Читать книгу Журавлиные перья. Пьесы для любительского театра - - Страница 64

Иван Павлович Яичница и девчонка.

Девчонка. Погодите здесь (уходит).

Яичница. Пожалуй пождать – подождем… Лишь бы не вздумал генерал спрашивать: «Где экзекутор? Невесту пошел выглядывать?». Однако, что мы имеем. (Читает). Каменный двухэтажный дом. (Поднимает глаза кверху и осматривает комнату). Есть! (Продолжает читать). Флигеля два: один на каменном фундаменте, другой деревянный… Ну, деревянный плоховат. Дрожки, сани парные с резьбой. Две дюжины серебряных ложек, две лисьи шубы. Гм….Четыре больших пуховика и два малых. Шесть пар шелковых платьев и шесть пар ситцевых…. (Перестает читать). Белье, салфетки… Это пусть будет, как ей хочется… Впрочем, нужно все проверить… Обещают и домы и экипажи, а как женишься – только и найдешь, что пуховики и перины.

Слышен звонок. Дуняшка бежит впопыхах через комнату отворить дверь. Слышны голоса: «Дома?» – «Дома», входит Иван Павлович Анучкин.

Дуняшка. Погодите здесь, они выдут.

(Анучкин раскланивается с Яичницей).

Яичница. Мое почтение!

Анучкин. Не с папенькой ли прелестной хозяйки дома имею честь разговаривать?

Яичница (возмущенно). Никак нет, вовсе не с папенькой. Я даже еще не имею детей.

Анучкин. Ах! Извините! Извините!

Яичница (в сторону). Физиогномия этого человека мне что-то подозрительна: не затем ли он сюда пришел, что и я? (Вслух). Вы, верно, имеете какую-нибудь надобность к хозяйке дома?

Анучкин. Нет… Что ж… надобности никакой нет, а так – я зашел с прогулки.

Яичница (в сторону). Врет, врет, с прогулки. Жениться, подлец, хочет!

(Слышен звонок. Дуняшка бежит через комнату отворять дверь. В сенях голоса «Дома?» – «Дома». Те же и Жевакин в сопровождении девчонки).

Жевакин (девчонке). Пожалуйста, душенька, почисть меня. Пыли-то, знаешь, попристало на улице немало. Вон там, пожалуйста, сними пушинку. (Поворачивается). Так. Спасибо, душенька! Спасибо родимая… а на подборах сзади ничего нет?. Вот тут еще кажется. Вот еще. Посмотри, там как-будто паучок лазит… (Гладит рукой рукав фрака и поглядывает на Анучкина и Яичницу.)

Жевакин. Суконце то ведь аглицкое! Ведь каково носится! В девяносто пятом году, когда была эскадра наша в Сицилии, купил я его еще мичманом и сшил с него мундир, в восемьсот первом. При Павле Петровиче, я был сделан лейтенантом – сукно было совсем новешенькое. В восемьсот четырнадцатом сделал экспедицию вокруг света, и вот только по швам немного поистерлось. В восемьсот пятнадцатом вышел в отставку, только перелицевал: уж десять лет ношу – до сих пор почти новый. (Девчонке). Благодарю, душенька, м… раскрасоточка! (Делает ей ручку и, подойдя к зеркалу, слегка взъерошивает волосы, девчонка убегает).

Анучкин. А как, позвольте узнать… Сицилия… Вот вы изволили сказать: Сицилия, – хорошая это земля Сицилия?

Жевакин. А, прекрасная! Мы тридцать четыре дня там пробыли. Вид, я вам доложу, восхитительный! Эдакие горы, деревца гранатовые, и везде италианочки, такие розанчики, так вот и хочется поцеловать!

Анучкин. И хорошо образованы?

Жевакин. Превосходным образом! Так образованные, как вот у нас только графини разве. Бывало пойдешь по улице – ну, русский лейтенант… Натурально, здесь эполеты (показывает на плечи), золотое шитье… И этак красоточки черномазенькие… Бывало смотришь, сидит этакий розанчик на балкончике… Ну, натурально, чтобы не ударить лицом в грязь… (Кланяется и размахивает рукою). И она эдак только. (делает рукой движение). Натурально, одета: здесь у ней какая-нибудь тафтица, шнуровочка, дамские разные сережки… Ну, словом, такой лакомый кусочек…

Анучкин. А как, позвольте еще вам сделать вопрос, – на каком языке изъясняются в Сицилии?

Жевакин. А натурально, все на французском.

Анучкин. И все барышни решительно говорят по-французски?

Жевакин. Все-с решительно. Вы даже, может быть не поверите тому, что я вам доложу: мы жили тридцать четыре дня, и во все это время ни одного слова я не слыхал от них по-русски.

Яичница. А любопытная, как я вижу, должна быть земля эта- Сицилия. Преинтересная, как я вижу, жизнь в чужих краях. Мне очень приятно сойтись с человеком бывалым. Позвольте узнать: с кем имею честь говорить?

Жевакин. Жевакин-с, лейтенант в отставке. Позвольте, со своей стороны тоже спросить: с кем-с имею счастье изъяснятся?

Яичница. В должности экзекутора, Иван Павлович Яичница.

Жевакин (не дослышав). Да, я тоже перекусил: селедочку съел с хлебцем.

Яичница. Нет, кажется, вы не так поняли: – это фамилия моя, – Яичница.

Жевакин (кланяясь). Ах, извините! Я немножко туговат на ухо. Я, право, думал, что вы изволили сказать, что покушали яичницу.

Яичница. Да что делать? Я хотел было уже просить генерала, чтобы позволил называться мне Яичницын, да свои отговорили: говорят будет похоже на «собачий сын».

Жевакин. А это, однако ж бывает. У нас вся третья эскадра, все офицеры и матросы, – все были с престранными фамилиями: Помойкин, Ярыжкин, Перепрев, лейтенант. А один мичман, и даже хороший мичман, был по фамилии просто Дырка. И капитан бывало: «Эй ты, Дырка, поди сюда!» И, бывало, над ним всегда пошутишь. «Эх ты, дырка эдакой», – говоришь, бывало ему. (Звонок. Фекла через комнату бежит открывать).

Яичница (ей наперерез). А, здравствуй, матушка!

Жевакин (на пути). Здравствуй. Как живешь, душа моя?

Анучкин (не отстает). Здравствуйте, матушка Фекла Ивановна!

Фекла (бежит впопыхах). Спасибо, отцы мои! Здорова, здорова.

Убегает, в сенях голоса: «Дома?» – «Дома». Потом несколько неслышных слов и Фекла отвечает с досадой: «Смотри, ты какой».

Те же, Подколесин, Кочкарев.

Кочкарев (Подколесину). Ты помни, только кураж, и больше ничего. (Оглядывается, раскланивается и с некоторым изумлением про себя). Фу-ты, какая куча народу! Что это значит? Уж не женихи ли? (Толкает Феклу и говорит ей тихо). С которых сторон понабрала ворон, а?

Фекла (вполголоса). Тут тебе ворон нет, все честные люди.

Кочкарев (ей). Гости-то не считанные, кафтаны общипанные (Громко). Да что она делает теперь? Ведь эта дверь, верно, к ней в спальню? (Подходит к двери).

Фекла. Бесстыдник!.. Говорят тебе, еще одевается.

Кочкарев. Эка беда! Что ж тут такого? Ведь только посмотрю, и больше ничего (смотрит в замочную скважину).

Жевакин. А позвольте мне полюбопытствовать тоже.

Яичница. Позвольте взглянуть мне только один разочек.

Кочкарев (продолжая смотреть). Да ничего не видно, господа. И распознать нельзя, что такое белеет: женщина или подушка. (Все однако ж обступили дверь и продираются взглянуть).

Кочкарев. Чш… кто-то идет! (Все отскакивают прочь).

Танец.