Читать книгу Дочери судьбы - Tara Hyland - Страница 10

Первый месяц в «Грейкорте» пролетел у Кейтлин с головокружительной скоростью – в основном потому, что пришлось ко многому привыкать. Приятные сюрпризы поджидали на каждом шагу. Возможности открывались невероятные. Чего только не было в этой школе: зал для фехтования, додзё[11] для дзюдо, закрытый бассейн олимпийского размера, поле для гольфа с девятью лунками. Никакого сравнения с ирландской школой! Просто небо и земля.

На уроках это было еще очевиднее. В «Грейкорте» высоко ценились успехи в учебе. Девиз школы – Sapere Aude, «Не бойся знаний!» – говорил сам за себя. Занятия были жестокими. Кейтлин узнала об этом в первый день. Школьный секретарь вручил ей плохую копию карты, и она тут же заблудилась в лабиринте темных коридоров. Никто из учениц, носившихся мимо, и не думал помочь новенькой.

В результате на первый урок – английский – она опоздала на пятнадцать минут. Мистер Рейнольдс, очень похожий на грызуна, поклонник костюмов из твида, даже слушать не стал ее оправдания, когда она, запыхавшись, пыталась что-то объяснить.

– В будущем постарайтесь не опаздывать на мои уроки, мисс Мелвилл, – раздраженно выговорил он. – Иначе Берриленд потеряет десять очков.

Кейтлин нашла место за последними столами. Она не узнавала ни одного лица в аудитории. Учеников распределяли по классам в зависимости от их способностей и склонностей. К несчастью, Джордж и ее друзья были среди лучших. Кейтлин посадили со слабыми учениками.

– Пока не поймем, из какого теста вы сделаны, – так выразилась утром директриса.

Кейтлин уже подозревала, что здесь она останется на веки вечные.

На уроке разбиралось творчество поэтов метафизической школы, что дало Кейтлин возможность проникнуть в суть дарвинистского подхода к обучению в «Грейкорте»: выживает самый приспособленный. Мистер Рейнольдс прочитал сонет Донна «Прощание, возбраняющее скорбь» и начал методом тыка выбирать учеников, чтобы они объяснили отдельные части стихотворения. Если ученик отвечал неправильно, учитель тяжело вздыхал, а остальные хихикали.

Наконец очередь дошла до Кейтлин. Мистер Рейнольдс подошел к ее столу и рявкнул:

– Мисс Мелвилл! Три последних стиха. Что вы о них скажете?

На Кейтлин уставились одиннадцать пар любопытных глаз, готовых ее оценить. Девочка посмотрела в блокнот, собираясь с мыслями. Но мистер Рейнольдс не дал ей такой возможности.

– Быстрее, или вы не слушали? Время истекло, мисс Мелвилл!

Он повернулся к классу.

– Кто-нибудь рискнет предположить?

Вверх взметнулся десяток рук.

– Пожалуйста, мисс Адамс.

Мистер Рейнольдс подвинулся к эффектной брюнетке.

– Не просветите ли вы нас о том, о чем не удалось мисс Мелвилл?

– Мы видим, как Донн приводит здесь самые знаменитые образы и сравнения, – с тоном превосходства заявила брюнетка. – Влюбленная пара сравнивается с двумя полюсами компаса. Поначалу сравнение кажется нелепым, но Донн далее показывает нам, насколько этот образ логичен.

Ученица рассказывала, а мистер Рейнольдс кивал.

– Хорошо, хорошо, – похвалил он.

Брюнетка расцвела от похвалы.

– А как он это делает?

Остаток урока Кейтлин пыталась внимательно слушать, но чувствовала, как все больше и больше отстает. И этот класс считается самым тупым…

– Я никогда не смогу выполнить домашнюю работу, – пожаловалась она Джордж в первую же неделю.

Она пыталась справиться с заданием по тригонометрии. Потратив минут двадцать на первую задачу, Кейтлин все еще понятия не имела, как ее решить. А ее ждали еще пятнадцать задачек, и о сне она не смела даже подумать.

Джордж взглянула на задачку, с которой мучилась Кейтлин.

– Не волнуйся, я тебе помогу.

Она кивнула на учебник по географии.

– Дай мне минут пять закончить с этим.

Джордж сдержала слово. В считаные секунды она растолковала математические понятия так, что Кейтлин поняла, что нужно делать. Кейтлин не удивилась – Джордж была способной от рождения. В Берриленде она оказалась только из-за отсутствия честолюбия.

Кейтлин обнаружила, что у каждого корпуса «Грейкорта» были специфические черты. Директриса на собеседовании решала, куда лучше направить ученика. Для большинства других корпусов Берриленд оставался посмешищем. Соревнование между корпусами активно поощрялось: баллы присуждались как за успехи в учебе, так и за спортивные достижения. Каждый год составляли таблицу с распределением мест.

– Берриленд – всегда в самом конце, – весело сообщила Джордж.

В «Грейкорте» во всем действовала неофициальная иерархия. Как наблюдала Кейтлин еще в первый вечер, ученики четко делились на популярных и непопулярных. Это означало, что Эллиотт ей не ровня. Мало того, что на два года старше, он еще принадлежал к модной тусовке «Грейкорта». А поскольку Кейтлин дружила с Джордж и ее компанией, то никак не могла даже появиться у него в поле зрения.

Впрочем, так было со всеми. У Джордж и компании тоже не хватало на них времени.

– Взгляните на Барби, – презрительно говорила Джордж, кивая на Морган. – Не понимаю, зачем заморачиваться и класть на тарелку еду, если через полчаса все равно вызывать рвоту.

Компания хохотала с ней вместе, но Кейтлин иногда задумчиво смотрела на Эллиотта, словно с ним осталась часть ее души – малая, неглубокая, но ей было любопытно, а каково там, с его друзьями.

Зато от уроков рисования Кейтлин получала истинное удовольствие. И у нее сразу установились хорошие отношения с мистером Райтом, заведующим кафедрой изобразительного искусства. Спокойный, лет сорока с небольшим, он был учителем от бога. Ходили слухи, что директриса не в восторге от его экстравагантного внешнего вида – он носил футболки с портретами рок-группы Black Sabbath и черные джинсы, а в левом ухе серьгу с бриллиантом, – но учить умел, и она смирилась.

Едва Кейтлин начала заниматься, мистер Райт попросил ее задержаться после урока. Она почти ждала: сейчас ей скажут, что она не дотягивает до приемлемого уровня. Но он спросил, не захочет ли она посещать дополнительные уроки по средам и пятницам после обеда.

– Там в основном шестой класс, – добавил он. – Но я считаю, что вам там самое место. Конечно, если захотите.

Он имел в виду, что приглашение – особая привилегия. Уроки оказались гораздо интереснее, чем представляла Кейтлин. Курс продвинутого уровня был ориентирован на художественную школу, и учащимся предлагалось экспериментировать и искать свой стиль. Впервые ей представилась возможность блеснуть.

Не радовало Кейтлин лишь то, что в группе занималась и Морган Вудхаус. Поскольку занятия проводились в неурочное время, форма не требовалась, и в первый же день Кейтлин появилась в темно-бордовой цыганской юбке до пола и оливково-зеленой футболке с длинными рукавами. Когда она подошла к мольберту, Морган наклонилась к соседке.

– Боже, что это на ней? – спросила она трагическим шепотом.

– Не знаю, – хихикнула подруга. – Не иначе думает, что хиппи снова в моде!

Кейтлин проигнорировала насмешку, надеясь, что в конце концов Морган надоест к ней придираться. Но куда там. Лучше не стало, особенно когда все убедились, насколько Кейтлин талантлива. Морган привыкла быть в художественной школе звездой, и ей не понравилось, что эта неряшливая девчонка отняла у нее титул.

Кейтлин отошла от мольберта, чтобы мистер Райт увидел, над чем она работает. Две недели назад он предложил классу новое задание: нарисовать альтернативный автопортрет. Кейтлин решила изучить изменения, которые произошли с ней за последние несколько месяцев. Она разделила холст на сетку из девяти квадратов, каждый из которых изображал разные сцены из жизни. Затем все картины ловко соединились и сформировали один большой портрет.

Мистер Райт видел рисунок впервые, и ей не терпелось узнать его мнение. Он долго смотрел на холст, а потом наконец кивнул.

– Хорошо, – сказал он почти рассеянно. Затем добавил: – Я хочу сказать, не просто хорошо. Исключительно.

Он присел рядом с ней на корточки.

– Знаете, галерея «Саатчи» каждый год проводит конкурс для школьников. Я считаю, что вам нужно принять участие. Если выиграете, вашу работу выставят в галерее и вы сможете получить стипендию для учебы в одной из крупных художественных школ.

В классе наступило затишье – значит, все услышали беспримерную похвалу. Морган вскинула голову и сердито посмотрела на Кейтлин.

Обсудив с Кейтлин ее работу еще несколько секунд, мистер Райт прошел по классу, кому советуя, кого хваля. Наконец он подошел к Морган, на лице которой сияла самоуверенная улыбка. Ее картина, написанная маслом на холсте, была похожа на автопортрет Пикассо кубистского периода.

Мистер Райт взглянул на нее и нахмурился.

– Морган, – наконец заметил он, – вы упустили смысл упражнения.

Улыбка Морган погасла.

– С точки зрения исполнения это, может, и неплохо, но предполагается, что автопортрет – это самовыражение и исследование, – мягко объяснил он. – Он должен отражать вашу суть. А вы мне показываете портрет в стиле Пикассо. Он ничего не говорит мне о вас как о личности.

Морган залилась краской, но мистер Райт, казалось, ничего не заметил.

– Урок почти закончился, – заключил он. – Но, может, за выходные подумаете, что бы вам хотелось о себе рассказать, и найдете способ это выразить.

Не успела Морган ответить, как прозвенел звонок. Ученики стали собирать вещи, обсуждая планы на выходные. Кейтлин мыла кисти последней. Она только вернулась к мольберту, когда Морган с подружкой прошли мимо.

– Не пойму, что уж такого великого в ее картине, – фыркнула она, стараясь, чтобы Кейтлин услышала.

– Мистер Райт, наверное, просто ее жалеет, – ответила подружка.

В тот момент появилась Джордж, чтобы встретить Кейтлин после занятия. Была пятница, и они собрались в город выпить горячего шоколада с пирожным в чайной на Уотлинг-стрит. Она услышала циничное замечание Морган и покачала головой.

– Не обращай внимания. Зависть.

Кейтлин слабо улыбнулась. От этого было ничуть не легче.

Вокруг Таучестера было полно своеобразных деревенских пабов. «Брасс манки» стоял особняком. Сомнительное заведение на окраине городка с липкими полами, туалетами, в которых никогда не найти туалетной бумаги, пропахшее сигаретным дымом и пивом. Но хозяин не заморачивался проверкой документов, и, несмотря на очевидные недостатки заведения, ученики выпускного класса «Грейкорта» были его постоянными клиентами.

В пятницу вечером, как обычно, Эллиотт Фолкнер сидел с компанией друзей и поклонников за обшарпанным столом в конце бара. Никто не видел, как рука Морган скользит вверх по ноге Эллиотта, касаясь костяшками пальцев паха. Он вздохнул. Меньше всего сейчас хотелось переспать с чокнутой бывшей.

Он наклонился и оттолкнул ее руку.

– Перестань, Морган, – подчеркнуто сурово, чтобы все поняли, о чем речь, сказал он.

Казалось, его слова в эти дни до нее не доходят. Сколько раз нужно твердить, что между ними все кончено? Хотя, может, то, что, напившись, он спал с ней каждые несколько недель, создавало ей другое ощущение…

– Найди себе другого приятеля.

Он кивнул на задымленную комнату.

– Как насчет того дружбана в углу? Он, кажется, готов на все.

Сидящие за столом повернулись посмотреть, на кого он показывает: лысого толстяка лет за пятьдесят. Все, кроме Морган, расхохотались. Она нахмурилась.

– Да пошел ты!

Непристойность, сказанная таким изысканным голосом, прозвучала настолько неуместно, что все снова расхохотались.

Эллиотт поставил кружку на стол. Странно, что Морган так остро реагирует на его насмешки. Обычно она мирилась с чепухой, которую он бросал в ее сторону. Один он во всей школе обращался с ней по-свински, и ему все сходило с рук.

– Какая муха тебя укусила? – спросил он.

Морган отвела глаза.

– Никакая.

Он уже хотел плюнуть на это дело – откровенно говоря, оно ему надо?

Но тут Люсиль Льюис, бывшая хорошая подруга Морган, проговорилась:

– Все из-за Кейтлин Мелвилл.

Как и большинство девиц «Грейкорта», Люсиль готова выдать мать родную, лишь бы хоть на мгновение привлечь внимание Эллиотта.

– Она теперь новая любимица мистера Райта, а Морган ревнует.

Морган бросила на Люсиль сердитый взгляд. У нее не было желания обнародовать унизительный случай на уроке рисования.

– Не говори глупостей, – быстро сказала она. – Я просто устала.

Но Эллиотт нюхом чувствовал: врет, и, не удержавшись, добавил соли на рану.

– Кейтлин Мелвилл? – протянул он и расплылся в широкой улыбке. – Как же, помню. Очень даже ничего.

Морган застыла:

– Не смеши.

Он пожал плечами:

– Я серьезно. Она красотка.

Парни за столом согласно зашептались. Кейтлин, сама того не зная, стала объектом вожделения подростков с бушующими гормонами. В раздевалке они сошлись на том, что Кейтлин необычная. Тихая, даже скромная. И друзья у нее соответствующие – все эти чокнутые и похожие на мальчишек, как Джордж Митчелл. Не сказать, чтобы Кейтлин как-то себя подавала. Девчонки укорачивали школьные форменные юбки или покупали блузки на размер меньше. Только не Кейтлин. Она не прикладывала никаких усилий: без макияжа, черные волосы сзади туго затянуты в конский хвост. Но это неважно.

У нее была естественная красота, не требовавшая усовершенствования: кремовая кожа, бездонные синие глаза и полные надутые губки. И сногсшибательная фигура. Если Элизабет была гибкой и плотной, Кейтлин словно сошла с картины Рубенса.

– Да.

Эллиотт размечтался. Ранее, тем же вечером, в столовой он преднамеренно встал на пути Кейтлин, когда она шла к своему столу, заставляя ее протискиваться мимо него. Он все еще ощущал прикосновение ее груди. Размер, по крайней мере, 34D, как он полагал. В школе, где большинство девчонок либо не ели, либо вызывали рвоту, чтобы убрать то, что съели, хорошую фигуру встретишь редко, и она ценилась.

– Она очень сексапильна.

Морган поджала губы. Она всегда ненавидела комплименты в адрес другой девушки. Но то, что они достались этой тупой деревенщине, ее добило.

– Ну, вряд ли ты чего-нибудь от нее добьешься, – возразила она. – Дева Мария тебе не даст.

Эллиотт усмехнулся с самоуверенностью того, кто переспал с половиной класса и знал, что остальных не придется долго уговаривать. Он заметил, что Кейтлин не раз провожала его восторженным взглядом.

– Ой, я бы на твоем месте подумал, прежде чем говорить, – заявил он с оттенком фирменной заносчивости.

За столом поднялся свист.

– Похоже на вызов.

Это сказал Себастьян Эшфорд, лучший друг и сосед по комнате Эллиотта.

– Пятьдесят фунтов, что ты не распечатаешь ее к Снежному балу, – добавил его брат-близнец Николас.

Благодаря изящному телосложению и пышным светлым шевелюрам близнецы Эшфорд были красавчиками, почти женственными. Но их ангельская красота была лишь внешней. Крайне циничные, они совершенно не знали ни стыда, ни совести. Ни одна из сидевших за столом девушек не была вполне уверена, с каким из близнецов переспала, может, даже с обоими. Находчивым красавчикам не хватало развлечений, и забавное пари подвернулось как нельзя вовремя.

Эллиотт быстро огляделся, нет ли поблизости Элизабет Мелвилл. Может, она и не уделяет сестре достаточно внимания, но ему вдруг показалось, что этого она не допустит. Удостоверившись, что ее нет, он кивнул.

– Принимаю.

Через полчаса ставки были сделаны. Эллиотту предстояло выиграть или проиграть около тысячи фунтов. О затратах он не беспокоился. Расходы покроются щедрыми карманными деньгами. Другое дело – репутация. Ее потерять никак нельзя.

Эллиотту было нетрудно придумать причину, чтобы заговорить с Кейтлин.

В понедельник, в обед, он пришел в общий зал шестиклассников и услышал, как две зануды из драмкружка обсуждали Кейтлин. Они, видимо уговорили ее сделать декорации к новой школьной постановке «Зимней сказки» Шекспира. Кейтлин сообщила одному из них, Робу Куперу, что двухметровые колонны из папье-маше для первого действия уже просохли. После уроков они договорились встретиться с ней в художественной мастерской, чтобы перетащить колонны на первый этаж, в школьный зал. Эллиотт воспользовался шансом. Убедить Роба уступить ему место ничего не стоило.

Эллиотт вошел в художественную мастерскую и приветствовал Кейтлин как старый приятель – даже пожаловался, что они редко видятся. Кейтлин вспомнила, сколько раз она проходила мимо него незамеченной – с десяток, а то и больше, – но быстро выбросила это из головы.

Кейтлин смотрела, как он легко поднял одну из колонн. Рядом с ним Пол Эдмундс, вторая половина команды, ответственной за доставку декораций, с трудом тащил свою.

– Я и не подозревала, что ты как-то связан с драмкружком, – заметила она, когда он направился к театру.

Он небрежно пожал плечами.

– Да помогаю иногда, – усмехнулся он. – Главным образом, когда нужно перетащить что-нибудь потяжелее!

За их спинами фыркнул Пол. Эллиотт метнул на него сердитый взгляд и быстро посмотрел на Кейтлин, но она не заметила. Слишком занята была мыслями о том, что стоит перед ним в заляпанных краской джинсах и бесформенной футболке.

– Ладно, потащили все это вниз…

Кейтлин мечтала, чтобы день не кончался. К счастью, Эллиотт тоже не торопился. Когда они справились с задачей и Пол тактично ушел, Эллиотт, прислонившись к стене, медленно улыбнулся – так, что у нее чаще забилось сердце.

– Так ты свободна? Не выпить ли нам чашечку кофе? Можем смотаться в город.

Кейтлин заколебалась.

– Не могу, – с сожалением ответила она. – Обещала Джордж поболеть за нее на соревнованиях. Начало в четыре.

«Да пошли ее», – чуть не выпалил Эллиотт. Однако сдержался.

Большинство девчонок, не задумываясь, бросили бы друзей, чтобы провести часок с ним. Но что-то ему подсказывало: Кейтлин не из таких.

– Так когда ты сможешь? – Он изо всех сил притворялся обиженным. – Если только это не вежливая уловка, и тебе на самом деле не хочется со мной общаться.

– Давай в субботу? – быстро предложила она, не скрывая восторга в голосе.

Он его услышал и лениво усмехнулся.

– Замечательно. Значит, в субботу.

Она улыбнулась.

«Кажется, дело на мази», – подумал он.