Читать книгу Записки москвича - - Страница 15

Помните, как в том фильме: «Каждый советский человек хотя бы раз в жизни отдыхал в Сочи!» Немного перефразируя, тоже самое можно сказать о советских школьниках и пионерских лагерях. Многие мои одноклассники каждое лето минимум одну смену проводили в пионерских лагерях. А потом привозили в школу нескончаемые истории о зубной пасте на румяных девчачьих щеках, страшилках после отбоя из серии «В тёмном, тёмном…», печёной картошке в лесу за забором лагеря и, конечно же, о заключительном огромном пионерском костре с песнями под гитару.

Я в своей жизни в пионерских лагерях был два раза. Один еще будучи дошкольником. Помню я-то время слабовато, кроме, пожалуй, приобретённого там умения мести до последней песчинки пол в палате (я был вечным дежурным, потому что был самым маленьким в отряде) да умения истирать сосновую кору об асфальт так, что получались лодки, запускаемые в ручейки, которые образовывались от дождей вдоль того же самого асфальта.

Второй же раз это было уже счастливое пионерское детство. Я не очень тогда любил смену обстановки и готовился провести лето на даче, но хозяева наших двухкомнатных хором в тот год отказались от сдачи, и я отправился на две смены в подмосковный лагерь «Лесная сказка». Нужно сказать, что лагерь этот был от коломенского завода, который производит электровозы. Поэтому москвичей во всем двадцатиотрядном лагере было по пальцам перечесть. Одним из них был я.

Место для лагеря было выбрано прекрасное – в лесу, в месте слияния двух рек – Оки и Осётра.

Я не знаю, как так получилось, но в первую смену я попал в отряд, где все были старше меня года на два. Тогда это казалось пропастью. Я было приготовился опять применять своё венично-уборочное мастерство, но произошло неожиданное. На глазах у отрядного пионервожатого, высокого крепкого молодого человека, я подрался. Конопатый парнишка кричал мне: «Эй ты, москвич, иди сюды». «Меня Дима зовут», – сквозь зубы отвечал я своему оппоненту. А он, видя, как сжимаются мои кулаки, и чувствуя своё силовое превосходство, не унимался: «Эй, ты, москвич, иди сюды». Мы кубарем катались по террасе дома, где жили. Весь отряд стоял вокруг нас, а пионервожатый пытался расцепить этот клубок. Всё же нас расцепили, а я стал «сыном полка», и меня старались все опекать. Особенно была приятна опека девочек и пионервожатой, которая почему-то жила в комнате пионервожатого, в которой была одна раскладушка, стул и тумбочка. А с мальчиком этим мы потом переписывались несколько лет, и его письма где-то у меня на антресолях сохранились. Может быть он прочтёт эти строки и вспомнит те три недели детской дружбы.

Вторая смена сулила мне авторитет «старожила» и новые знакомства в отряде одновозрастных ребят. Так оно и произошло. Я был единственный, кто знал все дырки в заборе пионерского лагеря, какие кружки освобождают от дневного тихого часа и кем нужно работать во время дежурства в столовой.

Мы просыпались от визга девочек, увидевших себя в зеркало после ночных росписей их щёк сладкой детской зубной пастой с Чебурашкой на тюбике. Мы строили шалаши и пекли картошку на берегу Оки, встречая рассвет. Мы ловили слепней, привязывали к ним нитки и ходили с ними по лагерю, как с собаками на поводке, распугивая малышню. Мы читали взахлёб Дюма, русские былины и Стивенсона, придумывая продолжения и раскрашивая своими красками произведения классиков.

Мы расставались и плакали, зная, что больше никогда не увидимся. Но зато я уверен, что все мы помним то лето всю свою жизнь.

Давно это было…