Читать книгу Пламя и тьма: искра творения - - Страница 4

Долина была усеяна трупами. Тысячи изуродованных и расчлененных мертвых тел, облаченных в железо и кожу, стали ужином для воронов и мух. В воздухе пахло кровью, фекалиями и смертью. Узкая речка, что протекала вдоль долины, окрасилась в красный и страшно блестела на ярком солнце. Лужи крови уже не впитывались в землю. Дикие собаки в борьбе с птицами за добычу с жадностью и оскалом поглощали части тел павших воинов и лакали из красных луж.

Десять человек, облаченных в черные гладкие доспехи, ходили по мертвому полю, перерезая горло тем, кто еще подавал признаки жизни, и искали среди них командира. Один воин нашел его, грубо схватил человека, лежавшего на земле, и поволок за собой.

Холодные и жестокие черные глаза Ханара Эпперли внимательно следили за действиями своих солдат на поле боя. Увидев, что один из них тащит добычу, мужчина развернулся и пошел к своему шатру.

Его армия была немногочисленной – около полутора тысяч человек, но все они были единым организмом, четко и слаженно сражавшимся на поле боя. Солдаты отдыхали и веселились после победы над врагом: кто-то жарил мясо на костре, кто-то пел песни и пил вино, а кто-то предпочитал отоспаться в палатке и набраться сил. Никому не было известно о планах господина. Он мог приказать выступить уже этим вечером. Знахарки и полевые девы, облаченные в серо-белые платья, помогали раненым и забирали тела умерших.

Господин шел уверенно, в каждом его шаге была решимость и твердость. Он был высок и крепок, панцирь и одежды его не отличались от тех, что были на обычных солдатах: бронзовая броня, надетая под кольчугу, коричневые штаны, кожаные сапоги с нашитыми железными элементами, защищавшими их владельца. Непонятного цвета плащ, измазанный в грязи и крови, покорно волочился за ним. Брови его были сильно нахмурены, образовывая глубокую складку, кривой нос и тонкие губы делали лицо ужасающим, даже опасным. Солдаты и боялись, и уважали его одновременно. Все они боролись за правое дело – изменение этого мира и избавление его от колдовской нечисти.

Когда Эпперли почти дошел до шатра, его окликнули.

– Господин! – торопясь, к нему приближался мальчишка. – Повелитель! Мы нашли… Нашли!

В лагере воцарилась тишина. Все взоры были устремлены на юнца, который, спотыкаясь и падая, спешил доставить весть Ханару Эпперли. Мальчик был худым и щуплым, на вид ему можно было дать лет восемь, хотя ему уже было двенадцать. Оборванный, со взъерошенными волосами и торчащими ушами, он улыбался во весь рот. Едва малец поравнялся с ним, повелитель спросил его:

– Вы нашли его?

– Нет, мой господин, но мы наш…

– Тогда из-за чего столько радости?! Вам было приказано найти мальчишку авесту и привести его ко мне живым! По другому поводу отвлекать меня недопустимо! – Ханар уже было развернулся, чтобы уйти в свой шатер, как мальчик его вновь окрикнул.

– Мы не нашли авесту, господин, но мы нашли оборотня!

Тихий шепот пробежал среди солдат, кто-то издал смешок, некоторые насторожились и стали оглядываться по сторонам, а кому-то было все равно – они продолжали заниматься своими делами.

– Меня послали Укуфа Бхинрот и Од Куулайс сообщить вам эту весть. Сказали, чтобы колдун готовился. Они недалеко от лагеря. Меньше, чем через полдня будут у вас и преподнесут вам этот трофей.

Ханар Эпперли никак не отреагировал на это, лишь молча направился к своему шатру под ропот солдат. Отодвинув тяжелый полог, он оказался внутри и его сразу окутал аромат запеченного кабана в меду, подстреленного сыном поварихи еще утром. Дичь красовалась в самом центре стола из красного дерева, в пасти разместили красное яблоко, а рядом стояли блюда со сладкой репой, свежим хлебом и графин с вином. Подойдя к столу с едой, Ханар отломил небольшой кусок хлеба. Свободной рукой отстегнул плащ и тяжелая грязная ткань упала на землю, подняв пыль. Мужчина устало сел на стул с высокой спинкой и осмотрел свои походные покои.

Его шатер был не больше палатки обычного солдата, разве что находился в нем он один, а у солдат такой привилегии не было. Деревянные балки держали серо-зеленую ткань, которая колыхалась на ветру и тихо шуршала. По центру стоял стол для обсуждения тактики с командующими отрядами, на нем – карта Виалосламских степей и план военных действий. Рядом со входом в шатер стоял стол для еды, куда кухарки приносили приготовленные блюда. Ханар ел очень мало, но предпочитал разнообразие на своем столе. Старый деревянный стул был единственным местом, куда можно было присесть. Спал он на земле, предпочитая жесткость земли мягкой перине. Оторванный хлебный мякиш он катал между пальцами до образования плотного шарика и обдумывал план дальнейших действий. Ему нужен был авеста, но как до него добраться и где искать? Мысли его прервал один из командиров отряда.

– Вы позволите, господин? – учтиво спросил он перед тем, как войти в покои.

Ханар Эпперли коротко кивнул и мужчина оказался перед ним.

Он был намного ниже своего господина, лет шестидесяти, седой, но очень верткий человек с темными глазами, крупным носом и густой бородой. На нем была черная гладкая броня, кольчуга под ней и мягкие кожаные сапоги, как и на всех воинах. Длинный меч, свисавший с пояса, еще не был отмыт от крови врагов.

– Докладывай, Осмен, – медленно жуя хлебный шарик, Ханар Эпперли стал внимательно его слушать.

– Наши потери – триста семьдесят три бойца, раненых – около пятисот человек, боеспособных солдат – чуть больше шестисот человек. Если вы решите дать бой в ближайшее время, то мы, возможно, не сможем показать достойный отпор. Нам нужны люди. Если бы мы могли брать пленных или кто-то из армии противника желал бы примкнуть к нам…

– Мой дражайший Осмен Дарк, ты прямо открываешь мне глаза. Спасибо тебе за это, – Ханар улыбался одними уголками губ и это выглядело жутко. – Но, видишь ли, проблема заключается в том, что мне не нужен переметнувшийся сброд. Солдат, предавший своего командира, предаст вновь, тебе ли этого не знать.

Осмен Дарк держался статно, хоть и был бледен – возраст брал свое. Да и нрав Эпперли был весьма непредсказуем. Он мог быть спокойным и рассудительным, а через мгновение превращался в монстра и рубил всякого, кто вставал у него на пути. В сегодняшней битве он показал себя настоящим лидером, его меч сверкал и карал.

– Да, господин, – коротко ответил Осмен. – Солдат легко может сменить свою преданность, но мой опыт говорит об обратном. Солдат – это в первую очередь человек, а человек, которому сохранили жизнь в обмен на его верность, может служить новому господину не хуже, чем старому.

Эпперли недолюбливал его и не пытался этого скрывать. Он считал, что Осмен Дарк не заслуживает того, чтобы быть в его рядах, а уж тем более руководить его людьми. Но, как утверждал Исиндомид, он обладал весьма ценными знаниями и опытом, которыми с радостью поделится с будущим властителем государства.

– Ты так себя утешаешь ночами, Дарк? Что лучше служить мне, чем королю, который протирает задом мой трон?

– При всем моем уважении, сир, – лицо пожилого мужчины вмиг сделалось пурпурным. – Я никогда не скрывал этого факта. Да, я служил королю долгие годы, верно и доблестно сражался под его знаменем. Все меняется, мой господин, более я не принадлежу ему, а служу Вам.

– Ты служишь мне лишь потому, что не смог найти себе иного повелителя. А я пока что воюю без знамен и моя армия – ничто в сравнении с армией короля. Но это лишь вопрос времени. Я знаю, что ты – крыса, Осмен Дарк. Едва запахнет жареным, ты первым побежишь от меня. Единственная причина, по которой ты все еще здесь, среди моих людей – Исиндомид, что ручался своей головой за тебя.

– Вы ошибаетесь на мой счет, господин, – мужчина вытянулся, подобно индюку, а его подбородок нервно затрясся. – Я всей душой и сердцем ратую за наше дело…

– Оставь эти пылкие речи для кого-нибудь другого! – Ханар начал выходить из себя, его брови практически сомкнулись от натуги, поэтому он схватился за переносицу, чтобы немного снять напряжение. – Лучше скажи, как мои люди? Насколько они готовы к следующему походу?

– Милорд, – практически взмолился мужчина. – Прошу Вас, людям нужно немного времени, чтобы восстановить силы. Армия Долины оказалась сильнее, чем мы думали…

– Довольно! – холодный низкий голос разрезал тираду полководца. – Мы задержимся здесь на некоторое время, но не думай, что это твоя заслуга. Можешь так и передать этим сукиным сынам: их господин позволил им зализать свои раны, чтобы в следующей битве они отдали свои никчемные жизни во имя Ханара Эпперли, владыки четырех королевств.

– Как прикажете, милорд, – покорно склонил голову Дарк.

– Где пленник? – также сурово спросил Эпперли.

– Он несколько раз помереть хотел. Над ним сейчас полевые девы хлопочут. Если им удастся удержать его жизнь на этой земле, мы немедля доставим его к Вам, господин.

– Пускай стараются изо всех сил! Иначе кто их будет удерживать на этой земле? Ты можешь идти.

– Да, господин, – не смея перечить, ответил Осман и, слегка поклонившись, стал удаляться, столкнувшись у выхода с другим мужчиной.

– Осман Дарк, – коротко кивнул тот.

– Селиван Фрид, – сощурив глаза, ответил другой и быстро удалился вглубь лагеря.

– Мой повелитель! – отвесив легкий поклон, улыбнулся Селиван.

В свои девятнадцать лет он зарекомендовал себя влиятельным разбойником. В миру его звали Валамон. Молодой мужчина обладал особенным талантом – он мог найти что угодно или кого угодно. Его услуги обходились дорого, не каждый влиятельный лорд или помещик мог себе их позволить. Но вот Ханару Эпперли по неведомым никому причинам он служил безвозмездно, возможно, рассчитывая, что, окажись тот у власти, не забудет доброты, оказанной ему. Селиван Фрид был высок, широкоплеч и крепко сложен, темноволосый, с короткой бородкой и маленькими темными глазами, глубоко посаженными в череп и пристально следившими за происходящим вокруг. Невозможно было понять, о чем он думает в данный момент.

– Ты нашел его? – Ханар встал и подошел к столу с едой, налив из стеклянного графина холодной воды в кубок.

– Боюсь, что нет, господин, – перекатываясь с пяток на носки, ответил Валамон.

– И правильно боишься, – одним глотком осушив кубок, Ханар Эпперли стал медленно расхаживать по шатру, рассматривая его, словно увидел впервые.

– Простите, мой господин, но с тех пор, как вы видели мальчишку в последний раз, прошло почти пятнадцать лет. Сейчас он мужчина, разумеется, если все еще жив.

– Знаешь, кто выигрывает войны? – Ханар говорил спокойно, но в его голосе слышалась угроза.

– Армия? Деньги? Оружие? – поджав губы, ответил Валамон.

– Да, безусловно, – мужчина подошел к своему стулу и облокотился на него, выдав подобие ухмылки, – но вот незадача. Встретились две армии с одинаковым количеством воинов, одинаково хорошим оружием, а у их господ достаточно денег, чтобы выиграть сражение. Кто победит?

– Тот, у кого бойцы более опытны и проворны.

– А если и в этом они равны, что тогда?

Валамон потупился. Ему не нравились эти вопросы. Он не был силен в военном деле, но что успел точно уяснить, так это то, что спокойный тон его повелителя всегда означал следующую за ним страшную бурю.

– Надо найти более совершенное оружие, – не дав ответить, продолжил Эпперли.

– Оружие? – переспросил Валамон, явно заинтересовавшись.

– Да, мой юный друг, оружие. И тут можно хорошенько задуматься, какое. Какое оружие самое эффективное? Корабли, сталь, тараны, алхимия, а может, колдовство? Да! Колдовство или магия – как душе вашей угодно будет. Но не жалкие фокусы колдунов и лесных ведьм, а настоящая, дарованная самими богами! Сила, рожденная самой природой! Лишь в ней содержится истинная мощь, которой подвластно все! И мне нужен этот мальчишка! Мальчишка, в чьих жилах течет огненная кровь. Если ты не приведешь мне его живым, то я пущу твою кровь. Глядишь, и она для чего-то сгодится.

– Как Вам будет угодно, – Селиван Фрид коротко поклонился и быстро покинул шатер своего господина.

Оставшись один, Ханар начал готовиться к предстоящему ритуалу. Сняв с себя тяжелый панцирь и кольчугу, размял спину, затекшую под тяжестью стали. Шерстяная кофта и нательная рубаха последовали за броней. Мужчина поднял руки и посмотрел на них. Ужасные ожоги покрывали поверхность кожи от запястья до плеча – напоминание о той встрече с маленьким авестой в темном лесу. Опустив руки в таз с холодной водой, Ханар засмотрелся на ее рябь, вспоминая тот день.

Он помнил все. Это была единственная допущенная им ошибка, которая могла стоить ему жизни. За авесту он принял другого мальчика и убил его, не обратив внимания на щуплого напуганного ребенка. Все произошло быстро. Яркая оранжевая вспышка оставила такие же шрамы на руках Укуфы Бхинрот. Пламя в мгновение поглотило все вокруг, больно обжигая кожу. Од Куулайс, верный друг и советник, вытащил их из пламени. Все закончилось так же быстро, как и началось. Когда огонь погас, мальчика нигде не было. На месте произошедшего осталась лишь выжженная земля, обугленные трупы его родственников и догорающие стволы деревьев.

Ханар Эпперли смотрел на свои обожженные руки сквозь воду и думал, что теперь все будет по-другому, что теперь он готов. Умывшись, он переоделся для ритуала в свободную одежду – длинную белую рубаху с широкими рукавами и такие же широкие штаны. Он знал, что ему предстоит, и где-то в глубине души противился этому, но победу по-другому не добыть.

– Ваш подарок уже ждет, мой повелитель, – промурлыкал женский голос сзади, и нежные, но сильные руки легли Ханару на плечи, слегка сдавливая их. – Если Вам удастся удержать силу, то мальчишку мы найдем в два счета. И тогда вся Антарта преклонит перед Вами колени, – продолжала ласкаться она.

– За пятнадцать лет мы даже на дюйм не смогли приблизиться к нему, – он взял правую руку женщины, по которой вился тонкий ожог и заканчивался на шее, провел по нему пальцем. – Ему всегда удается ускользнуть! Он всегда на шаг впереди! Как его достать?!

В его голосе звучала сталь и злость. Женщина чувствовала это, а еще она чувствовала его возбуждение.

– Сегодня все изменится, мой господин, – Укуфа Бхинрот, извиваясь, села ему на колени.

Длинные черные волосы струились по ее тонким белым плечам. Ханара обуяло вожделение и он одним рывком разорвал корсет, освобождая из его тугих объятий маленькую грудь. Он хотел насладиться ею, быть в ней, ведь никто не мог удовлетворить его так, как она, но им помешало тихое покашливание, требующее внимания.

Дряхлый старик неслышно появился в шатре. Он держался уверенно и не казался смущенным увиденной картиной. Мужчина был очень стар, через редкие и седые волосы на его черепе легко просматривались пигментные пятна. Лицо было сморщенным и серым, маленькие глазки, наполненные жизнью и интересом, всматривались в мир из-под нависающих век. Скрюченное худое тело покрывала длинная шерстяная туника болотного цвета, на ногах он носил кожаные сандалии. Имя ему было Исиндомид, принадлежавший ордену трайтеров. Он считался сильным колдуном и обладателем вселенских секретов. Именно Исиндомид выбрал себе Ханара Эпперли в качестве повелителя. Старик указывал направление, куда им двигаться дальше. Солдаты опасались его колдовских чар. Ходили слухи, что он бессмертный и живет на земле с момента ее сотворения. От него постоянно разило зельями, травами и плесенью.

– Не самое подходящее время для плотских утех, Ханар, – скрипуче молвил Исиндомид. Он был единственным, кто имел право называть повелителя по имени. – А тебе, дорогуша, было поручено простое дело – позвать своего господина на ритуал, ты же превратила это в блуд.

– По́лно тебе, старик, – легко посмеиваясь, отозвалась женщина и с обнаженной грудью подошла к нему, игриво накручивая на запястье шнурок от корсета. – В мире нет ничего слаще женского тела. Ты ведь еще помнишь об этом?

Она хотела схватиться за его естество, но колдун растаял в воздухе и через мгновение оказался рядом с креслом Ханара.

– Ритуал поглощения забирает практически все человеческие силы. Для того чтобы все прошло благополучно, Ханару следует набраться этих сил, а не тратить их на глупых девок! Пошла прочь!

Укуфа, улыбаясь во весь рот и сладко посмеиваясь, скрылась так же легко и незаметно, как и пришла.

– Ты слишком привязан к этой девице, – теперь пришла очередь Ханара быть отчитанным старцем.

– А мне кажется, ты забываешь, с кем разговариваешь! – Ханар встал и навис над Исиндомидом. – Я – твой повелитель и будущий властитель государства, а ты говоришь со мной, как с мальчишкой.

– Ты и есть мальчишка! – отрезал старец. – Глупый и самонадеянный.

Колдун достал из широкого рукава своей туники маленький флакончик и свернутую бычью вену, на конце которой находилась тонкая полая игла из черного металла. Грубо выпрямив руку Ханара Эпперли, Исиндомид вогнал иглу ему в вену.

– Осторожно, старик, – оскалился Ханар. – Я могу одним махом свернуть твою сморщенную голову.

– Да, можешь, – коротко ответил тот. Алая кровь побежала по бычьей вене и закапала в пустой флакон. – Только в этот самый миг можешь забыть про повелителя и властителя государства. Ну а если ты закончил с ребячеством, то следует поторопиться, делам пора свершиться.

Ханару пришлось проглотить всю свою решимость и невежество старика. Он прекрасно понимал, что только Исиндомид сможет короновать его и даровать бессмертие, если верить его обещаниям.

Когда флакон наполнился, колдун извлек иглу и закрыл его пробкой. Подойдя к стене шатра, противоположной от выхода, и отодвинув полог, Исиндомид немым жестом пригласил повелителя пройти через него. Там их уже ждал верный друг и советник Ханара Од Куулайс, одетый в зеленую шерстяную тунику, поверх которой была кольчуга, в штаны и кожаные сапоги, из которых торчали рукояти коротких ножей. В руках он держал острую пику.

– Од! – поприветствовал его Ханар. – Как все прошло?

– Мой повелитель, – мужчина ответил коротким поклоном и жестом пригласил старика и Ханара следовать за ним. – Мы прочесали самые темные леса и подземелья, чтобы найти это чудовище. Много хороших бойцов потеряли, эта тварь умная и хитрая. Нам пришлось приложить немало усилий, чтобы доставить ее сюда. А вы нашли то, что искали здесь?

– Нет, здесь этого не было, зато воины повеселились на славу, добыв немного хорошей стали и лошадей. Некоторые даже умудрились найти себе здесь женщин. Не понимаю, что они находят в этих смрадных деревенских коровах.

– Вы оба – глупцы, – проскрипел недовольно старик. – Как и солдаты. Ваши головы заняты совершенно не теми вещами, которыми следует занимать умы. Женщины, сталь и кровь – все это ребячество и детские забавы. Наш Великий Таргул слишком долго находится в забвении и жаждет отмщения, медлить более нельзя.

– Прошу прощения, мудрец, – обратился Од к Исиндомиду. – Возможно, мне показалось, но только что Вы назвали нашего господина глупцом?

– Назвал! И тебя вместе с ним! – старик отвесил подзатыльник Оду. – Вы несерьезны и крайне безрассудны! Твой повелитель, как ты говоришь, не сможет завоевать Антарту, если будет нерасторопен и непоследователен.

– Господин, – Од с опаской посмотрел в лицо Ханару, но, к его удивлению, оно было расслабленным.

– Как только ты выполнишь свое обещание, колдун, я прикончу тебя, высушу твою голову и повешу себе на шею в качестве трофея! – мечтательно грозил Ханар Эпперли.

– Сначала нужно дело сделать, а уж после договариваться о долях, – старик еле шел, видно было, что движения доставляли ему немало мучений. Им двигала великая цель, которую его бог возложил на него.

Все трое уходили все дальше от лагеря, где после битвы отдыхали солдаты. Ханар и Од молча следовали за колдуном и действительно чувствовали себя мальчишками, отруганными родителем. В этот момент никто из них не ощущал себя ни повелителем, ни взрослым мужчиной. Ведь когда-то давно именно Исиндомид спас двух осиротевших пареньков от неминуемой смерти.

Тогда шла война за трон Антарты, много людей полегло в битвах, многие дети остались сиротами. Маленьких Ханара и Ода эта участь не миновала. Напуганные, слабые и голодные мальчики старались выжить в жестоком мире, терзаемом войной. Од сильно заболел и, казалось, что скоро умрет. Ханар, как мог, старался облегчить участь своего единственного друга. Тогда в их жизни и появился Исиндомид, даровав паренькам кров, еду и посвятив их в знания о древней силе. И вот теперь они были близки к тому, чтобы осуществить его волю и пролить тьму на Антарту.

Недалеко от лагеря в небольшом пролеске рядом с рекой к высокому ясеню были привязаны два мула, запряженных в телегу. На ней стояло нечто, имеющее форму купола и накрытое плотной тканью.

– Ты уверен, что это именно то, о чем я тебя просил?

Ханар обошел телегу по кругу, не решаясь заглянуть под ткань. Его подогревал интерес относительно того, что должно сейчас произойти, но в то же время от этой мысли ему было не по себе. Ведь никто не мог точно сказать, как пройдет ритуал, даже мудрый колдун Исиндомид не знал, как именно отреагирует тело Ханара Эпперли на вмешательство.

– Сомнений быть не может. Я видел, как эта тварь обратилась, – с опаской в голосе ответил Од.

Ханар подался вперед и скинул плотную ткань с предмета на телеге. Он увидел огромную клетку, прутья которой были отлиты из черного армилла и слегка отдавали синевой. В клетке сидела орлица с человеческий рост, на лапах были надеты цепи из такого же черного металла, что и прутья. Глаза ее были сощурены из-за яркого света, а клюв подбит. Громко закричав, птица начала биться, пытаясь расправить свои огромные крылья. Стоило ими коснуться прутьев клетки, пернатую ударило током. Так продолжалось несколько раз, пока орлица не сдалась, покорно присев в своей тюрьме.

– Давненько я не видывал таких, – Исиндомид подошел к клетке и просунул руку сквозь прутья, чтобы погладить птицу.

Орлица встрепенулась и была готова клюнуть старика, но тот успел убрать руку с невиданной прытью.

– Брыкайся, птичка, тебе все равно недолго осталось, – хрипло засмеялся старец.

– Ты уверен, что все получится? – спросил Ханар, пытаясь скрыть в своем голосе волнение.

– А почему должно не получиться? – спросил Исиндомид, улыбаясь своей беззубой улыбкой, и медленно поковылял к мулам, чтобы их отвязать.

– Ты когда-нибудь проводил подобное?! – на этот раз грозно и громко спросил Ханар.

– Чего я только ни делал за свою долгую жизнь, Ханар Эпперли, сын Моара Эпперли, – кряхтел он. – Но такого не делал никогда.

– Тогда откуда ты знаешь, что получится?

Старик не ответил ему и подошел к Оду, продолжая улыбаться своими розовыми деснами.

– Мне нужна твоя пика, – протянул он свою трясущуюся костлявую руку.

Од Куулайс посмотрел на своего господина, чтобы получить одобрение. Ханар едва заметно кивнул и мужчина молча протянул пику старику. Как только оружие оказалось в руках колдуна, он словно в одно мгновение стал моложе, физическая сила наполнила слабые руки, а его глаза жадно заблестели.

– Когда я был юн, – начал свой рассказ Исиндомид, вертя в руках пику. – Точнее сказать, когда я был ребенком, жилось нам очень плохо и бедно. Я практически не помню лиц матери и отца, лишь страшный голод, который был со мной повсюду. Тогда в Антарте шла война между двумя великими родами – юг воевал с севером. Сколько люду погибло тогда из-за споров, чья задница будет полировать трон! Но, кроме войн за власть, шли войны за богов. Одних свергали, сжигая их лики и образы, другим строили храмы и часовни. Тех, кто не хотел поклоняться новым божествам, угнетали, заставляли, навязывали, редко убеждали, чаще просто убивали, – старик грустно улыбнулся своим воспоминаниям и продолжил. – Родился я в городке под названием Интерциза, в его трущобах. И там поклонялись только одному богу – богу смерти. И молились ему неустанно, чтобы он продлил наши жалкие жизни хотя бы еще на один день.

– К чему эти слащавые воспоминания? – плюнув на землю, Ханар начал щелкать костяшками пальцев. – Давай просто прикончим эту нечисть и дело с концом!

– Куда ты все время спешишь? – степенно произнес старик и присел на колесо телеги, где в клетке сидела прикованная орлица. – Иногда в бессмысленных на первый взгляд рассказах таится много знаний и скрытых смыслов, которые необходимо познать, понять и принять.

– Как твой рассказ может помочь в завоевании Антарты?! – свирепел его повелитель. – Мы зря теряем время на пустой треп!

– О, мой повелитель, рассказ мой как раз и сможет нам помочь. Ведь он начинается с установления единой власти в государстве, объединения земель и наречения новой столицы.

– Это было более ста лет назад, – вмешался Од. – И если ты все это видел… Сколько тебе лет?

– Позвольте, Ваше Величество, продолжить?

Кто знает, что произвело на Ханара Эпперли большее впечатление: то, что колдун застал времена единения народов вокруг одного короля или то, что он впервые обратился к нему словами Ваше Величество. Он слегка расслабился и коротко кивнул, дав таким образом знак, что Исиндомид может продолжать свою историю.

– Благодарю вас, государь, – учтиво улыбнулся старик. – Вы приняли мудрое решение – выслушать историю Вашего преданного слуги, – опершись на пику, колдун скрипящим голосом продолжил. – Ползая в грязи Интерцизы, я был обречен, как и многие другие до меня и после. Моя судьба была – сгинуть в канаве с дерьмом, что лилось из богатых домов. Но я хотел жить, сделать что-нибудь значимое в этом мире, который отвергал меня. Когда я стал старше, родители пристроили меня работать в дом удовольствий. Я мыл пол, менял простыни, стирал белье и занимался всякими грязными делами. И тогда я открыл в себе способность слушать и слышать то, о чем говорят люди между собой. Пьяные мужчины в окружении обнаженных женщин редко когда следят за языком, а еще реже обращают внимание на маленьких мальчиков, снующих там и сям.

Тогда я впервые услышал легенду о затерянном городе в лесной чаще. Какой-то проходимец громко рассказывал ее пышногрудой девице, сидящей у него на коленях. Я узнал, что город этот окружает невидимая стена, которая убивает любого, кто коснется ее. Там живут люди, поклоняющиеся древнему божеству – Матери Мира. Мать – первое, что родилось во Вселенной, она вдохнула жизнь в холодный камень, а он – в нас. Но самое главное, что я услышал в тот день – старейшины этого места до сих пор хранят ее останки. Заполучив их, любой может стать богом.

– Это правда? – твердо спросил Ханар.

– Мною эта история завладела полностью, – смеясь ответил ему Исиндомид. – Я тоже захотел выяснить, существует ли это место в действительности. Я сбежал из дома удовольствий и направился в бывшую столицу Лиокос, чтобы найти того, кто смог бы обучить меня грамоте. Но таких людей не нашлось, никому не было дела до оборванного мальчишки. Это оказалось мне на руку. Я был тощим и мог проникать практически всюду. Стал прятаться в домах жизни, слушая, как мудрецы обучают своих воспитанников, я вторил им. Вечерами воровал еду и подслушивал истории солдат о том, где они были, что видели и чего боятся. Я был предоставлен самому себе, пока однажды не встретил странного человека. Он был облачен в старую домотканую рубаху, поверх которой был надет плащ с капюшоном. Он поймал меня, когда я пытался украсть хлеб у пекаря. Думал, сдаст страже, но вместо этого человек отвел меня в ближайшую таверну и накормил. Я не помню ни его лица, ни имени, лишь руки и неизвестные мне символы, начертанные на них. Он тоже поведал мне о древнем городе, который стоит на обломках Великой Пасифиды, и сказал, что там проживают авесты. Эти люди представляют чистое зло, их учение – ложное. Они захватили реликвию – тело Богини-Матери – и используют ее, чтобы копить силы и в нужный момент обрушить на весь мир.

Мужчина сказал, что я должен остановить их, найти этот город и уничтожить останки Матери. Ведь единственное истинное божество – это Таргул. Вы представляете, Ваше Величество, мое удивление? Как он узнал, что я сам жаждал найти этот город и прикоснуться к его тайнам? В любом случае сейчас это не имеет значения. На прощание он оставил мне древний том – тяжелый, в потертой обложке. По нему я учился сначала читать, затем постигать знания, заложенные в нем. И я стал путешествовать по новому миру, построенному новым королем. От места, где я родился и вырос, ничего не осталось. Десять лет я скитался от города к городу, от деревни к деревне, пока однажды не заблудился в лесу.

Тот день изменил все! Блуждая меж высоких дубов и ясеней, я пытался найти дорогу назад. День был прохладным и туманным. Я увидел, как огромная орлица спускается с небес, неся в своих когтях добычу. Спрятавшись в корнях векового дуба, я наблюдал…

Исиндомид взял в ладони острие пики, слегка зажав его. Несколько капель его крови окрасили наконечник в алый цвет. Легкое голубоватое свечение показалось вокруг пики и постепенно стало распространяться вдоль.

– Ее добычей была молоденькая девушка, – продолжал старик. – Бледная, как луна, и хрупкая, как свежий наст, она была без сознания. Орлица выпустила ее из когтей и стала ждать, когда та очнется. К счастью, ждать пришлось недолго, несчастная открыла глаза и закричала, что было мочи. Птица тут же начала клевать ее, разрывая грудную клетку, пробираясь к сердцу. Проглотив свое лакомство, птица стала меняться: ее крылья превратились в руки, лапы – в ноги, а тело приобрело облик женщины, признаюсь честно, невероятной красоты – никогда раньше и после я не встречал никого прекрасней этой твари…

Исиндомид подошел к клетке с птицей и проткнул копьем ее крыло. Издав истошный вопль, орлица начала биться в агонии, стараясь скрыться от обжигающей боли. Голубоватое пламя, окутывавшее острие копья, постепенно поглощало свою жертву. Ее форма стала изменяться, перья осыпались, превратившись в ковер на дне клетки. Лысые крылья стали обращаться в тонкие морщинистые руки. Тело поплыло и вслед за руками обрело форму. Раненая в плечо, обнаженная старая женщина сидела повержено в своей тюрьме, глядя ненавидящим взглядом на своих пленителей.

Од выхватил нож, находившийся у него за голенищем сапога, и наставил на женщину. Ханар, пораженный увиденным, подошел практически вплотную к телеге, на которой стояла клетка с пленницей.

– Убери нож, Од! – скомандовал Ханар, не отрывая взгляда от старухи перед ним. – Как твое имя, ведьма?

Ответа не последовало.

– Я спрашиваю еще раз: как твое имя?! – мужчина приходил в ярость, ведь он привык получать ответы сразу. Наклонившись ближе к клетке и практически просунув свою голову между прутьев, он спросил еще раз: – Ты понимаешь нашу речь?

Вместо ответа старуха плюнула ему в лицо.

– Разрешите казнить ее, повелитель! – тут же отреагировал Од.

Резким движением запрыгнув на телегу и схватив ведьму за волосы, он подтянул ее к прутьям и приставил острие ножа к ее горлу.

– Она умрет, но чуть позже, – смахнув с себя слюну, выпалил Ханар.

Од Куулайс сощурился, но все же подчинился и отпустил пленницу.

– Моя смерть ничего тебе не даст, – практически нараспев произнесла ведьма. – Ты лишь разгневаешь богов.

– Значит говорить ты все же умеешь, – заметил Ханар Эпперли. – Ты ошибаешься, твоя смерть даст мне многое. – Мужчина обратился к Исиндомиду: – Если у нас получится задуманное, ты сможешь отыскать затерянный город?

– Я уже его нашел, мой король, – проскрипел старик. – Но сначала нужно закончить начатое.

В этот момент к ним присоединились двое солдат из армии Ханара. Оба – крепкие мужчины, облаченные в панцири и кольчуги. Их лица были непроницаемыми, а движения – легкими и четкими. Ханар Эпперли кивнул в сторону телеги. Те, молча повинуясь приказу своего господина, отворили замок на клетке и вытянули из нее женщину. Тяжелые черные цепи на ногах сковывали ее движения, из-за чего солдатам пришлось волочь ее к господину.

Поставив женщину на колени перед Ханаром, солдаты встали по обе стороны от нее, держа руки на рукоятях своих мечей. Старуха стояла на коленях слегка сгорбленная, но гордая. Совершенно нагой она предстала перед ними, лишь длинные седые волосы прикрывали наготу ее тела. Пика Ода оставалась в ее плече. Струйки алой крови бежали по сморщенной коже, рисуя узор смерти.

– Боги покарают тебя за мою смерть. Запомни эти слова! – голос женщины был тверд и полон силы. Плоть была пленена, но дух ее оставался свободным.

– Какое дело богам до смерти старой ведьмы? – скрипучим голосом спросил Исиндомид и извлек из широкого рукава своей туники деревянную шкатулку.

– Я не старая ведьма, колдун. Я – Аза, авеста из рода первого верховного вридха Остана Огненного. Мой дар рожден из семени бога земли Дхара. Я та, кого почитают и уважают люди и боги. Убив меня, ты сгинешь в забвении.

– Твои боги, может, и покарали бы смертного сына Ханара, но вот что они сделают с одним из них? – старик лукаво улыбнулся розовыми деснами, внимательно наблюдая за реакцией Азы.

Она встрепенулась и слегка растерялась – слова колдуна напугали ее: что он имел в виду, когда говорил об одном из богов? Старуха посмотрела на Ханара, словно пытаясь найти ответ, но его каменное лицо не выражало ничего. Повисла тишина, нарушаемая лишь смехом воинов, отдыхавших в своих шатрах, и ржанием коней, которое приносил ветер. Никто не проронил ни слова, все смотрели на нее – старую женщину-авесту в оковах, словно следующий ход был за ней.

– Нет! – тихо прошептала она, когда наконец поняла, что они хотят с ней сделать. – Вы не посмеете! Это запрещено!

– Кем запрещено? – спросил Ханар.

– Самой жизнью! – лицо старухи в этот момент стало еще темнее и мрачнее, глаза провалились в череп, оставляя лишь зловещий блеск в них. – Смертный не может стать богом!

– Что ж, – бодро для своего возраста ответил Исиндомид. – Это мы сейчас и узнаем.

Он подошел своей старческой походкой к Ханару Эпперли, трясущейся рукой протянул ему шкатулку, которую вытащил из своего рукава. Повелитель принял вещицу из рук старика. Это был деревянный ящичек, вырезанный из старого кедра, гладкий по бокам и с узором в виде дерева на крышке. Открыв шкатулку, Ханар увидел лежащий на красном бархате маленький трезубец черного цвета с настолько острыми гранями, что мягкая ткань была вся изрезана ими. Вместо древка было длинное черное лезвие.

– Что это? – спросил Ханар.

– Армиллиум, – ответил ему колдун. – Выкован из редчайшего сплава металла, закален заклинаниями, кровью и мольбами о смерти авест.

– Что я должен делать?

Исиндомид осторожно извлек армиллиум из шкатулки так, чтобы не порезаться самому, и попросил правую руку своего господина. Ханар сомневался, стоит ли делать то, к чему они стремились долгие годы, все же он был смертным и прекрасно понимал риски, которые сулит ему использование черного колдовства. Но и отступать было уже некуда. Сомнение длилось несколько секунд, после чего он протянул руку Исиндомиду.

Старик улыбнулся и начал вводить длинное острое основание трезубца в центр ладони Ханара. Кровь, выходящая из раны, бурлила, причиняя невыносимую боль мужчине, но он держался и старался не подавать вида. Наконец армиллиум был установлен – из ладони повелителя торчали три черных пики. Ханар был очарован тем, как они сверкали в свете солнца, и едва заметное синее свечение окутывало их, придавая таинственности и опасности их внешнему виду.

– Ты будешь проклят, коль сделаешь это, – прошептала Аза. – Твой колдун сказал тебе, какую цену нужно будет заплатить?

– Да, цена мне известна, – глаза Ханара загорелись страшным пламенем.

– Неужели ты готов пойти на это?!

– Я готов на все ради своей цели! – сладострастно ответил Эпперли. – Даже если придется пожертвовать всем!

– Помнится, был до тебя один такой же, кто решил пожертвовать всем, – Аза практически смеялась в лицо своему палачу, словно собственная смерть забавляла ее. – Теперь же давно сгнил в земле сырой, а имя его практически стерло время. Не забывай, Ханар Эпперли, что смертен ты, как и Саргон, что звал себя Безумным, до тебя. Конец будет один – сгниешь и сгинешь! – ее страшный смех разнесся по поляне, внушая страх и ужас всякому непосвященному.

Ничего не ответив, Ханар подошел к женщине. Солдаты поставили ее на ноги и держали за локти. Слегка заскулив от боли в плече, Аза заглянула в глаза своему пленителю. В них не было ни капли сожаления или сомнения, взгляд был холоден и колок. Из ладони торчал трезубец, теперь пылающий синим пламенем.

– Деяние твое пробудит Матерь Мира! Крича, восстанет вновь она. Иссякнет море, небо обагрится, огнем покроется земля. И гнев ее заставит мир бояться, и гнев ее постигнет и тебя, – старуха смеялась, произнося каждое слово, она была готова встретить смерть, поэтому смотрела в глаза своему губителю смело, словно это она казнила его.

Ханар Эпперли вонзил в ее грудь трезубец, ломая ребра и пробираясь к сердцу. Аза издала нечеловеческий крик, кровь и боль слились воедино. Он потихоньку проворачивал кисть руки, вырезая сердце из груди. Наконец оно оказалось меж трех граней, Ханар извлек трезубец наружу. К его удивлению, старуха не умерла, а смотрела на свое сердце в руках мучителя. Кровавая дыра в ее груди пульсировала и выплевывала кровь.

Синее пламя постепенно охватило бьющееся сердце, сжигая его. Чем сильнее горело сердце, тем сильнее Аза извивалась и кричала от боли. Ее агония была настолько сильной, что двое солдат с трудом удерживали ведьму. Кожа начала чернеть, покрываясь волдырями, синее пламя охватило волосы, затем перекинулось на руки и спину, пожирая несчастную. Как только сердце догорело в руке Ханара, Аза обратилась в прах, оставив после себя лишь черные цепи и пику.

Тем временем армиллиум стал меняться. Острые грани размягчились, стали течь по руке, через рану в ладони они втекали внутрь, пробираясь к венам. Ханар упал, его тело покрылось черной сеткой – металл прожигал его нутро, оставляя за собой невыносимую боль. Он сжал зубы так сильно, что они начали крошиться. Не выдержав такой волны боли, мужчина закричал, но крик продлился недолго. Тело начало биться в судорогах.

Од подбежал, чтобы помочь своему господину, но Исиндомид с помощью силы откинул его назад. Солдаты, все это время наблюдавшие за происходящим, обнажили клинки и начали наступление на колдуна. Их ожидала та же участь, что и Ода Куулайса – старик отбросил их назад, обращая мечи в расплавленный металл.

– Всем ждать! – приказал старик несвойственным для него твердым и громким голосом. – Ваш повелитель проходит сейчас священный обряд. Если Таргул решит, что он достоин, Ханар вернется к нам в новом обличье и с новой силой.

Тело Ханара начало ломать – позвоночник и суставы выгибались в неестественных позах, слышался хруст костей. Изо рта сначала шла белая пена, затем она приобрела черный цвет. Глаза налились кровью, казалось, еще мгновение и они лопнут от боли и напряжения. Од сделал еще одну попытку прийти на помощь своему господину.

– Ты убиваешь его, сукин сын! – крикнул он.

Исиндомид снова с помощью колдовства отправил его в телегу, где стояла клетка.

– Убьешь его ты, если будешь поддаваться эмоциям и лезть туда, куда не стоит! – злобно сверкнул колдун глазами.

– Если он умрет, я отрублю тебе голову! – прошипел он, но более попыток подойти к Ханару не делал.

Раздался громкий щелчок – мужчина на земле больше не подавал признаков жизни. Исиндомид подошел к нему и стал читать что-то, едва шевеля губами. Вокруг все замерло, ветер не смел тревожить тайные заклинания, птицы боялись петь свои песни, лишь трава заботливо, по-матерински обнимала лежащего на ней человека. В этот миг казалось, что сама смерть не решалась подойти ближе, чтобы забрать себе павшего. Скрипучий старческий голос произнес последние слова, которые тут же растворились в пространстве. Ханар Эпперли, сломанный и пурпурно-черный, по-прежнему не подавал признаков жизни. Од Куулайс подлетел к Исиндомиду и стал трясти его что было мочи.

– Ты убил его! Убил нашу надежду, нашего короля! Ты убил единственного близкого мне человека!

– Прекрати истерику, мальчик! – крикнул старик и оттолкнул того заклинанием так сильно, что Од влетел в телегу, а из его легких громко вышел воздух. – Всем ждать!

Исиндомид склонился над бездыханным телом Ханара, заглянув в померкшие глаза, и аккуратно вытер пену с его губ. Сморщенная рука легла на лоб Эпперли. Через несколько мгновений послышался хруст костей, а кожа повелителя стала розовой. Рот открылся, мужчина с жадностью вдохнул воздух, а еще через мгновение открыл глаза.