Читать книгу Василиса и город без звука - - Страница 3

Шаг – и всё изменилось.

Стоило Василисе и Дрэганфрут переступить порог между мирами, как их обдало странным, вязким воздухом. Он не был ни холодным, ни тёплым – он был… тихим. Это не та тишина, что наступает ночью, когда за окном не проезжают машины. Это тишина, которая глушит даже мысли. Словно весь мир затянули ватой.

– Ничего не слышно, – прошептала Василиса. Но сама себя не услышала.

Она повернулась к Дрэганфрут. Та смотрела на неё в панике, без привычной дерзости в глазах. Свинка открыла рот, чтобы что-то сказать, но её голос будто застрял в горле. Ни звука. Никакого. Только движение губ.

Василиса достала блокнот и карандаш. Написала: «Ты можешь говорить?» – и протянула подруге. Та взяла блокнот, кивнула, написала: «Не могу. Похоже, звуки здесь запрещены. Как будто съедаются чем-то. Или кем-то."

Они огляделись. Позади не было ничего – ни леса, ни двери, ни маски. Только пустая дорога, уходящая вдаль. Гладкий серый камень, по которому ступали их ноги, не издавал ни малейшего шороха. Справа и слева – редкие деревья, как будто нарисованные карандашом, без объёма и запаха.

Шли долго. Никто не знал, сколько времени прошло. В городе без звука не было часов, не пели птицы, не щёлкали кузнечики. Даже собственное сердце казалось чужим. Словно кто-то поставил его на "молчанку".

Вдруг – над дорогой возникла арка. На ней светились буквы. Василиса прочитала: «Город без зова». Подпись: «Говори – и потеряешь». Краска на надписи дрожала. Как будто сама боялась быть прочитанной.

– Значит, мы почти у цели, – написала Василиса и показала свинке.

– Это не цель. Это западня, – ответила она.

Василиса хотела ответить, но тут же почувствовала, как внутри что-то защемило. Она и вправду хотела что-то сказать. Всего одно слово: «Пухлый». Но даже мысль о нём здесь как будто растворялась. Не исчезала – а именно растекалась по воздуху, теряя форму.

Они продолжили путь. Дорога повела вниз, в ложбину между холмами. Здесь было ещё тише. Даже ветер не шевелил волосы. Пух на одуванчиках застыл в воздухе, словно кто-то нажал паузу.

И вдруг – шорох. Совсем тихий. Как будто по траве кто-то прошёл. Василиса резко обернулась.

Никого.

Но в траве лежал лист бумаги. Скрученный в трубочку. Она подняла его, развернула. Кривыми буквами, явно детским почерком, было написано: «Не говори. Он слушает.»

Василиса побледнела. Она узнала этот почерк.

– Пухлый, – прошептала она беззвучно.

Это был он. Он был здесь. И он предупреждал.

И тут… шаги. Позади. Тяжёлые. Но не громкие. Беззвучные. Идущие. Прямо к ним.

Дрэганфрут сорвала лист из блокнота и быстро написала: «Не оборачивайся. Иди.»

Они пошли. Не бегом. Просто ровно. Как будто гуляют. Но каждая клеточка тела кричала. Кричала молча. Кричала внутрь.

Дорога вывела их к воротам. Железные. Высокие. Ржавые. Над ними – надпись: «Теряешь то, что любишь, если произнесёшь это». Под ней – ещё одна строка, выцарапанная ногтем: «Но если молчать – тоже теряешь».

Василиса достала кулон и сжала его. Крепко. Так, что чуть не порвала шнурок. И прошла. За ней – Дрэганфрут. Позади – больше не было дороги. Только тишина. И Он. Он уже знал, что они здесь.

А Пухлый… Пухлый ждал.

Впереди их ждал город. Мёртвый. Но не в привычном смысле. Мёртвый – от отсутствия звука, чувств, воспоминаний. Город, где слова были преступлением, а молчание – ловушкой.

Они сделали первый шаг по мостовой. И тут Дрэганфрут посмотрела на Василису. Её очки впервые запотели. Свинка дрожала. Василиса достала блокнот и написала одно слово. Большими, чёткими буквами: «ЗАЧЕМ?» И свинка ответила: «Потому что он наш друг. И никто больше за ним не придёт.»

Они пошли дальше. В Город без звука. Где за любое слово можно потерять тень, голос… или сердце.