Читать книгу Записки москвича - - Страница 22

Для укрепления дружбы между странами Варшавского договора, помимо программы побратимых городов, делегаций по обмену опытом и культурному обмену, существовал ещё и обмен группами школьников.

Я не знаю, по каким критериям выбирали две школы для двустороннего обмена, но нашу Экспериментальную среднюю школу № 91 при Академии педагогический наук выбрали для обмена с одной из школ третьего по величине польского города Вроцлав. Логика тут, конечно, была какая-то. Но логичнее было нам поехать в Болгарию, ведь мы всей своей пионерской дружиной изучали жизненный путь болгарского коммуниста Цвятко Радойнова, который геройски пал смертью храбрых в 1942 году. Его фотографиями были увешаны специальный стенд на третьем этаже и комната пионервожатой на пятом. Фотографии я переснимал с каких-то маленьких газетных вырезок и увеличивал при печати. В итоге с фотографий на нас смотрел человек очень похожий на героя гражданской войны Григория Котовского – такой же круглолицый и лысый, как коленка.

Но выбор пал на Польшу, и мы начали готовиться к поездке. Поездка до места назначения нам предстояла на поезде. Нам – это специально и тщательно отобранным комсомольцам с незапятнанной репутацией, чтобы они, то есть мы, не ударили в грязь лицом перед братским польским народом. Конечно, братским он был только на передовицах советских газет и в сюжетах программы «Время». И хотя основным слоганом нашей поездки служила известная в советские времена пословица «Курица – не птица, а Польша – не заграница», мы сполна ощутили польскую «любовь» к советским гражданам.

Многое для нас было в диковинку. В поезде нам поменяли какие-то суммы в рублях на польские злотые, и мы с удивлением и интересом рассматривали неведомые нам доселе иностранные деньги. Магазины были наполнены продуктами в таком количестве, что даже мы, жители центра Москвы, ходившие за молоком в «Новоарбатский» гастроном, продуктовый отдел Военторга и гастроном на Суворовском бульваре, в простонародье – «Кишку», были удивлены тем, что молоко бывает не только в бумажных пакетах за 36 копеек и «Можайское» в стеклянных бутылках, а бывает оно разной жирности. Да что там молоко. Такое количество сборных моделей самолётов, как в местном детском магазине, я не мог себе представить, и большую часть злотых, которые жгли мои карманы, потратил на них.

Мы бродили по бывшему немецкому Бреслау, удивляясь «Имперскому орлу» на канализационных люках, публичным свободным отношениям между нашими польскими ровесниками и криками «рашен швайн» из отрытых окон комнат общежития, в котором мы жили, занимаемыми такими же школьниками по обмену, но только из Восточной Германии.

Программа была разнообразна, и вечерами мы падали без сил на кровати. Сопровождали нас ребята, которые изучали русский язык и которые могли на нём изъясняться. За неделю мы подружились, и даже каждый из нас побывал на званом ужине в семье одного из польских друзей. Моего польского друга звали Пётр. Обед был вкусный, но меня не покидало ощущение натянутости отношений родителей Петра ко мне. Много позже я узнал, что большая часть поляков из некогда чешского и немецкого города – это переселенцы из тех частей Восточной Польши и Западной Украины, которые вошли в состав СССР до и после Второй Мировой войны.

Мы вернулись домой с ворохом впечатлений. А потом в Москву приехали ребята из Польши. Жили они в нашей школе, спали на наших раскладушках. Наши родители заказывали им экскурсии, а мы показывали им свою Москву.

С Петром мы переписывались ещё долго и даже отправляли друг другу пластинки.

Давно это было…