хорошо, раздевайтесь, – сказала врач Небогадко и стала что-то записывать в карточку.

Алексей Петрович на деревянных ногах прошел на середину кабинета и остановился. Неловкой рукой он старался дотянуться до молнии на спине.

В это время из коридора донеслись возбужденные голоса и испуганный женский крик:

– Врача! Врача!

Врач Небогадко поднялась из-за стола, сказала Алексею Петровичу: «Простите», – и торопливо вышла за дверь.

Алексей Петрович продолжал расстегивать платье. Но молнию, как назло, заело. Вбежала врач Небогадко, схватила что-то из шкафчика и убежала обратно.

Алексей Петрович проводил ее завороженным взглядом и вспомнил. Он подошел к столу. Взял историю болезни. Прочитал адрес. Нежно улыбнулся. И спокойно вышел за дверь. Дело было сделано.

В коридоре суетились белые халаты. Из-под них виднелись ноги распростертого на полу гида. Чуть в стороне на четвереньках ползал Семен и еще продолжал смеяться.

Алексей Петрович вдруг распрямил спину, победоносно окинул взглядом поле выигранной битвы и быстрыми твердыми шагами ушел по коридору. Он был очень красив в эту минуту, целеустремленный, решительный, с развевающейся фатой и гривой, прошу прощения, хвостом темных волос.

Выйдя из поликлиники, он остановился, подумал и свернул за угол. Там стояла машина.

Алексей Петрович обошел ее со всех сторон и подергал двери.

Машина была заперта.

Время приближалось к полудню, и кругом ходили люди. Ощущая их приветливые взгляды, Алексей Петрович стоял рядом с машиной и не знал, куда деваться. Платье становилось нестерпимым. Брюки лежали в машине, и, если наклониться, их можно было увидеть. С каждым новым прохожим тоска прибавлялась и росла. Алексей Петрович был готов провалиться под землю, но земля не пускала.

Между тем по переулку к нему медленно приближалась лошадь.

За ней тащилась телега с угрюмым возницей на ящиках.

Алексей Петрович в который раз тяжело вздохнул и с простодушным интересом стал наблюдать эту архаичную картину.

Лошадь брела, низко опустив голову и уныло переставляя ноги. У машины она вдруг забеспокоилась, посмотрела на Алексея Петровича и заржала.

Алексей Петрович от неожиданности вздрогнул.

Возница взмахнул вожжами, лошадь сделала несколько вынужденных шагов, оглянулась и снова заржала.

И тут Алексей Петрович с каким-то странным ужасом обнаружил у нее отсутствие хвоста. Инстинктивным, неосознанным движением он снял фату и свои длинные, слегка спутанные волосы.

Лошадь взбешенно заржала и повернула телегу на тротуар. Посыпались ящики. Возница, ругаясь, соскочил с телеги и схватил лошадь под уздцы. Лошадь ржала и била копытами. Алексей Петрович с глубоким отвращением оторвал от фаты конский хвост и бросил его на землю.

Увидев это, возница оторопел, потом схватил деревянный ящик и, размахивая им, с криком бросился на Алексея Петровича.

Алексей Петрович взял с места в карьер.

Толстый, лысый, он бежал по переулку, путаясь в длинном платье, а за ним гнался возница, размахивая ящиком, и, громыхая телегой, неслась оскорбленная лошадь.

Измученный, совершенно выбившийся из сил, Семен брел по дорожке парка. В руке у него болтался портфель Алексея Петровича. У пруда он остановился и, вглядываясь в густую зелень кустов, негромко позвал:

– Леш, а Леш…

– Ну чего, – сердито отозвался Алексей Петрович.

– Я тебе брюки принес! – Семен подавил остатки смеха и болезненно схватился за грудь. – Ох, не могу больше…

– Давай сюда, – сказал Алексей Петрович, затрещал ветками и протянул из кустов руку.

Семен отдал ему портфель, с трудом отдышался и, стараясь быть серьезным, спросил:

– Ну что, узнал адрес?

– Узнал, – буркнул Алексей Петрович.

– Это хорошо, – сказал Семен и виновато добавил: – Ты уж извини меня, что так вышло… Но я не мог удержаться… Я как представил… – Он с усилием удержался от нового приступа смеха и сказал: – Ну, в общем, страшное дело. Я-то еще ничего. А у этого, из автобуса, говорят, пупок развязался.

Алексей Петрович вылез из кустов в рубашке и брюках, засунул платье в портфель и щелкнул замками.

– Меня это не волнует, – сказал он. – А вот ты… Ты меня предал. Ты издевался надо мной. Все меня предают. Все надо мной издеваются. И ты тоже. Я думал, ты хочешь мне помочь. И я тебе верил. Я делал так, как ты говорил. Ради Лизы я был готов на всё, и ты воспользовался этим. Почему ты не сказал мне, что это был хвост от лошади? Ты уже давно ведешь двойную игру. Ты специально заставляешь меня делать что-нибудь ужасное, а потом смеешься надо мной.

– Леш, да что ты…

– Да, да, – сказал Алексей Петрович. – Ты получаешь от этого удовольствие. Там, где мне тяжело, там, где мне больно, тебе весело. Ты сам заставил меня переодеться в Лизино платье и пойти к врачу, а потом сел напротив и стал смеяться надо мной, как будто только что понял, что я не женщина. Очень смешно! Необыкновенно смешно!

– Леш, – ужаснулся Семен. – Так ты ничего не знаешь? Ты не знаешь, у кого ты был?

– У кого я был? У врача, – сказал Алексей Петрович, подозревая что-то неладное. – У врача Небогадко. Он оказался женщиной.

Семен задохнулся. С ужасом понял, что снова смеется. Глаза у него вылезли из орбит и закатились. Он хотел остановиться, но уже не мог.

– Леша… умираю… – прохрипел он сквозь смех и повалился на землю.

Алексей Петрович опомнился и склонился над ним как над умирающим.

– Семен, Семен, ну что ты… Не надо…

Семен дернулся пару раз и затих.

Алексей Петрович намочил платок водой и положил Семену на лоб. Тот лежал тихий, спокойный и отрешенным взглядом смотрел в потолок. Потом разлепил губы и тихо сказал:

– Спасибо.

Алексей Петрович заворочался рядом на сиденье, поправил одеяло, которым был накрыт Семен, и спросил:

– Тебе лучше?

– Знобит, – сказал Семен и нашел глазами Алексея Петровича. – Ты извини, но я не смогу никуда пойти. Совсем не тот я стал. Давай лучше завтра…

– Конечно, конечно, – сказал Алексей Петрович, – завтра воскресенье, завтра и пойдем.

Он открыл большими ножницами банку икры и ласково спросил:

– Икры хочешь?

– Нет, не хочу, – сказал Семен. – Спасибо. – И благодарно закрыл глаза.

Алексей Петрович осторожно вылез из машины, прикрыл дверцу и, опершись о багажник, стал есть икру с больших ножниц.

Вечерело. Над парком зажигались фонари.

Вечером прошел дождь, и на улицах не осталось ни одной собаки. Небо висело темное и мрачное, не предвещая ничего хорошего. Бледно желтели в тумане редкие фонари. Было тихо и мокро, как в колодце. Но вот раздались осторожные, неуверенные шаги. Мелькнула светлая рубашка. Остановилась, вглядываясь в едва освещенное окно, и подошла к дому.

Сквозь неплотно задернутые шторы пробивался тусклый свет. Была видна часть комнаты. Алексей Петрович (больше некому) издал сдавленный возглас и отпрянул в сторону. В это время по стене комнаты мелькнула чья-то тень, и свет погас.

Дрожа от сырости и от волнения, Алексей Петрович отошел от окна и некоторое время разглядывал старый каменный дом. Потом хотел его обойти, но влез в лужу и, ругаясь, запрыгал на одной ноге. Это его охладило и, вылив из ботинка воду, он еще постоял немного, замерз окончательно и вскоре ушел туда, откуда пришел.

Утром к этому дому подъехала машина.

– Здесь, – сказал Алексей Петрович. Его голос звучал твердо.

Семен остановил машину. Выглядел он усталым и замученным, от былой уверенности не осталось и следа.

– Ты думаешь, мы справимся?..

– Справимся, – сказал Алексей Петрович. – Идем.

Они вышли из машины и медленно направились к дому. Семен заметил играющую под забором девочку и остановился.

– Подожди, пожалуйста, – попросил он Алексея Петровича и позвал:

– Девочка, а девочка… Пойди сюда.

Девочка несмело подошла.

Семен достал из кармана рисунок Алексея Петровича и предъявил как ультиматум.

– Ты знаешь такую тетю?

– Да, – сказала девочка. – Это Баба-яга.

– Иди, девочка, иди, – сказал Алексей Петрович, – занимайся своими делами. – Он забрал у Семена свой рисунок и спрятал его в карман. – Хватит этой самодеятельности у меня за спиной. Теперь я решаю, что нам делать. По-моему, это тебе ясно?

Семен печально кивнул.

Они подошли к дому, и Алексей Петрович спросил:

– Ты готов?

– Готов, – ответил Семен.

– Если бы это не случилось, – внезапно вспомнил Алексей Петрович, – нас бы уже расписали в загсе.

Сказав это, он решительно нажал кнопку звонка. Звонок прозвенел и замолк. Наступила тревожная пауза.

– Кто там? – спросили из-за двери.

– Телеграмма, – глухим голосом сказал Алексей Петрович.

Щелкнул замок, и дверь открылась. На пороге стояла миловидная женщина лет тридцати пяти, в фартуке, обсыпанном мукой, и с большим кухонным ножом в руке. Никто из них не мог подумать, что события будут разворачиваться столь быстротечно.

После легкого замешательства Алексей Петрович поступил так, как и должен был поступить человек, вынужденный к самообороне.

Он выбил оружие у нее из рук и, предупреждая готовый вырваться крик, зажал ей рот рукой.

Семену осталось только с ужасом смотреть, как Алексей Петрович борется в прихожей с беспомощно сопротивляющейся женщиной.

– Веревку! – на мгновение обернулся тот. – Скорее!

Семен опасливо и суетливо достал из кармана веревку и бросился на помощь.

Через минуту все было кончено. Женщина сидела крепко привязанная к стулу, с залепленным пластырем ртом и только поводила по сторонам безумно округлившимися глазами.

– Кто привез мебель?! – пытал ее Алексей Петрович. – Где они?! Где Лиза?! Куда вы ее спрятали?!

Женщина не могла ответить, даже если бы хотела.

Семен стоял рядом с таким видом, словно ему снится кошмарный сон, а он никак не может проснуться.

– Останься здесь! – приказал ему Алексей Петрович и торопливо заглянул в соседнюю комнату. Там никого не было. Он быстро прошел на кухню. Первое, что бросилось в глаза, – стол, накрытый на двоих. У плиты лежало раскатанное тесто. Алексей Петрович вооружился скалкой и вернулся в комнату.

– Кто должен прийти? Когда? Сколько их? Двое или один?

Семен, не в силах вымолвить ни слова, пальцем стал показывать Алексею Петровичу, что у женщины заклеен рот.

– Что? – не мог понять Алексей Петрович. – В чем дело?

Но в это время за входной дверью раздалось позвякивание ключа, и замок негромко щелкнул. Женщина на стуле очень заволновалась и сделала попытку то ли встать, то ли упасть.

– Убери ее! – прошипел Алексей Петрович и решительно занял позицию у входа в комнату.

Семен обхватил женщину руками и в ужасе от самого себя и от того, что он делает, поволок ее вместе со стулом в угол.

В прихожей хлопнула дверь, раздались шаркающие шаги, и кто-то с кряхтением и со стуком стал снимать обувь.

Наступила пауза.

Женщина мычала и безнадежно трепыхалась в объятиях Семена.

Семен держал ее, отвернувшись и закрыв глаза, сморщившись от отвращения к самому себе и ко всему на свете.

Алексей Петрович замер у двери с занесенной над головой скалкой.

Заинтересованно прислушиваясь, в комнату вошел человек. В руке он держал выроненный женщиной кухонный нож.

Алексей Петрович воспользовался скалкой.

Человек на мгновение замер и, уже оседая на подгибающихся ногах, обернулся к Алексею Петровичу. В его глазах застыл немой укор. Алексей Петрович узнал гида.

– Всё?.. – спросил Семен, не открывая глаз.

Алексей Петрович не ответил.

Женщина в руках Семена обмякла. Он почувствовал это и отпустил ее. Потом осторожно подошел к Алексею Петровичу и лежащему у его ног гиду.

– А этот здесь что делает?..

Алексей Петрович продолжал молчать.

– Надо бы связать его, пока не очнулся, – боязливо сказал Семен.

Алексей Петрович послушно кивнул. Как заведенные, в наступившем отупении они подняли гида и прикрутили его к стулу. Семен залепил ему рот пластырем и устало опустился на один из оставшихся стульев. Алексей Петрович сел на другой. Так они все и сидели друг напротив друга, пока Семен не сказал:

– По-моему, зря мы их так…

При его словах гид очнулся и задергался.

– А как, если не так?.. – сказал Алексей Петрович.

Открыла глаза и женщина. Увидела живого гида и успокоилась.

– По-моему, здесь что-то не то, – сказал Семен.

– А что, если не то?.. – спросил Алексей Петрович.

На гида и женщину оба старались не смотреть.

– По-моему, с ними надо что-то делать, – сказал Семен.

– Делай, – сказал Алексей Петрович. – Я больше не хочу.

– Как будто я хочу, – Семен пожал плечами и отвернулся. Нервничая, взял со стола какую-то бумажку и стал вертеть ее в руках. Здесь взгляд его остановился.

– Свадьба отменяется, – прочитал он. – Алексей меня бросил. Не приезжайте. Целую. Лиза.

– Что это?.. – подозрительно спросил Алексей Петрович.

– Телеграмма.

– Кому?..

– Адресована Караваевым, – сказал Семен и кивнул на связанных. – По-моему, это твои родственники.

Алексей Петрович взял телеграмму, посмотрел на женщину, на гида и не поверил. Связанные ждали.

– А это не шифр? – спросил Алексей Петрович.

Семен уныло покачал головой.

– Боюсь, что нет… Боюсь, здесь что-то не то, Леша… Здесь какая-то ошибка…

Алексей Петрович посмотрел на него тревожными, тоскливыми глазами. Ни за что на свете он не хотел бы сейчас, чтобы это была ошибка.

– А как же мебель?.. А как же тогда все это?..

– Не знаю, Леша… Ничего не знаю… Мало ли как… Может быть, что-то случилось, что-то произошло…

– Семен!.. – взмолился Алексей Петрович. – Что ты говоришь?! Что ты со мной делаешь?! Ты же сам был уверен, что ее украли! А как же тогда свадьба?! Как же тогда все это?!

Гид замычал под пластырем и стал кивать головой.

Алексей Петрович заметался по комнате.

– Семен! Это страшная ошибка, Семен! Конечно же, с ней что-то случилось! Что-то произошло! А мы здесь! Семен! Надо ехать обратно! Сейчас же! Немедленно! Обратно! – Он схватил Семена за руку и потащил к двери.

Обеспокоено мыча, запрыгал на стуле гид.

– А как же они?.. – оглянулся Семен.

– Простите! – опомнился Алексей Петрович. – Боже мой! Простите! Это страшная ошибка! Это ужасная ошибка!

Он подбежал к гиду и стал суетливо развязывать узлы.

– Я прошу вас! Простите! Мы не знали! Простите нас!

Ослабляя веревки, гид стал вертеться на стуле.

– Бежим, Леша, – заволновался Семен. – Бежим! Нам ехать надо!

Алексей Петрович тоже понял грозную опасность и вслед за Семеном выскочил за дверь.

Свирепо мыча под пластырем, гид торопливо скидывал с себя путы.

Дорога стремительно вылетала из-под колес. Город Кукуев остался далеко позади. Снова мелькали холмы, деревья и телеграфные столбы. Семен сидел за рулем, мрачный и сосредоточенный. Дорога после дождя испортилась, и машину заносило на поворотах.

Алексей Петрович смотрел вперед невидящими глазами и тихо повторял:

– Быстрее, быстрее…

…Мелькнула промокшая реклама озера Рачьего, и начался лес. Никто не сказал ни слова, только Алексей Петрович продолжал повторять:

– Быстрее, быстрее…

Машина неслась по дороге, разбрызгивая грязь.

Позади остался лес, начались бесконечные поля.

…Потом пошел дождь и мутными ручьями потек по стеклам.

Алексей Петрович сидел, вытирая слезы.

– Это страшно… Это невозможно… – каялся он. – Где я только не был! Что я только не делал! Сколько унижений! Сколько страданий! И ради чего все это? Как я мог?.. Как я мог про нее такое подумать…

Семен, оскалившись, пробивался сквозь непогоду. Выглядел он плохо, глаза почернели и ввалились. Их лихорадочный блеск пугал.

Наконец он повернулся к Алексею Петровичу и сквозь зубы сказал:

– Подъезжаем.

Алексей Петрович закусил до боли губу и, весь подавшись вперед, стал напряженно всматриваться в редеющую пелену дождя. Замелькали дома, машины, перекрестки.

Тяжело дыша, они вбежали по лестнице на пятый этаж и остановились. Алексей Петрович нерешительно протянул руку к звонку и посмотрел на Семена. Семен кивнул.

Звонок глухо прозвенел за дверью и смолк.

Стояла безжизненная тишина.

Алексей Петрович сник и стал искать в кармане ключи. Нашел, открыл дверь, вошел в квартиру и замер.

В нем что-то перевернулось и встало на место.

Комната была не пуста. Наоборот, она была заставлена новой мебелью. Грустно и бессодержательно стояли полированные шкафы, зеленела девственная двуспальная тахта, скучали без тела стулья, и большой сверкающий стол отражал окно, за которым расчистилось небо и выглянуло солнце.

Обреченно вздохнул Семен, почесал в затылке и сказал:

– Да… Дела…

На негнущихся ногах Алексей Петрович подошел к столу и взял с него белый лист бумаги. Очень аккуратным, школьным почерком на нем был написан приговор:

Алексей!

Я не знаю, что я тебе сделала. Но то, что сделал ты, сомнения не вызывает. Два дня я ждала тебя, не зная, что и подумать. Я обзвонила все больницы и подняла на ноги всю милицию, но я не нашла тебя. Два дня я ждала и надеялась. Но когда ты не пришел на собственную свадьбу, а вместо этого мне принесли газету, и я узнала, что ты просто взял и уехал… Уехал отдыхать, не сказав ни слова… Да, Алексей, ты ясно мне дал понять, что я для тебя не существую. Я очень жалею, что поверила тебе, но, видимо, такова судьба. Прости, что я без тебя купила новую мебель, а старую отдала своей сестре и брату. Я не знала, что ты так поступишь со мной. Господи, ты даже увез мое свадебное платье! Зачем, Алексей? Зачем?.. Все кончено. Я уезжаю. Ты хотел этого, и я уезжаю. Пусть я буду снова одна, но я буду уверена, что меня никто не обманет. Прощай. Лиза.

Алексей Петрович, как под гипнозом, прочитал все это монотонным голосом и безучастно остался стоять на месте.

Семен с опаской взглянул на него и невинно спросил:

– Куда ты поехал отдыхать?.. Какая газета?.. Ничего непонятно…

Алексей Петрович не отвечал. Его неподвижность вызывала тревогу.

Семен отодвинулся от него и вдруг увидел газету. Он поднял ее со стула, развернул и обрадованно показал Алексею Петровичу.

– Вот в чем дело… Посмотри…

С фотографии в окружении веселых девушек на Алексея Петровича смотрел Алексей Петрович и радостно показывал большого угрюмого рака. Надпись сверху гласила: «Так отдыхают туристы».

Из Алексея Петровича, медленно нарастая, стал подниматься стон. Вот снова мелькнула перед глазами пустая комната с болтающимися занавесками… Вот он, пробкой застрявший в машине… Вот, воровато оглядываясь, стоит на стреме… Вот трясущимися руками открывает чужой чемодан… Вот гид смеется над ним до упаду… Вот женщина с кухонным ножом… Вот он сам со скалкой…

– Больно!.. Больно мне, Семен!..

Он обхватил его руками и, дрожа от еле сдерживаемых рыданий, умолял:

– Семен! Пока не поздно! Пока еще это можно исправить! Отвези меня обратно! Отвези меня, Семен! Мы должны догнать ее! Найти! Вернуть! Семен! Отвези меня!

– Ладно, ладно, – успокаивал его Семен. – Поедем…

Они спускались по лестнице, и Алексей Петрович, кусая губы, говорил:

– Я ей всё объясню, расскажу, она поймет… Она всё поймет…

Вдруг он остановился и с ужасом сказал:

– Семен, а если она все узнает, она меня не простит! Как я мог подумать о ней такое?! Как?! Господи, она же не простит!

– Простит, Леша, простит, – успокаивал его Семен. – Ведь ты ничего не думал. Ничего. Это я думал. Я. А ты ничего не думал.

– Да! Да! Я ничего не думал. Я ничего не думал. Ох, если бы я ничего не думал!

Он опустился еще немного по лестнице и снова остановился.

– Семен! А ее родственники?.. А ее сестра?.. А этот?.. Ее брат! Как с ними мне разговаривать?! Как?!.

Опять перед ними была дорога. Опять мелькали столбы и деревья. Все было опять.

Семен трясся за рулем, осунувшийся и небритый. Своим видом он напоминал каторжника с пожизненным сроком. Алексей Петрович выглядел не лучше, но, превозмогая усталость, смотрел вперед с волнением и тревогой.

– Почему мы сразу думаем о людях плохо? Почему не верим? А если верим, то в плохое? А?.. А ведь людям доверять надо.

Потом он помолчал и снова сказал:

– Надо доверять.

Семен повернул к нему голову и поддержал:

– Правильно.

Они проехали еще немного с просветленными лицами, и вдруг Алексей Петрович, спохватившись, хлопнул себя по лбу.

– Слушай, Семен…

– Что? – спросил Семен.

– Семен, мне кажется, я забыл запереть дверь.

Дорога уносилась прочь из-под колес, и чем больше ее оставалось позади, тем больше открывалась она впереди: пустая и терпеливая дорога на Кукуев.