Читать книгу Лайк на смерть - - Страница 5

ДО

ТОМ

ДЕЙЗИ.

Я не могу перестать смотреть на нее.

Я говорю слишком очевидно. В какой-то момент она начнет думать, что я подонок, если я продолжу смотреть на нее с расстояния десяти метров и не сделаю ни шагу. Но сложно не смотреть. Она сегодня так хорошо выглядит. Ее волосы цвета серединки ромашки, и они почти похожи на золото, мерцающее на солнце, когда она стоит в окружении своих друзей недалеко от нашей школы. Ее уютный свитер василькового цвета повторяет все мягкие изгибы ее тела.

Перестань пялиться, Том. Прямо сейчас. Не будь подонком.

Она поднимает глаза, и на секунду я замираю. Пойманный. Я жду, пока ее голубые глаза сузятся, но этого не происходит. Вместо этого на ее губах расплывается медленная улыбка. Несколько ее друзей замечают, что мы смотрим друг на друга, и я слышу тихий смешок. Я могу разобрать слова «Том» и «такой милый» в одном предложении.

«Господи, Том. Перестань быть слабаком и пойди уже поговори с ней!»

Мой лучший друг Слизень склоняется надо мной, изливая мне на ухо мудрость. Его дыхание все еще пахнет сигаретами, несмотря на здоровую дозу мятного спрея для рта, который она использует, чтобы скрыть запах от родителей. Если они не тупые, они должны знать, что она курит, и решили, что им все равно. Слизень – младший из пяти детей, и, насколько я могу судить, его родители уже давно выздоровели. Пока он не прыгнет со здания, они будут счастливы.

– Я поговорю с ней, – говорю я.

Вот только я не двигаюсь. Мои ноги застревают.

Слизень так резко закатывает глаза, что я вижу только белое между его веками. «Если бы у меня была девушка, которая смотрела бы на меня так, как Дейзи смотрит на тебя, я бы, пока мы разговариваем, вставлял ей за гаражами.

Слизняк пускает слюни на каждую девочку во всей школе, и все думают, что он мерзкий. Честно говоря, он груб. Его настоящее имя, очевидно, не Слизень. Это прозвище он получил, когда мы учились в начальной школе, потому что он ел жуков – настоящих жуков. Во время перемены, когда мы ходили на игровую площадку и большинство детей бегали или играли в мяч, Слизень ел насекомых. В основном муравьи. Но однажды он нашел слизняка, извивающегося в грязи, принес его в столовую во время обеда и очень театрально проглотил на глазах у всего нашего класса.

После этого большинство детей не хотели тусоваться со Слизнем. Поэтому, когда однажды я сел напротив него за обедом в столовой, он выглядел изумленным. Десять лет спустя мы все еще лучшие друзья. Он перестал есть жуков, по крайней мере, на глазах у других людей, но друзей у него по-прежнему не так много.

Что вы скажете о семнадцатилетнем парне с таким ником, как Слизень? Опять же, что говорит обо мне то, что он мой лучший друг? Мой единственный друг.

Кроме того, его перспективам в отношениях с девушками не способствует то, что, хотя за последние два года он подскочил выше шести футов, с тех пор, как он был ростом в пять футов, он набрал всего около десяти фунтов. Он очень похож на ходячий скелет, который надел синие джинсы и футболку, а лицо его покрыто прыщами.

Он насмехается надо мной. «Чего, черт возьми, ты так боишься? Ты знаешь, что ты ей нравишься.

Я поправляю ремень рюкзака на плече. "Отлично."

Его лицо светится. «И когда ты поговоришь с ней, ты замолвишь за меня словечко перед Элисон?»

«Конечно», – говорю я, чтобы осчастливить его, хотя у Слизняка больше шансов добиться успеха с моделью Victoria’s Secret, чем с лучшей подругой Дейзи.

Мое сердце бьется в груди, когда я подхожу к Дейзи и ее группе друзей. Девочки стоят у лестницы, ведущей ко входу в школу, перед кучей листовок, приклеенных на стену. Прямо за головой Дейзи висит афиша школьного мюзикла этого года, дебют которого состоится через две недели – «Бриолин», а рядом – черно-белая фотография девочки-подростка с надписью «Пропавший без вести». Я узнаю лицо Брэнди Хили из нашего класса, которая сбежала из дома еще в начале учебного года, поэтому флаер теперь помят и потерт.

"Том!" Лицо Дейзи светится, когда я оказываюсь в пределах слышимости. «Я думала, ты сегодня занимаешься репетиторством!»

Я качаю головой. У меня всегда были способности к математике и естественным наукам, поэтому я занимаюсь с ними репетиторством с первого года обучения. В прошлом семестре я занималась репетиторством три дня в неделю, чтобы подзаработать, но в этом семестре – всего два раза в неделю. Я рад, что Дейзи знает мое расписание. "Привыкший."

Когда она смотрит на меня, ее глаза цвета Тихого океана. Я никогда не видел такого чистого оттенка синего. Я буквально не могу представить ни одну девушку столь же прекрасную, как Дейзи Дрисколл.

Но каким-то образом мой взгляд перескакивает с ее лица на тонкую шею. Пульсация сонной артерии ниже угла челюсти. Сердца большинства людей бьются с частотой от шестидесяти до ста ударов в минуту. Интересно, как быстро бьется сердце Дейзи? Если бы я мог посмотреть на минуту, я мог бы подсчитать ее пульс.

– Значит, ты свободен, да? – говорит Дейзи.

«Угу». Я чешу затылок. Все друзья Дейзи смотрят на меня и подталкивают друг друга. Для нее было бы лучше отойти от них, чтобы я мог поговорить с ней, не подвергаясь унижению. Но она не сдвигается с места. – Ты… гм, ты позволишь мне… гм, проводить тебя до дома?

Моя просьба вызывает взрыв смеха в арахисовой галерее. Одна девушка зажала рот рукой, как будто это самая смешная вещь, которую она видела за весь год.

«Шшш». Дейзи резко поворачивает голову, чтобы взглянуть на своих друзей. Затем она поворачивается ко мне с серьезным выражением лица. «Я бы хотела пойти с тобой домой, Том».

Я так счастлива, что меня даже не волнует, перестанут ли эти глупые девчонки смеяться. Пусть они смеются. Я иду домой с Дейзи.

Но прежде чем Дейзи успевает отойти от своих друзей и присоединиться ко мне, стоящая ближе всех к ней девушка с прямыми каштановыми волосами и в очках с толстыми стеклами хватает ее за руку. Это Элисон – лучшая подруга Дейзи. У меня есть Слизень, а у нее Элисон. Мы оба, вероятно, могли бы добиться большего.

– Дейзи, – шепчет она.

Это все, что она говорит. Дейзи. Это заставляет меня задуматься, что в прошлом она говорила обо мне много чего другого. И теперь это одно слово является напоминанием о тех ужасных вещах, которые она говорила обо мне, когда меня здесь не было.

Элисон меня не любит. Она ясно дала это понять. И дело не в том, что она меня не знает и не понимает. Элисон меня знает. Фактически в этом году мы являемся партнерами лаборатории по биологии. Мы провели много времени вместе. И с каждой минутой, которую мы проводим вместе, я нравлюсь ей все меньше.

– Тсс, – говорит Дейзи, на этот раз более твердо.

Элисон отпускает руку Дейзи, но не раньше, чем бросает на меня грубый взгляд, чтобы положить конец всем грязным взглядам. Если бы мы были животными в джунглях, она бы прямо сейчас выцарапала мне глаза. Не могу поверить, что Слизьню она небезразлична.

Но мне все равно, потому что через секунду Дейзи машет своим друзьям, а потом мы с ней идем прочь от школы, в сторону ее дома. И когда она улыбается мне, я совершенно забываю об Элисон. Элисон, кто?

Сегодня действительно великий день. Светит солнце, и после самой долгой и холодной зимы в истории нам наконец-то не нужны даже куртки. Все, о чем я могу думать, это Дейзи. У нее мечтательное выражение лица, и она почти скачет рядом со мной. Я знаю Дейзи очень давно, и временами она напоминает мне ту самую девочку с косичками, на которую я смотрел через игровую площадку, когда мне было четыре года, хотя тогда я мог надеяться только на дружбу. Но даже когда мне было четыре года, я знал, что хочу жениться на Дейзи Дрисколл.

И когда-нибудь я это сделаю.

– Давай я понесу твой рюкзак, – выпаливаю я.

Она смотрит на меня с удивлением. «Я могу нести свой собственный рюкзак».

Но разве не это должен делать парень? Нести вещи для девушки? Я не хочу это испортить. Дейзи слишком важна. – Да, но я хочу нести его для тебя.

Она какое-то время обдумывает мое предложение. Наконец она передает свой фиолетовый рюкзак. «Ты такой джентльмен, Том».

Я улыбаюсь про себя: я хорошо справился. По крайней мере, я улыбаюсь, пока не взваливаю ее рюкзак на плечо. Эта штука весит тонну. Что, черт возьми, у нее здесь? Кирпичи? Иисус.

– У тебя… у тебя здесь много вещей, – задыхаюсь я.

«Мне нравится носить с собой все учебники». Она щурится на меня. «Это слишком тяжело для тебя?»

"Нет. Нет. Конечно нет.

Я точно не могу его вернуть. Мне не нужно было предлагать его нести, но мне не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять, что я не собираюсь набирать очки, говоря ей, что ее рюкзак слишком тяжел, чтобы я мог его нести. Поэтому я страдаю молча. Большую часть своих усилий я концентрирую на том, чтобы не упасть назад под тяжестью этих двух рюкзаков, пока мы пересекаем следующие несколько районов в направлении ее дома. К счастью, это недалеко. Мы живем в крошечном городке, примерно в девяноста минутах езды от Буффало, в северной части штата Нью-Йорк, где есть только одна средняя школа, все всех знают, и весь город можно обойти за час.

«Ты всегда такой тихий, Том», – говорит Дейзи.

Блин, эти рюкзаки меня отвлекают. «Я?»

«Не в классе», – поправляется она. «На уроке всегда поднимаешь руку».

Мое лицо становится горячим. Она думает, что я хвастаюсь на уроке? Я не пытаюсь. Я просто хочу получать хорошие оценки. В следующем году мы подаем документы в колледж, и я хочу поступить в лучшую школу, чтобы в конечном итоге поступить в медицинскую школу. Всю свою жизнь я всегда хотел стать хирургом. Я много об этом думаю. У меня целая полка медицинских учебников, и я их все прочитал.

Интересно, каково это – резать человека скальпелем. Ощутить, как их кожа отделяется под моей рукой. Чтобы увидеть их внутренности.

Мне не терпится узнать это.

«Я не против», – говорит она. «Ты умный. Нет ничего плохого в том, чтобы быть умным. На самом деле… – она улыбается мне, – здесь жарко.

Для меня это новость. «Это… это?»

Дейзи останавливается и наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. – Ты знаешь, что ты мне нравишься, Том, не так ли?

Я перестаю думать о том грузе, который лежит на моих плечах, и вместо этого мой взгляд снова притягивается к ее шее. Она такая стройная, что я прекрасно вижу ее пульс на сонной артерии. Я даже замечаю, как все ускоряется, пока она ждет, как я отвечу на ее признание.

Сонная артерия – крупная артерия, несущая кровь к мозгу. Это примерно на дюйм ниже поверхности кожи. Перерез сонной артерии приводит к смерти примерно через десять секунд. Яремная вена еще более уязвима – она лежит чуть ниже линии челюсти и ее легко можно перерезать острым лезвием.

Однако я чувствую, что Дейзи не будут интересовать пустяки о тонких венах и артериях на ее шее. Поэтому вместо этого я протягиваю руку и беру ее руку в свою.

Она выглядит очень довольна таким поворотом событий. Я подозреваю, что это все гораздо больше, чем если бы я перерезал ей яремную вену ножом.

Пока мы идем, Дейзи болтает, рассказывая о своих занятиях и друзьях. Я слушаю, киваю головой и задаю все правильные вопросы в нужное время. Хотя больше всего я сосредотачиваюсь на том, насколько потной стала моя рука. Я пытаюсь мыслить сухо, но это сложно. Рука Дейзи сухая, мягкая и идеальная.

Как бы мне ни нравилось быть с ней, я испытываю облегчение, когда мы добираемся до ступенек ее крыльца, и я могу передать ее пятитонный рюкзак, а также отдернуть свою потную руку от ее руки. Я вытираю его о джинсы настолько незаметно, насколько это возможно. Словно она не заметила, что на моей ладони была лужа.

У Дейзи красивый дом – трехэтажный, недавно выкрашенный в бледно-голубой цвет, который гармонирует с глазами Дейзи. Это один из самых новых домов в районе, а не отчаянно нуждающийся в ремонте, как мой. У семьи Дейзи больше денег, чем у меня, и я также готов поспорить, что она не проснется посреди ночи от криков своих родителей, кричащих друг на друга, и от разбивающейся посуды, ударяющихся о стену.

«Ну, – говорит она. «Спасибо большое, что отвезли меня домой. И спасибо, что несешь мою сумку.

"Пожалуйста."

«Ты такой вежливый». Она хихикает, как будто довольная и удивленная моей вежливостью. Я всегда вежлив, потому что дома есть последствия, если я не буду. «Вы всегда такой джентльмен?»

В ее голосе есть легкая нотка, и мне кажется, что она чего-то от меня ждет. Она хочет, чтобы я ее поцеловал? Мы держались за руки последние двадцать минут. Поцелуй был бы естественным продолжением. Но мне это дается нелегко. У меня никогда раньше не было девушки, и я не думаю, что у Дейзи когда-либо был парень.

Честно говоря, я всего один раз поцеловал девушку, и мне даже не хотелось этого делать. Она поцеловала меня. Вот только единственные люди, которые об этом знают, это я и она. А теперь только я.

"Том?"

Ее голова наклонена к моей – она явно хочет, чтобы я ее поцеловал. Я протягиваю руку и провожу пальцем по основанию ее челюсти. Ее губы, сморщенные в мою сторону, блестят от розового блеска. Они, наверное, очень мягкие и гладкие, и Господи, почему я уже не могу ее поцеловать?

«Эй, это там Том Брюэр?»

Я подпрыгиваю примерно на пять футов от Дейзи при звуке громкого голоса, доносящегося со стороны дома Дрисколлов. Меня слегка ужасает мысль, что если бы я не была такой трусливой, отец Дейзи застал бы меня за поцелуем его дочери.

«Привет, папочка». Дейзи одаривает отца легкой улыбкой. «Ты пришел домой рано».

Джим Дрисколл выходит перед нами, его рост шесть футов и три дюйма. Он представляет собой сплошную стену мускулов, и если бы он застал меня целующимся с Дейзи, он, вероятно, пинал бы меня, пока мы разговариваем. У Дейзи есть два старших брата, оба учатся в колледже, так что она малышка и единственная девочка. Ее отец защищает ее.

Но, возможно, он бы не избил меня до полусмерти, если бы поймал нас целующимися. Он выглядит более удивленным, чем что-либо еще. К тому же я не панк. Не то чтобы он поймал Слизняка, почти целующего его дочь.

«Сегодня у меня поздняя смена», – объясняет он Дейзи. «Просто пришел домой, чтобы переодеться и поцеловать маму на прощание».

Дейзи морщит нос-пуговку. «Угу, папа. ТМИ».

Ее отец громко смеется. «Вы находите это отвратительным? Я не думаю, что Том здесь считает поцелуи отвратительными. Он подмигивает мне. – А ты, Том?

Если бы я мог прямо сейчас исчезнуть под землей, я бы это сделал.

Он хлопает меня по плечу большой рукой. В этом году мой рост пять футов десять дюймов, но отец Дейзи все еще возвышается надо мной. Как и мой собственный отец. – Тебе стоит прийти как-нибудь вечером на ужин. Дейзи все время о тебе говорит – мы с женой хотели бы узнать тебя получше.

"Папа!" Я не знаю, что приятнее – осознавать, что девушка, о которой я мечтал, все время говорит обо мне, или видеть, как униженно выглядит Дейзи, когда он это говорит. Она бросает на меня извиняющийся взгляд. «На самом деле нет».

Он игнорирует ее. – Ну, Том?

– Да, сэр, – бормочу я. «Звучит здорово».

Отец Дейзи подмигивает мне. «Скажи моей жене, когда будешь свободен, и она приготовит пир. Вам даже не обязательно носить галстук, хотя, если вы это сделаете, вы заработаете дополнительные баллы».

Бледная кожа Дейзи приобрела очаровательный розовый оттенок. Когда ее отец исчезает в доме, она качает мне головой. «Тебе не обязательно приходить на ужин. Действительно."

Я рад, что она это сказала, потому что у меня нет намерения когда-либо ужинать с семьей Дрисколл. Хотя я думаю о Дейзи каждую минуту каждого дня, я не хочу знакомиться с родителями Дейзи. Я не хочу проводить с ними время. Особенно ее отец. Я буду счастлив, если мы с отцом Дейзи никогда больше не будем разговаривать до конца моей жизни.

В конце концов, чем меньше времени я провожу с начальником полиции, тем лучше.