Читать книгу Небо ждёт. Притча о будущем - - Страница 9

Ещё никогда я не вставал так рано и с такой радостью, ведь сегодняшний день, скорее всего, принесёт мне снова много новых открытий. Я разбудил Петра. Он быстро встал. Мы собрали спальники, сдули палатку, растолкали сонную Настю и, в четыре руки быстро загрузив вещи в автомобиль, выехали.

Солнце только показалось над горизонтом, а мы уже продолжали наш путь на восток. Глядя на сказочно прекрасный восход, Пётр сказал:

– Нам подарен новый день! Боже, мы благодарим тебя за него! Ты укрыл нас от преследователей, мы до сих пор живы, и мы – в пути! С нами Анастасия – новое сердце, готовое открыться для Тебя и Твоей любви! Господи, прошу Тебя, спаси Настеньку и даруй ей новую жизнь!

– Да будет так! – сказал я. Мне этого действительно очень хотелось.

Точка, которую указал Пётр по бортовому навигатору, находилась в трёхстах километрах на северо-востоке. Мы достигли развилки и свернули на север. Тут чувствовалась глубинка. Реже стали попадаться указатели на съезд к населённым пунктам, чаще стали встречаться электромобили. Их водители с интересом разглядывали наш внедорожник. Я, честно говоря, немного гордился, что сижу за его рулём, и даже специально для этого отключал светотонировку. Пётр, наоборот, надвигал на глаза капюшон, натягивал на нос шарф и прижимал к себе рукой бэгбэк.

Насте, видно, очень хотелось спать, но она изо всех сил старалась быть к нам поближе и, сидя на заднем сидении, выглядывала между спинками наших кресел, облокотившись на них. Она клевала носом, но всё время брала себя в руки и полусонными глазами следила за дорогой. Через пару часов Настя даже для нас потрудилась: Пётр попросил приготовить всем поесть. Девушка радостно воспрянула и по-хозяйски стала рассматривать содержимое продуктовых ящиков, которые ехали рядом с ней на заднем сидении.

Мы с Петром с улыбкой переглядывались.

Настя сделала каждому по внушительному бутерброду, разлила чай по кружкам и подала нам.

– Слава Тебе, Господи, за Настеньку! – произнёс Пётр. – Прямо чувствуется сестринская забота в нашей братской компании, не правда ли, Андрей?

Щёки у Насти вспыхнули розовым цветом. Кажись, она обомлела от счастья.

Часов через пять Пётр посмотрел в навигатор и сказал:

– Приближаемся. Остановись, нам надо помолиться и понять, что будем делать дальше.

Я припарковался у обочины. Пётр пояснил:

– Мы рядом с посёлком, где живут родные мне люди. Учитывая наши обстоятельства, думаю, будет неразумно въезжать в посёлок на автомобиле. Предлагаю оставить его, припрятать рядом с дорогой и пройтись дальше пешком. Что скажешь?

– Это правильно, – согласился я. – Как раз по пути есть небольшой островок леса слева от дороги.

– А что за обстоятельства? – спросила Настя.

Я думал, что Пётр не ответит, но ошибся: он повернулся к ней и сказал:

– Ты же понимаешь, Анастасия: есть те, кого не устраивает жизнь христиан на этой земле. Нам надо без особых препятствий достигнуть цели нашего путешествия и при этом не подвести близких людей.

Так. Выходит, он ей доверяет, раз это всё говорит.

Мы тронулись дальше и через пару километров свернули в лесочек. Я собрал походный бэгбэк, куда положил кое-что из одежды. Пётр взял с собой только свой бэгбэк. Он предложил зайти в деревню не по дороге, а с поля. Для этого надо продраться через лиственный лес, который сильно зарос подлеском, и в нём было полно поваленных деревьев.

Настя держалась рядом, не отставала, пару раз мы с Петром помогали ей перелезть через стволы вывороченных с корнем деревьев. Наконец мы достигли кромки леса и вышли в поле.

Посёлок располагался на возвышении. Мы двинулись к нему по узкой тропе через заросшее сорняками поле, мимо постройки, рядом с которой паслись коровы. Я их с интересом разглядывал: давно не видел крупных животных.

Пётр вёл себя в отношении Настеньки по-рыцарски: предупреждал о незаметных ямках, подавал руку и пару раз даже перенёс через грязь. Настя тянулась к нему, как тянется к отцу ребёнок, и шла рядом, поглядывая на него снизу вверх, потому что Пётр для неё был высоким, а она своим маленьким росточком едва доставала ему до плеча. Он замечал этот взгляд и в ответ дарил добрую и светлую улыбку. Мне стало казаться, что вот-вот у Насти сзади расправятся крылья, и она улетит от нас на небо. И, как раз в один из таких моментов, Пётр ей и сказал:

– Анастасия, а знаешь ли ты, какое самое большое счастье на Земле?

– Нет! – воскликнула она, и её лицо всё засветилось интересом. – Пожалуйста, расскажите!

– Самое большое счастье на Земле – видеть, как дух человека, согретый любовью Христа, воскресает, восстаёт из пепла как птица Феникс! Я радуюсь очень, когда вижу это в тебе, дорогая Анастасия!

– Я живая!! Я воскресаю!! – вдруг закричала Настя, раскинула руки и остановилась, подставляя лицо солнцу и ветру.

Пёр тоже остановился, наклонил голову, прижав руки к груди. Он беззвучно стоял и молился. И тут меня накрыло тишиной. Время остановилось. Не было прошлого. Не было будущего. Было только настоящее, и оно длилось вечно. Оказывается, настоящее существует, и в нём можно быть, это и было самой настоящей реальностью! Если бы меня сейчас спросили, где бы я хотел оказаться, я бы ответил: в настоящем! Не зря же оно называется настоящим! Только оно, настоящее, и есть по-настоящему настоящее! Мы тихо двинулись дальше, но настоящее оставалось настоящим, хотя я и шёл вперёд.

Мы достигли окраины посёлка и пошли по улочке. Пётр уверенно шагал впереди, казалось, он это место хорошо знает. Мы остановились рядом с одним из домов, окружённого невысоким забором с красивой ажурной калиткой. Пётр пошарил рукой с обратной стороны калитки, открыл внутренний засов и пригласил нас войти.

Мы вошли на большой участок с яблонями и с огородами. Пётр подошёл к розовому дому с мансардой и постучал в окно. Было тихо. Тогда он постучал ещё раз. В окно выглянула пожилая, полная, но подвижная женщина. Увидев Петра, она ахнула и бросилась нам открывать. Сбежав с крыльца, кинулась в объятия к Петру, и они обнялись так горячо и крепко, как будто не виделись полжизни.

– Сынок! Миленький ты мой мальчик! – прошептала женщина.

Я обомлел. Мы приехали к маме Петра? Хотя он же говорил, что у неё нет детей!

– Вернулся, сыночек, – сквозь слёзы радости говорила женщина.

– Да, Марфа Ильинична! И друзей привёл! – Он немного отстранил её от себя и повернул к нам. – Знакомься: брат Андрей и сестра Анастасия.

– Заходите, заходите! – замахала она нам своими мощным руками.

В доме нас сразу же усадила за стол. Радостно причитая, налила по кружке молока и поставила на стол яблочный пирог.

– Кушайте, милые птенчики мои. Сыночек, возьми кусочек побольше! Каким же худеньким ты стал, бедненький мальчик мой…

И она всплакнула. Пётр жестом пригласил её сесть за стол. Женщина скромно опустилась на табурет, и Пётр спросил:

– Помолимся? Марфа Ильинична?

А она замахала на него рукой и почему-то тихо заплакала, утираясь краешком повязанного на голове платочка. Пётр обнял её рукой, притянул к себе и сказал:

– Господь наш! Благодарим Тебя, что Ты привёл нас в этот благословенный дом! Благодарим Тебя за здравие хозяюшки Марфы Ильиничны! Просим Тебя, благослови же нашу трапезу…

– …и общение! – закончил вместе с ним я и добавил: – Да будет так!

– Аминь! – вдруг ответила Настя.

Женщина тоже сказала «аминь» и добавила:

– Как же я люблю твою молитву! Как же давно я не слышала её! Ну, рассказывай, какими же судьбами ты в наших краях? Надолго ли?

– Мы тут проездом, – сказал Пётр. – И с сюрпризом.

– Как? – рассмеялась женщина. – Разве сюрпризы не закончились?

Пётр посмотрел на Анастасию, та опустила голову и покрылась румянцем.

– Марфа Ильинична, мы тут недавно познакомились с одной милой девушкой, очень хорошей, с чистой и доброй душой. И я подумал: ну кто же тебе по хозяйству в саду-то да в огороде поможет, если не она? Примешь в свой дом дочурку?

Настя пылала. Женщина ахнула, повернулась к Насте. Та робко подняла на неё глаза.

– Конечно! Вот так сюрприз! Вот так счастье! Откуда такая ко мне милость Божия?!

Она потянулась к Насте и обняла. Настя, утопая в телесах, также обняла её с блаженством на лице. Пётр же продолжал:

– Она не только красавица, она ещё любит Слово Божие и слушает Его. И ещё у Насти есть одна мечта. Скажи какая, Настенька!

Анастасия подняла наполненное радостью лицо и произнёсла:

– Я хочу креститься!

– В чём же дело? – спросила женщина и с укоризной посмотрела на Петра. Я не понял, почему.

– Нет, – с улыбкой покачал головой Пётр. – Не сейчас.

– Почему же?

– Для Бога нужно делать всё качественно и хорошо. Настя нам немного рассказала о своей жизни, она была не простой, и Насте долго не получалось из неё вырваться. Поэтому мне бы не хотелось крестить её без подготовки. Анастасии лучше дать какое-то время, чтобы совсем отвыкнуть от… «обычной жизни». Надо пропитаться Словом Божьим, обрести добрые плоды покаяния и изменения жизни. Поэтому, Марфа Ильинична, я оставляю это дело тебе. Тем более Священного Писания у меня больше нет: недавно оставил его одной замечательной семье. А у тебя, я знаю – есть! Время у вас тоже есть – потрудитесь годик, помолитесь, почитайте Писание. Потом поговорим о крещении.

– Для меня это будет большой радостью! – сказала Марфа Ильинична.

– Конечно, – подмигнул ей Пётр. – Ведь я знаю, как ты соскучилась по этому делу!

– Значит, Пётр, из твоих слов можно понять, что через год ты вернёшься?

Пётр смущённо улыбнулся и почему-то глянул на меня.

– Не могу сказать, но полагаюсь на Господа. В любом случае, через годик посмотрите, да креститесь в храме! Пусть её окрестит отец Николай! Представляю, как он этому будет рад!

Марфа Ильинична стала серьёзной.

– А ты ничего не знаешь? – спросила она Петра.

– Нет, – с улыбкой сказал Пётр. – Разве ещё что-то произошло?

– Отца Николая… твоего друга… сняли с должности настоятеля храма… Из-за того, что он не отказался от тебя… Говорят, его отправили в Козеозёрский монастырь…

Взгляд Петра похолодел. Они с Марфой Ильиничной долго смотрели друг другу в глаза, как будто глазами разговаривали. Наконец, Пётр спросил:

– Как давно это случилось?

– Совсем недавно, пару месяцев назад…

– Кто же сейчас настоятель?

– Некий отец Матфий.

– И что же он?

– Его перевёли из столицы. В первые дни он приходил и расспрашивал о тебе. Я сказала честно, что много лет не видела тебя.

Мы с Настей, затаив дыхание, следили за этим разговором. Пётр это увидел, улыбнулся нам и сказал:

– Я думаю, мы с Марфой Ильиничной потом обсудим наших общих знакомых. А пока, Настенька, иди, принимай хозяйство!

Марфа Ильинична обняла Настю и потянула за собой. Я увидел, как она дала ей примерить фартук и косынку, затем повела во двор.

Пётр был в глубокой молитве. Я сидел тихо, чтобы вдруг не помешать ему. Я готов был ждать столько, сколько нужно, хоть до вечера, хоть до утра, но Пётр открыл глаза и посмотрел на меня взглядом, полным сияния. Он заговорил. Но его слова не соотносились с его взглядом.

– Тяжёлые пришли времена. Но Бога всегда лучше видно из ада. Во тьме даже самый малый свет ослепителен… Господь не оставит моего друга и брата – отца Николая. Я знаю это. Господь всегда творит новую возможность даже в безвыходной ситуации.

– Что это за Козеозёрский монастырь? – с негодованием спросил я.

– Лучше тебе не знать об этом…

– Почему это?

– Не сейчас…

– Пётр, – наконец решился я. – Я понимаю, что ты вправе мне не доверять, так как ты знаешь меня совсем недавно. И даже если я скажу, что умею хранить тайны – ты вправе мне не доверять…

– Дело не в недоверии, – мягко остановил он меня и, запинаясь, заговорил: – Андрей… Я спрашивал, любишь ли ты меня, и ты сказал, что меня полюбил. Но я ведь тоже за это время полюбил тебя и не хочу подвергнуть лишней опасности тебя и твоё будущее. Я хочу, чтобы ты имел каждую минуту свободу выбрать: остановиться или идти дальше. Ты всегда можешь сказать: «хватит» и вернуться домой. И я должен быть уверен, что у тебя не будет никаких неприятностей, связанных с нашей совместной поездкой.

Я, конечно, дослушал это всё до конца из уважения к Петру, чтобы не перебивать его. Но во мне вскипал гнев.

– А помнишь, ты мне сказал, что Бог тебе прислал Защитника? – излишне резко начал я. – Я это помню! И не хочу отказываться от своего призвания – это раз. Во-вторых… о какой свободе выбора идёт речь, когда ты мне не дал из чего выбирать?

Пётр вздохнул с такой силой, как будто, пока я говорил, не дышал. Его глаза увлажнились, и он произнёс:

– Мой Господь! Я не вправе даже ожидать такой милости от Тебя! С трепетом и благодарностью принимаю помощь брата Андрея, как Твой благословенный дар!

Он повернул меня к себе и крепко обнял. И время снова застыло, как будто меня обняла вечность.

Из окна послышался Настин смех. Пётр открыл створку рамы, и мы выглянули в окно. Прямо перед собой мы увидели такую картину: к яблоне была приставлена лестница, на ней в высоких сапогах до голых коленок стояла Настенька и собирала в фартук яблоки. Они, наверное, были очень спелые и осыпались, периодически попадая по Насте. Та морщилась от боли, но смеялась.

– Яблоня дерётся, – сообщала она Марфе Ильиничне, которая стояла внизу и придерживала лестницу.

– Совсем нет! Яблонька так ждала, чтобы кто-нибудь её облегчил, что непрерывно пытается помогать тебе!

– Тогда спасибо! – сказала Настя и погладила рукой веточку.

Она спустилась с лестницы и высыпала яблоки из подола в таз.

– Ловкая какая, – заметив Петра в окне, сказала Марфа Ильинична. – С такой скоростью мы вдвоём ещё до заката управимся! А я думала – буду собирать всю неделю!

– Так это же хорошо! – согласился Пётр. – В свободное время у вас будет чем заняться.

– Сходите теперь на речку, – сказала Марфа Ильинична. – День выдался сегодня тёплый, чудесный, прям как летний! Вода в заводи на мелководье поди прогрелась! Настю обязательно возьмите!

– Пойдём искупаемся? – спросил Пётр.

И как же это было так просто и обыкновенно, что я сказал:

– Нет, не могу. Я плавки дома забыл.

И мы с Петром рассмеялись.

К речке мы прибежали бегом. Если честно, то я давно уже так не веселился. Мы брызгались, окатывали друг друга залпами воды. Нарезвившись, мы легли просохнуть на тёплый песок. Я повернул голову к Насте и посмотрел на неё сквозь паутинку. Она пыталась дразнить паучка, нежно дёргая пальчиком за ниточку паутинки. Паучок нервничал, трясся вместе с паутинкой, но никуда не убегал. И Настя вдруг заговорила:

– Знаете, я всегда этого ждала. Я знала, что вы придёте. Поэтому и оставила оживлённую трассу, где предлагала себя в придорожных кафе. Я пришла на эту дорогу и шла по ней много дней. Я знала, что вы придёте за мной. Знала… но уже почти не верила. Я сказала себе, буду идти до вечера, а потом вернусь на трассу и навсегда запрещу себе глупую мечту… мечту встретить в этом мире, в котором от холода пробирает дрожь, живое слово. Простите, что я не сразу вам поверила! Я не поверила не вам, а себе! Боялась снова разочароваться, как уже со мной это однажды случилось. Не знаю, сколько бы потом мне удалось прожить без мечты.

Она улыбнулась Петру, который лежал на боку, подперев голову рукой, и смотрел на неё, держа в уголке улыбающихся губ сухую травинку.

– Спасибо вам, Пётр, – сказала она ему, – за исцеляющие прикосновения. Я очень боялась мужчин, но Ваши такие чистые руки вернули мне потерянное доверие. Я не боюсь вас! Я не боюсь касаться вас!

Она протянула мне руку. Я осторожно взял её холодные пальчики.

– Но всё же скажите мне: почему вы, люди Божьи, взяли меня в дорогу? Ведь вы поняли, кто я? Почему не побоялись моей нечистоты?

– Ты сама отвечаешь на свой вопрос, – сказал Пётр. – «Вы – люди Божьи». Божий человек – тот, кто старается поступать так же, как поступал Иисус Христос. А он, когда пришёл в наш мир, сказал: «не здоровым нужен врач, а больным», и пошёл к тем, кто больше всего ждал исцеления – к блудницам и грешникам. Христос, который во мне, сделал для тебя тоже, что делал всегда: он освободил тебя, чтобы ты в своей свободе повернулась к Богу.

Девушка нежно улыбнулась и сказала:

– Пётр… я сегодня обрела любовь на всю жизнь. Теперь точно знаю: я люблю Иисуса Христа.