Читать книгу Дети Ущербных Лун - Группа авторов - Страница 6

– Не так! Да не торопись ты, вот, смотри, как надо! – Олесь перехватил руку Рут с молотком, которым та лупила что есть силы, не столько гвоздь в доску забивая, сколько деревянную стену в щепы кроша. Привычной к любой работе рукой вбил ведун заартачившийся гвоздь в толстую доску. Вот и второе оконце прочным щитом сокрыто, даже рысьими зубами не прогрызть, когтями не процарапать. Олесь подмигнул Рут, вернул молоток и отправился посмотреть, как там старый знахарь с наружным запором на двери управляется.

***

Об этом некогда добротном, но давно уже заброшенном доме Олесь подумал ещё во время застолья у хлебосольного Михася-кузнеца, своего деда по матери. Познакомив Сака и Рут с немалым своим семейством и выспросив, что за нужда у вильдрингов пришлых в потаённом от глаз людских месте, занял Олесь давно облюбованный уголок возле окна. Отсюда и улицу видать, и все, кто за столом сидит, как на ладони. С самого начала ученичества Зейфира внушала понятливому пареньку, что у суми глаза всегда наполовину открыты, даже когда спит, а чутьё и вовсе спать не должно, ни днём, ни ночью. Даже в доме, за крепкими стенами, не укрыться человеку, постоянно следят за людьми охочие до их душ и крови злые твари. Потому и должен суми оглядываться вокруг стократ зорче. Особенно же если в доме празднество – любое шумное веселье для вечно голодной нежити что яркий огонёк для мотыльков, стаями слетаются.

Хоть на каждом, кто угощался в тот день за щедро накрытым столом Михася-кузнеца, и красовались искусно выплетенные обереги, самолично Олесем сделанные, но догляд лишним не будет. Потому и не пил хмельного мёду Комеш-Кар, только губы смачивал, а сам вспоминал дорогу, которой ходили они с Зейфирой к заброшенному жилищу неведомого лесного отшельника. Далеко от Ураз-Теримы уходили, с рассветом встав, только к ночи добирались.

Лучше места для превращения Рут в Виер-Яртыш и пожелать нельзя. До поселений урманичей не добраться – бурелом да топи не пустят. В Огневые горы путь лесной рекой пересечён, не кинется дарёнушка в бурливую воду. Зато непуганого зверья вокруг того дома видимо-невидимо, птицы болотной опять же, а вот охотники-одиночки те места стороной обходят, болотной нежити боятся.

Решил тогда Олесь, что не станет старому знахарю карту на чистой холстине угольком рисовать, а сам пойдёт провожатым с вильдрингами. Любопытство разобрало молодого ведуна – когда ещё воочию поглядеть удастся, как человек золотой рысью оборачивается? Сак, правда, сказал, что целиком Виер-Яртыши в зверей не превращаются – в отличие от истинных Двуликих. Только когти отрастают, острятся зубы да шерстяные полоски на руках, ногах и спине гуще становятся. Всё равно интересно глянуть! Сак от такого щедрого дара отнекиваться не стал, с радостью принял. По лесам в землях урманичей до изнеможения бродить можно, если тайных троп не знать, что обратно к людскому жилью ведут. С проводником, да ещё с суми, стократ надёжней, чем с одной только своей смекалкой. К тому же, время самое что ни на есть удачное выдалось – Ухира рубиновый край иззубрила, Аэ же в рост пошла. Всё сложилось, как будто загодя кто в единый узор собрал.

На том и порешили. Сак и Рут распрощались с Хэсом и его хильдринами, наказали передавать Юне, чтоб за котелками дедовскими следила в оба глаза, не забывала в очаге на огне. Прогорят, где потом старый Сак новые прикупит? В Ураз-Териму Олесь не стал возвращаться. За домом Зейфиры, в котором ныне и сам Комеш-Кар обосновался, Васыл с Тимехаром присмотрят, если кто из ураз-теримчан занедужит – к Зейне-повитухе на поклон сходит, она и в знахарстве тоже ведает. Олесь и раньше уходил из родного поселения, бывало, что и надолго – травы для зелий и оберегов собирать, ракушки-камешки по берегам озера Бик-куль разыскивать. С охотниками-рыбаками уходил, с лесорубами. И в одиночку – в те места, куда обычным людям хода нет. Несколько таких мест Олесю Зейфира показала, где грань между людским миром и его изнанкой тонка, словно шёлковая ленточка. В таких заповедных местах учатся суми различать обычные тени и облики нежити, видеть, как у ветра крылья колышутся, ловить его в силки, из собственных волос сплетённые.

Недалеко от такого вот тайного места и стоял полуразрушенный дом. Кто жил в нём, в какие времена – про то Зейфира не ведала. Однако ж случайных постояльцев от болотных духов домик хорошо защищал, словно обведённый наговорным кругом. За прежние приходы Олесь порядок в единственной комнатке навёл, щелястые стены мхом заткнул, крышу подправил. Всякий рабочий инструмент в дом принёс, пучки лекарственных трав в запас на чердачке висели, в шкафу холщовые мешочки с зерном и солью лежали.

***

Соль и дроблёное зерно Олесь сразу в пристройку унёс. Туда же сволок тюфяк для Сака, одеяло для себя, немудрёную посуду. Только стол с лавкой в доме остались и печь. Дров втроём навалили с полкомнаты, чтобы Рут не замёрзла, да и сами сторожа не окоченели – в пристройку-сараюшку тепло из домика дотянется. Воды снеговой натопили два ведра, одно ведро с крышкой в угол задвинули – отхожее место будет. Олесь вокруг того ведра пахучих травок набросал, чтоб дарёнушке воздух дурным запахом не травило.

Напоследок все вместе плотно поужинали – короба им в дорогу Олюна с верхом набила, чуть спины не потянули, пока на себе доволокли. Рут всё на месте усидеть не могла, торопилась скорее в доме очутиться и в невиданной силы воительницу начать оборачиваться. Олесь только посмеивался, а Сак втихомолку переживал. Ну как вот Рут, тростиночку зеленоглазую, без еды оставить на незнамо сколько времени? А если не выдержит? Если, не дай боги, с голоду умрёт? Сак уже жалел, что не выждал ещё пару вёсен, прежде чем идти искать знаний про древний обряд. Оборонялась же Самала столько лет от чужаков. Худо-бедно – да отбивались, неужели ещё бы не выстояли? Сак совсем было решился сказать Рут, что не будет её в этот раз запирать и голодом морить, надо обождать ещё, пока Рут сил не наберётся, да только не успел. Поднялась с места своего Рут, обняла деда, на Олеся застенчиво глянула – и выскочила за дверь. Суми за ней пошёл. Дверь снаружи припереть, доброй ночи пожелать. Сак не стал следом выходить. А то бы не сдержался, вытащил Рут из дома и обратно бы увёл – к Холодному морю, на вольный морской воздух.

***

Время медленно тянулось. Сак всё возле единственной оставленной щели в окошке сидел – рассказывал Рут разные истории, чтоб малая не скучала да поменьше про свой голодный живот думала. Когда окончательно замерзали у старого знахаря губы и руки, Комеш-Кар его сменял.

– А как с ветром ты управляешься, расскажи, суми? – Рут аж ухом к щели прижималась, Олесь отчётливо слышал, как возится за стеной непоседливая девчушка.

– Сначала зову его. Мне Зейфира-суми, наставница моя, передала по наследству особую дудочку из серебра. Тонко-тонко поёт, еле слышно обычным ухом. Ветер слышит и приходит, нравится ему. Сам начинает в неё дудеть. Как заиграется, надо волосяной силок ему на крыло накинуть и крепко держать, пока вырываться не устанет. А затихнет – можно полететь с ним или спрашивать начинать.

– О чём спрашивать?

– Куда тучи летят, когда дождя ждать. Где лес горит, не идёт ли огонь на Ураз-Териму. О путниках можно спрашивать, ветер всех видит. О драконах-силанах заранее может предупредить.

– А летать с ветром страшно, Комеш-Кар-суми?

– Коль умеючи, то не страшно.

– Ух… А про драконов расскажи, суми! Они правда с гору величиной?

– Разные. Кто с гору, кто с пригорочек.

– А ты с ними дрался?

– Куда мне. Они и в людском обличии меня на обе лопатки одним щелчком уложат, а уж если обернутся…

– А я смогу? С драконом справиться?

– Так посмотрим. Вот станешь настоящей Виер-Яртыш – найдём тебе силана и поглядим, кто сильнее.

– Я буду сильнее! Вот увидишь, суми! Я большой Виер-Яртыш стану, как гора!

– Ладно, Рут, давай большой становись. Пить хочешь? Вода есть ещё?

– Маленько есть.

– Допей и спать ложись. Чем больше спать будешь, тем быстрее время пройдёт.

– А ты уйдёшь?

– Не уйду. Спи, я тебе песню петь буду. Про ветер. Хочешь?

– Хочу. Только ты не уходи, Комеш-Кар. Темно тут.

– Не бойся. Скоро выйдешь на свет. Засыпай.