Читать книгу Хлеб стыда - - Страница 39

Премудростью чудес необычайных,

Любовью в откровении своем,

Живоначальная! Ты вся во всем

Творца внимала Слову изначально.

И Слава Светозарной неслучайна,

где свет Фаворский явлен каждым днем —

у купины, пылающей огнем

как очи спрятать, сердцем встречи чая?

Предвечная! Боль вечную уйми!

Низвергнутым пребудет древний змий,

свернувший кольца зла во лжи у трона.

До времени сокрыты имена

архангела, сковавшего дракона —

небес превыше твой престол, Княжна!

Небес превыше твой престол, Княжна!

Венца сиянье в свете непреступном

тьме не объять покровом недоступным —

Творцом тебе над тьмою власть дана.

Надмирная! Ты доброты полна —

душа к душе стремится неотступно

в любви, надежде, вере неподкупной

и в этом целокупна Ты одна!

От вечности приемлющая вечность,

в себе миров объемля безконечность,

является Она в плероме сна

как предлежащая рожденью Слова —

так, выдохнув его, вздохни же снова

исполненная радости Жена!

Исполненная радости Жена,

твои пред лицем веселятся дети —

их легкий смех лучист, искрист и светел;

любовь чиста, невинна и нежна.

Им Богом Ты Заступницей дана —

в земной юдоли Ты за всех в ответе.

Представ как мать, единственной на свете,

печаль сиротства вычерпай до дна.

Им, увлеченным бегом колесницы,

Возницей стань… Простертою десницей

страницы Соломоновы раскрой!

Песнь Песней слыша дивную звучаньем,

восхищенный, сорадуюсь с тобой —

танцуй и пой под перезвон венчальный!

Танцуй и пой под перезвон венчальный!

Невеста Неневестная – здесь Он

в мироточеньи ликов всех икон,

средь алтарей, уставленных свечами.

Преуготовься, Жениха встречая,

предвосхищая воплощенья сон —

с Ним, Пренебесная, взойди на трон,

Внесотворенная в начал начале:

– «…там, где всему начало и конец,

Премудрость дышит – мудрости венец…»

Какой восторг в осанне величальной

пред явленной во Славе чудесах!

Предстань же дольним сущею во снах,

сокрытая для глаз покровом тайны!..

Сокрытая для глаз покровом тайны,

без сна у колыбели вящей Мать —

и как не верить спящим в благодать,

не видеть мир очами первозданным?!

Их открывать в волненьи чрезвычайном,

тем сон спугнув и, тот же чая, ждать…

Лишь свет забрезжит, призванный блистать,

Дитя в улыбку прячется потайно.

Как дети станем, веря вящим снам:

В час величайший, ведомый волхвам. —

(волхвы рожденья подтвержденья жаждут), —

пылай, предвосхищенья купина!

Там, где глаза поднять не смеет каждый,

под маской Майи прячет лик Она.

Под маской Майи прячет лик Она —

неразличимые играют блики, —

мир отражений явлен многоликим

и бездн его не исчерпать до дна.

Как иллюзорна здесь границ стена!

Вне берегов спит океан великий —

и звездный шар, и листик базилика,

миры миров несет одна волна.

Когда свернет змий древний кольца

пред Нею, облаченной в солнце,

земных богов предстанут племена.

Но прикровенно имя Незабвенной —

последней тайной в Тайне всей Вселенной

от лжеименных имя скрыть должна.

От лжеименных имя скрыть должна

Та, что незримым явлена светилом —

иное солнце в небе воспарило,

иными стали звезды и луна.

Сотрутся пантеонов имена —

немыми время камни сохранило.

Мария над младенцем лик склонила —

Изиды уходящей тень видна.

Пренепорочной воссияет Слава —

Адам по благодати – ей по праву, —

приять преуготовлен небеса…

Превоплощенным Словом прозвучали

от неба и до неба голоса:

– «и всю скорбь вдовью в смехе беспечальном»…

И всю скорбь вдовью в смехе беспечальном

как скрыть от глаз, не выплакав глаза?

В гнетущем зное зиждится гроза —

былая боль грядущую встречает.

С ресниц сорвавшись будто бы случайно,

Отчаянья горючая слеза

скользнет, словно роса, по волосам —

молитва обретается молчаньем.

Безмолвье… лишь стенания звучат,

Грудь давят стоны и уста кричат —

доколе здесь за тайной первородства

Мать Мира прячет лик от чад, дотоль

им уготовлена юдоль сиротства —

В ней неизбывна ожиданья боль…

В ней неизбывна ожиданья боль

дотоль, когда и времени не будет —

не потому ли до свершенья судеб

вкушают здесь долготерпенья соль?

О, Дева Присносущая! Дозволь

и перстным сопричастными стать сути:

свет радужный дотоле не пребудет,

доколи полнится страдания юдоль.

За той, что радугой объемлет бездны,

в Мир Огненный не всяк войти готов.

Тропу мостят скрижалями богов —

Боль, болью в боль продленная, исчезнет —

из ожиданья возвернутся вновь

и Вера, и Надежда, и Любовь…

И Вера, и Надежда, и Любовь —

пир одиночества – венец разлуки.

Миндальный привкус утонченной муки

по горечи в ней различит любой.

В какие бездны манит за собой!

Гармонии какой рождает звуки!

Целуй венчавшие короной руки,

молитвенно склонясь перед судьбой…

Достойная в смиренных преклоненья,

Она дарует соль долготерпенья,

сокрыв от глаз отчаянья печаль…

В тщете Любовь, Надежду, Веру звали

лжеславой грех гордыни увенчать —

как дочери, очами не предстали…

Как дочери, очами не предстали:

удел сиротства – скорбнейший удел.

Никто сестер у сердца не согрел —

под солнцем черным холода настали.

Из трети звезд на землю три упали

туда, где тьмой очерчен им предел.

Кто был крылат – под купола взлетел,

незрячих здесь слепые бездны ждали.

Мир, явленный в картинах лжечудес,

лежит во зле… Пусть с высоты небес

зной яростной звезды – Звезды Полыни, —

оплавит глыбы каменных сердец:

– О, как меж склепов, вздыбленных гордыней,

не в радость одиночества дворец!

Не в радость одиночества дворец —

низвергнутые торжеством закона,

лежат в руинах стены Вавилона —

земных царей держава и венец…

У края бездны пляшущий слепец

И льстец, льстеца толкающий у трона;

У алтаря кладущий жрец поклоны —

все – суета, всему один конец…

Отринув истины лжеца и лжекумира,

Мать Мира в Славе явится сюда —

средь зла и лжи, затмивших навсегда

От чад всю красоту и мудрость мира

Она одна ответчик и истец…

Где Ты, Супруг, Со-творец и Отец?

Где Ты, Супруг, Со-творец и Отец —

Ты свет во тьме, в веках от века сущий, —

Паруссии рассвет в ночи грядущий,

Ты – упованье страждущих сердец.

Твой Песнью Песней явленный певец,

Любимой славословия поющий —

глагол, неизъяснимо ввысь зовущий,

звучащий в слове, что изрек мудрец…

Ты блеск зари – Аврора в восхожденьи,

что предворяет шестоднев творенья…

Доколе смех Софии не звучал,

миры миров как эйдос пребывали —

их повенчал началом всех начал

почивший в сна плероме сном печали.

Почивший в сна плероме сном печали

в Софии зрит икону Бытия.

Мироточит Любовью Боль Ея —

Любовь представшая Очам очами.

София, обрамленная лучами,

над Альфой и Омегой воссияй!

От Бога в мире Усия Твоя —

ей грезишь, грезы в формы облачая.

Как явленный до пробужденья сон,

Палитра мира ляжет на эон…

Твореньем новым новый день встречая,

Та, имя чье – Любовь и красота, —

в предвечности пребудет навсегда

премудростью чудес необычайных…

Премудростью чудес необычайных

небес превыше Твой престол, Княжна!

Исполненная радости, Жена,

танцуй и пой под перезвон венчальный.

Сокрытая для глаз покровом тайны,

под маской Майи прячет лик Она —

от лжеименных имя скрыть должна

и всю скорбь вдовью в смехе безпечальном.

В ней неизбывна ожиданья боль —

и Вера, и Надежда, и Любовь

как дочери очами не предстали.

Не в радость одиночества дворец —

где Ты, Супруг, Со-творец и Отец,

почивший в сна плероме сном печали?