Читать книгу Прохождение тундры. История и гендер на Дальнем Востоке России - - Страница 5

Это книга о том, как в середине 1990-х годов коренные жители северной части дальневосточного полуострова Камчатка переживали, объясняли и преодолевали меняющиеся условия жизни в постсоветской России. В ней рассказывается, как корякские женщины и мужчины активно участвовали в различных исторических и социальных процессах – от царских времен до советской эпохи и начала демократии, – протестуя, приспосабливаясь и переосмысливая те условия, которыми постоянно определялось и переопределялось их существование. В ней также повествуется о том, как современные корякские женщины творчески взаимодействуют с региональными структурами власти и борются с ними, чтобы противостоять социальному неравенству и засилию мужчин. Эта книга написана одновременно о настоящем и о прошлом. Это этнографическое исследование, в том смысле, что в нем подчеркивается специфика местных практик и дискурсов, связанных с историей, гендером и социальной активностью. В то же время она призвана внести свой вклад в обсуждение трудностей и притеснений, которые испытывают маргинализированные группы населения и коренные народы, а также проблем, с которыми они сталкиваются в широком контексте региональных и глобальных отношений.

Интерес к изучению вопросов гендера, истории и агентности на северо-восточном побережье Камчатки возник у меня, когда я обнаружила, что редко обсуждаю интересующие меня темы (обряды, традиции, освоение тундры) без учета исторических изменений и дифференциации регионов и сообществ. Осознать значимость этих аспектов в жизни коряков мне помогло в первую очередь то, что сами люди регулярно заговаривали на подобные темы. Культурные особенности и различия между коряками и русскими, равно как и между самими коряками, административная власть и деление, региональное экономическое неравенство, социальное положение женщин и мужчин – именно эти вопросы делали для них местную культуру достойной обсуждения. Поскольку все эти проблемы постоянно всплывали в наших разговорах, я заметила, что коряки часто связывают их с историческими и социальными событиями за пределами региона. Это и есть отправная точка для анализа в моей книге: осознание того, что местные смыслы и интерпретации никогда не бывают полностью отделены от глобальных процессов и изменений.

Одним из следствий этого осознания стало мое нежелание ограничивать разговор о коряках рамками радикальных культурных различий или социальной ассимиляции. Коряков часто относили к примитивным народам. Они занимались оленеводством, рыболовством и охотой на необъятных просторах тундры. Они жили в труднодоступной местности, часто в нескольких неделях пешего перехода от побережья или населенных пунктов. Они воспринимали воду, животных, людей и растения как тесно взаимосвязанные части единого мира. В соответствии со своим мировоззрением они обращались за помощью к духам и водили больных к шаманам. Эти формы бытия и познания породили набор устойчивых представлений, согласно которым коряки отсталы и невежественны, особенно по сравнению с городскими жителями. Такие представления, в свою очередь, привели к возникновению форм социальной политики, направленных на привлечение коряков под покровительство государства, чтобы сделать из них ассимилированных граждан.

Стереотипное понимание культурных различий легко порождает набор образов, помещающий субъектов, сообщества и культуры в категориальные структуры «мы» и «они». Ассимиляция, и как процесс, и как понятие, объединяет разные национальности под эгидой единой, не учитывающей этнических различий идентичности, подпадающей под всеохватную категорию «народ». Оба понятия – различие и ассимиляция – оставляют очень мало места для признания возможности существования в современном мире как общности, так и дифференциации. Знакомые мне коряки не считали себя «культурным Другим», но и не согласились бы с тем, что они стали похожи на русских или украинцев, поселившихся на Камчатке.

Как и все прочие читатели этой книги, коряки живут в мире расширяющегося капитализма и истощения природных ресурсов. Как и многие другие, они сталкиваются с ужасающей бедностью и ростом социального и домашнего насилия. Будучи коряками, они могут высказываться с позиций, отличных, например, от позиций русских, будь то городских или деревенских, и граждан других стран мира. Вместо того чтобы рассматривать коряков с точки зрения культурных различий или ассимиляции, весьма соблазнительно поместить их в более широкую сеть локальной и глобальной культурной политики и региональных позиций. Поддавшись этому соблазну, я надеюсь продемонстрировать, что взгляды коряков не определяются культурным различием или изоляцией, но постоянно формируются в ответ на социальные и исторические события и состоят с ними в диалоге. Я считаю, что такой подход весьма перспективен, а также несет в себе социальные и политические возможности для многих знакомых мне коряков; задача состоит в том, чтобы оценить различие не на словах, в рамках привычного дискурса о разнообразии, а как творческое вмешательство в мир, общий для нас всех.