Читать книгу Птаха - - Страница 7

Утром Мида вытаскивает тебя из кровати. Нетерпение на ее лице напоминает тебе, какой сегодня день. Потому что во сне ты пыталась забыть.

Она тянет одеяло.

Не трогай меня! – кричишь ты, прижавшись спиной к стенке и зажав одеяло коленями. Если я не встану на пол, день не сможет начаться.

Не будь ребенком. Мида хватает тебя за щиколотки и тащит с кровати. Ты пытаешься ударить ее. Прямо смешно. Она идет к двери и вталкивает тяжелое корыто.

Что ты там делаешь?

Собираюсь тебя помыть. Перед свадьбой надо сделать из тебя приличную девочку.

Я не ребенок.

А мне кажется, все-таки ребенок. Мида встает над тобой, уперев руки в боки.

Ты срываешь с себя ночную рубашку и бросаешь ее в угол.

Что с тобой? – спрашивает Мида.

А ты как думаешь?

Это должно было случиться, Птаха. Скоро явятся гости, я не могу вывести тебя голой.

Ты залезаешь в корыто, прикрывая грудь руками. Стараясь в нем поместиться, прижимаешь колени к груди.

Может, я приму обет, говоришь ты. Стану монахиней. И не надо будет выходить замуж.

Зачерпывая воду и поливая тебе голову, Мида фыркает. Да монахини дохнут там от голода.

Неправда.

Птаха, всем известно, монахи кормят только тех, с кем хотят спать.

Ты пытаешься не слушать Миду. Она якобы знает о мире все. Но, согласившись выйти за Чоу, она вряд ли видела хоть что-то за пределами его участка.

Поле в окне теперь, после того как отец спьяну собирал урожай, похоже на беспорядочное лоскутное одеяло.

Мне совсем не хочется.

Понимаю, смягчается Мида. Все не так страшно, как кажется.

Откуда ты знаешь?

Я уже замужем за самым ужасным из них.

Мида обходит тебя, ее волосы стекают блестящей волной. Ресницы такие длинные, что можно ловить насекомых. Все в деревне считают ее красивой. Но разве ей это помогло?

Когда ты мылась последний раз? – спрашивает Мида, зачерпывая воду, принявшую цвет чая.

Не помню.

Как же противно. Она выливает тебе на голову еще воды и запускает в волосы гребень.

А-а! – кричишь ты. Ты можешь хоть сегодня быть со мной поласковее?

Мида наливает в ладонь жасминовое масло и втирает тебе в волосы. Накручивая пряди на пальцы и массируя голову, что-то мурлычет. От ее рук, голоса ураган в тебе на мгновение стихает. Она собирает волосы на затылке, скручивает, тянет их, и у тебя начинает покалывать в голове. Затем Мида начинает расчесывать волосы, приминая их к спине.

Вставай, говорит она, отступив, чтобы посмотреть. Знаешь, а ты можешь быть хорошенькой, если постараешься.

Но я не собираюсь быть хорошенькой.

Мида смеется. Небольшой совет, сестричка. Когда выйдешь замуж, придется потрудиться быть хорошенькой. И научиться время от времени проливать слезы. Но не слишком часто, если хочешь, чтобы муж тебя жалел.

Я не хочу, чтобы кто-нибудь меня жалел, тем более муж.

Захочешь, гарантирую.

Ты слышишь голоса прибывающих родственников и медленно одеваешься. Мида поторапливает. Когда ты готова, она дарит тебе свой свадебный кафтан. Конечно, полагается изъявить благодарность, но тебе не нужны никакие кафтаны.

Мида берет тебя за руку и ведет во двор, будто ты опять маленькая. И, усевшись на высокий стул, который мать поставила так, чтобы все родственницы, поедая пирог, могли на тебя пялиться, ты действительно чувствуешь себя маленькой. Мать подает чай, а Мида заплетает тебе косы, добавляя в них подаренные ленты и амулеты.

Идя по двору, отец и его друзья останавливаются поглазеть на тебя, так как теперь уже можно.

Тут он и говорит: Десять тысяч косичек хлопот, а мужчины смеются и, подначивая друг друга, уходят.

В углу двора отец выкладывает на стол кожаную подстилку и ракушки для очередной игры в чоупар. А ты-то думала, все кончилось, так и так играть больше не на что. Мужчины рассаживаются, женщины несут клецки и пиво, но принять участие в игре им никто не предлагает. Ты уже в детстве стояла у стола, смотрела, как отец поднимает над головой стаканчик с фишками, и всякий раз молилась, чтобы он выиграл.

Но он почти всегда проигрывал.

Солнце скатывается с неба, и гости подходят ближе. Отец и дядья поют песню о твоих волосах, начинаются речи. Тетя, которую ты в жизни не видела, преподносит тебе брикет чая, и мать нашептывает ответ: Я очень рада вашему подарку. Ты повторяешь ее слова и добавляешь: Хотя лучше бы вы подарили мне пиво. Гости смеются, полагая, что ты шутишь.

Ты терпеливо пережидаешь кривлянья других пьяных родственников. Они громко поют. Когда ты закрываешь уши руками, они решают, что ты все шутишь, и снова смеются. Глядя, как они обжираются, тебе хочется закрыть и глаза.

Улыбайся, говорит мать. По крайней мере притворись, будто тебе все нравится.

Во дворе горят факелы, на вертеле медленно ворочается коза. Лица гостей от ячменного вина раскраснелись, в углу слышны крики. Там собралась целая толпа. Ты не видишь отца, зато слышишь его голос, в отчаянии перекрикивающий остальные.

Мать ведет тебя к низкому мягкому сиденью и бьет в гонг. Все деревенские парни и холостяки тут же выстраиваются в ряд; каждый желающий получить тебя в жены делает предложение. Но все это пшик, ты ведь не имеешь права голоса. Некоторые их родители уже предлагают что-то твоей матери.

Юноши и вдовцы по очереди кладут тебе на колени подарки. Когда подходит парень с цыпленком, Мида дает ему подзатыльник.

Ты правда считаешь, мою сестру можно завоевать цыпленком?

Парень уходит, а ты всматриваешься в длинную нестройную вереницу людей. Теши нет, ни в собственном обличии, ни в каком другом.

Предложения очень плохие, сестра, говорит Мида. Мне надо выпить.

Мне тоже захвати! – кричишь ты ей вслед.

Когда Мида уходит, ты, не обращая внимания на молодых людей, опять ищешь Теши. Ты позволяешь себе представить, что он тебя простил, пробрался на праздник, в подходящий момент хлопнет по плечу и вы убежите, как и собирались.

Ты принимаешь подарки и кладешь их на столик позади себя. Некоторые обернуты и обвязаны веревкой, но ты и не думаешь их распаковывать.

Мида наконец возвращается – с пустыми руками и пепельно-серым лицом.

Где пиво? – спрашиваешь ты.

Она в каком-то оцепенении.

Что с тобой? – спрашиваешь ты. Это ведь меня продают.

Отец тебя проиграл.

Проиграл? Как он может меня проиграть?

Вон там, за столом. Но все еще хуже.

А что может быть хуже?

Он проиграл тебя Чоу.

Твоему Чоу?

Мида кивает. Все проиграл. Дом, тебя.

Что бы сейчас ни случилось, ты понимаешь: жизнь больше не будет прежней. Твое тело все решило за тебя. Оно уже сползает с сиденья.

Идем со мной, говоришь ты Миде.

Не выйдет, отвечает она. Я беременна. Но я прикрою тебя, как смогу.

Пробираясь сквозь толпу людей с покрасневшими лицами, изо всех сил стараясь не привлечь внимание матери или отца, а также не вернуться, чтобы спасти Миду, ты едва дышишь.

Выбравшись на дорогу, бежишь. Только теперь нет поля, которое могло бы дать защиту. Одна длинная серая дорога, освещенная полной луной.