Читать книгу Номер люкс: тайны включены в стоимость - - Страница 2

Ну наконец-то. Работа наша находится за городом, поэтому проблема транспорта всегда актуальна. Проехала КП. И тут я увидела его. Михаила. Стоит с огромным букетом неприлично алых роз и ждет, поглядывая по сторонам. Караул. Меня ждет. Я вспомнила его. В прошлую смену данная личность, находясь в бодром и активном состоянии, приставала с разными нерабочими предложениями. Я вежливо отказывала, проклиная все на свете. В частности себя. Не могла найти работу в публичной библиотеке! Кто дал телефон?!

Он был хорош. Пожалуй, немного старше меня. Судя по лицу. Но фигура не поплыла, а это значит спортивный образ жизни плюс папа с мамой не подкачали. Одет прилично и неброско. Только вот стрижечка коротковата. Да и оттенок подкачал. Рыжий он, что ли? Только бы не бросился при горничных на шею. Разговоров будет на неделю.

Не бросился. Мило поздоровались. Он потихоньку пошел за мной. Пока мы передавали смену и ворчали друг на друга о неубранной посуде, скромно стоял в дальнем углу холла. Только когда предыдущая смена отправилась домой, подошел.

– Томочка, можно вас для конфиденциальной беседы? – Отвел в сторонку, аккуратно поддерживая за локоток. Воспитание, солидность.

– Мне очень неловко, что пришлось навязываться, это вам, – вручает букет, – но, знаете, бывают встречи, которые нельзя упускать. Киваю, а что мне делать? Улыбаюсь. Клиент всегда прав. Особенно богатый клиент. А у этого в данном вопросе, надо полагать, полный порядок. Пытаюсь рассмотреть. Приятный мужчина. Вот только обходился бы без уменьшительно-ласкательных словечечек, словечушенек, а то уже хочется завыть. От тяжести букета уже дрожь в коленках. Вот ведь, нелегкий во всех значениях пациент!

– Я понимаю, все это для вас неожиданно, но Тома, давайте встретимся за пределами вашего рабочего места. Где-нибудь на, так сказать, нейтральной территории.

Соглашаюсь. Он очень подробно объясняет, где будет меня ждать завтра. Вечером, когда отдохну. Потом записывает. Обстоятельный дядечка. А почему бы и нет? Заволакиваю букетище в комнату отдыха, где сразу становится мало места. Плюхаю в кувшин. Заходит портье. Марья Петровна – это образец представительницы коммунального хозяйства, системы гостеприимства. Подтянутая, со следами былой красоты, умело подправленной достойным макияжем, умница и хитрая лиса.

– Ничего себе, сколько деньжищ вбухал. Лучше бы тебе банку меда принес.

– Марья Петровна, я мед не ем.

– Тогда бы курицу, вон ты какая тощая.

Представив на минуту Мишу с курицей, синей и безголовой, вместо букета, я начинаю мысленно кататься от смеха. Но Марью Петровну на мякине не проведешь. Она не собирается занять место за кассой. Она собирается научить меня жизни.

– Когда хоть ты возьмешься за ум? Ведь молодость и юность уже, почитай, в прошлом. В кои-то веки приличный человек ухаживать начал. Ты лицо свое с оскалом представляешь, когда он с цветочками к тебе? Тут и так кругом одни бандиты да алкоголики, или чего похуже. А этот – приятно посмотреть. Рубашка беленькая, сам благоухает. А ты? Смотреть противно. Нет чтобы глазками поводить. Ведь можешь, если захочешь!

Что-то мне эта песня о любви надоела. Я делаю строгое лицо и, подражая нашему непосредственному начальнику Сан Санычу, грозно произношу:

– Это вы к чему меня склоняете, а? Да начальство узнает, и вам не сносить головы. Ведь не зря в смену ставят одну женщину мудрую, как вы, а вторую, какую придется, как я. Ваш недогляд.

– За вами углядишь! – горестно качает головой Марь Петровна. – Ты-то еще ладно, а вот ваша любимая Квася, прости, Господи, вот уж подарок, так подарок. А самое главное, слова не скажи. Как с ней Галина работает? Слезами умывается.

Представить алчную, хищную, худую, как вобла, Галину Артемьевну умывающейся слезами от хитрющей и щедрой Кваси было совершенно невозможно. Но Марь Петровна – оплот местной добродетели, и волновать ее нельзя.

Вздыхая, залезаю в форменный пиджачок. И страшно ругаюсь, увидев пятно на рукаве. Какая-то зараза опять носила мой вместо своего. Надо разобраться. Начинался обычный рабочий день, который не должен был ничем отличаться от многих других таких же дней. Комплекс весь един и неделим, как живой организм. Самая горячая пора на сегодня уже миновала. Все разбужены, горячая вода в кранах не иссякла, значит, умоются, почистят зубки без проблем. Первые, самые не злоупотребляющие, уже потянулись жиденьким ручейком на завтрак. Сегодня дежурит повариха Жанна, а это значит, никаких вам фаршированных блинчиков и омлетов с сыром и помидорами. Яичница с сардельками – и хоть закукарекай. Ого, потянулся второй эшелон. Уже дивы, без макияжа, правда, но на лицах и без того выражение томное. Сейчас будет скандал. Сок только виноградный, апельсин и яблоко не привезли. Точно, как чувствовала.

– Томка, дай телефон. Знаменитости бушуют.

Метрдотель нервно разговаривает минуты три, бросает трубку. Пытливо вглядывается в наши с Марь Петровной, лица. Но мы заняты бумажками, и сорваться на нас неудобно. Значит, попадет официантам. А мы: «Ноу, ноу, ноу». Компетенция не наша, в дела общепита не вмешиваем, поэтому невиновны-с. На территории комплекса работают только проводные телефоны, установленные в четко обозначенных местах. Поэтому никаких сотовых.

Я смотрю заселяемость. Мама дорогая, семьдесят процентов. Норма. К вечеру мест не будет. Надо сверить заявки. Чует мое сердце, Квася в прошлую смену приняла человек на сорок больше и не отметила. Так и есть. Чтоб тебя, родная.

– Марь Петровна, горим?

Удивленный взмах брови-ниточки.

– Томочка, а спортсмены?

Молоток, старушка! Футболисты туманно намекали, что, если все будет нормально, могут остаться еще. Не смешите мои колготки, все нормально! Двадцать здоровых парней, наивно оставленных вчера без присмотра заболевшим тренером. Да и игры сегодня нет. Открываем журнал происшествий. Есть виза охраны.

«О-охрана!» Сегодня дежурят братья-боровички. Они не родственники, просто друзья. Низенькие, коренастые, белоголовые, с крепкими красными щечками. «И ягодицами», – иронизирует Квася.

– Что у нас футболисты вчера делали, как им жилось, отдыхалось?

– Полная программа! – охотно докладывают боровички, как всегда, хором. Все-то они, маленькие, делали вместе, все за компанию. Злые языки утверждали, что не все так искренне и прозрачно в их тесной дружбе. Но мы с Квасей просто категорически отказывались в это верить.

Ясно все, дорогие сограждане! Вчерашняя смена досыта нахлебалась ночных приключений. Они надеются, что спортсменов мы попросим. А следующие заезжие будут тише и незаметнее. Наивные. Как говорит наш Сан Саныч, место у нас зловещее: все только пьют, за бабами бегают и хулиганствами занимаются. Он у нас из военных. Из супертайных войск. С выправкой, мрачным взглядом из-под кустистых бровей и скромным красным носом.

– Водили девиц, – продают мужскую солидарность боровички. – В холле ковер залили кетчупом. На стену приклеили большую эмблему-самоклейку. Она теперь не отдирается. А на третьем этаже в номере забили унитаз. Сами знаете, чем. Горничная докладную писала.

– Какой кошмар! – ужасается Марь Петровна, в обязанности которой входит продажа санитарного минимума. И, насколько я знаю, «кошмара» там видов пять. В том числе светящиеся.

– Нет, тренер – святой человек, в тяжелом состоянии, а эти! Фу, какой стыд.

– Вот, вот, – потирают ручонки боровички. – А на втором этаже стекло разбили.

Стоп, команда. Стекло – это перебор. Я багровею, боровички трусливо замирают.

– Деньги с разбивших взяли?

– Мы не дежурили, – вопят они хором и выпячивают грудь.

Лампово! Значит, деньги не взяли, чтобы не нарываться на пьяный скандал. Решили потихоньку передать смену и заставить общаться администратора на неприятную материальную тему. К тому времени спортсмены протрезвеют, все забудут и категорически платить откажутся. Охрана сменилась, свидетелей нет. Ответственность несет администратор. То есть я. Стекло в холле дорогое, ползарплаты как не бывало. Фигушки!

– Все докладные мне. Ваш журнал передачи смены тоже. Если вы приняли битое стекло, платить сами будете.

Боровички переглядываются и мрачно косятся на меня. Вечно у меня проблемы с охраной. Выручает Марь Петровна.

– Ребятки, не ссорьтесь. У меня тренерский телефончик, позвоним – выручит. Душа человек, что у него так печень прихватило? Надо ему травок послать, – по совместительству она у нас еще и местный врачеватель.

Медленно, еще в полусне, движется проспавшая команда. Заспанные, печальные образы. Кое у кого на лице отпечаток искреннего раскаянья. Ясно. Много лимонов и минеральной воды. Среди них наш вечный клиент «Никогда так не было». Своему длинному прозвищу обязан любимому выражению известного чиновника: «Никогда так не было, и вот опять». Он печально висит над стойкой, распространяет убийственный запах вчерашнего алкоголя. Глаза красные, разбойничья щетина.

– Томчик, родная. Умираю. Поцелуй на прощанье. В последний раз видишь. Ну, никогда так не было, и вот опять так получилось.

Картинно роняет кудлатую голову на мраморную столешницу. Марь Петровна аккуратно пытается смахнуть платочком этот беспорядок.

– И что тебе дома не живется? Жена молодая, красавица. Чего опять у нас-то, гуляка?

– У меня презентация.

Насколько мне известно, презентации у него каждый день и не по разу. Любит человек общение. Но он не опасен. Пока.

Может, в узких околобандитских кругах его и знают с другой стороны, но для нас он друг, товарищ и брат.

– Томик меня не лю-юбит, – тянет он и пытается потрепать меня по прическе, умильно вытянул губы трубочкой. А вот этого не надо.

– Так, в чем дело мужчина, пройдите! Завтрак стынет, друзья ждут. Да и товарищи не дремлют.

Он отмахивается.

– Волки в Тамбове нам товарищи.

– Иди завтракай, горе луковое! – Марь Петровна делает особенно строгое лицо. – Еще начальство тебя тут увидит. Подумают невесть что. Иди давай.

– Как скажете, девчонки, – обречено кивает «Никогда так не было» и бредет. Но не в ресторан, где все нормальные люди завтракают, а в бар. Лечиться.

– Том, посмотри, он номер до какого оплатил?

– Выгонять будем?

– Еще чего! – Марь Петровна даже подпрыгнула от возмущения. Кто же тогда у нее все левое шампанское вечером скупит. А потом ей же и поставит. – Просто, если загрузка большая, надо оставить парню место. Свой все-таки. Привыкли к нему.

С «Никогда так не было» знакомство и дружбу завела, как обычно, Квася. Уж больно внешность у него была угрожающая и непривлекательная. Прямо скажем, личность на лицо ужасная, добрая внутри. Зато тачка по нашим временам – ничего себе. И он каждый день готов был всех везде возить, ничего не требуя взамен. Кроме дружбы на платонически панибратской ноте. Это потом мы поняли, что совсем трезвым он практически не бывает. Да и глаз один оказался не кокетливо прищуренным, а слепым. Стеклянным, то есть. Квася говорит, бандитская пуля. Но она и соврет – не удивит.