Читать книгу Просроченная клевета - - Страница 4

– Товарищ капитан, нам придется расследовать это убийство?

– Ни в коем разе, господин практикант Заковыркин. Часа через полтора прибудут коллеги из Москвы, снимут отпечатки, заберут труп. Бумаги для передачи подготовил? Дай гляну. Место преступления… Первичные показания свидетелей… Отчет кинолога… Хвалю. Умеешь выражаться грамотно, со знанием дела. А картину преступления как себе представляешь?

– Думаю, воссоздать не трудно. Владимир Белозерский встал рано, несмотря на воскресный день. Принял душ, заказал завтрак в номер, надел черный костюм и белую рубашку. А на термометре с утра – двадцать два градуса. Значит, ждал кого-то из новых партнеров, если оделся официально, старых друзей так в санатории не встречают. На столе бумаги разложены, готовился к переговорам. Владислав проснулся попозже и тоже направился в ванную. В это время кто-то постучал, Владимир открыл дверь гостю. В него стреляли в упор, через порог, использовали пистолет с глушителем – в соседних номерах на этаже никто ничего не слышал. Но, я думаю, Владислав все ж различил хлопки. Или вышел из ванной комнаты, не успев стереть пену у рта, хотел что-то брату сказать. А как увидал мертвого, лежащего на полу, у него отказало сердце. Когда официант принес завтрак, оба лежали рядом: один в костюме, другой в пижаме. Убийство совершено на нашей территории. Возможно, замешан кто-то из местных.

– Откуда такие выводы?

– Собака вела до Ореховки.

– До трассы, которая проходит рядом с деревней. Это не одно и то же. Ты, Заковыркин, глубже смотри: не было ограбления. Явно, убийство заказное, дело рук заезжего мастера

– Смешно сказать – убийца вышел через калитку. На воротах вооруженная охрана, а с боку – охране побоку. И скрылся пешком через лес.

– А куда ему было спешить? Умный брат ничего не скажет, а дурочек ничего не понял. Может быть, на обратном пути грибочков в лесу подсобрал. Совместил приятное с полезным.

– На заказное убийство не похоже. Два выстрела в живот – не очень профессионально.

– Профессия, господин Заковыркин, одна, а подходы к ней бывают разные. Большие оригиналы встречаются, с нестандартным творческим изворотом.

– Надо архивы поднять. По оригинальному почерку сразу найдем убийцу.

– А ты не суетись, парень. Никто его вычислять не будет. А заказчика я тебе через несколько дней назову, палец о палец не ударив.

– Не понял, товарищ капитан.

– То-то и дело, не понял, а пора бы соображать. В какие времена мы живем? В эпоху дикопроизрастающего капитализма. С осознания сего момента и начинай цепочку логических заключений.

Сосед у соседа свинью по пьяни украл – не поленись, помири мужиков. Заставь одного животину вернуть или выплатить компенсацию, а другого – забрать заявление. Тюрьма русскому человеку на пользу не пойдет, не на всякую жалобу дело следует заводить, не всякое дело в суд передавать.

В соседнем селе девку изнасиловали – бегом беги, в суть вникай. Негодяй меж нами завелся, или девке сил нет замуж хочется, решила паренька заарканить, сначала ласками, потом угрозами. И такое в моей практике бывало, причем не раз.

Стариков в деревнях убивают ради копеечной пенсии – ночи не спи, вычисляй, выслеживай отморозков.

А в дела миллионщиков не лезь. Эти люди между собой страну на куски рвут, перераспределяют сферы влияния да природные богатства, как будто бы принадлежавшие народу. Сами и разберутся. Если решат убийцу Белозерского наказать – мы с тобой это скоро узнаем, из новых некрологов. А ежели безвременная кончина сердешного корпорации ихней по вкусу пришлась, на этом и завершится. Кто сгребет его банки в карман – тот и заказчик, или подставное лицо заказчика. Без точного расчета такие дела не делаются. Сунешься в жернов – перемолотят и панихиду не отпоют. Усек, практикант Заковыркин?

– Усек, товарищ капитан.

– Старшему по званию следует отвечать по уставу. Чему вас в школе учили?

– Так точно, товарищ капитан!

– Вдова покойного скоро подъедет труп опознать. Не люблю я эти сцены, в соседней комнате отсижусь. Ежели любит, сейчас тут истерика начнется, обмороки один за другим. Врач не ушел?

– Не ушел, товарищ капитан. Владислава пытается в чувство привести.

– Долго ж ему стараться. Я слышал, этот парень с пяти лет ходит и улыбается, хотя родился нормальным.

– Семья Белозерских из соседнего района, отец и мать работали учителями. Бандиты влезли в их дом, родителей убили на глазах у детей, над матерью издевались. Владимир сильнее оказался, он после компенсационного лечения развивался нормально, тетка забрала его к себе. А Владислав поправиться не смог. Испуг остановил его умственное развитие, его родственники взять не решились.

– Эта история произошла, когда меня еще в проекте не было. Ты откуда подробности знаешь?

– Весь санаторий гудит, товарищ капитан. Я между делом разговоры послушал и историю болезни почитал.

– А ты не прост, господин Заковыркин!

– Младший сержант Заковыкин, товарищ капитан.

– О том, что я тебе сказывал, не забывай, младший сержант. Не лезь в это дело. Если вдове покойного сейчас плохо станет, беги за врачом. Ежели хорошо, делай вид, что так и быть до́лжно. Деньги, они утешают. Ни с каким компенсационным лечением не сравнчтся.

Игорь Особчук

Сколько лет знаю эту женщину, все восхищаюсь ею. Держит удар жестко, словно английская леди. Кто ее этому научил? Во всяком случае, не отец пьяница и не мать поломойка. Всю дорогу молчит, никому не доверяет свою боль. «Главное, нам с тобой, Игорь, детишек надо поднять, – тихо произнесла, вскинула на секунду голубой болезненный взгляд. – Ты уж не оставляй нас». И опять замкнулась в себе, постаревшая лет на десять.

Главного много. Основной капитал Белозерский заблаговременно перевел за границу. Там он в абсолютной безопасности, бухнет, как опара на дрожжах. В России со смертью владельца следует ожидать ударов со стороны конкурентов. Совет директоров состоит из компетентных, проверенных временем и кризисами товарищей, но все ли они сохранят лояльность к наследникам? Любое предательство не исключено. Вернее, к скорым предательствам надо готовиться. Сумеем мы удержать банки в своих руках? Будут ли банки в наших руках приносить прежнюю прибыль? Нужно продать бизнес раньше, чем он откровенно развалится, а вырученные средства вложить в акции, которые много лет приносили Владимиру стабильный доход. Это верно. Продажа – лучший выход из положения. С такими деньжищами, мы и детей поднимем, и внуков, и правнуков, и сами в обиде не останемся…

Все, что случилось потом,

сохранилось в резервах памяти рваными клочками диалогов. Клавдия говорила и думала, принимала решения и отдавала приказы… Гнула боль, смертельная боль… И животный, уверенный страх, будто убийца рядом, ходит за нею следом.

– Обопрись на мою руку, Клава. Тебе не обязательно смотреть внимательно… Я всегда буду рядом. Куда нам пройти, товарищ сержант?…

– Клавдия Васильевна, вы узнаете этого человека?

– Да… Это… мой муж.

– Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату. Ваши показания должны быть зафиксированы.

– Позвольте, я немного посижу в коридоре. Пожалуйста, принесите стакан воды…

– Распишитесь, Клавдия Васильевна, вот здесь и здесь. Добавьте: «С моих слов записано верно».

– Когда я смогу получить Владимира Павловича?

– Это решать не мне. Скоро подъедет бригада с Петровки, они заберут тело на исследование.

– Я… обязана их дождаться?

– Не думаю. По крайней мере, не в таком состоянии. Следователь сам свяжется с вами, когда сочтет нужным.

– Скажите им… От моего имени… Я объявляю награду в сто тысяч долларов человеку, который найдет убийцу и заказчика.

– Клава, позволь напомнить: до оформления права на наследство…

– Владимир Павлович позаботился, чтоб у меня были личные деньги, награда гарантируется. Сто пятьдесят тысяч, если заказчик будет найден в ближайшее время. Передайте это оперативникам с Петровки, товарищ капитан. Игорь, проводи меня к врачу…

– Вениамин Николаевич, что с Владиславом? Как он себя чувствует?

– Больной перенес сердечный приступ – убийство совершилось почти на его глазах. Сейчас спит.

– Он… будет жить?

– Очень надеюсь, но серьезное лечение необходимо. Я условия реанимации обеспечить здесь не смогу. Сами понимаете, в санатории люди отдыхают и лечатся от хронических заболеваний типа ревматизма, но не от инфаркта.

– Я должна отвести Владислава в больницу?

– Безусловно. Но я не знаю ни одной хорошей больницы кардиологического профиля, где приняли бы больного с основным диагнозом Владислава Павловича.

– Ясно. Игорь, звони немедленно Чибисову. Пускай подключает кого угодно, но к нашему приезду в доме должна быть оборудована палата для лечения сердца. Лучший в Москве кардиолог и лучшая сиделка должны нас ждать.

– Это очень дорого, Клава. Вряд ли, в твоем положении…

– Владимир очень любил брата. Я не могу предать его память, сколько бы это ни стоило. Вениамин Николаевич, в санатории найдется машина скорой помощи? Потребуется ваше сопровождение, очень прошу. Игорь, я думаю, тебе лучше дождаться милиции. Мало ли, какие пояснения потребуются…

– Мама, что с папой?

– Верочка, немедленно собирайте чемоданы Насти и Стасика. Купченко здесь? Пускай зайдет ко мне.

– Василий Брониславович, нужна ваша помощь. Старшие дети должны уехать в Канаду, немедленно, прямо сейчас. Выберите четверых самых надежных бойцов для сопровождения. До Внуково поедут в бронемашине. В аэропорту Мехико их встретят. Бойцы останутся при детях телохранителями, на неопределенное время, когда можно будет вернуться.

Поставьте охрану у комнаты Владислава и у комнаты малышей. К сожалению, их я отправить пока не могу. С Владиславом никто не должен разговаривать, кроме медработников. И, тем более, никто не должен напоминать о случившемся. Доктор предупредил, что больному нужен исключительный покой.

Организуйте охрану периметра в две смены по двенадцать часов – бойцы должны хорошо отсыпаться. Пропустите по поверхности ток и через каждые три метра развесьте предупреждения.

Проверьте работу всех камер наблюдения. Где считаете нужным, установите новые. Немедленно. Проследите, чтоб все ставни были заперты днем и ночью – дом не должен простреливаться с деревьев.

С этой минуты никто из посторонних людей не проходит на территорию. Молочница оставляет продукты охранникам у ворот. И прочее, не мне вас учить. Новых жертв быть не должно.

– Каждый день приезжает машина с продуктами фермы.

– Водитель остается в будке, охранник подвозит товар к кухне.

– Вам тоже нужен телохранитель, Клавдия Васильевна.

– Думаю, лишнее, по крайней мере, в этих стенах. На ночь дом должен превращаться в охраняемую крепость, все окна и двери ставятся на сигнализацию. Проведите беседу со служащими. Каждый, кто боится, должен покинуть территорию в течении часа. Каждый, кто остается, будет жить здесь безвыходно, вплоть до завершения расследования.

– Клавдия Васильевна, если вы боитесь покушения на детишек, не проще уехать сразу после похорон, всей семьей? Я уверен, многие готовы купить ваши банки.

– Я уверена: многие захотят получить их за бесценок. Но банки пока не мои, завещание будет оглашено завтра. Все остальное завтра и продумаем. Кстати, за поимку преступников назначена награда. Это распространяется и на ваших ребят.

Ночью она ходила по коридорам в длинном ночном халате, словно дух зачумленного дома. Молодые парни охранники смущенно опускали глаза, когда хозяйка в неглиже проплывала мимо. Проверяла запоры на окнах и на дверях, говорила с оставшимся на ночь врачом, заглянула в комнату к детям. Молоденькая няня Алиса плакала как ребенок, откинувшись затылком на подушку, не закрывая лица. Мишка и Машка ей вторили, нянечка не замечала. Верочка успокаивала младенцев, но ее неумелые попытки подстрекали крикунов реветь еще громче. Пришлось вести Алису в гостевую, укладывать в постель, отпаивать пустырником. Клава долго сидела рядом, поглаживала мокрую от слез кудрявую голову.

– Как же так? – причитала Лисочка. – Убит? Он был таким живым еще утром… И вдруг убит? Такой замечательный человек! Клавдия Васильевна, я так любила Владимира Павловича! Мне так жалко его! Как же мы теперь будем жить?

– Да, Лисочка, я все знаю, Владимир Павлович тоже очень тебя любил. Он мне повторял постоянно: «Береги эту девочку, Клава. Ее нам Сам Бог послал». Ты успокойся, засни. Завтра станет полегче. Завтра мы все подумаем, что будем делать дальше…

А потом сама долго плакала на коленях у старой Никитишны. Но рыдала без причитаний, никому не решалась доверить страхи, что свивались в душе клубком.

После пяти утра усталость взяла свое. Клава вернулась в спальню, сцедила и вылила молоко – Мишка и Машка не должны принимать ее боли. Прислонилась к подушке – и юркнула в черную пустоту.