Читать книгу Плакальщица - - Страница 6

Прежде муж пел лучше меня, но уже давным-давно никто не слышал его пения.

Наша школа располагалась в большом городе под названием Циншуйчжэнь, «Город чистой воды», – это еще дальше, чем Хутанчжэнь. Многие учащиеся были выходцами из деревень, некоторые – из весьма отдаленных деревушек, как мы с моим будущим мужем. Муж был родом из деревушки Шицзинцунь («Деревня с каменным колодцем»), которая находилась в паре километров от моей деревни.

Я не сдала вступительные экзамены в университет – мне пришлось бросить школу в последнем полугодии, чтобы помогать маме ухаживать за больным папой. Мой будущий муж получил хорошие оценки, но у него не нашлось родственников, которые захотели бы платить за его дальнейшее обучение, так что он был вынужден отказаться от мечты об университетском образовании. Его родители умерли, когда он был маленьким, и с тех пор он жил у своего дяди, у которого не было лишних денег на его содержание. Правда, если бы моему будущему мужу предложили место в лучшем университете Пекина, то деревенский комитет, конечно, оказал бы ему финансовую помощь.

Мой папа выздоровел каким-то чудесным образом после того, как все уже решили, что он скоро умрет. Он посоветовал мне сдать экзамены в следующем году, но мама посчитала, что это станет бессмысленной тратой времени и денег. Она думала, что для меня будет важнее найти мужа или работу.

Искать работу я поехала в Нанкин. Пекин, Гуанчжоу и Шанхай были лучшими местами для заработка, но у меня не хватило духу отправиться в какой-либо из этих городов, не имея университетского образования. Кроме того, расходы на проживание в этих городах были бы слишком высоки.

Нанкин находится более чем в двух тысячах километров от нашей деревни. Я выбрала этот город прежде всего потому, что была сыта по горло холодными зимами Северо-Востока. А еще у нас слишком много снега и льда, поэтому я не захотела ехать в Далянь, несмотря на то что он расположен менее чем в полусотне километров от дома. В Нанкине зимой не так холодно, к тому же он был столицей Китая во времена правления нескольких династий, да и до Шанхая оттуда совсем недалеко. Правда, летом в Нанкине, конечно, жарковато.

От Даляня до Шанхая более тысячи километров. Поездка в Шанхай – это почти путешествие за границу. Там все по-другому, а шанхайский диалект похож на корейский. От Даляня до Сеула полтора часа лёту или один ночной переход морем, поэтому корейский язык звучит там одновременно и знакомо, и чуждо. Шанхайские женщины элегантны, а мужчины обходительны и вежливы. Шанхайские мужчины не позволяют себе бить своих жен. На самом деле шанхайские мужчины даже не бьют друг друга. А вот на севере бытует такая поговорка о мужских драках: «Это так же естественно, как есть три раза в день».

В Нанкине я подрабатывала в ресторанах и магазинах, кроме того, я помогала по хозяйству в семьях богатых людей. Я планировала открыть пельменную с традиционным для северных районов меню после того, как накоплю достаточно денег. Но потом я с удивлением для себя обнаружила, что Нанкин – это город гурманов, которым абсолютно плевать на пельмени.

Моим высшим достижением в поиске работы в Нанкине стал случай, когда я чуть было не устроилась администратором на одну из фабрик на окраине города, но меня туда не взяли из-за отсутствия постоянной прописки в городе. После этого я стала задумываться, что было бы неплохо выйти замуж за нанкинца. Тогда хотя бы у моего ребенка появилась бы постоянная прописка в Нанкине.

А потом в моей жизни произошел неожиданный поворот. В тот год я вернулась в Синихэцунь на Весенний фестиваль – так в Китае называют Новый год, и это единственное время в году, когда работодатели дают наемным работникам отпуска, чтобы они могли съездить домой. После коротких каникул наступает весна.

В один из дней мама принесла мне конверт.

– Вот. Тебе письмо.

Я вскрыла конверт:

– Это из школы.

– Что там?

– Приглашение на встречу выпускников.

– Уже пропустила? – спросила мама.

Я проверила дату.

– Нет еще.

– Хочешь поехать?

– Не знаю. Я уже давно ни с кем не общаюсь.

– Вот поэтому ты и должна поехать.

– Зачем?

– Чтобы узнать, как у них дела.

– Мои-то дела не очень хороши.

– Это не важно. Ты же не мужчина. Все у тебя в порядке, пока ты еще хорошенькая.

– О чем ты, мама?

– Может быть, кто-нибудь из твоих одноклассников разбогател, но до сих пор холост.

– Может быть…

– Не будь такой разборчивой. Тебе почти двадцать пять.

Мама никогда не говорила подобных вещей вслух, но я и сама понимала, что в традиционном смысле я уже «старая дева».

Увидев своих одноклассников, я почувствовала некоторое волнение. Это было странно. Пока мы учились в школе, мальчики и девочки не особо тесно общались друг с другом, но теперь, казалось, никто и ни с кем не испытывал неловкости.

– Прекрасно выглядишь, – восхищенно говорили мы друг другу.

Вопрос «Чем занимаешься?» был самым популярным.

«Ты встречаешься с кем-то?» – спрашивали не менее часто.

«Ты женат/замужем?» – еще один непременный вопрос.

«Ты до сих одинок/одинока? – проявляли любопытство одноклассники. – Не могу в это поверить!»

После ужина в самом большом ресторане города мы отправились в караоке. Там я случайно оказалась рядом с моим будущим мужем и еще одним молодым человеком. Они разговорились.

– Чем занимаешься?

– Работаю в Даляне. В компании дальнего родственника, – ответил мой будущий муж.

– Должно быть, работать в Даляне интересно?

– Ну не то чтобы… Я работаю в компании по доставке.

– В Даляне никогда не бывает скучно.

– Но жить там дорого. А ты чем занимаешься?

– Помогаю тестю вести бизнес. Это недалеко отсюда. Мы продаем деревья – тропические деревья из Таиланда и Малайзии.

– Так ты женат? А у меня даже нет девушки.

Через некоторое время этот молодой человек отошел, чтобы поговорить с другими людьми, и я начала общаться со своим будущим мужем.

Посетители в зале очень громко пели, поэтому и нам приходилось чуть ли не кричать.

– Как тебе Далянь? – спросила я.

– Хороший город. Большой и оживленный, – ответил он.

– Я никогда там не была.

– Я покажу тебе его, когда ты приедешь ко мне.

Он сделал глоток пива.

– Ты уже решил, что я к тебе приеду? – рассмеялась я.

– А ты разве не хочешь? – рассмеялся он вслед за мной.

Мы разговаривали друг с другом так долго, что даже не заметили, как окружающие начали обращать на нас внимание. Одноклассники принялись подшучивать над нами и говорить, что теперь мы должны спеть дуэтом, или они от нас не отстанут. На самом деле, я нисколько не возражала, потому что мне нравилось петь, но немного переживала за своего напарника.

К удивлению наших одноклассников, оказалось, что он очень хорошо поет. Некоторые девушки принялись спрашивать, где и когда он научился пению. Он ответил, что нигде и никогда не учился, и вызвался спеть для всех сольно.

Позже он проводил меня до остановки. Уже стемнело, и мне было немного неловко стоять вместе с ним в ожидании последнего рейса. Мы даже не разговаривали, за исключением момента, когда я уже садилась в автобус:

– Я тебе напишу! – крикнул он.

Я ничего не рассказала маме о том, как прошла встреча выпускников, однако той ночью я почти не спала.

У меня ведь никогда не было парня. Я уехала в Нанкин не для того, чтобы искать там мужа, хотя все-таки надеялась, что встречу какого-нибудь приятного молодого человека – мужчину, который окажется не только умнее меня, но и зарабатывать будет больше. Увы, мне в этом смысле никогда не везло.

Интересно, он действительно напишет?

Он повел меня в пельменную в ближайшем к моей деревне городе Гушаньчжэнь.

Пельменная располагалась в маленьком грязноватом помещении, но это было единственное место, где мы могли посидеть и поговорить. В меню предлагались пельмени с различными начинками, лапша и несколько видов холодных закусок.

Мы заказали две тарелки пельменей: одну – с начинкой из капусты и креветок, другую – со свининой и укропом.

– Хочешь попробовать здешние холодные закуски?

Он протянул мне меню.

– Нет.

Я даже не стала заглядывать в меню. Я не хотела, чтобы из-за меня он потратил много денег. Пельмени и без того были слишком дорогими. Приготовить такое дома не стоит практически ничего.

– Попробуй с креветками и капустой.

Он взял один пельмень палочками для еды и положил в мою маленькую чашку.

Затем полил соусом с уксусом и чили.

– Люблю китайские пельмени. – Он обмакнул свой пельмень в соус. – Мои любимые – со свининой и укропом.

– Мы готовим такие дома. Мы выращиваем укроп.

– А я не умею готовить. Научишь?

– Тебе нет нужды учиться. Я сама их для тебя слеплю.

– И всегда будешь меня ими кормить?

– Если позволит время.

– Когда ты возвращаешься в Нанкин?

– Никогда. Я остаюсь здесь, сейчас ищу работу.

– Какую работу?

– Не знаю. Любую.

– Мы можем поискать работу вместе.

– Тебе не нужно искать работу.

– Я тоже подумываю о возвращении.

– Почему?

– Я не смогу позволить себе жить в Даляне, если у меня будет семья.

– Но здесь нелегко найти хорошую работу.

– Тем не менее люди как-то здесь живут. Наверняка найдется что-то, чем я смогу заняться.

– Помню, в школе ты был умный. Пожалуй, ты найдешь работу без труда.

– А может, я уже не умный?

– Я уверена, что умный.

– Но в деревне я жить не хочу.

– Как думаешь, ты сможешь найти работу в Циншуйчжэне? Это большой город.

– Нет. – Он покачал головой. – Циншуйчжэнь слишком далеко отсюда.

– Ты можешь туда переехать.

– Нет. Я хочу жить поближе к твоей деревне и деревне моего дяди.

От нашей деревни Синихэцунь до деревни Шицзинцунь, где он жил раньше с семьей дяди, можно было дойти пешком за полчаса.

Было странно слышать, что он хочет жить рядом с моей деревней, – мы почти не знали друг друга. Хотя, может, и знали. Теоретически – больше десяти лет. Если мужчина пригласил вас на свидание и вы пошли на встречу с ним, то это значит, что вы согласны развивать отношения дальше.

После того, как мы несколько раз побывали в пельменной, я ждала, что он скажет, как я ему нравлюсь и как он хочет, чтобы я стала его девушкой. Но он этого не сказал. На дорогу до Гушаньчжэня у него уходило больше двух часов, а потому встречаться нам было сложно. Мы писали друг другу письма, в которых сообщали, когда и где встретимся. Кроме того, существовала проблема с деньгами – ведь билеты на автобус стоили недешево, а пельмени здесь продавались по заоблачной цене. Может, он просто не хотел становиться моим парнем?

Я не знала, как другие молодые люди становятся друг для друга «парнем»/«девушкой» и как в конце концов женятся. Наверняка кто-то должен что-то предложить. Но кто именно? Очевидно, что мужчина. Мы вместе ели пельмени и гуляли по городу. Иногда мы заходили в магазины, но он никогда для меня ничего не покупал. А еще он никогда не брал меня за руку. Должен ли он сначала спросить разрешения, чтобы прикоснуться ко мне? Должен ли он для начала поинтересоваться, согласна ли я стать его девушкой?

Вот бы кто научил меня всем этим премудростям!

– Сколько зарабатывает твой парень? – спросила меня мама.

– Я не знаю. И он не мой парень, – ответила я с некоторой досадой.

– Наверняка он не очень богат, если водит тебя в одну только пельменную.

– Это не так.

– Он ничем не лучше тех молодых людей, которых я подыскивала для тебя раньше.

– Ты же сама советовала мне не быть разборчивой.

В то время ни у кого в деревне не было стационарного телефона, а мобильные оставались редкостью даже в больших городах. Он писал мне обычные письма, в которых сообщал, когда приедет. Я отвечала сразу же, без задержек. Как-то раз он не писал мне целых две недели или около того – дольше, чем обычно. Я не знала, надо ли первой написать ему, чтобы спросить, не захотел ли он расстаться? А может, письмо всего лишь затерялось на почте? Все письма доставлялись в деревенский комитет, но мне было неловко зайти туда просто так и спросить, не приходило ли письмо для меня. А может, он просто заболел?

Однажды утром, когда я кормила на заднем дворе кур, мама сказала, что меня кто-то ждет возле дома. «Мужчина», – добавила она.

Увидев перед собой его, я смутилась. Затем вытерла грязные руки о фартук.

Поколебавшись, мама ушла в дом.

– Как ты ухитрился приехать сюда так рано? – удивилась я.

– Я ночевал у дяди.

– А зачем ты ко мне пришел? – спросила я, лишь потом осознав, как невежливо это прозвучало.

– Я сегодня поеду в Далянь. Хочешь со мной? Можем посмотреть какой-нибудь фильм.

Он выглядел взволнованным.

– Я спрошу у мамы.

– Вовсе не обязательно…

– Я спрошу.

Мама меня отпустила.

Он сказал, что не писал мне, потому что хотел сделать сюрприз.

Мы сели на местный автобус, потом на междугородний – до Даляня. Хотя поездка от Синихэцуни заняла больше трех часов, дорога не показалась мне слишком долгой. Мне было немного неловко находиться с мужчиной на публике, даже если никто не обращал на нас внимания. И в местном, и в междугороднем автобусе пассажиров было мало, и никого из знакомых я там не встретила. По дороге он несколько раз брал меня за руку и даже касался ладонью моего плеча, но ни разу не обнял.

В Даляне он повел меня в парк и на большую площадь, где я увидела несколько русских зданий. Я читала о них в учебниках и знала, что они великолепны. Но лишь тогда, когда я увидела их воочию, я осознала, насколько они величественны. Интересно, каково было бы родиться и жить в этом городе?

Мы заглянули в пару кинотеатров, но там не показывали ничего такого, что нам захотелось бы посмотреть. Денег на магазины у меня не было, так что заняться по большому счету нам было нечем. Поскольку он оплатил и проезд, и обед, я не ждала, что он что-нибудь для меня купит.

– Хочешь зайти ко мне в общежитие? – предложил он. – Там можно отдохнуть.

– Ага. Я и правда устала.

– Я живу в комнате с троюродным братом. Это его отец мой начальник.

Едва закрыв дверь, он обнял меня, а затем отнес на свою кровать. Он расстегнул на мне блузку и лифчик. Я занервничала и закрыла глаза. Я не знала, что он собирается делать, но слышала его тяжелое дыхание. Однако ничего не произошло.

– Прости.

Он сел на кровати и достал сигарету.

Я села рядом, не зная, что сказать. Я чувствовала себя расстроенной, но не понимала, из-за чего. Из-за того ли, что он не сказал ничего хорошего перед тем, как обнять меня? Или из-за того, что ничего не сделал после того, как расстегнул на мне лифчик?

После того случая в общежитии он больше не пытался прикасаться ко мне. Я несколько раз прокручивала в голове ту ситуацию, но так и не поняла, что же произошло. Это был первый и единственный раз, когда мы оказались там, где нас никто не мог увидеть. Теоретически, конечно, мог прийти его троюродный брат, но он так и не появился. В любом случае комната запиралась изнутри. Почему он не поцеловал меня? Меня никогда еще не целовали.

И я понятия не имела, захочет ли он еще раз остаться со мной наедине. Однако мы все равно не могли найти места, чтобы уединиться. Мы по-прежнему встречались в пельменной. После той нашей поездки в Далянь он несколько раз приезжал ко мне в Синихэцунь, и мы шли в бамбуковую рощу.

Если стояла хорошая погода, мы садились, разговаривали и пели. Он рассказывал мне, чем занимался после окончания школы, а я делилась с ним своими впечатлениями о Нанкине. Иногда мы пели вместе. Мы держались за руки, порой обнимали друг друга, но не более того. Я заметила у него две неглубокие ямочки на щеках. Когда он говорил или пел, эти ямочки двигались. Я не сводила с них глаз.

Мы регулярно встречались, брали друг друга за руки и обнимались, но он так и не сказал, что хотел бы стать моим парнем. А я в принципе не знала, чего я от него хочу. Выйти замуж? Он относился ко мне по-доброму, я чувствовала, что нравлюсь ему, и он казался счастливым, когда меня видел.

Однажды мы вместе пошли на свадьбу. Там выступал дуэт в жанре традиционной китайской комедии. Мы подумали, что можем и сами создать такой же комедийный дуэт, и тогда будем видеться чаще. Комедийные дуэты весьма популярны в сельской местности на северо-востоке Китая. Мы попробовали изобразить несколько номеров на свадьбе друга, и все они были очень хорошо приняты гостями.

Мой будущий муж ушел из компании своего родственника и снял комнату в коммунальной квартире в Гушаньчжэне. Я часто приезжала к нему, чтобы помочь убраться и приготовить еду, и всякий раз перед моим уходом он трогал меня за грудь. Я чувствовала, что ему хочется большего, но в квартире всегда было многолюдно. А хуже всего было то, что на двери его комнаты отсутствовал замок.

У нас не всегда была работа, но получали мы достаточно. Он заключал договоры и выплачивал мне гонорар за каждое выступление. Он говорил, что мы делим доход поровну, и я ему верила. Почти весь свой заработок я отдавала маме с папой, так как по-прежнему жила вместе с ними. Каждый месяц у меня оставалось не так уж много денег, но иногда я покупала для моего будущего мужа продукты или одежду. А когда я готовила пищу, я позволяла ему съедать бо́льшую часть мяса. Правда, и он покупал мне чего-нибудь перекусить, когда ждал меня в гости.

Я помню, как летними вечерами ездила на заднем сиденье его неуклюжего велосипеда. Легкий теплый ветерок обдувал мне щеки, ерошил мои длинные волосы. Комары преследовали нас повсюду, но нам было все равно.

Он притянул меня к себе и усадил на колени.

– Давай поженимся.

Я ничего не ответила.

Дверь была закрыта, но мы знали, что любой, кто жил с ним в квартире, может войти без стука. Он крепко держал меня за талию. Я немного отодвинулась, поскольку почувствовала под собой что-то теплое и твердое. Я понимала, что это такое, как понимала и то, что мама рассердится, если узнает, что я сидела у мужчины на коленях. Ведь так поступают только нехорошие женщины.

Однако сидеть у него на коленях было приятно.

– Давай поженимся, – повторил он.

– И где мы будем жить?

– Я не знаю.

– Можем пожить с моими родителями.

– Я не хочу становиться зятем-приживалой. Люди начнут смотреть на меня с презрением.

– Не начнут, если мои родители тебя примут. Зато мы сэкономим кучу денег, если будем жить с ними.

– И тогда мне придется сменить фамилию?

– Спрошу у родителей. В любом случае если наш ребенок будет носить мою фамилию, то проблем не возникнет.

– Если родится сын, он должен будет взять мою фамилию.

Я промолчала. Какой смысл говорить о сыне или дочери, если мы пока не поженились? Его предложение прозвучало как гром среди ясного неба. Может, надо попросить его сделать что-то ради меня, если он так хочет на мне жениться? Должна ли я поставить перед ним какие-то условия?

Может, попросить его купить мне что-нибудь красивое?

Я не стала ничего просить, но, если бы он купил мне что-нибудь сам, я была бы только рада.

После того, как мы поговорили о возможной свадьбе, он отнес меня на кровать. Там он схватил меня за грудь и сильно сжал. Затем нащупал молнию на моих штанах. Мне стало немного страшно, и я оттолкнула его.

Вскоре мы поженились, но он так мне ничего и не купил. Он превратился в зятя, живущего в доме родителей жены, а значит, ему не нужно было дарить нам никаких свадебных подарков или денег. С другой стороны, это означало, что и я не обязана готовить приданое. Нас обоих устроил такой вариант. Я вышла замуж не за богатого человека, как хотелось моим родителям, однако вполне счастливо. Мы ничего не были должны друг другу в начале нашей совместной жизни, и это показалось мне весьма удачным стечением обстоятельств.

Как же все это было давно! Да, очень давно.

Я не люблю ворошить прошлое, однако прекрасно помню, что в молодости муж был весьма привлекательным мужчиной. Он нравился многим моим односельчанкам. Никто не стал презирать его и называть «зятем-приживалой». Он настолько часто повторял фразу «я почти поступил в университет», что к нему прилипло прозвище Дасюэшэн, то есть «Студент университета». Ему было плевать, какой смысл вкладывали люди в его прозвище – был ли это сарказм, восхищение или похвала.

Я и предположить не могла, что пение комедийным дуэтом станет нашим основным заработком на долгие годы. Шутки, которые мы исполняли, не нравились нам – в основном это был грязный юмор, но люди охотнее платили за него деньги. Именно сексуальный подтекст сильнее всего привлекает зрителей. Бесчисленное количество раз нам приходилось разыгрывать в пантомиме понятно какие акты. К сожалению, люди никогда не устают от скабрезных шуток.

Постепенно поток зрителей на наших представлениях начал иссякать. По мере того как появлялись другие развлечения, люди все меньше интересовались классической китайской комедией. Они пользовались телефонами для игр и просмотра фильмов и проводили много времени в социальных сетях. Молодое поколение совсем не привлекали комедийные постановки.

В течение нескольких лет наша комедийная деятельность мало-помалу сошла на нет. Я предложила мужу переехать в Далянь, где, вероятно, было больше возможностей найти работу, но он не захотел. Мама сказала, что проще всего завести побольше кур и свиней. Папа предложил поговорить с директором деревенского комитета о том, чтобы нам вернули наши земельные участки. Однако в этом случае мы должны были пообещать, что будем поддерживать участки в надлежащем состоянии, иначе придется заплатить штраф. Муж заявил, что я могу работать в поле сама, если мне так хочется, но он не собирается с этим связываться.

Прежде муж отвергал помощь моего брата, теперь же, когда компании по мопедным перевозкам, которой владел мой брат, понадобилось несколько водителей, муж неохотно согласился. Правда, продержался он всего пару месяцев. Муж был не против ездить на мопеде в хорошую погоду, но когда на улице становилось холодно или сыро, он отказывался выходить на работу.

Я решила сама пользоваться мопедом, но возить не пассажиров, а себя. Всякий раз, когда у нас с мужем не было заказов на комедию, я ездила в Гушаньчжэнь на заработки. Я хваталась за любую посильную работу. Это напоминало мне те времена, когда я работала в Нанкине, правда, зарплата здесь была не в пример ниже. Если мне удавалось устроиться в ресторан, я получала бесплатную еду. Когда еда оказывалась слишком вкусной, чтобы есть в одиночку, я привозила ее домой и делилась со всеми.

Потом как-то раз в соседнем городке заболела плакальщица, и нашлись люди, которые порекомендовали меня ей на замену. После того случая мне стало поступать все больше предложений. Я не хотела становиться профессиональной плакальщицей, но платили неплохо, а другой работы не было.

Машины и технологии не способны заменить человеческие эмоции и слезы. Благодаря моему умению плакать и петь цифровая эра не смогла выкинуть меня на обочину жизни. К сожалению, мужчины-плакальщики на похоронах не нужны – традиционно считается, что настоящие мужчины не плачут. Так что мужской плач звучал бы не столь убедительно, чтобы платить за него деньги.

Вскоре я привыкла к своей новой роли. В чем-то плакальщица похожа на комедийную актрису, а в чем-то прямо противоположна ей. Я по-разному наряжалась для выступлений – в зависимости от того, требовалось ли заставить людей смеяться или плакать. Яркие цветастые костюмы – для комедии, белые платья – для похорон.

Вскоре моя рабочая нагрузка стала достаточно стабильной, и муж окончательно бросил искать работу.