Читать книгу Мотыльки улетают к звёздам. 1: Волк на цепи - - Страница 5

НЕЗНАКОМЦЫ

«Ночь кажется темней тогда…

Первые пару секунд они стояли, глядя друг на друга и не шевелясь. Наконец черный человек вынул что-то из кармана. Это оказалась, вероятно, сигарета, так как он поднес руки к лицу, и за ладонями вспыхнул огонек. Дальше стало происходить что-то совсем уму непостижимое. Крайне удивительным выглядел один факт – от незнакомца не веяло опасностью. Обычно от людей тянуло скрытой угрозой, и Тим определял это безошибочно, но сейчас… Ничего подобного не ощущалось, и страшно было только в первый миг. Тим не умчался подальше отсюда лишь благодаря необъяснимому чувству, будто ничто ему не грозит, а потому в нем разгорелся интерес, и воображение принялось рисовать всякие догадки о необычной встрече.

Таинственный курильщик не начал погоню, а шагнул в темноту и совсем пропал из виду. Но Тим не сомневался ни на секунду, что за ним все равно кто-то наблюдает, и вот это как раз очень пугало.

Обожженный страхом, он торопливо зашагал назад, повернулся и побежал прочь, не выбирая дороги, лишь бы оказаться в безопасности, укрыться от глаз незримых наблюдателей.

Ноги сами вынесли его к огромному автомобильному мосту через реку. Всюду густился мрак, и тихо журчащая вода в этой темноте казалась черной. Пахло сыростью, мокрыми камнями и водорослями. Бедняга испуганным зайцем метался по мосту, а голос в голове шептал одно: прыгай. И, повинуясь, он бросился к ограждению. Остановился. Замер, глядя на воду. Ему померещилось движение.

К мосту кто-то шел. Тим ощутил это всей своей кожей. Тот самый незнакомец из переулка?

Тим поглядел вправо и заметил очертания человека. Свет единственного фонаря у входа на мост выделил незнакомца из темноты. Это был мужчина, одетый в черные кроссовки, серые штаны, темную толстовку с капюшоном, скрывающим голову, светлый жилет. От левой руки шлейфом тянулся дымок. На груди что-то блеснуло. Все это, судя по виду, стоило недешево. Уж что-что, а дорогое от дешевого Тим отличал по первому взгляду: спасибо матери за детство в престижном на тот момент ателье. Значит, человек не из серой прослойки Трущоб. Элита. Выделялась и походка: ни один отморозок из бандитов при всем желании никогда не сможет ходить с таким королевским достоинством – хоть ковровую дорожку перед ним стели. Вряд ли он из «Волков», ведь они сновали по улицам небольшими группами из двух-трех человек, имели чаще всего вороватый и неопрятный вид и всегда были готовы к броску. Незнакомец двигался прогулочным шагом без всякой враждебности в жестах. Не было на нем и атрибута «стражей порядка» – повязки с волчьим следом.

Интерес сменился страхом. Исключения встречаются везде. Может, незнакомец все-таки из бандитов? Что он забыл ночью на мосту? Куда шел? Снял повязку патрульного, чтобы ввести в заблуждение?

Расстояние стремительно сокращалось. Тим прижался спиной к ограждению, готовясь бежать, если прохожий шагнет в его сторону или хотя бы остановится рядом. В тени капюшона на мгновение мелькнули светлые глаза. Без сомнений – человек направлялся к нему и, кажется, собирался заговорить.

Тим мигом вообразил себе все самые наихудшие варианты развития событий, а воображал он широко и стремительно. Несмотря даже на относительно неопасный вид незнакомца, образы, которые связались с ним за эти секунды, подействовали сильнее первого впечатления. Страх ослепил бродягу. Как только расстояние между ним и неизвестным стало не более трех шагов, Тим сорвался с места и что было сил понесся обратно в город.

Он мчался без оглядки и остановился только в пустом одиноком закоулке, припав спиной к стене. Бедолага понял, что все это время почти не дышал. С губ сорвался выдох. А вместе с новым потоком воздуха влилось неожиданное осознание.

Там, на мосту, он непрерывно смотрел незнакомцу в глаза.

Обхватив голову руками, Тим пялился в темноту улицы, по которой сломя голову спасался от человека, вряд ли желавшего ему зла. Ведь тот незнакомец мог просто спросить дорогу или время, или что-то еще. Или просто узнать, все ли в порядке. Ведь люди делают так иногда.

«Ч-что ты такое?» – вспыхнула мысль и отразилась изумлением на лице Тима.

Все случившееся выглядело слишком странным, чтобы он мог просто так с этим смириться. От встречи взглядами всегда были последствия. Здесь – ничего. Пораженный ум искал ответы:

«Может, это не с каждым работает? Может, есть люди, с которыми это происходит, а есть те, с которыми не происходит?»

Несколько секунд Тим усиленно выдумывал объяснение этой загадке и совсем запутался в своих чувствах. В конце он приписал свой испуг случившемуся соприкосновению взглядами и тем самым успокоил себя, что не придумал опасность, а почувствовал ее от этого человека. Что-то в глубине души подсказывало, что его теория притянута за уши. Опасность он выдумал и поверил в нее, как в настоящую. Однако мусолить эту мысль Тим не стал. Ему бы попросту выжить, а не вдаваться в тонкости психологии. Он огляделся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, заспешил к своему ненадежному укрытию. Скорее, быстрее, успеть, пока не настигло ощущение, что чьи-то глаза ощупывают его с ног до головы.

Взгляды из тени дотянулись до него, когда он упал на свой матрас. Тим попытался создать себе иллюзию безопасности, свесив с «крыши» брезент и заткнув тряпками и книгами все просветы. Что угодно, лишь бы не видеть эту страшную улицу! От этих действий был тот же эффект, какой возникает в сознании, если в темной комнате полностью укрыться одеялом и верить, что оно защитит от монстров. Успокоив дыхание, Тим улегся ближе к стене, накрылся и зажмурился, вслушиваясь в тишину. Увы, мучиться страхом и безысходностью собственного положения он от этого не перестал. Ужас метко стрелял в самое сердце, и Тим вздрагивал, пропуская вдох.

«Тим. Тим. Где ты? Иди сюда, поиграем в прятки», – все тот же вкрадчивый зов эфемерно доносился невесть откуда.

«Зачем ты туда идешь?»

«Ну вот, опять торчать тут полночи».

«Воды… где бы достать воды?»

Голоса кружились стаей ворон. Или это всего лишь ветер?

Лежать, ощущать это все, не иметь возможности что-то с этим сделать – сущий ад.

Мысль о том, что недосып – главный враг человечества, вертелась в голове с первыми лучами солнца. Тим полночи никак не мог сомкнуть глаз, прислушиваясь к каждому шороху. Но неглубокий сон все же забрал его ненадолго. До рассвета. Небо на востоке побледнело по-летнему рано. Время проснуться, поесть, попить и вспомнить, как тебя зовут. Еды, разве что, нет.

Тим отбросил покрывало, потянулся и опасливо выглянул из своего убежища. Тишина и ни души. Чудесно. Новый день стоило расценить как шанс не нарваться на очередные неприятности. А после такой ночи нужно хоть как-нибудь развеяться.

Грязные волосы противно свисали с головы, от одежды несло уж точно не цветочным ароматом. Необходимость успеть сбегать на реку и привести себя в приличный вид выталкивала на улицу.

«Все в порядке. Спокойно. Будь сильным», – твердил он себе, глядя на свои тощие и покрытые грязью дрожащие руки.

Вздрогнув, будто сбрасывая с себя страх, Тим вылез из убежища, озираясь, как олененок на лугу. Снова завернув лицо в шарф, он отправился к реке, подумывая по пути раздобыть какие-нибудь мыльные принадлежности. Утро было раннее, и унылый народ еще не выполз из своих бетонных пещер. Тим ковылял вдоль длинного дома, свернул налево, прошел сквозь заброшенный сквер и оказался на набережной.

Над водой истошно взвизгивали чайки.

Справа через воду перекинулся тот самый огромный мост, с которого Тим чуть не спрыгнул минувшей ночью. Он вел к небольшому оружейному заводу за рощей на том берегу, где высокие тонкие трубы выдували в небо едва заметные облака. Тим обвел взглядом окрестность и быстро спустился вниз по ступенькам.

Темный загрязненный поток ласково омывал блеклый землистый приступ. Небольшие волны набегали к кроссовкам, а над водой покрикивали птицы. Впитав глазами мрачное очарование этого унылого места, Тим начал снимать одежду. Он уже осторожно на цыпочках ступал по гальке, когда его внимание привлек треск слева. В пяти шагах от него стояла хилая, криво сколоченная фанерная будка. Стены ее дрогнули и повалились. Оттуда в обнимку с одной из фанер выпал смуглый молодой человек с невероятно пышными черными завитками волос. Внешность контрастировала со светло-желтой рубашкой. Примечательными показались и солнцезащитные очки. Зачем он надел их в облачную погоду? Это новая мода?

Кудрявый парень встал на одно колено, комично кряхтя и потирая второе, и поднял голову.

Некоторое время они молча и неподвижно рассматривали друг друга. Затем незнакомец с заметной неловкостью указал пальцем туда, где только что стояло его укрытие, и открыл рот, собираясь что-то сказать. Но вместо слов он произнес лишь короткое «э», поднялся и торопливо пошел прочь, поправляя очки.

Тим несколько раз удивленно моргнул, проводив парня взглядом. Чудак какой-то. И что он тут забыл? Впрочем, нечего удивляться: в летнее время к реке для водных процедур могло сбежаться полгорода. Бездомный юнец из презрения к толпе предпочитал опередить всех и застать берег пустующим. Вероятно, и этот человек посчитал так же, а в будке попросту переодевался.

Хотя очень уж смущали сухие волосы и эти очки…

Дожидаться новых зевак в очках не стоило. Бурая вода моментально обожгла холодом погруженные в нее ноги. Чайки возмущенно завизжали над головой. Быстро растирая руки, Тим набрал полные легкие воздуха и нырнул. Немного поплескавшись у берега, поскреб себя землей со дна, вспенил огрызок мыла, найденный на помойке неподалеку, и промыл волосы. Кончив купаться, прополоскал с тем же мылом всю свою одежду. Не сильно помогло против запаха, но иного выбора жизнь не предоставила. Вот бы раздобыть порошка! Пока стояла теплая погода, стоило обеспокоиться этим.

Решив поискать все необходимое, а заодно и прогуляться до двора, где жила Рика, Тим оделся, надеясь, что свитер и джинсы высохнут быстро, и вернулся в город.

Народ валил на улицу, спешил занять очередь у фонтанов и уличных колонок. Место в последних рядах грозило человеку остаться ни с чем и печально глядеть на последние капли перекрытой воды. И завтра тоже может не повезти. Люди появлялись из дыр дверных проемов с металлическими ведрами или тазами на тележках, кто-то вовсе катил бочку. Чуть поодаль стояли трое мужчин в сером, громко о чем-то споря. Один из них, с виду самый молодой, воскликнул: «Да без понятия!», взмахнув руками, развернулся и направился навстречу Тиму. Краем глаза бродяга заметил, как человек сощурился и задержал на нем взгляд, но не произнес ни слова и проскочил мимо.

Из глубины души взвилось беспокойство. Только идиот не поймет, что здесь что-то случилось.

Две недели как Тима преследовало чувство, будто за ним неустанно следят, да притом с определенной целью. То к нему пытались подойти незнакомцы, то этот черный человек с моста зачем-то приблизился. А как-то раз он застал возле своего убежища двоих молодых людей постарше лет на десять, после чего несколько дней боялся появляться возле своей ночлежки и прятался по подвалам. Что интересно – все они были в темных очках, потому-то бродяга и обратил на них особое внимание.

Одежда тем временем уже подсыхала, оставаясь мокрой только снизу. Приходилось иногда отжимать то штанины, то подол свитера.

Ближе к полудню Тим оказался возле одной из колонок.

Люди толкались локтями, спорили, кто раньше кого пришел, ругались на чем свет стоит, и даже доходило до драк. Прямо перед Тимом мускулистый бугай, похожий на бульдога, после троекратного предупреждения все-таки треснул с размаху какого-то молодого дерганого парня, отчаянно пытавшегося просочиться между ним и горбатым стариком, и гаркнул на него так, что испугались все. Два раза Тима приняли за карманника, выталкивали из очереди, покрывали ругательствами и угрозами, но, к счастью, не пытались побить. Когда двое из «Волков» подошли к колонке, Тим накинул на голову шарф и сбросил волосы на лицо, став отдаленно похожим на бледную некрасивую девочку. Стойко выдержав толкучку, он сумел наполнить водой стаканчик, подобранный на дороге. Напившись, заторопился в гости к названой сестре.

На детской площадке стояла тишина. По песку, заросшему мелкой травой, прогуливался грач. Тим просидел под горкой два часа, вдыхая запах ржавого металла и сухого песка. Рика не появлялась. Впрочем, бродяга мало страдал от ее отсутствия. Придет – здорово. Не придет – тоже неплохо.

Чьи-то взгляды поползли по спине. Повертев головой, Тим увидел, как в одном из окон домов скрылась из виду чья-то фигура. Вскочив на ноги, он всмотрелся в окно. Сердце неистово забилось испуганной птицей.

– Кто здесь? – попытка сделать угрожающий голос обломилась дрожью.

Тим боялся не загадочного наблюдателя, а собственной немощности перед ним и, как следствие, неизбежных страданий. Поэтому он предпочитал быстро оценить опасность и в случае реальной угрозы сбежать.

Но в окне чернела пустота.

«Так, спокойно. Ты просто переволновался. Тебе кажется. Никто за тобой не следит», – попробовал уговорить себя Тим, сделал пару глубоких вдохов и уселся обратно.

Только вот не верил он себе. А когда в окне мелькнул чей-то силуэт, так и вовсе убедился: это не больные фантазии сошедшего с ума от страха. Но, возможно, паранойя. И теперь Тим объяснял себе, что мало ли кто мог просто выглянуть на улицу и любоваться сомнительными, впрочем, видами, покурить поздно ночью на углу дома или просто выйти погулять. Если бы его хотели убить, так убили бы уже давно. Это ведь совсем не сложно.

Время от времени он думал, что ему хотелось бы умереть. Отчаянье и душевная боль еще не довели его до состояния, когда никакие взывания к силе уже не работают – человек в этом случае больше не способен выносить страданий и решает прервать их одним прыжком с высоты. Да, мысли и желание неоднократно возникали, но никогда не доходили до конца. Удобно было бы оказаться убитым. Быстро, незаметно, чтобы не успеть осознать. Без испуга, без боли.

Он думал и рисовал палкой круги на песке.

– Привет, – раздалось над ухом.

Тим резко обернулся. Рика, улыбаясь, стояла возле него, заложив руки за спину.

– Ты меня напугала, – облегченно выдохнув, сказал ей друг и смерил взглядом подругу. – Красивая ты какая.

– Спасибо, – смущенно заулыбалась девочка. – Ой! – тут малышка оперлась руками на колени и внимательно осмотрела шею друга, а затем своей маленькой ручкой опустила его шарф. – Почему у тебя синие следы на шее? И почему ты весь мокрый?

Тим поскорее отстранился и затянул шарф, пряча следы. Соврать, что упал, уже не получится.

– Что с тобой случилось? – поинтересовалась Рика, присаживаясь на корточки. – Кто тебя обидел? Расскажи.

А правду рассказывать совсем не хотелось. Соврать? А смысл? Только чтоб не напугать ребенка.

– Да… меня, можно сказать, ограбили, – отрешенно сообщил Тим. – А мокрый – я просто искупался.

– Бедный мой братик, – сказала она, ласково гладя его по голове.

Он помрачнел и открыл было рот, чтобы все объяснить, но девочка принялась делиться с ним своей невеселой историей.

– А мой папа вчера на маму кричал. Папа часто на нее кричит, иногда они дерутся. После этого мама долго плачет, стучится головой о стену и весь день говорит, что она плохая. И больше ничего не говорит. Но на самом деле она очень хорошая. Многому меня учит, говорит, как надо делать, и рассказывает истории, и на чае гадает. И ты тоже не плохой. А все эти грабители – бяки. Вот, что я думаю.

– Почему он кричит на твою маму? – перевел тему Тим.

– Не знаю, – Рика, снова спрятав руки за спину, посмотрела на свои ноги и умилительно свела носочки вместе, – мама просит меня уйти, и я сижу в соседней комнате и пазлы собираю. Папа сначала покупает много горькой водички в стеклянных бутылках. Потом он выпивает ее и начинает громко кричать на меня и на маму, бросает везде свои бутылки. Либо лежит потом на полу и плюется радугой, а мама плачет и пытается его поднять. Неужели от той водички можно стать таким злым?

– Рика, это не водичка, – вздохнул Тим.

– Да я знаю, – протянула девочка.

– В смысле – знаешь? – Глаза Тима мгновенно округлились от изумления и догадки, которую он не мог не высказать: – Ты что, пила ее?

– Да, недавно, – честно призналась Рика, глядя ему прямо в глаза с такой невинностью, что сердце сжималось. – Мне потом было очень плохо. Почему папа пьет эту противную и горькую гадость?

– Эту противную и горькую гадость люди много пьют, когда… когда все плохо. Ты же сама сказала, что твой папа пьет ее, когда плохо.

Девочка нахмурилась, соображая, и приоткрыла рот.

– Но почему папе плохо? И почему он делает себе еще хуже этой гадостью? – спросила она удивленно. – У него ведь есть я и мама.

– Значит, вы… – он собрался сказать «не нужны ему», но посчитал, что девочка заплачет, и передумал. – Значит, у него есть причины какие-то. Твой папа ужасно себя ведет, – Тим ненадолго задумался. – Погоди. А почему мама не забирает тебя и не уходит?

– Ну, она говорит, что семья – это важно, и у меня обязательно должен быть папа. А еще ей гадалка сказала, что если она уйдет, то мы с папой умрем, и мама нас спасает, когда рядом. У нее аура остужающая. А у нас с папой – огненная. И карты маме сказали, что если она будет слушать свое сердце и выдержит испытание, то ее судьба наградит за это.

– Бред какой-то, – выдохнул Тим и опустил лицо в ладони.

А что он мог бы сделать для единственного на сегодня человека, связавшего его с реальностью? Только если забрать ее с собой, уйти далеко, где не достанут братья и ее отец.

– Давай поиграем, а? Я сегодня принесла карточки, – улыбнулась Рика.

Пошарив рукой в сумочке, она вынула несколько бумажек, наклеек и карточек с какими-то нарисованными человечками. Ее идея заключалась в том, чтобы сделать из этих игрушек семью.

Немного поразмыслив, Тим решил, что будет играть за отца, и малышка, задумчиво оглядывая карточки, выдала ему соответствующего персонажа. На ободранной выцветшей бумажке вырисовывалась огромная жирная страховидла синего цвета в драных коричневых штанах. Из губастого рта торчали два больших клыка, глаза были злые и крошечные, а по всему телу распространились непонятные пупырышки и бородавки. Картину дополняли когти на длинных тощих руках и больших ногах.

На вопрос, почему именно этот персонаж должен быть отцом, девочка пожала плечами и сказала, что отец просто такой и все, и дала понять, что на его несогласие она ответит истерикой. Тим был не против и только хмыкнул, задумчиво рассматривая изображение.

Сама Рика решила отыграть маму. На эту роль она избрала карточку с изящной остроухой красоткой. Одет персонаж был в белое платье, в руках держал лук, а длинные светлые волосы спадали по плечам вдоль тела.

Теперь этим красавице и чудовищу предстояло как-то познакомиться и создать семью.

Девочка решила, что мама должна бегать по всяким улицам и со всеми дружить. В игре периодически всплывали и другие персонажи, с которыми мама-красавица вступала в диалог и ходила гулять. Тим решил устроить охоту и перемещал страховидлу в те места, куда девочка отправляла свою карточку. Папа собирал цветы и дарил маме, но та упорно не сдавалась. На вопрос, почему ничего не получается, Рика ответила, что синий монстр должен схватить красавицу и поцеловать, тогда у них родится ребенок, и счастливые родители станут мужем и женой. Затем она вовсе отобрала у друга карточку и наглядно показала, как все это делается. По ее словам, папа должен был стащить одежду с мамы. Девочка положила карточку с длинноухой леди на песок и начала бить по ней кулаком с зажатым в нем страховидлой. Тим, округлив глаза и с ужасом воскликнув, что же она такое творит, остановил малышку.

Затем они развернули долгую дискуссию о том, как мужчина должен ухаживать за женщиной. Эти рассуждения пришлись девочке по душе, и она с особой страстью принялась описывать свое видение отношений. Как Тим и ожидал, она выложила ему историю о том, как ее родители, собственно, таковыми стали. В этой игре она лишь скопировала модель своей семьи. Вероятно, и персонажей выбрала по внешности.

Подключив все резервы своего воображения и понятия, подаренные ему литературой, Тим попытался расписать, как представляет правильные отношения. Оперировал он лишь теми сюжетами, где упоминались галантность и милосердие, приправил их рассказами своей матери, которые, конечно же, были ее светлыми выдумками. Говорил ей про любовь между людьми, внимание, эмоции, ласку и нежность, и как это важно для счастливой семьи. Иначе какой смысл в семье? Рике оказалось сложно его понять. Она принимала за истину лишь то, что видела своими глазами и слышала своими ушами. Папа – мужчина, мама – женщина. Все ведь так просто! Зачем что-то еще?

– Смотри, ведь ты же сама так делаешь. Ты сама меня погладила. И твоя мама тебя гладит и обнимает, – старался объяснить Тим. – А твои родители друг с другом так делают?

– Не-е-ет… – протянула девочка, глядя на него с удивлением и, кажется, задумалась над вопросом. – Им не надо. Они у же и так семья.

Тогда пришлось задавать другие вопросы.

– А семья – это что?

Рика же долго пыталась сообразить, как описать свои представления. Подумав, рассказала, что для нее семья – это когда два человека вместе, они обязательно зовутся мужем и женой и верны друг другу, что бы ни случилось. Связанные любовью обязательно должны жить в большом и уютном доме. Затем поведала про быт ее семьи и увлечения родителей, а в частности, что ее мама коллекционирует «висюльки», которые вешает на стены и называет «радостями». Все это очень нравится Рике, и она чувствует себя маленькой колдуньей. А вот папу все эти мамины штучки бесят, и в порыве злости он сдирает их со стен и кидает в маму. Услышанное привело Тима в сильное волнение.

– Рика, да не любовь это, – в исступлении сказал он. – Любовь… это по-другому.

– По-другому? – недоумевала девочка, выслушав возражения старшего друга. – Но мама и папа ведь живут вместе. И у них есть я. Если люди – муж и жена, то они обязаны любить друг друга.

– Не любовь это, Рика! – негодующе воскликнул Тим, и девочка поглядела на него, как напуганный щенок, заставив понизить голос. – Не любовь. Любовь – не просто обычная жизнь друг с другом. Это… это… – он вдруг понял, что сам затрудняется объяснить. – Это то, что соединяет людей.

– Ну-у-у… мои мама и папа вместе, потому что у них есть я. Я – любовь, получается? – невинно поинтересовалась девочка.

Тим растерянно моргнул, ощутив себя загнанным в тупик. Светлая и чистая детская наивность порой делает ход конем, ставит шах и мат, и ничего с этим не поделаешь.

– Ох… – Тим уронил голову на грудь и соображал что-нибудь в ответ. – Ты замечательная и достойна любви, само собой. Твои родители вместе не совсем из-за тебя… М-м-м. Давай я тебе лучше про это сказку почитаю?

– Да-да-да. Давай! – обрадовалась девочка и захлопала в ладоши. – Люблю сказки очень-очень! Ой, у меня дома есть сказка про аленький цветочек. Она про любовь. Но я и другие хочу.

– Договорились. Принесу тебе какую-нибудь сказку, – слегка улыбнулся Тим, ощутив окончание опасной игры. – Я тебе к «Аленькому цветочку» принесу «Алые паруса», – единственная детская книга о любви, которую он смог припомнить.

– Обещаешь? – воодушевилась Рика. – А там про что?

Тим, набираясь терпения, медленно вдохнул и так же медленно выдохнул.

– Про любовь. Там про девочку, которая верила в чудо. Обещаю, что принесу.

– Ух! – Рика прижала руки к груди, очаровательно похлопав глазками с длинными пышными ресницами. – Как и я! Я тоже верю в чудо. Ой, Тим, а скажи, какое же там чудо, а? Там волшебство? Там про принцев?

– Там – любовь, да какая! Просто ах! Как девушку увезли на корабле… Нет. Я тебе принесу книгу, и ты оттуда все узнаешь, – он не удержался и легонько потрепал ее по щеке, от чего девчушка звонко засмеялась.

– Вот я вырасту, – с придыханием начала Рика, – и ко мне обязательно придет прекрасный принц! – Она перебрала свои карточки и вынула оттуда длинноволосого рыцаря в доспехах. – Такой! Знаешь, какая у нас будет свадьба?

И пока она вела рассказ, Тим окунулся в леденящую душу мысль о квартире братьев. Он наведывался туда в их отсутствие, брал что-нибудь нужное и поскорее удирал. Впервые он появится там в поисках детской книги. Оставалось верить, что братья не угробили мамину библиотеку. По крайней мере, в прошлом месяце она там еще стояла.

– Вот! – Рика завершила свой подробный рассказ. – И мы тебя обязательно позовем. Ты будешь подругом невесты.

Тим прыснул со смеху.

– Кем-кем?

Рика обиженно надула губы и отвернулась.

– Да все, все, я не смеюсь. Я не над тобой смеялся. Слушай, а где ты эти карточки достала? – спросил Тим, повертев в руках то ли открытку, то ли фотографию с изображением рыжей дамы в бикини.

– Тут недалеко есть большой заброшенный горелый домище, – охотно поделилась девочка, показав руками примерный размер этого «домища». – Там целая куча книг, газет, наклеек разных, и вот, карточки тоже. И висюльки. Я маме оттуда приносила висюльки. И тебе одну нашла! Она так тебя напоминает! Но я дома забыла. Хочешь, принесу?

– Только завтра, ладно? – улыбнулся Тим. – А сейчас давай сходим в тот дом? Вдруг, найдем там книгу?

– Рика! – раздался чей-то хриплый крик.

Друзья повернули головы на голос.

У входа в дом, где жила малышка, стоял человек в обвисшей майке, рваной рубашке и с авоськой, которая принимала характерную форму ее очевидного содержимого. Тим даже невольно глаза протер. Этот оплывший мужик – один в один та страховидла с карточки. А вдобавок еще и пьяный, багровый и покачивающийся.

– О-ой, меня папа зовет, – торопливо проговорила девочка, собирая карточки в сумочку. – Давай завтра сходим. До встречи, братик!

Она снова обняла его, крепко прижав к себе, и побежала к отцу.

Мужик что-то рявкнул, когда дочь приблизилась к нему, а затем, не переставая сыпать на Рику ругательства, толкнул ее в сторону входа, и оба пропали из виду в темноте дверного проема.

Тим невольно вздрогнул и сгорбился, будто получил подзатыльник. Увы, сейчас он не мог ничего сделать для бедного ребенка. Но желание привнести в жизнь маленькой подруги тепло и радость заставило его крепко задуматься. Видеть страдание взрослого тяжело, однако взрослому может хватить рассудка изменить положение, потому что его жизнь в его руках. Страдание же беспомощного ребенка – зрелище невыносимое. Рика ни на что в своей жизни не могла повлиять.

Но ведь теперь у нее есть он – ее старший брат. Он придумает что-нибудь, поможет.

В голову пришла мысль, что пора бы раздобыть немного еды, а организм ненавязчиво напомнил о голоде. Только вот деньги стащил Фим, а воровство у Тима не шло – что-то внутри ему мешало. Конечно, от безысходности он, бывало, успешно стягивал с прилавков съедобную мелочь, но редко. Его останавливал необъяснимый страх самого акта воровства, звучало внутреннее «нельзя, а то тебя убьют или накажут». Но голос тот замолкал, когда на кону стояла жизнь. И прежде чем решиться на сей бессовестный акт, Тим, блуждая по улицам Трущоб, придумывал альтернативу. Авось, подвернется что-нибудь. Люди часто выкидывают еду. А петь за несчастные монетки перед безразличными призраками у него не хватало никаких душевных сил. Да и «Волки» не дремлют.

Как вариант – заглянуть на помойку возле более-менее дорогого ресторанчика. Содержимое мусорных баков разнилось от места к месту, и чем дороже заведение, тем вкуснее содержимое. Единственное – волчьи рестораны не славились большим количеством пищевых отходов. Вероятно, потому что их сразу увозили на ферму кормить свиней, что вполне рационально.

Все ресторанные помойки предполагали не только изысканные объедки, но и полчища крыс. Как-то раз Тиму довелось сражаться с хитрыми грызунами за надкусанный помидор, вчерашний хлеб и листья салата. В самый разгар отчаянной битвы за будущий бутерброд открылась задняя дверь заведения, и работник кинулся на бездомного юнца с веником, обозвав его почему-то вором. Обе воинствующие стороны испугались одинаково. Дав стрекача в обнимку с трофеем, Тим долго потом недоумевал: почему подбирание объедков считается воровством, если объедки выброшены на помойку за ненадобностью?

Тим несколько опасался за свой живот, не понимая, от голода он болел или от побоев. Затерявшись в лабиринтах своих размышлений, он брел по тротуару, опустив голову.

Серое и унылое зрелище – этот город. Кое-где в асфальте зияли черные рваные дыры, откуда торчали ржавые транспортные средства – пережитки войны и катастроф. Никто ничего не убирал. У дороги высились поломанные светофоры. Повсюду валялся разного рода и цвета мусор, древние провода провисали над дорогой, и их оплетали стебли вьющихся пожухших растений. Из крыш торчали ненужные антенны, а между домами с одной крыши на другую перекидывались доски-мостики. Жалкое место. Жалкий город. Создавалось впечатление, словно у него отняли что-то жизнеутверждающее. Как душу из тела вынули.

Никто ничего не предпринимал уже почти пять лет. Пять лет со дня последнего переворота – и люди больше не выходили на площади, не требовали новых порядков. Что-то смиряло их, держало как на привязи. Жизнь почти остановилась. И теперь лишь редко оголодавшие до свободы люди кормились городскими легендами прошлых лет – о времени, когда нашелся человек, кто решился на перемены. Но вот вопрос: а где же сейчас этот человек? Город молчал. Он нехотя раскрывал секреты. Он не называл имен – только прозвища. Городские легенды возникали из событий прошлого, как и всякие легенды разных мест. Но они оставались безлики, хоть и заключали в себе историю реальных людей. Порой Тим относился к этому как к заманчивой тайне, которую ему предстоит раскрыть: тайна трущобных легенд. Все они носили аллегорический или метафорический характер, были коротки и таили некое известное событие, но известное только тем, кто наблюдал его воочию.

Легенд существовало множество, и все они нуждались в расшифровке. То ли в городе не принято вплетать имена в паутину таинственных надписей, то ли их намеренно утаивали, дабы придать историям особый шарм, то ли вовсе не знали их действующих лиц – все это казалось Тиму загадкой. А загадки он любил. Ему было известно, что главного героя легенд называли Волком в позитивном смысле. А теперь так называли нынешнего главу города, только с негативным оттенком. И этот загадочный первый Волк был кумиром тогдашней молодежи. А потом он погиб, судя по слухам. Вот и кончились легенды.

Размышляя, Тим забыл, с какой целью и куда шел, и незаметно для себя вернулся на ту же улицу, откуда начал свой путь. Людей тут не было. Лишь один человек с какой-то сумкой быстро пробежал мимо и скрылся за поворотом. Бездомный проводил его взглядом и отправился дальше. Захотелось вернуться на детскую площадку.

Проходя мимо магазина, где стоял манекен, Тим снова всмотрелся в белое лицо. Свитер с него пропал. Продали, наверное. За этим поворотом начиналась кривая дорога, огибающая один из домов и выводившая на ту самую площадку, только с другого ее конца. Тим подумал немного и решил пойти этой дорогой.

Вдруг слух, который почему-то стал очень чутким, уловил жужжание мух. За углом сразу повеяло тошнотворным приторным душком. Отыскивая источник зловония, бездомный покрутил головой, и вдруг в глаза бросились торчащие из-под брезента две синюшные ноги в разных носках и драных коричневых сандалиях.

«Тот торговец!» – понял Тим, прокручивая в памяти позавчерашнюю сцену.

Что случилось? Кем был человек с черной повязкой? А что, если это он следил за ним прошлой ночью? От мыслей стало не по себе.

Жужжание будто усилилось.

Воображение любезно нарисовало страшные картины. В момент, когда на одну ногу села муха, Тим понял, что еще немного, и он упадет в обморок от ужаса. Голова закружилась. Судорожно вдохнув, он попятился назад, вывернул на улицу и помчался прочь. Быстрее, скорее, подальше от жуткого места. Но далеко уйти не получилось.

Стало сложно дышать, а к горлу подступил противный ком. Спешно забежав в тупик между двумя невысокими бараками, Тим оперся о стену, нервно сглотнул и прижался спиной к забору из ржавых металлических листов и попытался вдыхать настолько глубоко, насколько позволяли легкие. Но воздуха все равно катастрофически не хватало. Тут и ноги подкосились. Несчастный свалился на землю, закрывая лицо руками. Тело содрогалось, голову покалывало. Мир перед глазами и вовсе поплыл. Бешеные удары сердца сопровождались паническим страхом. Хотелось кричать, но вместо крика он быстро вдыхал столько воздуха, сколько могли вместить его легкие. Тим распластался на земле и глухо простонал.

Первое, что захотелось сделать, это кому-нибудь помолиться. Не важно, есть ли на небе какое-то божество или нет. Тогда Тим представил звездное небо во всей его красе. Картина подействовала успокаивающе. Несколько раз глубоко вдохнув, он ощутил, как страх ослабил свои тиски, и щупальца его поползли прочь, возвращая трезвое восприятие мира.

Всюду валялись ошметки старых досок, камни, рваные пакетики и шприцы. Еще немного полежав, Тим пытался перестать трястись. Он перевернулся на спину и сконцентрировался на созерцании облаков. Образы в голове поплыли сами собой и как-то незаметно, противясь всякой логике, вернулись к воспоминанию о ногах мертвеца. Волна страха снова окатила с ног до головы, заставляя вздрогнуть и сжаться в комочек.

– Слышь, мальчик, – раздался голос сверху. – Ты чего, обкололся, что ли?

В окошко барака высунулся противный на вид мужчина. Его голос не предвещал ничего хорошего. Взгляды встретились. Кольнуло резким недовольством, и Тим резко повернул голову на бок. После прошедшей ночи и недавнего избиения он, видать, и правда походил на какого-нибудь наркомана. Особенно в таких декорациях.

– Н-нет, все нормально, я просто… – бедняга замялся, не зная, как объяснить то, что с ним происходит.

Мужчина пропал в окне. И хорошо. Не особо тянуло на диалоги в текущем состоянии. Тим поймал себя на мысли, что его оскорбляет подобное внимание к себе. Не то, чтобы он сильно против, но подобные сравнения вызывали у него если не злость, то сильный неприятный осадок. Не хотелось быть похожим на братьев.

«Лезут ко мне наркоманы всякие. Надоели уже – сил нет. Сволочи позорные. Поотрывать бы им всем бошки, гадам», – Тим покрутил головой, не поняв, откуда у него такие мысли. Ни секунды он не сомневался – мысли не его.

Тем временем мужичок из окна вдруг появился рядом. Вышел из-за угла и, как бы успокаивающе, протянул маленькие пухлые руки навстречу.

– Мне тут с такими, как ты, проблемы не нужны, – мерзко-слащавым голосом сказал он.

Не успел Тим сообразить хоть что-то, как его с силой ударили по голове, отправив в темноту.

«Ночь кажется темней тогда, когда не видно звезд»

Первое чувство – удушье. В глазах бегала неприятная рябь. Воздуха было чертовски мало, а тело облепляло что-то влажное и шелестящее. Тим шевельнулся и, к своему ужасу, догадался, что находился не то в мешке, не то в чем-то похожем, наглухо закрытом и не пропускающем воздух. Узник душного плена в панике заметался в поисках выхода. Пальцы принялись быстро рыскать по темному материалу, пытаясь или нащупать лазейку, или хотя бы просто порвать. Где-то рядом послышался испуганный возглас, но прочие звуки заглушил шелест.

Наконец продрав дыру, Тим высунул голову и шумно вдохнул полной грудью. Слова «Я родился» отлично описали бы весь набор ощущений. Мир расплывался, а в голове будто болтался свинцовый шар. В ушах звенело. Затылок пульсировал тупой болью. Глаза резанул ослепляющий свет луны. Бродяга сощурился и выставил вперед руку, защищаясь от этого света.

Попривыкнув, он попробовал осмотреть местность и себя. Была если не ночь, то очень поздний вечер, и густая темнота заволокла окрестность. Сидел он в порванном огромном пакете на груде каменных обломков и мусора. Позади возвышалась длинная и исписанная ерундой высокая бетонная стена, а спереди – ряды древних ржавых гаражей, над которыми склонялись несколько недостроенных и, возможно, необитаемых многоэтажек. Вероятно, Тим находился за внутренней стеной.

Совсем рядом, в нескольких шагах от него, стояли двое молодых людей на вид лет двадцати пяти и, выпучив глаза, пялились на него. Тим постарался не смотреть на них и пощупал затылок, обнаружив, что его волосы скатались в жесткие сосульки. На ладони осталась кровь.

При попытке вспомнить произошедшее память подарила только протянутую руку незнакомца, а потом удар. И все.

– Ты глянь, – лязгнул голос одного из молодых людей. – Очуметь можно.

– Чего вылупились? – не остался в долгу Тим, вылезая из пакета.

– Ну, жесть, – растягивая слова, парень втянул голову и повернулся к товарищу. – Выкинуть человека, как мусор! Это ж надо так!

Его товарищ с безразличием пожал плечами, вставляя в рот сигарету.

– Может, его за труп приняли. Ты на него посмотри. Я бы принял.

И они снова уставились на взлохмаченного бродяжку. Тим постарался не обращать на них внимания. Мало ли, как он выглядит. Будто все остальное население Трущоб имеет презентабельный внешний вид!

Преодолевая головокружение, Тим встал на ноги и постарался держать равновесие, поднял голову и сразу пожалел об этом, чуть не свалившись назад.

– А где я? – обратился он к молодым людям.

– На окраине, – отозвался курильщик, снова пожимая плечами.

– А… давно?

– Чувак, я тебе не часы, – возмутился в ответ незнакомец. – Тебя в этом пакете привез на тележке какой-то сальный мужик. Только он ушел – ты вылез.

– Минут пять-десять, – уточнил другой.

– Если хочешь в город, то тебе направо, – заговорил курящий, махнув рукой налево.

Тим молча поплелся искать вход. Иногда он заваливался вбок, хватался за ближайшую опору, переводил дух и медленно плелся дальше. Ни о чем он не задумывался и неровным шагом двигался вперед, наклоняясь, будто какая-то неведомая сила давила ему на затылок.

Надкусанная бледная луна светила ему в спину, словно толкала и гнала прочь. Голова кружилась, реальность плыла и двоилась в глазах. Стоило Тиму взглянуть вверх, как на него обрушивались черные высотки зданий, между крышами которых вращались звезды, нанизанные на ось небосвода. Вместе с ними крутились невнятные мысли – свои и пришедшие откуда-то извне. Они звучали не то снаружи, не то внутри головы и назойливо шептали что-то. Спустя несколько минут показалось, что это не мысли вовсе, а шелест листвы деревьев или гул ветра в щелях стены. Вдалеке закаркала ворона, но крылья ее хлопнули над головой. Многоголосый шепот мигом оборвался, оставив после себя тонкий непрерывный комариный писк, который показался невыносимо громким.

Черные когтистые тени коварно выглядывали из-за каждого угла подобно затаившимся чудовищам. Стены домов заслоняли собой небо, оставляя для обозрения только жалкий его клочок. Последний раз вздохнул ветер и вынес из темных переулков пыльный, затхлый, могильный запах.

И чудилось, будто дорога пролегала не по городу, а по склепу.

Вновь закаркала ворона.

Тим остановился передохнуть и невольно вспомнил ноги торговца. В груди колыхнулся страх. Пришлось сесть и привести дыхание в порядок.

К черту этот район и все эти странности! Ему стало плевать и на Рику, и на все, сказанное ей. Плевать, что она будет ждать его, чтобы почитать сказку. Лучше бы тот мужичонка действительно его прикончил. Лучше бы задохнулся в этом пакете до того, как пришел в себя.

Когда Тим добрался до своей хлипкой ночлежки, уже светало. Последние шаги он совершил с закрытыми глазами, нащупывая путь руками и ногами, рухнул на матрас и провалился в тяжелый сон без сновидений. Иногда просыпался от света солнца, накрывался с головой ободранным покрывалом, либо замерзал и еще больше укутывался, сжимаясь в комочек и утыкаясь в кожаную куртку. Будили какие-то шаги поблизости, разговоры, и кто-то пытался растолкать Тима. Сквозь вязкое, тяжелое забытье он чувствовал, что по телу рыщут руки, переворачивают с бока на бок. На смутная догадку о появлении братьев он отреагировал равнодушием. Денег все равно не осталось. Приходил, кажется, кто-то еще, что-то осматривал, трогал спящего, и все. Больше ничего не запомнилось.

Пробуждение настало холодной и облачной ночью. Голова никак не хотела подниматься, веки – разлепляться, а организм – прекращать требовать воды.

Кое-как сумев усесться, Тим рефлекторно коснулся болезненно пульсировавшего затылка и расфокусированным взглядом окинул окрестность.

Первое, что бросилось в глаза, – бутылка воды и половина батона белого хлеба, неизвестным образом возникшие возле матраса. «Вот так и сходят с ума», – печально подумал Тим. Поморгав и потерев глаза, он некоторое время пялился на сей натюрморт, не решаясь прикоснуться к нему, и в конце концов смог убедить себя, что у него галлюцинации от повреждения головы, и этот плод больного воображения не стоит внимания. Решив вылезти в поисках настоящей воды, Тим толкнул ногой бутылку. Та упала и покатилась в сторону. Пришлось задуматься об ошибочности своих убеждений. Тогда он поднял голову и в полном недоумении посмотрел на небо, будто бы надеялся что-то там увидеть кроме облаков. Как много вопросов, как мало ответов.

Тим сначала аккуратно потрогал бутылку, потом открыл ее и не заметил, как выпил половину. Ему стало совсем неважно, откуда здесь взялась эта пища богов. Но кто бы ни принес ее, этот незнакомец – однозначно великий благодетель, спасший одну маленькую бездомную жизнь от жажды и голодной смерти. Закусывая мягким и невероятно вкусным хлебом, он свалился на матрас и вновь заснул, так и не выпустив еду из рук.

Точно не понимая, спал ли он вообще, Тим медленно повернулся на живот и, помогая себе руками, встал на колени. Чувствовал он себя лучше, чем вчера. Вода с хлебом исчезли. Кто-то стащил, очевидно. Кусок, сжатый пальцами, был единственным доказательством реальности этой пищи.

Небом владела ночная мгла, звездная, и среди блеклых точек горела полная луна. Воздух с прошлой ночи значительно потеплел. Тим понял: он проспал два дня. Наверняка Рика обыскалась его.

«Я буду сильным», – всплыло в голове очень старое обещание, данное неведомо кому при обстоятельствах, канувших в самые темные уголки памяти.

Действовать стоило быстро. Тим бросился к помойке, где хранилась припрятанная им на всякий случай тележка, вытащил ее и побросал туда все свои вещи, оставив лишь матрас, брезент и куски фанеры с оргалитом.

Последней из своего скарба он взял куртку. Посмотрел на рукав, сдвинул брови в очередной мучительной попытке вспомнить. Но воспоминание мерцало эфемерным огоньком – не выловить, не догнать. Ночь, солнце…

«Воин не боится, а если и боится – не отступает. Прими это за кредо жизни. Не падай духом где попало», – память дарила ему беззвучные обрывки чьих-то слов.

Тим с ними согласился: да, нельзя падать.

Теперь оставалось сбегать за девочкой. Забрать ее и найти ей нормальный дом. Наверняка кто-то из людей, ранее пожелавших усыновить бездомного мальчика, захочет приютить Рику. А, может, и его с ней – как получится. Девочка заслуживает счастья. Тим был готов найти для нее это счастье, показать его ей, пока не стало поздно. Ведь она теперь его сестра. У него есть сестра! И он теперь в ответе за нее.

На улице изрядно стемнело, и кругом царила тишина. Из какой-то квартиры доносились утробные песнопения, но угрозы ночному прохожему они не несли. Тим спешно двигался вперед, стараясь поскорее добраться до места и не привлечь к себе внимания. Прочие проблемы отступили на второй план. Страхи образовали общее поле – четкое чувство: в этом районе явно что-то не так. Забрать Рику и бежать отсюда. Бежать!

Пугать маленького ребенка своим видом явно не стоило. Тим остановился и намотал свой шарф на голову, пряча волосы. Поглядел краем глаза в ближайшее окно. М-да, видок… Чучело, а не человек. Он уже собрался отправиться дальше, как неподалеку прозвучали пугающе знакомые голоса.

Тим присел на корточки и спрятался за сломанной дверью подъезда. Затаив дыхание, он наблюдал, как Фим тащил по улице полураздетую девушку, а она отчаянно вырывалась и выла как зверь. Рот ей закрывал кляп из порванной рубашки. Следом плелся Джим, поджав губы и глядя исподлобья на старшего. Вдруг он поднял глаза и посмотрел прямо на Тима, заставив того тут же скрыться в темноте. Тело обожгло страхом, а сердце застучало с бешеной скоростью. Фим и Джим перебросились парой фраз. Один пошел к дверям. Вот звук шагов становился все ближе и ближе, в дверном проеме выросла тень, и средний брат, посланный старшим на проверку, появился внутри подъезда.

Тим вжался в стену, стараясь не смотреть брату в глаза, и приготовился к очередной взбучке. Тот выглянул на улицу, откуда доносились подавленные взвизгивания, потом осмотрел весь подъезд, повернулся к младшему, неожиданно прислонил указательный палец к губам и произнес тихое «тс-с-с», затем еще раз огляделся и вышел на улицу.

Оставалось лишь гадать, что это было.

От страха Тим едва не лишился сознания. Он закрыл лицо трясущимися руками и несколько раз глубоко вдохнул. Его не побьют сегодня.

Некоторое время он вжимался в стену, собирая рукавом слезы облегчения. Мысли голодными демонами лезли в голову, показывая кошмарные и мерзкие картинки того, что братья могли сделать с ним, и какая участь ждала ту девушку.

С улицы донеслись новые голоса, и Тим прекратил всхлипывать. Он осторожно выглянул и сразу же забрался назад в темноту. Одного взгляда достаточно, чтобы узнать фигуры. Их образ он запомнил. Не так давно двое из этих троих «Волков» (как позже он выяснил) подошли к нему на улице и предложили вступить в их команду под предлогом взаимовыгодного сотрудничества. Тогда он был готов проклясть свою доверчивость. Мужчины завели его в тупик, где их ожидали еще двое, и, зажав в угол, нацелили на него пистолеты. Тим смотрел на черные дула взглядом затравленного волка, а в его душе за короткие мгновения пронеслись все стадии принятия.

А вот дальше случилось что-то сверхъестественное.

Не ясно, откуда прилетела круглая крышка от мусорного бака, но она весьма удачно врезалась в шею одного из бандитов. Следом за ней опрокинулся и сам мусорный бак на голову другому. Вместо того, чтобы бежать, Тим изумленно пялился на происходящее как на спектакль. Все-таки не каждый день тебя спасает упавший чуть ли не с неба мусорный бак. Спустя пару секунд с крыши невысокой постройки донеслось приказное «Беги!», и не подчиниться было невозможно – перепуганный Тим очнулся и кинулся прочь. За спиной услышал перестрелку и громкую ругань бандитов.

И вот эти же «Волки» снова его разыскали.

Они прошли мимо.

Не считая нужным задерживаться здесь дольше, Тим осторожно шмыгнул вдоль стены и свернул за угол, быстрым шагом удаляясь от опасного места.

Дом Рики находился за поворотом, и дорога до него оставалась напрямик через детскую площадку. И как назло с противоположной стороны из-за угла вышли те трое бандитов из «Волков». В надежде не попасться, Тим нырнул в тень и, обнаружив за кустом дыру в фундаменте дома, пролез туда. Аккуратно ступив на трубу, проходившую вдоль стены, он замер.

– Что? Здесь? – раздался голос снаружи. – С чего ты взял, что это он?

– Не сомневаюсь, что он тут и был. Нас увидел небось и уже успел удрать, – произнес второй.

– Слышь, тебе точно не показалось? Почему мы вдвоем никого не увидели, а ты увидел? – возмущенно возопил третий.

– Может, потому что меня одного интересует задание и своя шкура, а не кто какие грибы вчера ел? – фыркнул второй. – Ладно, пошли. Идиоты. Может, и правда уже убежал.

Шаги троих человек удалились и пропали за поворотом. Посидев в укрытии еще немного, бродяга опасливо выглянул из дыры и присмотрелся. В голубом сиянии ночи не было никаких людей. Лунный свет заливал детскую площадку и стену дома Рики белым светом. Жаль, не то было время, чтобы наслаждаться красотой ночных пейзажей.

Слишком поздно Тим подумал, что уводить девочку из дома среди ночи – не самая лучшая идея. А если они наткнутся на братьев или на этих же бандитов? Или, может, стоит спрятаться в комнате Рики до наступления утра, а с восходом солнца выскользнуть и убежать? Это уже выглядело как более безопасный план.

Тим подбирался к окну, размышляя о разумности своих действий. Его жизнь под угрозой – в этом не было сомнений. Теперь он собирался подвергнуть опасности ребенка. Его настигло дежавю. Словно когда-то с ним уже бывало нечто похожее, но ни одного образного воспоминания об этом не возникало. Только фразы, обрывки фраз…

«”С этого дня я за тебя в ответе, – неожиданно подумал Тим, но мысль эта вспыхнула далеким воспоминанием, как искра во мраке, и он дотронулся рукой головы, будто она вызвала у него физическую боль. – Будь сильным. Не падай духом где попало”».

Усилием воли он разогнал навязчивые мысли. Отыскав окно, которое указывала девочка, Тим взобрался на цокольный карниз и заглянул внутрь. Пахнуло алкоголем, что было неудивительно, раз уж отец – пьяница со стажем.

– Рика, ты тут? – позвал он.

Никто не ответил. Вероятно, малышка крепко спала. Подтянувшись на подоконнике, Тим забрался в комнату, и тут же его охватило чувство тревоги. Что-то явно не так, но пока он не мог понять, что именно.

Запах. Странный, сладковатый, нехороший запах.

Тим увидел маленькую кроватку. Лист бумаги, приколотый над ней булавкой. Светлое белье было заляпано чем-то темным, а небольшая тумбочка лежала рядом со сломанной ножкой. Отчасти догадываясь, что тут могло произойти, Тим медленно повернул голову в надежде не увидеть ничего ужасного.

В комнату влетел легкий порыв ветра, качнул на стене лист бумаги с напечатанной на ней картиной Мунка «Крик». По подушке с короткими остановками пробежали два больших таракана.

Почти у самых ног Тима обнаружилась небольшая коробочка. Он поднял ее и прочел надпись: «Любимому братику».

Глаза наконец привыкли к темноте. Лишь тогда он суетливо осмотрелся. В паре шагов от него лежал ковер, и его угол что-то прикрывал. Из-под ковра торчали две маленькие ножки и рука.

Аккуратно, словно стараясь не спугнуть, Тим на цыпочках подкрался к ковру и откинул угол. Он увидел закрытые глаза, растрепанную косу с торчащими из нее осколками, порванный задравшийся сарафанчик.

И всюду этот тошнотворный сладкий запах…

Тараканы черной стайкой разбежались от ковра по старому истертому ламинату. По комнате с низким жужжанием пролетела муха.

Постепенно выползая из своих фантазий о будущем, Тим почувствовал болезненные позывы где-то в груди. Словно что-то умерло, и теперь образовалась пустота. Держась за стену, пытаясь унять дрожь в коленях, он старался не свалиться в обморок. Его одолело сильное головокружение, осознание прояснялось в темноте ужасающей картиной. Кавардак, разбитая бутылка, белая, почти мраморная кожа, неподвижное тело.

Еще днем Тим думал, что у него есть пусть не родная, но сестра.

Нет у него сестры.

Все вокруг говорило о беспощадном бытовом убийстве. Судя по всему, точно так же пьяница-отец поступил и с матерью малышки.

Тим с трудом всмотрелся в лицо подруги. Она все еще была как живая, и он надеялся, что через мгновение девочка посмотрит на него и улыбнется, а все остальное… все это – просто глупый розыгрыш. На крайний случай он попросит помощи. Кажется, девочка все-таки дышала, и палец руки шевельнулся, и веки дрогнули…

– Рика? – дрожащим голосом позвал Тим, теребя пальцами коробочку.

В раскрытом окне просвистел ветер.

Черная комната отозвалась гробовой тишиной.

Тима била мелкая дрожь. Он обхватил голову руками и прижался спиной к стене, затем прикрыл трясущимися ладонями рот и нос. Колючее и вертлявое отрицание меркло в черных лапах отчаянья. Напрасно на что-то надеяться.

В глубине души зарождался и стремительно надувался страх. Девочка мертва. Смерть господствует в этой квартире. Необратимость событий и понимание, что это не глупый сон, хлынули волной, ударили по голове, выбили дух. Захотелось выключить способность чувствовать и спокойно пойти прочь, отбросив мысли прочь. Только вот нельзя. Единственный проводник в реальный мир, зацепка за жизнь в виде этой маленькой девочки, бесследно исчез.

– А, это ты приперся, – прозвучал зычный голос сверху. – Эта малолетняя проститутка свое получила!

Подняв глаза, Тим увидел мужчину с бутылкой водки, стоявшего в дверном проеме. От него несло перегаром настолько, что запах занимал собой всю комнату. Но бродяга не обратил на это внимания. Заставив себя встать и резко утереть рукавом слезы, он взглянул убийце в глаза, всей душой желая выдернуть из него только одно: зачем?

– Она пищала, что ты ее спасешь и увезешь на каком-то паруснике, – убийца скалился нижними зубами. – Что за скоты сюда вломились? Утащили, твари, мою жену. Ты с ними, а?

Тим не понял ни слова. Вначале он не испытал ничего, кроме своей личной боли, кроме страха перед лицом чужой смерти. И причина смерти шаталась в дверном проеме, поблескивая нездоровыми глазами. Из темных глубин души вырвался клубок густой ненависти. Нарастающий, увеличивающийся, больше, больше и больше.

Голос пьяницы сработал как игла, лопнувшая воздушный шар.

На краткий миг померещилось, что человек перед ним состоит из каких-то разноцветных пятен, и внезапно все они вспыхнули ярко-оранжевым светом. Это было видение всего лишь на один миг, однако Тим точно понял, что увидел чувства и завладел ими.

Показалось, этот оранжевый свет заполонил все помещение. Не осталось ни малейшего черного пятна – только всплеск озарил пространство тревожно-ярким, визжащим цветом. Как тогда – в переулке. В одно мгновение с этой вспышкой Тим услышал шум, похожий на ужасающий вой многих голосов. Ветер снова ворвался в комнату, сбил со стены лист с «Криком». Тиму чудилось, будто мир вокруг сжимался, искажался и пылал, как на этой картине. Ему мерещился крик, собственный крик, звенящий в ушах. Пронзительный, застрявший на одной высокой ноте, словно истошный визг.

Реакция не заставила себя ждать. Алкоголик выпучил маслянистые глаза, разинул рот, схватился за уши и по-свинячьи заорал. Бутылка с глухим стуком упала на пол, разливая содержимое.

– А-а-а! Убиваю-ю-ют! – вопил пьяница и грохнулся назад, не отрывая взгляда от Тима. – Чудовище!

– Что происходит? – долетел смутно знакомый голос, и Тим понял – это бандиты по его душу.

– Убейте его, убейте! – Алкаш перешел на поросячий визг, обхватив руками голову и глядя так, словно перед ним стоял сам дьявол во плоти.

Пытаясь совладать с собой, Тим резко рванулся в сторону. Глянув в окно, он прервал страдания убийцы, отчего у того началась одышка после пережитых эмоций. У подоконника показалось шевеление, и вскоре появилась бритая квадратная голова бандита.

– Вижу его! Попался гаденыш, хе-хе! Сказал же вам, что видел, а вы… Хватай!

Его компаньоны огрызнулись в ответ.

Тим, мгновение помешкав, решил не слушать их перебранку. Не впервой ему было от кого-то спасаться. Он подорвался с места, когда бандит уже почти влез в комнату, перемахнул через развалившегося на полу алкоголика и, забежав в другую комнату, выскочил в открытое окно. Прочь из этого сумасшедшего дома!

Ноги неприятно врезались в землю, отчего беглец ахнул, но встал и побежал прямиком через двор, потом на улицу. Началась погоня. Из-за спины раздавались крики и топот ног, поэтому приходилось петлять, резко меняя направление.

Долго бежать не вышло: силы стремительно покидали измученное тельце. Легкие словно отказывались принимать воздух, а головокружение вновь вывело беглеца из строя. Тим наскоро осмотрелся и, заметив ближайшее укрытие, бросился туда, спотыкаясь и падая. Пару раз глубоко вдохнув, он зажал рот трясущейся рукой, дабы не издать ни звука. Укрытие было похоже на шалаш из плотной ткани, сломанной двери и частей какого-то предмета мебели. Обычное сооружение таких же босяков, не нашедших места в ночлежке. Не самое лучшее убежище, но оно, увы, оказалось единственным. Повезет – не найдут.

Минутой позже зазвучали тяжелые шаги бандитов. Их бег замедлился, и через дыру в двери Тим увидел, как трое преследователей остановились, осматривая улицу. Очень не к месту он вообразил себя слабым оленем, за которым гналась стая волков. Прильнув к стенке укрытия, он присмотрелся к своим преследователям.

У одного была борода без усов и вязаная шапочка, у второго ни волос, ни даже бровей, а третий оказался таким патлатым блондином, что хоть на шерсть его стриги, как овцу. Все были одеты в джинсы и черные куртки из того же материала, кроме последнего. Тот облачился в черный плащ. На правом плече – черная волчья повязка патрульных.

Мужчины постояли немного, осмотрели окрестность. Один из них, который в плаще, начал причитать, что мальчишку следовало хватать сразу, как только он впервые его заметил на улице. Остальные цыкнули на него, и бандит в шапочке приказал искать «поганца». Тогда троица разделилась, и один трусцой побежал вдоль по улице, второй почесал лысый затылок и спросил у бородача:

– А что, если я его не узнаю?

– Ты его видел? Глаза его. В комнате той. Сияние такое, оранжевое. Этого точно узнаем! – ответил патлатый, и его товарищ в шапочке утвердительно кивнул.

«Мои глаза сияли?! Тогда все понятно! И не понятно. Но ясно, почему тот алкаш назвал меня чудовищем», – подумал Тим.

– Эй, кто там! – выкрик патлатого заставил его вздрогнуть и резко отклониться назад. – А ну стой! Держи его!

И все втроем рванули вниз по улице. Тим осторожно выглянул из укрытия. Никого. Самое время бежать отсюда и желательно в противоположную сторону.

Обхитрили.

Только он покинул убежище, как бандиты моментально выскочили из-за поворота и рванулись с места за своей «добычей». И снова быстрый бег в неизвестном направлении. Тим понимал, что долго он так не сможет. А силы преследователей казались неиссякаемыми. Сколько еще они собирались его гнать? До падения замертво?

Впереди замаячили ветхие бараки, а за ними – внутренняя стена с выходом в брошенные замшелые гаражи. Отчаянно сбивая след, Тим петлял, сворачивая за каждый второй угол. Но силы оставляли его, а преследователи постепенно окружали свою цель со всех сторон. Казалось, еще несколько минут, и он начнет терять сознание. Организм не успел до конца оправиться от повреждений, полученных за последние дни. Поразительно, что ноги все еще несли его.

И тут дорога завела Тима в тупик. Гаражи плотным рядом примыкали к невысокому зданию из белого кирпича. Словно весь мир сегодня обернулся врагом: ветер, люди, и даже луна со звездами! Остановившись перед зданием в тупике, изможденный Тим, задыхаясь, сначала суетливо и бесцельно провел ладонями по стене, затем повернулся к ней спиной и посмотрел на приближающихся бандитов. Ожидал скорого конца? Вот, пожалуйста! А преследователи замедлили бег, подступили достаточно близко, чтобы схватить свою жертву. И чуда, как в тот раз, не будет.

Вдруг сверху послышался характерный щелчок, и все трое замерли, задрав головы. Тим тоже взглянул на источник звука.

На крыше стоял человек в солнцезащитных очках, одетый в белую куртку и непонятного цвета брюки – то ли серые, то ли голубые. Лицо его было видно плохо – остриженные до подбородка волосы скрывали большую часть. Одна нога согнута в колене и поставлена на край крыши. Левой рукой он опирался на эту ногу, другой – держал пистолет, нацеленный на «Волков».

Тим дернулся, чувствуя нарастающую слабость в ногах. Сколько он уже видел таких незнакомцев в очках, хотя солнца почти не было! А теперь и вовсе ночь. Что происходит? Прижимаясь спиной к холодным кирпичам, бродяга успевал только глотать воздух и стараться держать в поле зрения всех этих людей.

Бородатый в шапочке, такой же растерянный, как и его компаньоны, тем временем указал пальцем на свою жертву и заговорил:

– Этот преступник нарушил…

– Он мой, – очень низким и холодным голосом прервал его незнакомец в белом. – Хотите жить – катитесь к черту. Не хотите… Ваш выбор.

– У меня тоже пушка есть, – усмехнулся патлатый, вытаскивая из-за пояса оружие. – Будем меряться, кто тут самый крутой? Мы ловчее, нас – команда. А ты один.

Человек на крыше остался неподвижен. Он лишь почти беззвучно выстрелил один раз. Тот, что в плаще, покачнулся и схватился за шею. Кажется, хотел что-то сказать, но с его губ сорвалось невнятное ругательство, после чего он мешком свалился на землю. Остальные двое, видимо, оказались умнее. Они попятились и мгновенно дали деру. Тим перестал что-либо понимать. Он снова поднял глаза наверх, но не увидел там никого.

Однозначно, стало твориться что-то невообразимо странное, и даже гибким ум не успевал реагировать.

– Иди за мной, – неизвестно как возникнув рядом, человек в белом сделал жест следовать за ним.

Тим заковылял, в страхе прижимая к груди руки с коробочкой, которую он чудом не выронил по дороге.

Завернув за ближайший поворот, незнакомец завел Тима в один из гаражей – пыльный и пустой. Не похоже, что тут кто-то хотя бы иногда бывал. Из дыры в крыше падал лунный свет и освещал одинокий пыльный ящик. Незнакомец кивнул на него, приказав сесть. Растерянный и перепуганный Тим повиновался и взглянул на своего спасителя, не зная, чего ожидать. От человека не веяло ничем. Его тут словно не было. И это пугало сильнее, нежели когда есть хоть какое-то ощущение.

Незнакомец выхватил из-за пояса рацию.

– Двое бегут по прямой обратно в город. Займись, как я говорил, – сказал он.

Прибор отозвался каким-то сдавленным шуршанием.

– Я не пойму, тебе особое приглашение нужно, Ричи? Быстро, – каменным, лишенным какой-либо интонации голосом произнес человек. – Сделай и иди, куда там тебе надо.

Рация вякнула что-то в ответ, и незнакомец убрал ее обратно за пояс.

– Ты кто? – осторожно поинтересовался Тим.

– Тот, кто вытащил тебя из беды, в которую ты угодил, – ответил человек. А потом к нему повернулось непроницаемое и препротивное лицо. Казалось, что презрение глубоко засело в носогубных складках, и этот таинственный незнакомец всю жизнь ходит с такой гримасой, отпугивая окружающих. Тим отметил лишь одно: благодаря очкам он мог рассматривать черты лица.

– Насобирал ты себе… друзей, – меланхолично продолжил неизвестный, делая что-то со своим оружием. – Слухи по Трущобам быстро разлетаются, поэтому не удивляйся, что теперь, куда бы ты ни пошел, тебя будут хотеть убить.

– Почему тогда ты меня спас? – не понял Тим, задав свой вопрос с полным безразличием. – Дал бы им меня прикончить, всем бы лучше стало.

– Не люблю вонючих бандитов – такой ответ пойдет?

– Вонючих?

– Все это гнилое место насквозь провоняло… паленой собачьей шкурой, – незнакомец поправил волосы.

– Но зачем… зачем ты убил того человека?

– Это быстрый транквилизатор. Через пару часов придет в себя.

– А поч…

– Слишком много вопросов! – Все так же спокойно незнакомец сказал, наморщив нос. – Бывай, пацан.

Он одернул рукав куртки и направился из гаража.

– Подожди! Что мне теперь делать?

– Думать. Если ты так уж хочешь выжить и понять, зачем выживать, сам нас найдешь. Я – Мэл. Можешь попробовать позвать, когда решишься к нам прийти. Вдруг тебе повезет, и я снова окажусь рядом?

И с этими словами он шагнул на улицу и буквально испарился в воздухе.

Оставшись один, Тим поглядел на коробочку в руке. Ошеломление прошло, и он вскоре осознал все, что с ним только что случилось. Несколько раз смерть подкрадывалась и даже бросалась из-за угла, и все же обошла его стороной, забрав с собой Рику.

Болезненная потеря, какие-то незнакомцы, «Волки»… Голова решила, что острых впечатлений на сегодня хватит, и Тим свалился без чувств.

«Видели волка и псину плешивую, что утверждала, что волк – это псина, а псина тем временем

в волка рядилась.

И видели волка с личиной собаки,

и псов он до уровня волка подтягивал»

– городская легенда