Читать книгу Дневник училки - - Страница 3

На пять минут я всё-таки опоздала, и теперь мне неудобно перед Аллой Константиновной. Она-то, как всегда, пришла вовремя и уже стоит у входа с термометром. Я, опытный сотрудник, бывалый учитель-словесник, мать двух выпускников-медалистов нашей же гимназии, рядом с Аллой Константиновной чувствую себя жалкой троечницей.

Ровесница президента, она тоже из тех людей, на которых всё держится. Дети знают, что математичка никогда не бывает на больничном, хотя работает в две смены. При этом она отнюдь не робот. Алла Константиновна надежная, как автомат Калашникова, добрая, как сестра милосердия, талантливая и скромная, как Валентина Толкунова, и справедливая, как Фемида.

Последнее качество пару лет назад сыграло с ней злую шутку. Алла Константиновна проверяла очередную контрольную работу у семиклассников. Контрольная как контрольная, для средней, очень средней школы,.. Состоит из пяти заданий, чтобы было удобно оценивать.

Наша героиня труда привычно делала исправления, выставляла оценки. В очередной тетради из пяти заданий правильно было выполнено только два. Значит, и контрольная написана на «2».

Почерк был знаком. Алла Константиновна, не веря себе, посмотрела на титульный лист. Так и есть: это тетрадь отличницы Лены Свербыгуз! Низких оценок она раньше, конечно, не получала. Но справедливость превыше всего: если у плохиша Павленко за три неправильно решенных задания стоит двойка, значит, Свербыгуз надо ставить то же самое.

На следующем уроке всегда самоуверенная Ленка ревела белугой, не обращая внимания на увещевания Аллы Константиновны о том, что не стоит так расстраиваться из-за случайной оценки, что четверть ещё не заканчивается и всё ещё можно исправить.

– Вы не понимаете! – рыдала Свербыгуз на весь класс. – Меня же предки прибьют!

В конце концов у пострадавшей поднялась температура и её отпустили домой. А через три дня стало известно, что родители Лены в тот же злополучный вечер подали жалобу на Аллу Константиновну, да не в какой-нибудь департамент образования, а сразу президенту.

– Как будто ему заняться больше нечем! – возмущались обескураженные коллеги.

Возмущайся – не возмущайся, а прилетело всем: и департаменту, и директору, и, конечно, «вредной» математичке. Сначала её, самого прилежного и ответственного работника, заставили написать объяснительную о том, как она посмела сотворить такое неслыханное зло в отношении ни в чём не повинного ребёнка. Затем объявили, что в течение полугода департамент будет детально просматривать все проводимые ею уроки.

Надо сказать, что в век ЕГЭ почти в каждом школьном кабинете висят две видеокамеры, пишущие звук. Так что учителя могут чувствовать себя, как кинозвезды: всё время под прицелом объектива, даже почесаться нельзя!

В школьных коридорах (там камеры беззвучные!) не было конца обсуждениям.

– Хорошо хоть не оштрафовали! – радовались одни.

– Да за что? – удивлялись другие. – Законом двойки не запрещены!

– Это мы так думаем, а родители считают, что двойка – самое большое унижение для их дитяти, – поясняли третьи.

– Да президенту надо было самолично разобраться и обязать родителей за моральный ущерб Алле Константиновне миллион рублей выплатить! – шипели четвертые по углам.

Возмущались, жалели, шипели, но в открытую так никто и не выступил. Я тоже сидела, как страус, засунув голову в песок. Против ветра не плюют!

Но Родина-мать выстояла в лихую годину и подглядывающих из-за угла союзников милосердно простила. На участливый вопрос «Как вы?» Алла Константиновна спокойно отвечала:

– Как обычно! Хотят сериал из жизни учителя – пусть порадуются.

«Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя!» Я – то уж точно не богатырь. В лучшем случае, Ярославна над Дунаем.