Читать книгу Мир летучих облаков - - Страница 3

Утро началось с тишины, густой как целебная мазь. Лао Хун лежал на соломенном тюфяке, наблюдая, как солнечные лучи, пробиваясь сквозь мутный хрусталь окна, рисуют на его груди узор, похожий на карту вен. Эти световые щупальца напомнили ему последний сон – мать, прячущая клинок в корнях плакучей ивы.

Он потянулся, ощущая под рубашкой шрамы от плетей кухонного надзирателя – десять параллельных линий, словно нотный стан его личной песни отчаяния.

Завтрак готовил с церемонной медленностью обречённого. Свиное сало зашипело на чугунной сковороде, выпуская аромат, от которого свело желудок. «Не растрачивай силы», – вспомнил он слова матери, аккуратно разбивая яйца с синеватой скорлупой. Желтки, похожие на миниатюрные солнца, расплывались в белых кольцах.

Грибы шитаке он резал особым способом – диагональными срезами, чтобы сохранить «дыхание мицелия». Всё как учила Чень: «Еда должна лечить ещё до того, как попадёт в рот».

– Кинжал «Лунный зуб» на бедре – единственное наследство, чья рукоять теперь обмотана полоской её платьяПока глазунья шипела, осматривал своё снаряжение: – Сумка-перекрёсток из двойной верблюжьей кожи с тремя секциями: • Левая – свитки с рецептами, зашифрованными материнским почерком • Центральная – инструменты: серебряная ланцета в футляре из бамбука, набор игл, завёрнутых в шёлк • Правая – припасы: вяленое мясо в листьях лотоса, мешочек с зёрнами дикого риса – Пояс-лабиринт с семью карманами, где среди порошков из коры скрывался флакон с парализующим зельем

Город просыпался за окном. Сиань, опоясанный стенами цвета воронова крыла, напоминал скорпиона в броне. Шести метровые укрепления из чёрного базальта были испещрены желобами для кипящего масла. Каждые пятьдесят шагов – башни с машикули, где дежурили лучники с арбалетами «Ночная оса», заряженными отравленными болтами. Главные ворота, украшенные барельефами драконов, пожирающих собственные хвосты, сейчас были закрыты – караванный сезон начинался лишь после Праздника Сухих Рек.

«Академия или смерть», – прошептал он, завязывая шнуровку на сапоге. Верхняя часть голенища, укреплённая стальными пластинами, скрывала ножны с тонким стилетом. Его план зависел от двух слабостей системы:

Смена караула в Скорпионьи часы (13:00-13:30), когда треть стражи отправлялась на молитву в храм Огненного Лиса.

Слепая зона у северо-восточной башни, где стена, изгибаясь, создавала «тень» в полтора метра шириной.

Дорога к стене пролегала через Рынок Молчания – квартал, где торговцы – немые обменивались товарами через систему жестов. Хун прижал к груди сумку, чувствуя, как бьётся амулет под рубашкой – осколок нефритовой подвески, вставленный в серебро. Здесь, среди ящиков с сушёными скорпионами и связками «поющих» трав, его зелёные глаза не привлекали внимания.

Узкая лестница в стене пахла плесенью и маслом для арбалетов. Каменные ступени, стёртые за века до состояния зеркального блеска, вели к бойницам, откуда открывался вид на Лес Шепчущих Столбов – границу между округами. Его пальцы скользнули по стене, нащупывая заветную трещину с крюком для верёвки. Здесь, в полутьме, висели плащи стражников из ткани «двойного плетения» – снаружи простой холст, внутри шелковистая подкладка с картами побегов.

«Не двигайся», – дыхание стража пахло перебродившим рисом. Клинок Хуна вонзился в щель между латной перчаткой и наручем. Зелье, вылитое левой рукой, попало точно в ноздрю – тело солдата обмякло как мешок с зерном. Сердце билось так, будто хотело вырваться через горло, но пальцы уже автоматически рылись в складках плаща: семь серебряных «змей» с профилем императора, три золотых «дракона» – плата за молчание или жизнь.

Спуск по верёвке превратился в падение длиною в вечность. Ветер свистел в ушах, рвал волосы из хвоста. Удар о землю отозвался болью в лодыжке, но куст «кровавой ежевики» смягчил падение – колючки впились в кожу, оставив узор из алых точек. Крики стражников слились в единый гул: «Беглец у северной башни! Живым или мёртвым!»

Лес встретил его холодным дыханием. Стволы древних кедров, покрытые мхом-паразитом, образовывали естественный лабиринт. Нога провалилась в яму, прикрытую палой листвой – ловушку на оленя. Упав, он услышал звон колокольчиков на шеях патрульных собак. Сердце замерло, но разум, закалённый годами унижений, выдал решение: вылить флакон с порошком «сонной полыни» на следы.

«Почему академия? Потому что там учат не лечить, а видеть связи. Как мать видела звёзды в моих ладонях. А ещё…» Пальцы нащупали спрятанный в подкладке свиток – карту с отметкой «Колодец Туманов», места, где, по слухам, немые обретают дар культивации.Ночь застала его у подножия Скалы Плача – места, где, по легендам, души самоубийц ищут путь в мир живых. Соорудил укрытие из еловых ветвей, сплетя их по принципу рыбьей чешуи. В темноте, жуя вяленое мясо, размышлял:

Сон пришёл под утро, принеся видения: отец в доспехах цвета ржавчины стоит над обрывом, а внизу – город Нингуан, чьи башни сложены из медицинских свитков. Голос матери шептал: «Ты выбрал быть ножом, но помни – даже скальпель может стать кистью».