Читать книгу Архитектор - - Страница 8

Я сделал набросок нового проекта, нового жилого дома. Такие довольно редко, но все же регулярно строят даже в таком плотном городке. Некоторые люди хотели жить в необычных местах. Таких проектов предлагалось огромное количество ежемесячно. Глядя на наброски, мне нравилось то чем я занялся. Я хотел, чтобы это реализовалось, или, в крайнем случае, выставилось на возможную проработку. Но этого хотел я. В союзе такие материалы просто складывают в папки с фамилиями и никогда о них не вспоминают. Потому что все люди в основном были заинтересованы только в том, чего хотят они. На самом деле каждому человеку наплевать на то, чего хочет другой, без какой-либо выгоды для себя никто и палец о палец не ударит. Это я знаю наверняка. Даже когда речь идет о благотворительности, все равно это лишь то, чего хочет благотворитель, и он действительно хочет помочь. Но. Он жертвует, потому что хочет помочь, потому что хочет совершить хороший, бескорыстный поступок, который одобрят люди. Но если бы чувство внутреннего удовлетворения, вызванное этим поступком не было бы дороже денег, то никто не сделал бы никакого пожертвования. В основе нашего поведения лежат наши сокровенные желания. Чтобы реализовать свой проект, нужно заставить членов комиссии, а обычно это один человек, очень сильно захотеть это сделать, сделать так, чтобы у него возникло какое-то непреодолимое желание получить удовлетворение от этого действия. Чтобы что-то продать, нужно создать такие условия, чтобы кто-то захотел это купить.

Днем я пошел по магазинам, очень захотелось что-нибудь приготовить. Например, лазанью. Я попытался на несколько часов отойти от дел, стереть всю временную память и посмотреть на созданное чистыми глазами, начать строить планы с чистого листа. Если они совпадут с предыдущими – значит дело стоящее. Были готовы основной план и чертежи развертки практически всего здания.

В поисках необходимых продуктов я провел менее часа. Не пойдя по легкому пути, я не использовал обычные макароны, пасту, нет. Я раскатал тесто. Я сделал настоящую лазанью. Пока все запекалось в духовке, я понял, что впервые за несколько недель успокоился, и мне стало хорошо. В квартире стоял чудесный запах, я поставил Пола Чэмберса, и атмосфера стала такой приятной. В принципе мне ничего не нужно. Было бы здорово, если каждый день наполнялся тремя часами такого настроения, это даже перебор, хотя бы часом. Тогда я был бы счастлив.

Но наевшись, не хотелось лечь на диване перед телевизором, да я вообще ненавижу телевизор, и радио ненавижу, там выступают люди, которые читают свои мысли по написанному тексту на компьютере или мониторе. Мы понятия не имеем, о чем они думают, может быть, они всех проклинают в это время? Я не знаю, но я им не доверяю и развлечением назвать это не могу, а новости, новости можно узнать и из газет. Но люди перестают читать даже их, пускай они пачкают руки, и свинец вреден для наших легких, но в этом еще что-то осталось. А глянцевые гламурные журналы, с рекламой на целые страницы – это тот же телевизор, то же радио. Ничего из прошлого. И все равно не буду покупать эти товары, а если и буду, то не из-за того, что рядом с ними я видел полуобнаженную блондинку. Я не плоский человечек, у меня есть планы, идеи, я не хочу, чтобы меня водили с одного канала на другой, я этого не выбираю. Странно, я опять обозлился, хотя мне было так хорошо. Не доделал работу, но я не хотел заканчивать ее днем, пока у меня все еще оставались старые представления, нужно еще проветрить голову.

На улице стоял мороз, такой крепкий февральский мороз. Я даже не заметил, как прошел новый год, рождество, это были максимально напряженные дни для моей скромной конторки, и мое внимание упустило все то, что происходило вокруг. Было уже темно, шесть часов, а все как ночью, не удивительно, зимой темнеет раньше, правда непонятно почему. Я зачастил с прогулками. Не было на улице людей, которые в одиночку просто гуляли, никуда не торопясь, не держа в руках пакетов с покупками, просто гуляя. Я за собой такого раньше тоже не замечал. У меня были места, куда я мог поехать, да они и сейчас есть, просто меня там уже нет. Там есть люди с мнениями, с которыми я не согласен, там шампанское, от которого мне дурно, и музыка, от которой болит голова. Когда-то это было место поиска клиентов, я приходил туда, что бы все вокруг говорили:

– Кто это? На какую фирму он работает? Ах, на эту, ну тогда можно подойти. Вот на эту!? Да пошел он к черту!

Люди не хотят знать, кто ты, что ты из себя представляешь, что ты есть и что ты можешь и умеешь, всем интересно на кого ты работаешь, сколько ты стоишь и сколько это займет у тебя времени. На этих выставках в гостиничных холлах, дешевых клубах люди не приходили смотреть на работу, поэтому и выставлялись не таланты, а люди, которые в состоянии в принципе все это организовать. Но жили эти коллективы за теми, кто держит сферу не организационно, а продуктивно. Все держалось на тех, кто работает, ибо, если бы ничего не происходило, не за чем было бы расти и хвосту. Эти собрания – аппендикс всей структуры.

Я замерз и устал. У меня обветрены щеки и руки. Завтра кожа станет черствой, образуются рубцы, как от ожога – это неприятно. Давно нужно было купить перчатки, черт, это происходит из года в год.

Дома я съел еще немного лазаньи. Хотел пойти спать, было около девяти часов. В дверь позвонили. Это была соседка снизу, пожилая женщина, живущая со своей сестрой. Я ее особо не знал, мне она не мешала, я был не столь общителен, чтобы, по крайней мере, раз в месяц заходить к своим соседям.

– Здравствуйте. Мне неудобно к вам обращаться, но мы готовим сейчас ужин. Поздно, не правда ли? Вы, наверное, спали… У нас не оказалось в доме соли. А вы единственный сосед, которого я знаю здесь хорошо.

А мне было стыдно. Видел бы меня еще кто-нибудь. Хоть фотографируй на память: уставшее бледное лицо с отчетливыми синяками под глазами. Я не брился два дня, прическа была растрепана, рубашка небрежно выпирала из под черного свитера, я так медленно открывал и заметно медленно соображал, что она могла подумать с большей вероятностью, что минуту назад меня ударили по голове молотком, я свалился с десятого этажа, только что перерезал себе вены и вылез из ванной в белой рубашке и черном свитере. Конечно, она могла подумать еще кучу разных вещей, в которых то, что я спал, должно было стоять на последнем месте. Была бы она по активнее, так сразу после того, как я распахнул перед ней дверь, убежала к себе звонить в скорую помощь, милицию. Наверное, она была очень вежливой. Я попытался быть вежливым так же.

– О, что вы, я только что вернулся с работы – вот тут она себя и выдала. По ее выражению лица можно было сразу определить, что же она подумала:

– Какой бедный молодой человек, какая каторжная у него работа, да он умирает у меня на глазах. – Но я продолжил:

– Конечно, я сейчас принесу – у меня была полная солонка. – Сейчас. Заходите.

Она зашла с видимым испугом и опаской. Но нет, я не был маньяком, у которого в ванной консервируются люди. Я живо сходил на кухню и принес ей солонку.

– У вас хорошая квартира, уютно очень, – она просто не видела гору грязного белья в ванной – у вас только нет женщины, я чувствую. Спасибо за соль. Если хотите, заходите к нам поужинать через часок.

Какая милая женщина. Приглашает на ужин незнакомого мужчину, который лет на тридцать младше ее. Я не спустился. Через час я видел уже третий сон. Продолжать работу я не стал. Я воспользовался старым методом просветления мозгов и мыслей – просто хорошенько выспался. Впервые я выключил свой мобильный телефон и вытащил кассету из автоответчика. Сегодня я был тверд как камень и никуда уже не торопился.

Небритый, нелепый, и все с теми же синяками под глазами проснулся в непонимании: зачем в принципе здесь нахожусь. Я положил руку себе на лоб. Неужели так долго спал, что у меня от этого заболела голова? А какой вчера был хороший вечер, вот бы еще разок прочувствовать это. Но я не доделал, сегодня было нечего показать. Рывком я скинул одеяло на пол. Медленно встал с кровати, прошелся по нему и зашел в ванную.

С утра машина не завелась. Это из-за мороза, внутри что-то происходит и именно тогда, когда это совершенно неуместно – она не заводится. И это уже не первый раз за зиму, правда я ничего не делаю, на следующий день все обычно налаживается, по счастливому стечению обстоятельств. А я в них верю.

Я поехал на электричке. Сегодня было какое-то собрание, на котором, как сказала Мэри, я должен был быть обязательно. Поехал с пустыми руками, для чего? Я направлялся в то же самое коричневое здание, в котором побывал не так уж давно. При входе на станцию кто-то передо мной сильно хлопнул дверью, так что я вздрогнул. Еще не проснулся, соня.

Я еще спал в начале дня Святого Валентина, сегодня праздник, который придумали компании, производящие поздравительные открытки, чтобы не выспавшиеся люди чувствовали себя еще хуже, узнав об этом в электричке по дороге на работу. Хотя чувства вины в нашей жизни, по-моему, и так предостаточно в каждом сердце.

Опоздал на час, все уже были на месте. Это был какой-то семинар, на котором проверяли посещаемость. У меня даже не было ручки, чтобы записать фамилию профессора, чтобы больше никогда к нему не приходить. Такого бреда я еще никогда не слышал, в университете меня хотя бы не учили, как думать. Здесь не существует правил, и любой, кто утверждает обратное -заблуждается. Каждый раз, когда я начинаю делать что-то стоящее, я придумываю что-то новое, такое, что до меня еще никто не делал, поэтому нет никаких правил. Все эти профессора-всезнайки и очень опасны для людей, у которых есть какая-то цель, а у человека моей профессии всегда должна быть цель, иначе нельзя, ибо тогда не к чему стремиться. Это то же, что путешествие в черную дыру, другую галактику, во что-то неизвестное. Архитектура, дизайн – это не само строительство. В начале нет никаких запретов, только потом нужно считать напряжения, выносливость конструкций, но и там правила подвергаются оспариванию. В дизайне здания нет правил, вы же не серийный самолет строите, где все чертежи, все уже установлено и по-другому ну никак нельзя.

Я потерял три часа своей жизни на полную ерунду. А я любил свое время и дорожил им. Я даже не мог ни о чем другом думать в это время. Этот человек у доски так отвлекал меня, постоянно кричал, и бил указкой по доске, как будто мы были детьми.

День Святого Валентина, а я сижу на скамейке в жуткий мороз, у меня обветренные руки, незаконченный проект дома и я думал о том, куда бы сходить поесть. А еще сотня людей передо мной сидела в машинах в длинной пробке, они там тоже были одни, только я мог зайти в закусочную, а они нет.