Читать книгу Гадюка - - Страница 10

GALLOWS HYMN, PRIMORDIAL

Я схоронила свои мечты в тайниках своего сердца, и они болтались теперь подобно безжизненным телам, подвешенным на виселице и тоскующим по земле. Мне казалось, что пока оно бьется, то и мои мечты будут жить. Но мои мечты, безжизненные и бездыханные, просто хранились там очень долгое время.

Они уже были мертвы.

На самом деле я очень долгое время была одинока.

Я никогда не собирала вокруг себя больших компаний, я была одной из тех, кто по-настоящему одинок.

Когда я вышла на крыльцо дома, вокруг царила такая звенящая тишина, что я слышала стук моего собственного сердца, который эхом прокатывался по лесу и, возвращаясь, ударял мне в спину. Я зажала губами серебристый бегунок молнии от пальто, которое хоть и защищало мое тело от холода, но не уберегало от безжалостного кусачего мороза. Черные ботинки – насколько я знала, они принадлежали Ярен – были мне немного велики, и я задумалась, смогу ли удержать в них равновесие и благополучно спуститься с лестницы, не поскользнувшись, потому что на ступени наметало все больше и больше снега. Как бы оправдывая свои длинные ноги, Эфкен за один шаг пересек лестницу и двинулся по засыпанному снегом пустырю, расположенному между домом и лесом. Когда он обернулся и бросил на меня смертоносный взгляд, мое сердце учащенно забилось.

– Шевелись, – приказал он рокочущим голосом, и мне показалось, что я прикасаюсь ко льду, а кончики моих пальцев уже горят.

– Я пытаюсь, – пробормотала я, думая, что на таком расстоянии он меня не услышит, но у него, судя по его опасному взгляду, был отменный слух.

– Ты пытаешься, стоя на одном месте? Двигайся, я сказал. И тебе лучше поторопиться.

– Вот же заноза в заднице, – процедила я тихо сквозь зубы.

– Я все слышу.

Я проигнорировала его слова, до смерти желая посмотреть на потрясающую белизну неба. Да, пускай повсюду лежал снег, мне все равно казалось странным, что небо такого неестественно белого оттенка. Я осторожно спустилась по ступенькам, боясь поскользнуться, и начала пробираться сквозь снег, который доходил мне почти до колен. Я удивилась, что за столь короткое время снега выпало так много. И хотя я привыкла к холоду, здешний мороз словно пробирал до костей.

О какой темной хранительнице неба говорил Эфкен? Я ничего не понимала, но любопытство во мне только росло, растекаясь по всему телу. Он сказал еще кое-что интересное: луна и солнце здесь всегда пребывают на небосводе… Это было совершенно безумно, и я думала, что Эфкен все выдумал. Посмотрев на небо, я ничего не видела; все вокруг было чрезвычайно белым.

– Ближе к закату небо меняется, – сказал Эфкен. – Становится более синим, за четверть часа до сумерек.

Мои ресницы слиплись, и мне пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем посмотреть в сторону леса. Сейчас он был подобен синеглазой невесте в белом подвенечном платье. Синий и белый словно смешались друг с другом, сплелись воедино и окрасили мир вокруг нежными оттенками. Когда расстояние между нами с Эфкеном значительно сократилось, он повернул ко мне свое мускулистое тело, будто нацелил дуло пистолета. Дыхание обожгло мне горло, и я, моргнув, посмотрела снизу вверх на высокого мужчину, стоящего передо мной вместе со своим величием.

– Подними свою маленькую головку и посмотри на небо.

Эфкен взял меня за плечи и развернул к себе. От его прикосновения я на мгновение почувствовала себя неловко. И то, что он практически прижимался к моей спине своей крепкой грудью, никак не улучшало ситуацию. Я подняла взгляд к сверкающему белизной небу, а потом сделала глубокий вдох и содрогнулась от губительной боли, пронзившей виски. Увидев в небе полную луну, сверкающую, словно огромный бриллиант, я вдруг остолбенела и невольно прижалась к груди Эфкена. Здешняя луна совершенно отличалась от той, что я привыкла видеть на небе. От нее во все стороны расходились, как лучи солнца, ледяные острые сосульки, похожие на сталактиты. Пятна на ее поверхности поблескивали, будто были покрыты наледью. Я смотрела на заиндевевшую полную луну, которая на фоне кромешной темноты казалась белой.

Недоумение… Я не знала, точно ли это чувство сейчас испытываю, но в голове снова творилась полная неразбериха. Как луна в небе может покрыться льдом?

Внезапно в моем сознании разрослась темная пустота, внутри которой находился колодец, а в этом колодце крутились образы: вздымающиеся волны разбивались о скалы; камни, из которых были сложены горы, начали крошиться и падать, и там, где они приземлялись, вырастали сугробы, которые скапливались в настоящую лавину. Когда Эфкен крепче сжал мои плечи, я испуганно вжалась спиной в его грудь и нахмурилась, не веря своим глазам.

– Этого не может быть, здесь что-то не так. – Я в изумлении повернулась и встретились с его пугающими льдисто-синими глазами. – Она покрыта льдом!

– Уже давно так, – спокойно сказал он, как будто говорил о каких-то привычных и обыденных вещах. – Она не меняет цикл, всегда в фазе полнолуния и никогда не оттаивает. Она не восходит и не заходит, просто остается на небе.

Я снова посмотрела на полную луну, и страх внутри меня начал нарастать.

Я могла бы поклясться, что это одно из самых потрясающих зрелищ, которые я когда-либо видела в жизни. Но в то же время ее мрачный образ наводил на меня ужас. Неудивительно, что всех тех, кто не разделял моих чувств, я считала сумасшедшими. Правда, в глазах Эфкена сумасшедшей с самого начала была я, но что-то мне подсказывало, что я здесь не единственная такая. Как они могли воспринимать столь сверхъестественное явление так легко и спокойно? Как нечто совершенно нормальное? Может быть, мне снился кошмар, или я просто начиталась книг и теперь вижу кошмарные сны. Или я заснула так крепко, что даже не поняла, что сплю. Я очень надеялась на это, потому что другого объяснения происходящему придумать не могла.

– Просто кошмар, – прошептала я. – Я вижу только кошмар.

– Нет, это реальность, – ответил он глубоким голосом. – Самое реальное, что тебе когда-либо пришлось пережить.

Я снова перевела взгляд на полную луну и некоторое время смотрела на покрытую льдом темную хранительницу неба. Теперь я поняла, о чем именно говорил Эфкен. Она выглядела такой живой, что, могу поклясться, обладала душой, но в то же время заставляла любого поверить в обратное. Я почувствовала на себе взгляд Эфкена, но не стала смотреть на него. Замешательство было подобно врагу, который не хочет отступать, и ствол пистолета, который он держал в руках, был нацелен на мою голову.

– Пойдем со мной, – сказал он, и я удивленно уставилась на него. Эфкен уже развернулся ко мне спиной и направился в лес. Конечно, с такими-то длинными сильными ногами сугробы были нипочем. А вот меня снег тормозил. Я хотела еще раз посмотреть на заиндевевшую полную луну, но каждый раз, когда я поднимала на нее взгляд, мне казалось, что она отрывает большие куски от моей души и заключает в темноте. И хотя я видела ее впервые, меня наполняло странное чувство, будто мы давно знакомы.

– Подожди! – Сердце сжалось от страха, когда я поплелась за ним сквозь снег. – Ты должен мне все объяснить. Куда мы идем?

– Просто идем со мной, – сказал он, не глядя на меня. Мне показалось, что его громкий голос создаст снежный вихрь и поглотит меня.

Я ускорила шаг. Какая-то часть меня хотела вернуться в дом и забраться под одеяло, где я бы чувствовала себя в безопасности, но другая часть изнывала от любопытства и толкала меня следовать за Эфкеном. Хотя я и пыталась идти большими шагами, я все равно не могла угнаться за его длинными ногами. Он шел гораздо быстрее меня, а плотный снег даже не заставил его снизить скорость. Наконец Эфкен остановился, подождал, пока я молча подойду к нему, и, не говоря ни слова, протянул мне крепкую руку, покрытую татуировками и кольцами. Набитые на его пальцах рисунки отчетливо выделялись на фоне белого неба. Я растерянно посмотрела на протянутую руку, не зная, что с ней делать.

– Просто возьми, – быстро сказал он. – Снежный Лес опасен для чужестранцев, и я бы не хотел, чтобы тебя поймали и подвесили как козу, ожидающую, когда ее превратят в дерево. Хотя, может быть, хочу. – Когда он опустил руку, я заглянула ему в глаза. Что не так с этим парнем?

– Что с тобой не так? – Я застыла, глядя, как меняется его взгляд. В льдисто-синих глазах плескались непонятные мне чувства, одно из которых я узнала только потому, что иногда видела его в кроваво-карих глазах отца. Чувство это называлось гневом, но оно никогда не было настолько сильным и разрушительным, как у этого парня. Папа злился по ночам, когда я не могла уснуть, но Эфкен же вспыхивал от гнева каждый раз, стоило ему только взглянуть мне в лицо.

– Не смей говорить со мной так же, как с другими мужчинами, – прорычал он, и я странно посмотрела на него, приподняв брови. Он повернулся к длинной тропинке, петлявшей между высокими деревьями. – Иначе я вырву тебе язык и брошу на съедение снежным хищникам.

Только одна деталь в его предложении привлекла мое внимание. Снежные хищники… Я придвинулась к нему, с опаской оглядываясь по сторонам, но не стала ни о чем спрашивать. Леденящий холод пробирал до самых костей, проникал сквозь кожу и заполнял каждую клеточку моего тела. Зубы едва ли не стучали друг о друга, но я лишь сильнее стиснула челюсти, чтобы не дать этим ощущениям взять надо мной верх.

Эфкен повернул голову и недобро посмотрел на меня, а потом снова перевел взгляд на лес.

– Даже не интересно?

Я нахмурилась. Эфкен двинулся в сторону извилистой тропинки, проложенной среди высоких деревьев, которые он называл Снежным Лесом. Я молча последовала за ним, обхватив себя руками, и сглотнула, чтобы унять боль в горле.

– Что интересно?

– Кто такие снежные хищники.

Пока я смотрела на его изящную шею, любопытство, словно лезвие бритвы, плавало в моей крови, разрезая вены и вливаясь в душу.

– Ты не ответишь, даже если я спрошу, – сказала я и, немного подумав, пришла к выводу, что знаю ответ. – Ты говоришь о расхитителях?

– Нет, – ответил он, и я не поняла, должно это успокоить меня или напугать еще больше. Он говорил, что в глубине леса, кроме расхитителей, есть и другие хищники, так почему, зная все это, он вел меня туда без оружия?

– Не нужно было так изгаляться, чтобы убить меня, – сказала я, пытаясь гордо вздернуть подбородок, который почти не чувствовала из-за холода. Эфкен продолжать идти вперед. Его безрассудство действовало мне на нервы, и я сжала руки в кулаки, стараясь сохранять спокойствие и не думать о других опасностях, подстерегающих нас в глубине леса.

Эфкен провел нас между двумя большими деревьями, а потом свернул на одну из извилистых тропинок, ориентируясь лишь на деревья.

– Что ты имеешь в виду под снежными хищниками?

Я оглянулась через плечо и посмотрела на засыпанное снегом поле позади нас и домик, который теперь выглядел совсем крошечным. Когда я перевела взгляд на Эфкена, он поднял одну из веток своей мускулистой рукой, чтобы пропустить меня вперед. Его льдисто-синие глаза не отпускали меня, разжигая в моем сознании адское пламя. Я медленно пригнула голову и прошла под веткой, которую он продолжал держать для меня, прожигая взглядом. Все это время он молчал.

Не мог же привести меня сюда для того, чтобы убить, правда? Почему я все время думаю, что он собирается расправиться со мной? Я была невиновна, а он, насколько мне известно, не убивает невиновных. Я прошла вперед с мужественным спокойствием на лице, хотя страх сжимал мое сердце тисками.

– Ты привел меня сюда, чтобы показать лес? – Я медленно сглотнула и посмотрела по сторонам, а затем на мужчину, стоящего передо мной как величественная стена. – Ты же понимаешь, что я могу сбежать от тебя, если захочу?

– Намекаешь, что уже не хочешь этого? – Его вопрос застал меня врасплох. Он бросил на меня дьявольский взгляд через плечо, и я выдержала его, хотя мое сердце тревожно сжималось. – Ты, видно, так дорожишь своим маленьким сердечком, что уже несколько минут идешь за мной хвостиком. Ты не сбежишь, потому что хочешь жить. – Он глубоко вздохнул. – И ты понимаешь, что если сбежишь, то у тебя нет шансов выжить. Здешние края слишком опасны для крошек вроде тебя.

Высокие деревья, мшистые скалы и снег, покрывающий мох, вызывали во мне совсем иные ощущения. Я задержалась в синем омуте его опасных глаз.

– Нет никаких гарантий, что я выживу рядом с тобой, – сказала я.

– Но сейчас ты рядом со мной.

– Из необходимости, не более того, – проворчала я.

Да, я боялась его, но не могла позволить ему властвовать надо мной. Где-то в глубине души мне хотелось подчинить его себе, но я понимала, что это невозможно. Высокие деревья и снег были подсвечены голубоватыми красками, и у меня создавалось ощущение, что я нахожусь во сне. Пока я осматривала лес, Эфкен повернулся и одним шагом сократил разделявшее нас расстояние.

– Из необходимости, значит? – Его лицо было близко к моему, несмотря на нашу разницу в росте. Я хотела отступить назад, но его глаза внезапно захватили меня. Не успела я осознать, что происходит, как почувствовала его руки на своей коже. Он сжимал мою талию с такой силой, что побелели костяшки на пальцах. Я не отрываясь смотрела на него. Как будто видела отъезжающий со станции поезд, несущийся прямо в распахнутые врата ада. – Прямо сейчас я могу сделать с тобой все, что захочу. И знаешь, что? Ты сама этого захочешь.

От его внезапной близости и дерзких слов кровь в моих жилах закипела, а в голове поселилась гулкая тишина. Когда я смотрела в его глаза, то видела непобедимого воина, человека, которого невозможно повергнуть или уничтожить. Но он мог уничтожить любого. От его слов гул усилился – гул крови, выступившей на костяшках его пальцев, бурлил внутри меня, как будто она текла под моей собственной кожей.

– Не знаю, что за женщины тебя окружают… – сказала я, когда он ненадолго задержал взгляд льдисто-синих глаз на моих губах, а затем стальными клинками впился в мои глаза. – Но я не из их числа. Я промываю раны салфетками, которыми твои женщины вытирают губы.

Эфкен неожиданно отдернул руку, словно мои слова оказались слишком тяжелой ношей для него, словно, если он не отпустит меня, то его пальцы просто-напросто отвалятся. Я вздернула подбородок и пристально посмотрела на него. Его челюсть была сжата, а глаза напоминали поверхность льда, но если бы я дотронулась до него, то его холод скорее обжег бы меня, а не охладил. Наверное, именно поэтому его взгляд всегда леденил мою душу. Но Эфкен, каким бы он ни был, все-таки оставался человеком, пусть даже его мир полнился странностями, которые я не могла принять. И я знала, что у него внутри бьется сердце так же, как у меня. Он мог причинить мне любое зло, даже убить, но ему не удастся заставить меня быть кем-то, кем я не являюсь. Душа, воплощенная в моем теле, слишком много весила на чаше весов, чтобы легко превратиться в ту девушку, какой он хотел меня видеть.

Не обращая внимания на близость между нами, я вытянула шею и приблизила свое лицо к его.

– Зачем ты на самом деле привел меня в лес? – спокойно спросила я. – Считаешь меня опасной и хочешь убить, не так ли?

Хотя мой вопрос на мгновение ошеломил его, я увидела перемену в ледяных глазах, и к нему сразу вернулась сила, которую я уже почувствовала на себе.

– Если бы я собирался тебя убить, то сделал бы это при первой встрече. – Его ответ удивил меня, но чувство это длилось недолго.

Тогда зачем мы здесь?

– Я хотел оценить твою реакцию на здешние места. – Я непонимающе подняла бровь. – Я не убиваю женщин и детей, Медуза.

Значит, он и правда кого-то убил… Я продолжала смотреть на него с легким страхом и обидой, что он обесценил значимость моей жизни, которую внушал мне отец. Меня переполняли противоречивые чувства: одна часть желала бороться с ним как сумасшедшая, в то время как другая готова была пасть к его ногам, лишь бы остаться в живых. И тот и другой вариант вызывали у меня тошноту. Когда я смотрела на Эфкена, то видела в нем только ненависть. Ненависть ко всему, что его окружало, возможно даже к собственному сердцу, бьющемуся в груди.

– Ты пытаешься выяснить, не лгу ли я, – сказала я.

– Я знаю, что ты не лжешь, – внезапно сказал он. Осознание того, что он поверил мне, было подобно мощному удару в грудь. Когда я снова посмотрела на него, теперь уже с надеждой в глазах, он лишь покачал головой и сердито добавил: – Либо ты потеряла память, либо с тобой что-то не так.

– Ты сам сказал, что я не лгу, – сказала я громче, чем намеревалась.

– Технически люди с амнезией не могут врать.

– Если бы я потеряла память, то как бы стояла тут перед тобой и уверенно рассказывала о своей семье? – Я со всей серьезностью посмотрела ему в глаза, ожидая разумного ответа, но Эфкен лишь глубоко вздохнул. – Я не сумасшедшая, говорю же, я из Стамбула. И, как ты видишь, не имею ни малейшего представления о месте, где ты живешь. – Я яростно закивала головой в подтверждение моих слов. – Кроме того, разве Ярен не упоминала парня, который тоже прибыл оттуда? Как два абсолютно не знакомых человека могут утверждать одно и то же? Особенно когда никто из вас не знает о том месте?

– Возможно, у тебя не полная, а частичная потеря памяти. – Он говорил так невозмутимо, что мне захотелось ударить его по лицу, но ему не нужно было этого знать.

– А как ты объяснишь случай с тем парнем?

Он насмешливо посмотрел на меня.

– Наверно, съел что-то не то.

Я фыркнула. Издевка в его взгляде уязвила меня. Я подняла голову и посмотрела на белое небо, проглядывающее сквозь кроны деревьев. Небо медленно становилось синим. Лес уже окрасился синими красками. Я могла бы поклясться, что между деревьями струился синий туман, но мои глаза настолько привыкли к этому оттенку, что я видела все так же четко, как если бы тумана не было вовсе. Мне стало не по себе, когда я почувствовала, что его синие глаза наблюдают за мной, пока я изучаю небо.

– Это Снежный Лес, – сказал Эфкен; его дыхание обвилось вокруг моего разума, как веревка, его слова закрепились у меня в сознании, но его голос был сильнее толстой веревки, привязавшей эти слова к моему разуму. – Я единственный, у кого есть дом в этих краях. Чужакам сюда вход воспрещен, а если они случайно забредают, то сильно чем-то рискуют, – добавил он, и я перевела на него взгляд, снова оказавшись в плену его бездонных синих глаз. Он облизнул языком свои пухлые губы, привлекая мое внимание к ним, и я почувствовала, как мое равновесие рушится словно башня из «Дженги». – Если бы ты действительно знала меня, Медуза, ты бы ни за что не вошла в этот лес.

– Я уже тысячу раз говорила, что не знаю тебя, и тысячу первый раз повторять не собираюсь. – Я пожала плечами.

Кое-что все же заинтересовало меня. Он был единственным, у кого есть дом в этих краях. Если не считать развалины, рядом с которыми он меня поймал. Так что, даже если мне удастся сбежать, все случится в точности как он сказал, и я умру раньше, чем смогу выбраться отсюда. Спрятав замерзшую шею под ворот пальто, которое он мне дал, я шмыгнула носом. Он коротко взглянул на мой нос, а потом бесстрастно посмотрел мне в глаза.

– Так в чем секрет этого леса? Вряд ли ты сможешь меня удивить больше, чем заиндевевшая полная луна в небе, но…

– Если ты находишь заиндевевшую полную луну занимательным зрелищем, то перед тем, как увидеть остальное, тебе нужно отдохнуть, Медуза, – сказал он ядовитым голосом. Подозрение смешалось в моей крови, как алкоголь, и начало опьянять меня. Неужели было что-то еще? Все и так казалось мне немыслимым и непостижимым. Я бы скорее поверила в то, что у него из спины сейчас появятся черные крылья и они затрепещут на ветру, словно плащ.

– На небе заиндевевшая полная луна, – повторила я, представляя, что снова нахожусь на уроке физики, где учитель Тайфур Ходжа чертил на доске что-то о законах физики. – Я попала в страну, которой, могу поклясться, нет ни на одной карте мира, в город, где живут люди, говорящие на том же языке, что и я. Если я увижу летающего северного оленя, то тут же поверю в него.

– Никогда не видел летающих северных оленей, – бесстрастно сказал Эфкен и прошел мимо меня. Я нахмурилась, глядя на образовавшуюся после него пустоту, а потом глубоко вздохнула, закатила глаза, молясь о терпении, и снова последовала за ним.

– Как вы можете так спокойно относиться к странному положению небесных тел? – спросила я. Не получив ответа на вопрос, я ускорила шаг. Внезапно земля под моими ногами сдвинулась, и я ухватилась за одну из веток, навалившись на нее всем телом, чтобы не упасть. Длинные тонкие шипы вонзились мне в ладонь, и я издала слабый стон. Эфкен даже не обернулся. – Блин! – выругалась я, вытирая руку о ткань его пальто, и снова пошла за ним. Рана чертовски болела, и я, все сильнее хмурясь, продолжала вытирать выступившие капли крови. – Я задала вопрос, – сказала я, скривившись от боли. – Тебе что, совсем не кажется это странным?

– Христиане верят, что мать Иисуса зачала его, будучи девственницей, – ответил Эфкен, не глядя на меня. – Мусульмане верят, что Коран спустился с небес. И Мухаммед, не знавший грамоты, смог прочитать то, что ему было ниспослано, лучше нас с тобой. Некоторые верят в магию, существуют люди, которые изменили свою жизнь при помощи магических заклинаний, но большинство религий утверждает, что это грех. – Он внимательно посмотрел на меня. – Люди верят гадалкам и приходят к ним, чтобы узнать свою судьбу. Священники отпускают грехи. А ты никак не можешь поверить в то, что на небе постоянно висит полная луна, когда все остальные в это верят?

– Да? – скорее вопросительно, чем утвердительно ответила я. В голове снова царила полная неразбериха.

– Ты даже не веришь в то, что видишь собственными глазами. Как же все эти люди могут быть умнее тебя? – Когда он отвернулся от меня и ускорил шаг, я уставилась ему вслед.

Я сразу поняла, что он не верующий, в то время как мне всегда нужно было во что-то верить. Теперь же я не хотела верить даже в то, что вижу своими собственными глазами, и это было странно. Не делает ли это меня непоследовательным человеком?

Я попыталась быстрыми шагами нагнать его, как вдруг до меня долетел какой-то шорох, заставивший меня замереть на месте. Мне показалось, что сквозь мою кожу проникло холодное дыхание смерти, и я застряла между жизнью и смертью. В этот момент лавина негативных чувств обрушилась на меня. Эфкен продолжал удаляться прочь от меня, и его шаги звучали так громко в моей голове, что я перестала следовать за ним. Обернувшись через плечо, сначала я увидела лишь древние жутковатые деревья, покрытые толстым слоем снега, но потом мои зрачки сфокусировались, словно объектив фотоаппарата, выхватывая что-то из белизны. Там, в высоких зарослях неизвестного сорняка, стояла неподвижная фигура, но по качающимся рядам стеблей я поняла, что она только что пришла. Я прищурилась и внимательнее присмотрелась к шевелящейся листве, но снег не позволил мне увидеть больше.

– Давай, – бросил идущий впереди Эфкен. – Пошевеливайся.

– Иду, – пробормотала я, не отрывая взгляда от листьев, которые к этому времени уже прекратили покачиваться, но я была почти уверена, что там меня поджидает большая опасность. Наконец, решив не испытывать терпение Эфкена, я двинулась за ним, но почему-то продолжала прислушиваться к тому, что скрывалось в зарослях. К тому времени, когда мы вышли на заснеженную пустошь, я уже прилично устала от прогулки. Казалось, я прошла несколько километров, утопая по колено в снегу.

Даже издалека я разглядела на крыльце человека с сигаретой. Это был Джейхун. На голову он нахлобучил отороченный мехом капюшон пальто и внешне ничем не отличался от эскимоса. Он курил, облокотившись на перила, и смотрел прямо на нас. Хотя все вокруг было белым, небо окрасилось в такой зловещий синий цвет, будто сейчас вот-вот забрезжит рассвет.

Когда мы почти подошли к дому, Джейхун щелчком пальцев выбросил еще горящий окурок в снег, и тот отчаянно зашипел.

– Где вы были? – спросил он, приподняв брови, и устремил взгляд карих глаз на Эфкена.

– Устроил малышке небольшое испытание, – ответил Эфкен жестким голосом, и я нахмурилась оттого, что он говорил обо мне как о неживом предмете. Эфкен двумя шагами взлетел по ступенькам крыльца, оставляя на них глубокие следы.

Джейхун тоже нахмурился, а потом повернулся спиной ко мне, опираясь бедрами о перила, и спросил:

– Она прошла? – В его голосе я уловила нотку сарказма, не говоря уже о любопытстве.

– Да, – сказал Эфкен. – Пофиг. Что ты здесь забыл?

– Мы с Сезги немного поссорились, – пожал плечами Джейхун. Он одарил меня мягким дружелюбным взглядом и снова обратил внимание на Эфкена. – Она меня беспокоит в последнее время.

Эфкен открыл входную дверь и вошел внутрь, даже не обернувшись.

– Меня она беспокоит уже четыре года. Чудо, что до тебя это только сейчас дошло, – проворчал Эфкен с сарказмом в голосе. Джейхун закатил глаза и последовал за Эфкеном в дом, оставив меня на улице одну. Я медленно поднялась по ступенькам, а потом обернулась через плечо и посмотрела на лес. Нас разделяла целая пустошь, но деревья все равно казались мне неправдоподобно высокими.

Странно, что Эфкен так легко зашел в дом, бросив меня совершенно одну. В конце концов, я могла передумать и попытаться сбежать, даже понимая, что единственный конечный пункт назначения – смерть. Но, думается мне, он не просто так сказал, что увидел в моих глазах желание жить. Он прекрасно знал, что я не убегу, потому что мне и правда дорога моя жизнь.

С моих губ сорвался слабый крик, когда темная тень выскочила словно из ниоткуда и пронеслась передо мной со скоростью света. Я в ужасе огляделась по сторонам, чувствуя, как сердце неистово бьется в груди, – настолько я была уверена, что видела темный силуэт, но сейчас никого поблизости не было. Пламя страха мгновенно охватило мой разум.

– Сущее наказание! – Голос Эфкена прозвучал так громко, что у меня сжались ребра, и страх растекся по жилам, превратившись в пылинки и растаяв в моей крови. – Заходи внутрь.

Я зашла в дом, не снимая обуви, и посмотрела на окно в конце темного коридора, сквозь которое струился голубой свет, а за ним виднелась заснеженная земля. Джейхун и Эфкен находились в гостиной, и их голоса отдавались в моей голове.

– Когда ты освободишь девушку? – Вопрос Джейхуна был похож на свет, что забрезжил в конце темного туннеля. Я взглянула в сторону коридора, но ни Эфкена, ни Джейхуна видно не было. Мое сердце радостно забилось. Любопытство охватило меня. Я знала, что, даже если Эфкен освободит меня, не смогу найти дорогу домой, поэтому перспектива обрести свободу уже не казалась такой радужной. Моя надежда представляла собой раненого человека, еще не познавшего смерти, но его уже поедали падальщики. А я истекала кровью так, что у меня не хватало сил вырвать надежду из зубов этих мерзких тварей.

– Если я освобожу ее, то она и двух часов не протянет, с такой-то наивной душой, – сказал Эфкен, и я услышала, как в стакан наливается жидкость. Потом наступила тишина.

– Почему тебя волнует, сколько она проживет?

Казалось, вопрос задал вовсе не Джейхун, а некая женщина, которая сидела на стенках моего сознания, свесив ноги. Она жила внутри меня, выглядела точно так же, как я, но вела себя совершенно иначе. Я даже не помнила, как и когда она появилась. В какой-то момент стена в моем сознании просто обрушилась, и на этом месте появилась она – незнакомая женщина в дерзком платье и туфлях на высоких шпильках. Она постукивала длинными пальцами внутри моей головы и задавала разные вопросы.

– Кто сказал, что меня это волнует?

Раздался стук, как будто стеклянную бутылку поставили на твердую поверхность, и, попытавшись представить ее, я легко догадалась, что в ней был алкоголь. Я перевела взгляд с гостиной на коридор. Молчание Эфкена, казалось, резало меня до глубины души, и Джейхун снова взял слово.

– Ты сам, – сказал Джейхун, и женщина, слишком похожая на меня, стукнула по стенке сознания длинными, накрашенными красным лаком ногтями, а ее губы расплылись в лукавой улыбке.

– Я этого не говорил. Мне плевать на эту соплячку.

Я продолжала пялиться в пол, не чувствуя ни капли обиды. Меня не волновало, что он думает обо мне, но почему-то все равно ошеломило, что он испытывает ко мне такую лютую ненависть без всякой причины. У меня в ушах зазвучал раздраженный писк, когда бутылку протащили по шершавому полу.

– Мне просто нужно кое-что выяснить, так что лучше держать ее на виду.

– Ты же сказал, что она тебе неинтересна, – язвительно заметил Джейхун.

Я почувствовала себя так, будто меня пнули в живот. Шансы стать премьер-министром Стамбула были гораздо выше, чем то, что Эфкен меня когда-нибудь заинтересует. В голосе Джейхуна отчетливо слышалась насмешливая улыбка, и мне стало искренне интересно, какое выражение появилось на ледяном лице Эфкена.

– Она не мой типаж, – бросил Эфкен, и хотя меня удивила формальность, с которой он произнес слова, Джейхун, видимо, к этому привык. – Если так подумать, то я вообще не воспринимаю ее как женщину. Я вижу в ней лишь маленькую наивную девочку. Я думал, что она мне лжет, но она, похоже, даже не умеет врать. Она просто идиотка.

То, как он обрушивал на меня оскорбление за оскорблением, вызывало во мне сильное желание ударить его моими огромными сапогами. Я примерно представляла, каким взглядом карих глаз, выделяющихся на светлой коже, Джейхун смотрел на Эфкена; возможно, он даже держал стакан с выпивкой. Но я могла со стопроцентной уверенностью сказать, что в руках Эфкена был наполовину осушенный бокал.

В этот момент я заметила, что из своей комнаты вышла Ярен, и задержала на ней взгляд. Она остановилась посреди коридора и тихонько спросила у меня:

– Почему ты стоишь здесь?

Я приложила указательный палец к губам, показывая ей молчать, и глазами указала на гостиную. Она посмотрела в ту сторону, как будто все поняла.

– Похоже, это не мешает тебе считать ее сногсшибательной, Карадуман, – сказал Джейхун, в его голосе прозвучала неясная смесь серьезности и язвительности. От услышанного у меня на лбу образовались три глубокие морщины. Ярен нахмурилась и посмотрела на меня так, словно не понимала, что происходит.

– Полагаю, это исключительно твое мнение, – отрезал Эфкен; звук его голоса был подобен ломающейся самой твердой кости в скелете. Я уставилась в темные глаза Ярен, чувствуя, как мой пульс замедляется. – Если бы Сезги узнала об этом, тебе бы пришлось месяцами спать одному в холодной постели. Если тебя так интересует эта девушка, скажу прямо, брат: пока она живет в моем доме, она со мной. Мы будем трахаться, если захотим друг друга, а если она все-таки окажется виновной, то умрет, потому что я так захочу.

Слышать, как он говорит обо мне подобным образом… Моя душа наполнилась тьмой. Тело начало гореть, как будто в кожу вогнали раскаленное железо. Я не чувствовала ни злости, ни обиды – во мне нарастало нечто совершенно иное. Даже полные понимания большие глаза Ярен не могли облегчить мое состояние. Поскольку я не знала, каким именно человеком был Эфкен, я не могла точно сказать, что скрывается за его словами. Я понятия не имела, говорил он серьезно или просто сболтнул лишнего в порыве ярости, но, увидев в черных глазах Ярен сожаление, осознала, что Эфкен никогда не бросал слов на ветер.

– Все дело в карте, да? – спросил Джейхун, словно хотел сменить тему. Казалось, последние слова Эфкена, сказанные серьезно или же со зла, обеспокоили и его тоже.

– Она говорит, что получила карту от бабушки. Не знаю, кто ее бабушка, но ей явно не меньше шестидесяти. Мой отец вряд ли стал бы встречаться с такой зрелой женщиной. – От последней фразы Эфкена у меня по коже пошли мурашки.

– Разве карты не принадлежали твоей маме?

– Именно, – подтвердил Эфкен. – Даже представлять не хочу, что он флиртовал с женщиной преклонного возраста, Джейхун.

– Может, она просто была знакома с ними, – сказал Джейхун. – Почему ты сразу думаешь о таких отношениях?

– Потому что это единственный тип отношений, который я когда-либо знал, – ответил Эфкен, и хотя я не видела его, почувствовала, что он пожал плечами. – Послушай, если эта девушка уйдет отсюда, она попадет в большие неприятности, а через несколько часов ее просто прикончат. Мертвая она мне не поможет.

Он говорил обо мне как о своей игрушке. Я шумно выдохнула и нахмурилась. Я думала, что мои глаза вот-вот наполнятся слезами, но потом поняла, как глубоко ошибаюсь. Я никогда не считала себя той, кто легко сдается и ударяется в рыдания. Я сердито покачала головой. Сейчас мне отчаянно хотелось войти туда и обрушить на него все оскорбления, какие только можно, а затем хлопнуть дверью и убраться отсюда подальше. Даже смерть не казалась таким уж ужасным исходом. Умереть было почетнее, чем терпеть унижения, презрение и быть чьей-то собственностью.

– К черту его, – прошипела я, пиная пол большими сапогами. Ярен посмотрела на мои ноги, а потом в мои полыхающие гневом глаза. – Я хочу жить, а не мириться с оскорблениями. Никто не заставит меня встать на колени.

– Успокойся, – прошептала Ярен. Я знала, что она помогла бы мне, если бы могла. Знала это, потому что, когда смотрела в ее черные глаза, то видела в них лишь сострадание. Последнее, что мне хотелось бы чувствовать. Сострадание. Но я всегда добивалась того, что заслуживала. Я заслуживала уважения, а не сострадания, но в этом доме, в этом незнакомом месте, у этого человека не было такого понятия.

– Забудь об этом, – сказала я, быстро тряхнув головой. В глазах Ярен появилось беспокойство, когда я закричала, прекрасно зная, что Эфкен меня услышит: – Пошел он к черту, пусть найдет кого-то другого, кого будет опекать! Я на такое не подписывалась!

В тот момент смерть была мне уже не страшна. Я не боялась ни зла, ни опасностей, что поджидали меня снаружи. Я просто хотела убраться отсюда подальше. Мне не хотелось больше мириться с унижениями, не хотелось валяться в ногах у незнакомого мужчины. Множество слов уже готовы были сорваться с моих губ, но я проглотила их все и, развернувшись, направилась к приоткрытой двери. Я слышала, как Ярен что-то говорит мне вслед, но была так зла, что не могла разобрать ни слова. Когда я вышла на крыльцо и захлопнула за собой дверь, тут же поняла, что второго шанса у меня не будет и нужно действовать быстро.

Верховую Жрицу он мог забрать себе и засунуть ее в причинное место, потому мне уже было плевать на все. В тот момент я злилась на него не меньше, чем на бабушку за то, что дала мне эту чертову карту, из-за которой я оказалась в лапах этого ужасного человека. Пылая яростью, я слетела по ступенькам, словно у меня на ногах не было тяжеленных ботинок, и начала удаляться от дома, пробираясь сквозь плотные сугробы. Что-то внутри меня подсказывало, что Эфкен обязательно последует за мной. Голос явно хотел, чтобы я прислушалась к нему, но я лишь ускорила шаг. Мои мышцы отвыкли от таких нагрузок, я уже не могла бегать на большие дистанции, а сейчас мне приходилось бежать по снегу в очень тяжелой обуви.

– Аби[2], они разорвут ее на куски! – Голос Ярен обрушился на меня словно лавина, но ее слов было недостаточно, чтобы остановить меня. Я чувствовала себя запертой в такой узкой клетке, что страх не мог прорасти ни на сантиметр. Здесь все сошли с ума. Я не хотела становиться одной из них. Не хотела быть одним из тех безумцев, которые принимали заиндевевшую полную луну в небе за нечто нормальное.

– К черту вас всех, психи! – крикнула я самой себе. Сбросив с ног ботинки, чтобы было легче пробираться сквозь снег, я помчалась вперед в одних носках, не обращая внимания на пронизывающий холод. Уж лучше я стану вечерним пиром для волков, чем останусь под крышей опасного мужчины, который был несдержаннее самого низшего хищника. К тому же, что бы я ни сказала, Эфкен все равно будет считать себя правым и что мы украли у него карту Жрицы.

Я неслась в сторону леса, как необъезженная скаковая лошадь, ни о чем не заботясь, когда услышала крик Джейхуна:

– Вернись! Ты что, совсем рехнулась?

Чем дальше я бежала, тем сильнее намокали мои носки, а тело увязало в сугробах словно в болоте. Внезапно мне захотелось остановиться, развернуться и показать Эфкену и Джейхуну средний палец, но я не была готова к последствиям.

– Это вы все рехнулись!

Я выскочила на одну из тропинок, проложенных между высокими деревьями, и стала углубляться в лес, постоянно натыкаясь на ветки. Теперь их голоса доносились до меня словно через световой год. Ноги болели так, будто их раздирали на части, но жажда свободы перевешивала все остальные чувства, и даже боль не могла остановить меня или замедлить.

Подобно тени, овившейся вокруг моей души, я двигалась среди деревьев. Я настолько окоченела, что даже ветки, задевавшие мою кожу, и листья, бившие по лицу, уже не причиняли боли. Когда из глубин синего леса донесся вой, я резко остановилась, как будто бы кто-то натянул поводья, и лошадь встала на дыбы, перебирая в воздухе передними ногами. Я оглянулась назад и уставилась в лес большими кроваво-карими глазами, полными неподдельного ужаса.

Мои черные волосы с рыжеватыми прядями, горящими на солнце, как огонь, ударили меня по лицу и рассыпались по плечам. Взгляд устремился вперед, на единственную точку в темноту. Я задыхалась, ощущая, как смерть дышит мне прямо в затылок, но продолжала слушать обрывочное эхо воя. Сердце билось так быстро, что готово было выскочить из груди, а моя душа стояла передо мной и со стороны наблюдала за дрожащим от страха телом.

Снова послышался душераздирающий вой. И еще раз… Отголоски воя разносились по всей округе и звучали так, словно кто-то разбивал стекло раз за разом и осколки разлетались во все стороны. Я судорожно осматривалась, поворачиваясь то туда, то сюда. Волосы нещадно били меня по лицу словно плеть. Проклятье.

Я пребывала в смятении, как будто художник в экстазе наносил на холст краску жесткими мазками, которые в какой-то момент превратились в мое сердце, вобравшее в себя все цвета. И каждый цвет означал эмоцию, которую я сейчас переживала.

Страх обвился вокруг шеи, как черная лоснящаяся змея. Я оглянулась через плечо на другую часть леса, но ничего не увидела, потому что волосы закрывали обзор. Мне было страшно, и я не знала, что делать. Пожалуй, среди остальных чувств отчетливее всего проступал именно страх. В глубине леса явно скрывался не один волк, потому что их вой будто множился, ударяясь о стекло, и эхом разлетался по всему лесу. Разве Эфкен не должен преследовать меня? Если он считал меня сундучком с секретами, то просто обязан прийти за мной. Но сейчас я была совсем одна в лесу, далеко от его дома, в центре темного стола, сервированного для волков.

– Go. Jūs neesat gatavs. – «Уходи. Ты еще не готова».

Так сказала женщина с темными волосами и мрачным взглядом, сидящая в моем сознании. Ее голос рассеялся в моей голове. Я не понимала, что она хотела сказать, но чувствовала, как внутри нарастает ужас. Потребность бежать переросла в жгучую тоску, и я, протиснувшись через ветки, выскочила на одну из тропинок. Я без остановки бежала по лесному лабиринту, подстегиваемая наполнявшим меня страхом.

Сквозь хриплое дыхание до меня снова донесся голос.

– Tu labāk skrien! – «Лучше беги!»

Я начинала злиться, потому что не понимала ни слова.

– Заткнись, я тебя не понимаю! – закричала я так громко, что снег на ветках задрожал и упал на землю. Я ни на мгновение не остановилась и продолжила бежать. Я бежала так, как будто ничего другого мне оставалось, как будто собиралась сделать свой последний вдох. Носки промокли настолько, что тащиться по снегу стало невероятно трудно. Я словно бежала по шипам, которые вонзались мне в стопы.

Двойник в моем сознании приняла позу пантеры, демонстрируя сексуальность своего тела и хищными глазами наблюдая за этой сценой. Словно желая изгнать из головы этот образ, я продолжала бежать, размахивая руками.

– Stubls! Es tev saku skriet! – сердито крикнула она, не меняя позы. «Глупышка! Говорю тебе, беги».

– Заткнись, я не понимаю твоего языка!

Я бежала и кричала как сумасшедшая, но похожая на меня сучка не унималась и продолжала наблюдать за мной, сидя в моем сознании в хищной позе. Если бы она говорила на понятном мне языке, я бы, возможно, ее послушала. Но разве я не должна понимать ее, раз уж она была моим отражением? Наконец эта глупая женщина замолчала. Внезапно я оступилась и, потеряв равновесие, упала в лужу растаявшего снега. Ладони обожгло так, что мне показалось, что я сейчас сойду с ума. Застонав, я перекатилась на бок и попыталась выбраться из снежного плена. Моя кожа покраснела от холода, волосы спутались, а я терзалась от нестерпимой боли.

В тот момент, когда я подняла голову и посмотрела на равнину впереди, небеса будто раскололись надвое, и разверзся настоящий ад. Прямо передо мной стоял серебристый волк. Даже синие тени, падающие на его блестящий мех, не могли нарушить его окрас. Его глаза были такого же серебристого цвета, практически белого, отчего казалось, что глазницы вовсе пусты. Меня пронзила острая боль, как будто кто-то воткнул мне в горло кинжал и несколько раз провернул его. Но то был скорее страх, а не боль. Внезапно волк встал на задние лапы, и я могла бы поклясться, что он был выше среднестатистического человека. Он свел передние лапы так, что между образовался перевернутый треугольник темно-серого оттенка, как будто специально хотел показать мне это.

Расхититель.

Возможно ли это?

Паника накатила на меня с такой силой, что мне показалось, будто я утонула в океане, и несносная волна выбросила мое растерзанное тело на скалы. Упершись ладонями в сугроб, я медленно опустила голову и исподлобья посмотрела в серебристые, как и сама шерсть, глаза большого зверя. Я не знала, что делать. Мне никогда раньше не приходилось видеть волка ни вблизи, ни на многие километры вокруг.

Я впервые столкнулась с волками и не знала, как себя вести, чтобы не стать их добычей. Волк же просто стоял и смотрел на меня, на беззащитную девушку, которая была намного меньше его. Он напоминал восковую статую, и, как бы реально ни выглядел, он не мог быть настоящим. Я видела, как шерсть у него на спине вздымается в такт дыханию, и, могу поклясться, слышала биение его сердца.

Я же старалась дышать очень тихо, как будто боялась, что если вздохну полной грудью, то волк бросится на меня, вырвет мне горло огромными зубами и оставит истекать кровью в сугробе. Хотя в его глазах не скрывалось ярости, нужно быть идиоткой, чтобы не ощутить исходящую от него тьму. А я была полной дурой, раз убежала из того странного дома и попала в такую ситуацию, ожидая, когда волк сожрет меня.

Когда я посмотрела в волчьи глаза, то почувствовала не только сожаление и страх. Как будто я шла по снегу в белом платье, крепко сжимая в руках поводья черного коня, а в конце пути меня ждал этот серебристый волк. Казалось, осколки воспоминаний, разрозненные и разбросанные в моем подсознании, наконец-то начали собираться воедино. Спокойствие в глазах волка внезапно сменилось злостью, когда вой его сородича прокатился по заснеженному лесу.

– Отпусти меня, – прошептала я слишком тихо, чтобы он мог меня услышать. Я впилась ногтями в снег и зажмурилась от страха, заметив, что другой волк начал приближаться ко мне. – Отпусти меня.

Раздался дикий рев, а затем мне показалось, что на меня что-то надвигается. Душераздирающий крик сорвался с моих губ и растворился в лесу, стряхивая шапки снега с ветвей. Когда эхо моего крика стихло, я оттолкнулась от земли и выставила перед собой ладони, защищая лицо. Я услышала еще одно рычание.

Я могла бы поклясться, что в воздухе что-то столкнулось, но паника застила глаза так, что я увидела лишь поднявшееся вверх облако снега. Когда снежное облако рассеялось, я увидела огромного зверя, скрывающегося в глубине леса. Его шерсть была серого цвета, и он бежал так быстро, словно что-то его напугало. Мое сердце бешено забилось в груди. Я перевела взгляд в другую сторону и увидела, как серебристый волк смотрит на меня через плечо. Через мгновение он так же бесследно исчез.

Ужас, который я только что испытывала, терзал меня еще какое-то время. Наконец я с трудом поднялась и, пошатываясь, поплелась в противоположную сторону, опасаясь, что волки вернутся. Воздух становился все холоднее и холоднее, если такое вообще возможно. С каждым шагом идти было все труднее и труднее, тело сводило судорогой, а зубы клацали друг о друга. Голова кружилась, и я могла в любой момент упасть и потерять сознание. Мне почему-то казалось, что дорога ведет меня в тупик.

Неужели все это случилось со мной всего за один день? Сначала я увидела в небе огромную заиндевевшую луну, подобной которой никогда не видела, потом встретила легендарного серебристого волка, размеры которого превосходили любого зверя…

Конечно, был еще и серый волк, который чуть не загрыз меня.

Пережить столько событий за короткий промежуток времени было очень тяжело, и любой другой человек на моем месте уже бы рыдал или уносил ноги так, что пятки сверкали. Но я знала, что слезы не помогут мне восстановить пошатнувшуюся нервную систему. Я старалась идти осторожно и медленно, чтобы набраться сил. Впереди я заметила темное дерево с толстым стволом, вокруг которого снег почти растаял. Мое внимание привлекли грибы с крупными шляпками, блестящими, как намасленная кожа. Пошатываясь, я подошла ближе к дереву и прикоснулась к твердой коре, местами покрытой мхом. Мне нужно было перевести дыхание, иначе я бы села на корень дерева и начала рыдать в три ручья, а этого мне совершенно не хотелось.

– Это все из-за бабушки, – прошептала я, убирая за ухо волосы, на которые налипали комочки снега. Я чуть не стала жертвой волков. Мало того что меня постоянно клеймили воровкой за то, чего я не крала, так еще и чуть не сыграла в ящик. И во всем этом была виновата только бабушка. Вспомнив все ее недавние слова, я еще больше разозлилась. Я прислонилась к коре дерева и стала оглядываться по сторонам.

Я очень боялась вновь встретиться с одним из этих волков. Но я была почти уверена, что именно серый волк хотел разодрать меня в клочья, и только серебристый волк не позволил ему это сделать. Я не знала, были ли они расхитителями, но будь это так, я бы уже лежала где-то с оторванной головой.

– Я должна вернуться. Если проведу ночь в этом лесу, то точно стану пищей волков или каких-то других хищников, – прошептала я самой себе.

Взглянув на небо, я поняла, что белый день перетек плавно в синий. Через некоторое мгновение бледно-голубой цвет начал таять, уступая место темно-синему, и разлившиеся по небу пятна тьмы будто отражали мои мрачные чувства. Силы начали покидать меня, и я сползла по стволу на землю. Поскольку боль в ногах казалась нестерпимой, я стала растирать онемевшие от холода пальцы под мокрыми носками, пытаясь разогнать кровь. Мне хотелось спать, я чувствовала такую усталость, что, казалось, стоит мне наклонить голову, и я просплю не часы, а дни напролет. Но я понимала, что должна заставить себя встать и вернуться в дом, даже несмотря на то, что Эфкен повесит меня на крыльце, как жертвенного барашка.

Меня тянуло в сон, и он перевешивал любое чувство страха. Одна часть меня твердила, что я больше никогда не встречусь ни с одним из волков, но другая билась в панике, вцепившись в меня смертельной хваткой. Я прижалась спиной к толстому мшистому стволу, который был не самой удобной постелью, и обняла руками плечи, чувствуя себя беззащитной девочкой. Сон начал одолевать меня, и я никак не могла ему противиться. Мне нужно было вернуться, ведь если засну здесь, то точно потеряю свой, возможно, единственный шанс на спасение. А я не хотела этого. Проклятья, вертевшиеся у меня на языке, затерялись в голове прежде, чем успели превратиться в слова. К тому времени, когда я поняла, что начинаю терять сознание, мое тело уже словно горело в огне.

Вскоре температура моего тела стала стремительно падать, а белый мир перед моими глазами заколебался и поплыл.

– Черт тебя подери, – услышала я, чувствуя, как кто-то поднял меня в воздух. Мои темные волосы беспорядочно разметались по земле, как и мысли в моем сознании. Я устремила взгляд на темнеющее небо, а потом увидела пару бездонных льдисто-синих глаз. – Ты прошла и это испытание.

– Эфкен, – прошептала я, сгорая в агонии.

– Все, Медуза, пора возвращаться домой.