Читать книгу Мера благодарности - - Страница 2

Всю ночь ветер сотрясал стены и оконные переплеты, стучал какими-то невесть откуда взявшимися жестянками, пел свою однообразную песнь, слов было не разобрать – сколько ни вслушивайся. Он будил Эвальда, снова давал забыться тяжелым беспокойным сном с призрачными, рваными, как бегущие по небу тени, сновидениями.

Барон проснулся в дурном настроении. Еще бы: вместо того, чтобы нормально выспаться, ему пришлось всю ночь бродить по закоулкам своих кошмаров.

Он шел по ночному городу. Узкая улица вела к дому с островерхой черепичной крышей. Барон знал, что там его ждет женщина. Их связывало что-то очень важное, он даже знал ее имя, но никак не мог вспомнить. Брусчатка провалилась в нескольких местах и пошла глубокими трещинами, но Эвальд легко перепрыгивал через образующиеся прямо на глазах провалы, придерживая рукой висящий на поясе меч. Боковым зрением он увидел крадущуюся за ним тень в темном плаще. Капюшон был надвинут низко на лицо, барон увидел, как в руке преследователя блеснул кинжал. Эвальд скорее почувствовал, чем увидел, что кинжал был больше похож на рог буйвола или клык вепря, чем на боевое оружие.

Следующий провал в булыжной мостовой был почти в человеческий рост, но барон не колебался. Он легко прыгнул вперед и очутился на той стороне провала. Преследователь замешкался, и барон увидел, что это не человек. Капюшон обнажил морду демона, напоминающую свиное рыло. Мерзкая тварь. Барон постучал в дверь условным стуком, дверь отворилась, он скользнул в проем и закрыл за собой дверь, но его никто не встретил. В прихожей лежала пара изящных женских башмачков…

Барон полежал несколько минут с закрытыми глазами, додумывая сон. Ему хотелось вспомнить облик женщины, к которой он пришел, или хотя бы ее имя. Ничего не получалось. Кажется, она была черноволосой и носила черное платье. На башмачках, лежавших в прихожей, были вытиснены монограммы с буквами «ЭАМ», плавно перетекавшими одна в другую. Или нет?

Барон не верил в предчувствия. В последнее время сны снились ему все реже и реже. В юности, когда он учился верховой езде, ему постоянно снилось, как он подпрыгивает в седле и натягивает поводья, усмиряя необъезженного скакуна. После многочасовых уроков старого монаха, обучавшего его стихосложению на готторпском и древних языках, ему снились заумные вирши. Позже, когда он увлекся игрой под странным названием «Смерть короля» и погрузился в старинные манускрипты, посвященные этой игре, в его сны стали вторгаться хитроумные мансубы, которые он то ли решал, то ли сочинял по ночам. Юный барон объяснял себе это тем, что усталое тело или утомленный мозг стараются вытеснить из себя образы и чувства, захватывавшие впечатлительного юношу в течение дня.

Так было много лет назад. Сейчас причин для подобного рода снов не было. Единственное разумное объяснение – не стоило вчера пить так много вина. Ладно, все хорошо. Надо выбросить эту ерунду из головы. Сегодня день большой охоты – одной из главных забав дворянина. Эвальд любил охоту и ждал ее с нетерпением. Охота на крупную дичь – пусть небольшое, но приключение, одно из семи рыцарских искусств. Конные охотники шли на зверя с копьем или боевым топором. Луки и арбалеты – оружие мужланов, и в благородных рыцарских забавах не использовались. У зверя должен быть шанс – иначе это не охота, а убийство.

Вепрь выскочил внезапно. Он был огромен. Барон даже не успел выставить копье наизготовку, как зверь бросился в атаку. Удар должен был прийтись в бок лошади.

– Глупая смерть, – успел подумать Эвальд.

То, что произошло дальше, не поддавалось разумному осмыслению. Из кустов напротив выскочила женщина, прыгнула между вепрем и бароном и уставилась на бегущего зверя. Тот встал, как вкопанный и припал на передние ноги. Время остановилось. Барон потянулся было к копью, но вепрь вяло повернулся и потрусил назад в кусты. Еще секунда – и черноволосая девица исчезла в лощине, как будто ее и не бывало.

– Полно, – да не привиделось ли мне всё это, – прошептал барон. Невдалеке послышался хруст ветвей, и на поляну выехало несколько спутников барона.

– Загонщики нашли следы нескольких диких вепрей, Ваша милость, – почтительно произнес один из них. – Они вели в Вашу сторону, Вы ничего не заметили?

– Нет, я слышал неподалеку какой-то шорох, – сипло ответил барон, но решил, что мне показалось. Кстати, вам не попадалась тут девушка, лет двадцать пять, волосы растрепаны, босая, в черном платье?

– Никого не было, тут одна тропа, если бы она пробежала мимо, мы бы ее заметили.

Охота вышла удачной. Барон самолично убил дикого кабана и двух косуль, но мысли его были далеко. Вернувшись в замок, он распорядился поспрашивать в окрестных деревнях, не проживает ли в округе женщина с приметами, похожими на его спасительницу. Почему-то ему подумалось, что в недавнем сне он шел именно к этой женщине.

Как и подобает человеку его звания и положения, барон содержал небольшую армию, поддерживавшую порядок в замке и городах и деревнях, принадлежавших ему. В случае войны хорошо подготовленный гарнизон мог долгое время удерживать замок и прилегающие к нему строения и принять под свою защиту тысячи беженцев. Дружина барона Эвальда Хитроумного состояла, в основном, из ветеранов, с которыми он бок о бок сражался в войнах Великого герцога Дэймонда Аденсаррахского. Это были проверенные бойцы; барон знал, что может поручить им любое деликатное дело. Найти женщину, живущую в одной из деревень или городов, принадлежащих Эвальду, не относилось к числу слишком трудных задач.

Однако, день проходил за днем, неделя за неделей, а найти женщину с такими приметами не удавалось. Барон Эвальд по прозвищу Хитроумный уже начал сомневаться в реальности случившегося во время охоты. Чего не привидится после бурно проведенной ночи.

– Ты хотел видеть меня? – услышал он.

Эвальд сидел за столом в своей спальне и читал старинную хронику, посвященную истории родов его соплеменников. Прямо перед ним стояла черноволосая женщина. Она была одета в белый сарафан, украшенный рунами, и улыбалась, но глаза смотрели строго и внимательно. Почему-то Эвальд не удивился.

– Да, и хотел бы поблагодарить тебя, – ответил Эвальд. – Я обязан тебе жизнью. К тому же у меня накопилось несколько вопросов, которые не дают мне покоя. Кто ты? И как ты попала сюда? Входы в замок охраняются, ты не могла пройти незаметно.

– Я в твоем сне, – ответила женщина, – возможно, ты пока не знаешь, что различия между сном, в котором ты сейчас пребываешь, и сном, который ты считаешь своей жизнью, не столь уж велики. На первый вопрос ответить так, чтобы ты понял, немного сложнее. Я – человек Силы и человек Знания. Я вижу то, что неподвластно твоему видению.

– Как твое имя?

– У меня много имен. Зови меня Аллария.

– Это твое настоящее имя?

– Это имя, означающее на древнем языке «Посвященная». Есть имя, данное мне от рождения, по нему меня ищут, чтобы осудить за колдовство. Мое истинное имя тебе пока знать не нужно. Придет время, и может быть, я открою его тебе.

– Пусть так. Ты ведьма? Кто дает тебе силу: Бог или дьявол?

– Ведьма – дурное слово. Его смысл искажен злыми людьми и лицемерами. Я – Знающая. Моя сила передается по роду. Сила едина, как един ее источник. Я служу Свету. Дьявол разделяет и испытывает, он служит той же Силе. Нет другого источника Силы. Есть разные сущности, которые преследуют разные цели.

– Не понимаю. Хорошо. Почему ты пришла мне на помощь?

– Так было предопределено. Линии наших судеб должны были сойтись, чтобы исполнить то, что начертано на свитках судьбы. Нельзя было допустить, чтобы ты погиб. Мне не открыты подробности. Сейчас мне пора уйти из твоего сновидения. Задай последний вопрос.

– Как и когда я могу увидеть тебя в той реальности, которую ты называешь моим иным сном?

– Я приду к тебе сама. Во сне, в видении или наяву. Не ищи меня.

Эвальд открыл глаза. Кажется, он задремал над манускриптом и еще толком не отошел ото сна. От какого? От того, в котором он находится сейчас или от того, в котором только что разговаривал с… как там ее звали? Жизнь – это движение из одного сна в другой. Забавная мысль. Что-то похожее он чувствовал в детстве и юности, бабушка говорила, что он разговаривал во сне. Потом прошло. Единый источник – скажет тоже. Эвальд очень сомневался, что благородство и предательство, честный поединок и удар стилетом из-за угла, роскошь и нищета, вежливость и хамство имеют единый источник. Но додумывать свои мысли он не стал. Дел без того хватает.