Читать книгу Покой перелетного голубя - - Страница 13

Лондон, Соединённое Королевство

– Выдохните и со следующим вдохом перейдите в асану «собака мордой вверх» либо в позу кобры, какой бы ни была сегодня ваша практика, – низким, успокоительным тоном говорит долговязая инструкторша по йоге.

В её акценте слышатся немецкие – или французские? – ноты. Я вечно путаю эти языки; знаю только то, что немцы всюду пихают это своё «кх-х».

Талха искоса глядит на меня, стоя в своей идеальной «собаке мордой вверх». Внезапно меня охватывает гипертрофированное ощущение несовершенства моей позы: мои бёдра вечно касаются земли – никогда мне не удаётся удержать их над поверхностью. Словно по щелчку концентрацию нарушают мысли, и я обнаруживаю, что перескакиваю с одной на другую. Уитакер говорит, что всякий раз, когда мою голову переполняют воспоминания, я должен сосредотачиваться на том из них, которое приносит расслабление. Сегодня я начинаю думать о воздушных змеях.

Мысленным взором я вижу красный змей с зелёной нижней половиной, парящий в небесах Карачи. Вижу Мишу, радостно бегущую к нему, готовую следовать за ним куда угодно. Крыша просторная и свободная. Наш змей – не единственный в небе. Множество других испещряют безоблачную синеву всплесками цвета: голубого, чей оттенок копирует океанский; жёлтого, как бирьяни Мамы; пурпурного, как бабочки на платье Миши. Сейчас ветрено, но я крепко удерживаю в руках катушку. Кручу, тяну, отпускаю, дергаю. Отпускаю, тяну. Позволяю змею покачиваться в воздухе. Рядом есть кто-то ещё, кроме Миши, и я говорю – не знаю, с кем. Напряжение из-за попытки вспомнить выматывает меня. Не могу, не хочу об этом больше думать.

– Глубоко вдохните, задержите дыхание на миг, а затем выдохните, – говорит инструкторша.

После того как воздушные змеи покидают мой разум, мысли съезжают на то, запер ли я утром дверь квартиры. Что, если с Мишей что-нибудь случится?

Замечаю, что инструкторша поглядывает на меня с озабоченным видом. Мы переходим к позе стула. Ноги болят. Я еле дышу.

Вскакиваю и быстро выхожу из заполненной комнаты. Снаружи ветер ударяет мне в лицо, точно отвешивая оплеуху. Я забыл куртку. Но не хочу возвращаться. Ненавижу йогу. Да и какой в ней смысл?

– Чувак, что случилось? – Талха вылетает следом с моим синим пуховиком в руках. Он знает, что йога мне не нравится, как знает и то, что мне не нравится большинство вещей в жизни.

– Я не мог там дышать. З-з-змеи. Они в воздухе. Я н-не могу… – выдавливаю я.

Не знаю, откуда взялось это воспоминание. Знаю только, что оно важное, потому что причиняет боль. От него мне больно внутри.

– Ладно, ладно. Ничего страшного. Мы не обязаны заниматься сегодня, – говорит Талха, и голос выдаёт тревогу, которую он пытается скрыть.

Талха становился свидетелем моих эпизодов и раньше. Он всегда даёт мне время, чтобы прийти в себя. Мы достаточно давно дружим, чтобы он выучил мои биоритмы: он знает, когда притормозить, когда поднажать, когда сблизиться, а когда дать мне больше свободы. При всех попытках вовлечь меня в новые виды активностей, он отличнейшим образом позволяет мне уклониться от них.

Правда в том, что я хочу вернуться домой, но – как же мне это сделать, если я не знаю, где теперь мой дом? Мамин, папин или мой? Куда мне идти? У меня в квартире всегда темно, там некого обнять, никто там не нальёт мне чашку кофе. Кофе – в кафе. Получается, кафе становится мне домом? Или офис доктора Уитакера, где я сижу наедине со своими воспоминаниями и возрождаю в памяти картинки из детства: Мама, Баба, Миша, Ноно? Смех, которым мы заливались все вместе, шутки, невинность, надежды и мечты. И боль. Вся та боль и чувство потери. Счастливая картинка разваливается на куски, судьба разносит их в разные стороны, и вот они уже подхвачены ветром. Что из этого реально, а что привнесено работой моего воображения? Теряем ли мы и наше прошлое так, словно его никогда и не было?

В груди болит, и я дышу с усилием. На тело давит невидимый груз, как будто само небо медленно опускается на меня. Я сжимаю голову в руках, и боль докатывается до уголков глаз. Поддаюсь ей и потоку воспоминаний – колени подкашиваются. Хочу кричать, но просто тихонько сижу, раскачиваясь из стороны в сторону. Страшно холодно, а куртку я забыл. Нет, стоп, Талха же только что держал её в руках. Талха, это его голос я слышу? Может, мне просто замёрзнуть насмерть тут, на мостовой, и это закончится? Я заслуживаю такой участи за всё, что наделал, – а что я наделал? Мне больно, больно. Я снова их вижу: красные, пурпурные, зелёные змеи летают в воздухе. Что, если отпустить их? Боль пульсирует, пронизывает меня. Я это заслужил. Пусть она со мной покончит. Может быть – лишь может быть, – выдох будет ощущаться как прощение. Прощение – это когда ты выпускаешь из себя что-то прочь; и мне нужно освободиться от этого. Просто отпустить. Темно и холодно. Я закрываю глаза.