Читать книгу Записки москвича - - Страница 9

Моё счастливое детство было наполнено не только классическими детскими забавами, которым сопутствовали разбитые коленки и локти, но и глубочайшей, как Марианская впадина, культурной программой. Кажется, что не было воскресенья, ведь тогда для школьников это был единственный выходной, в который мы с мамой не ходили бы на выставку, в театр или на концерт. Бывали и такие дни, когда мы уезжали на автобусные экскурсии по ближайшему Подмосковью. И я, как губка, впитывал в себя весь обрушивающийся на меня поток информации.

Весь детский репертуар московских театров был мной пересмотрен. Некоторые спектакли я смотрел несколько раз. Я частенько знал сюжеты спектаклей и выявлял неточности постановок, рассказывая об этом с некоторым возмущением за вечерним семейным чаем родителям.

Особое внимание в театре я уделял своему поведению в зале. Шуршать фантиком от конфеты или беспрестанно скрипеть креслом я себе позволить не мог. Мне строго настрого было запрещено шептаться с соседями и громко смеяться. Но вот хлопать в ладоши громче всех и кричать «браво» так, как кричат в телевизоре, когда транслируют концерты из Большого театра или зала Чайковского, запретить мне не могли. И я отбивал ладошки, начиная хлопать первым и заканчивая последним, когда актёры уже уходили со сцены и занавес закрывался.

Но два раза что-то пошло не так…

Чудесный музыкальный театр Натальи Сац на проспекте Вернадского я полюбил сразу. Я вообще с детства любил музыку. А тут она просто жила везде. В фойе, в зале, за кулисами. В тот воскресный день давали музыкальный спектакль «Доктор Айболит». Не было ни одного ребёнка в зале, который бы не знал сюжета этой чудесной сказки Корнея Ивановича Чуковского. Я же весь спектакль переживал за собаку по имени Авва. Она самоотверженно сражалась с пиратами и защищала доктора. Но всё это она делала безмолвно. Но ведь собаки лают, думал я. Что же с ней не так?

И вот, в один из кульминационных моментов спектакля, когда на сцене не некоторое время повисла пауза, сопровождающаяся тишиной, я встал со своего места и начал громко лаять, помогая Авве отгонять от доктора пиратов.

Спектакль прервали из-за приступа смеха актеров. Громче всех смеялся Бармалей.

С определённого возраста для меня цирк стал таким же блестящим, как шар девочки из прочитанного мной рассказа Виктора Драгунского «Девочка на шаре». Каждый раз, приходя в цирк, я ждал этот номер. Но его почему-то не было. Были клоуны, акробаты, дрессировщики, а девочки не было.

Нужно сказать, что представления в Московском цирке на Цветном бульваре были разделены на два. Первое, как говорила моя бабуля, «сборная солянка», а второе – представление с дикими животными. Тигры и львы прыгали с табуретки на табуретку, в прыжке проскакивая сквозь кольца в руках дрессировщиков. Чтобы обезопасить зрителей, в антракте сооружалось нечто подобие круглой клетки.

Мне повезло, ведь я застал на арене московского цирка гениальных клоунов – Юрия Владимировича Никулина и Михаила Ивановича Шуйдина. Много гениальных номеров и реприз создал этот потрясающий тандем, но особенно запомнился один.

В тот вечер на представление я пришёл с мамой. Выдающиеся артисты цирка прыгали, скакали, крутились на арене, срывая оглушительные аплодисменты. Смена декораций номеров – реприза гениального клоунского тандема. И вот выходит на арену Никулин, за ним Шуйдин со стулом и яйцом. Они просят подойти шпрехшталмейстера (это тот, кто ведёт представление) поближе. Шуйдин кладёт яйцо на стул. Никулин садится. Потом встаёт. А яйца нет. Зал вместе с шпрехшталмейстером в недоумении. И так несколько раз. И под аплодисменты все уходят за кулисы. И вновь на арене начинают скакать, вертеться, прыгать.

В антракте мы с мамой, как и положено, отстояв в огромной очереди в буфете, съели по мороженому. Прошлись по фойе, вдыхая запах цирка, и уселись на свои места, готовясь смотреть на тигров и львов. Напряжение, барабаны, тревожная музыка. Дрессировщик готовится засунуть свою голову в открытую пасть самого большого льва, у которого, пока дрессировщик готовится, уже сводит скулы от открытой пасти. Тишина в зале старейшего московского цирка.

– Мама, а где же яичко? – тонкий голос вашего покорного слуги срывает напряжение и номер, потому что дрессировщик аж присел от смеха.

Давно это было…