Читать книгу Лайк на смерть - - Страница 9

ДО

ТОМ

Дейзи сегодня занята после школы, работает волонтером в приюте для животных. Она всегда чем-то занимается добровольно. Я, с другой стороны, все еще пытаюсь заполнить место репетитора, которое я потерял в этом семестре, потому что для меня это единственный способ заработать деньги на расходы. В любом случае, ее нет рядом, чтобы позволить мне проводить ее домой, поэтому мне приходится идти со Слизнем.

– Так ты вчера вставил Дейзи? – спрашивает меня Слизняк, швыряя грязь на тротуаре ботинками тринадцатого размера.

«Я не могу об этом говорить».

Он ухмыляется мне. – Это значит нет.

«Это значит, что я не могу об этом говорить», – говорю я, хотя он прав. Это значит нет.

«Может быть, вы с Дейзи могли бы устроить двойное свидание со мной и Элисон».

«Эм, Элисон не любит никого из нас».

К сожалению, это правда. Когда я разговаривал с Дейзи в ее шкафчике после школы, Элисон топталась рядом, бросая на меня грязные взгляды. Единственный человек, которого она, кажется, ненавидит больше, чем меня, – это Слизень. Но это очень близко.

Надеюсь, она не будет ругать меня с Дейзи. Если она это сделает…

«Давай, ты должен мне помочь, Том», – говорит Слизень. «Ты нравишься всем девушкам. Это несправедливо».

«Это неправда».

«Чушь. Это правда, и ты это знаешь».

Хорошо, он не совсем прав. После того, как у меня произошел резкий скачок роста, на меня стали много смотреть девушки. Моя мама очень красивая – в молодости она даже работала моделью – и она всегда говорит, что я похожа на нее во внешности. Но на самом деле меня совершенно не заботит то, что я нравлюсь девушкам. Есть только одна девушка, о которой я забочусь.

«Я посмотрю, что можно сделать», – лгу я. Я не могу найти Слизню девушку. Я бы сделал это, если бы мог, но не могу. На самом деле он очень хороший парень, но что-то в нем заставляет девушек нервничать.

«Спасибо, приятель». Он останавливается на тротуаре, глядя на особенно оживленный муравейник. Его завораживает все, что связано с насекомыми. «Теперь, когда зима закончилась, я уверен, что королевы снова откладывают яйца».

Слизень – это кладезь информации о муравейниках. Например, знаете ли вы, что поверхность муравейника на самом деле покрыта небольшими входами, которые муравьи открывают и закрывают, как двери? А знаете ли вы, что муравейники могут достигать высоты восьми футов и иметь возраст в сотни лет?

Если вы разрушите муравейник перед Слизнем, вам следует немедленно покинуть город. По его мнению, это непростительное преступление. Единственный раз, когда его отстранили от школы, это когда он поставил Джонни Кэлхауну синяк под глазом после того, как тот разбил муравейник. Все время, пока Слизень жаловался на Джонни, он продолжал кричать: «Ты совершаешь геноцид!»

И он задается вопросом, почему он не может найти девушку.

– Эти муравьи кажутся тебе вкусными? Я спрашиваю его. Несмотря на свою ярость на Джонни, когда тот разбил муравейник, что было ненужным разрушением, Слизень считает, что есть насекомых – это совершенно нормально. Что-то вроде естественного круга жизни.

Он смеется. «Я не знаю, почему все так против употребления насекомых. Они животные, как и все остальные мясные продукты, которые мы едим. Неужели это намного хуже, чем съесть корову или утку? Или свинью?

«Эм, да. Это действительно так».

«Однажды я собираюсь испечь тебе торт, полностью сделанный из сверчков. И это будет лучший торт, который вы когда-либо ели».

«Наверное, это будет последний торт, который я когда-либо ел».

Он бьет меня в плечо, хотя и не настолько сильно, чтобы причинить боль. «Эй, можно мне прийти поработать над домашним заданием по математике?»

На самом деле он хочет, чтобы я выполнил всю работу, а затем он скопирует мои ответы. Я знаю его достаточно долго, чтобы уже знать распорядок дня. А после того, как он скопирует мои ответы, он останется на ужине и съест все остатки еды на нашей кухне.

«Знаешь, – говорю я, – если ты будешь продолжать списывать мою домашнюю работу, ты никогда не сможешь сдать экзамены».

"Ну и что? Это просто математика».

– Тебе еще нужно пройти.

«Нет, это не важно для моей будущей карьеры». Он пожимает плечами.

Слизень только недавно обнаружил, что изучение жуков – это реальная работа, которую могут выполнять люди, поэтому теперь его самое большое карьерное стремление – стать энтомологом. Но кто знает, как долго это продлится. До этого он хотел быть почтальоном. А до этого он захотел стать полицейским после того, как шеф Дрисколл пригласил наш класс на экскурсию по полицейскому участку.

– Хорошо, – говорю, – можешь приходить.

Он снова ухмыляется. Хотя ему всего семнадцать, зубы у него уже желтые. Наверное, это от сигарет. «Ты лучший, Том».

Ага-ага.

Когда мы добираемся до моего дома, я обнаруживаю, что дверь уже не заперта, а это значит, что моя мама дома. В половине случаев она оставляет дверь незапертой, потому что это такой район, и меня это не удивляет. Но я с удивлением обнаружил, что мой отец стоит в коридоре и дергает куртку.

"Папа?" Я говорю.

Мой отец, как и отец Дейзи, возвышается надо мной. Ему сорок пять лет, но паутина фиолетовых вен на носу и щеках делает его старше как минимум на десять лет. Я знаю, как работает генетика, из уроков биологии, но могу поклясться, что не унаследовал никаких генов от этого человека. Он высокий и крепкий, а я среднего телосложения и худощавый. Даже если я вырасту еще на дюйм или два, я никогда не буду похож на него. Мы не похожи друг на друга.

Ничего.

– Что ты делаешь дома так рано? он ворчит.

«Школа окончена», – напоминаю я ему.

От его кожи исходят пары алкоголя. Еще нет четырех часов дня, а мой отец уже похмелился. Его лицо розовое от крови, близкой к коже. Знаете ли вы, что в теле среднего мужчины содержится около двенадцати пинт крови? Если вы потеряете более сорока процентов этой крови, вы умрете. Для человека размером с моего отца это означает, что он находится на расстоянии примерно пяти пинт крови от смерти.

«А ты привел своего друга-неудачника – Тараканчика», – замечает отец. «Фантастика».

Я подумывал напомнить ему настоящее прозвище Слизняка, но в этом нет смысла. В любом случае я не уверен, что слизень лучше таракана.

– Я буду дома поздно, – бормочет отец себе под нос. – Не беспокой маму, ладно, малыш?

Прежде чем я успеваю ответить, он проталкивается мимо меня. Он выходит из дома, хлопнув за собой дверью. Я никогда не любил своего отца, даже когда был маленьким. Честно говоря, это облегчение, когда он так уходит. Надеюсь, он не придет домой к ужину.

Или, может быть, он разобьет свой «Додж» и больше никогда не будет дома.

Пока машина моего отца набирает обороты в гараже, я веду Слизняка в дом. Естественно, он направляется на кухню. Слизень всегда ест. Всегда. Он весит меньше, чем рюкзак Дейзи, и все же постоянно набивает себе рот.

Моя мама на кухне моет посуду в раковине. Ее волосы распущены и спускаются до середины спины. Когда она была моложе, у нее были угольно-черные волосы, как у меня, но теперь в них много седых прядей. Она не удосуживается их раскрасить.

Не знаю, кажется ли мне это, но тело моей матери, кажется, напрягается, когда мы входим в комнату. Она опускает голову так, что ее седые волосы превращаются в стену вокруг ее лица.

«Привет, миссис Брюэр», – говорит Слизень.

Мама шепчет «привет», не оборачиваясь. Я смотрю на ее затылок, мое сердце колотится в груди. У меня плохое предчувствие, что я знаю, что здесь происходит. В конце концов, это уже случалось.

"Мама?" Я говорю.

Это занимает у нее несколько секунд, но она наконец оборачивается. Выражение ее лица извиняющееся, хотя у нее разбита губа. Я смотрю на нее, мои руки сжимаются в кулаки, пока костяшки пальцев не побелеют.

"Мама…"

«Я открыл шкаф прямо перед лицом». Она осторожно прикасается к открытой ране на нижней губе, которая определенно возникла не в результате какого-то несчастного случая. «Выглядит намного хуже, чем есть на самом деле».

Я смотрю на Слизняка, который уже открыл наш холодильник и ищет еду. Я не знаю, видел ли он лицо моей матери, но он решил держаться подальше от этого.

– Томми, – тихо говорит она. «Не придавайте этому большого значения. Я в порядке, правда.

Прошло шесть месяцев с тех пор, как я в последний раз видел маму с синяками на лице. Шесть месяцев прошло с тех пор, как мне в последний раз хотелось взять кулак и ударить его по лицу отца. Я думал, что дела обстоят лучше. Он перестал пить так много. Я думал…

– Со мной все в порядке, – твердо говорит она. Она смотрит на Слизняка, который схватил из кладовой целый кусок сыра и немного чипсов. – Вы со Слизнем поднимитесь в свою комнату.

"Мама…"

– Том, оставь это.

Ее челюсть напряжена. Возможно, она была моделью, когда была моложе, но те времена давно прошли. Как и мой отец, она выглядит примерно на десять лет старше, чем есть на самом деле. Хотя она все еще достаточно красива, и Слизень иногда смотрит на нее совсем неподобающим образом.

Я не хочу этого оставлять, но что я могу сделать?

Тем не менее, я не могу перестать думать о избитом лице моей матери, даже когда мы со Слизнем находимся в моей комнате. Мы сидим вместе на моей кровати и должны делать домашнее задание по математике, но я не могу сосредоточиться. Я просто продолжаю думать о том, как кулак моего отца врезался в рот моей матери.

Мой отец намного крупнее меня. Если бы я когда-нибудь противостоял ему, это бы для меня не очень хорошо закончилось. Особенно, если он находился в состоянии ярости, вызванной водкой, когда он выглядел так, будто мог поднять целую машину и развернуть ее над головой. Если бы я был против него, он бы победил.

Если только у меня не будет способа сравнять счет…

– Не могу поверить, что он снова сделал это с ней, – выпаливаю я.

Слизняк сидит на другом конце моей кровати и жует лэйс. – Ты в порядке, чувак?

"Нет." Я швыряю карандаш номер два через всю комнату. Он ударяется о стену, оставляя после себя серое пятно. «Я ненавижу своего отца».

Слизень хрюкает. "Я знаю."

Однажды я вызвал к нему полицию. Мне надоели его истерики, и я подумал, может быть, смогу помочь матери, хотя она говорила мне не делать этого. Я до сих пор помню ошеломленное выражение его румяного лица, когда полицейский появился у нашей входной двери. Мне было приятно, насколько испуганным он выглядел, пока моя мать не пошла и не стала все отрицать. Она защищала его. Она согласилась с его бредовой историей о том, как она упала с лестницы. После этого полиция ничего не могла сделать.

– Я хотел бы убить его, – выпаливаю я.

Слизень отрывается от спирального блокнота, лежащего у него на коленях. Мы со Слизнем дружим уже десять лет, и я никогда раньше не говорил ему ничего подобного. Я никогда не позволял себе такие дикие мысли, которые иногда проносятся у меня в голове. Я был осторожен с этим. Хоть Слизень и мой лучший друг, я не жду, что он поймет. Я не знаю, почему я сказал это сейчас, но я не могу перестать думать об этом.

Я ожидаю, что его лицо сморщится от отвращения, но, как ни странно, этого не происходит. Вместо этого он говорит: «Ну, а почему бы и нет?»

Что?

Я смотрю на него. "Что ты сказал?"

Он поднимает плечо. «Нет ничего плохого в том, чтобы убить кого-то, если он этого заслуживает».

«На самом деле, есть».

"Не совсем."

«Это незаконно. Я бы попал в тюрьму».

– Только если тебя поймают.

Слизняк трогает прыщик на своем лице, который стал ярко-белым и вот-вот лопнет. Он шутит. Я имею в виду, что это не смешная шутка или что-то в этом роде, но у него довольно извращенное чувство юмора. Он не всерьез предлагает мне действительно убить своего отца.

По крайней мере, я так не думаю.

На мгновение я позволяю себе это представить. Я представляю, как эти пять пинт алой жидкости сочатся из тела моего отца, пока он, наконец, не падает на пол, закатывая глаза. И на долю секунды это кажется настолько реальным, что мне почти кажется, что меня стошнит.