Читать книгу Эти вечные игры - - Страница 3

Дом, где пахнет Солнцем

Городской шум, липкая духота комнаты, тревожные тени фар на потолке – все это растворилось, как плохой сон. Шелест того самого листа не просто пробудил воспоминание, он стал порталом. И вот она здесь.

Элли стояла на пороге бабушкиного дома. Не просто приехала – вернулась. И первый вдох был глотком чистой, неразбавленной радости.

Воздух. Он был другим. Плотным, насыщенным, живым. В нём плавали запахи, как спелые яблоки в корзине: теплое дерево старых бревенчатых стен, вобравшее в себя десятилетия солнца; сладковатая пыль с дороги, прибитая утренней росой; пряная мята, растущая у самого крыльца; и главное – неуловимо-сладкий дух сдобы, который витал повсюду, будто сам дом выдыхал аромат свежих пирогов. Пахло… солнцем. Не просто жарой, а его сутью – теплом, уютом, жизнью, впитавшейся в каждую щепку, каждую травинку.

Она отбросила сумку на выскобленные до чистоты половицы крыльца. Прохлада дерева приятно холодила босые ноги после долгой дороги. Позади остались последние звонки, дрожь перед экзаменами, волнительное получение аттестата за 9 класс, гулкие коридоры школы, казавшиеся теперь такими далекими и ненужными. Здесь не было расписаний, звонков, оценок. Здесь было только сейчас. И это «сейчас» дышало покоем, глубоким и всеобъемлющим, как тишина после грозы.

Элли запрокинула голову. Дом стоял, широко распахнув ставни, как добрый великан, радующийся гостям. Сквозь ситцевые занавески, выстиранные до невероятной белизны и пропахшие солнцем, лился золотистый свет. Он рисовал на стенах причудливые узоры из листьев старой липы, что росла у калитки. Где-то высоко под крышей ворковали голуби, их звук был частью тишины, а не ее нарушением.

И тут дверь распахнулась.

– Элечка! Внученька, роднулечка моя! – Бабушка Рая появилась на пороге, словно само воплощение домашнего тепла. На ней был знакомый до слез ситцевый халатик и цветной фартук, испещренный причудливыми дорожками муки. Ее руки, еще влажные от теста, пахли молоком и ванилью, когда она обхватила внучку. Запах был таким знакомым, таким бабушкиным, что у Элли комок подступил к горлу. Лицо Раи, изрезанное морщинками-лучиками, светилось безудержной радостью. Глаза, цвета спелой смородины, искрились. – Заждались мы тебя, солнышко! Совсем взрослая стала! Ну, иди же, иди в дом, чего на пороге стоишь? Воздух выпускаешь!

Из глубины дома, из-за бабушкиной спины, появился дедушка Костя. Он не спешил, опираясь на косяк двери. Его лицо, обветренное и доброе, с седыми усами-метелками, озарила тихая, сдержанная, но от этого не менее яркая улыбка. Глаза, цвета неба перед рассветом, смотрели на Элли с безмерной нежностью и пониманием.

– Приехала наша студентка, – произнес он негромко, и его голос, низкий и немного хрипловатый, был как скрип старого, но крепкого кресла-качалки – успокаивающим и надежным. Он не бросился обнимать, но протянул большую, загорелую руку. Элли вложила в нее свою ладонь. Рука деда была шершавой от работы, теплой и невероятно сильной. Он слегка сжал ее пальцы. – Добро пожаловать домой, Элли. Отдыхай. Все экзамены, все аттестаты – позади. Теперь твое время.

Элли переступила порог. И ее обнял не просто воздух, а сама атмосфера этого места. Запахи усилились: вот он, тот самый пирог – с яблоками и корицей, пекущийся в печи; вот воск, которым натерли полы; вот сушеные травы, висящие пучками у печки. Солнечные зайчики прыгали по вышитым половичкам, по полированным спинкам стульев, по фамильному буфету с пузатыми чашками. Каждая вещь здесь знала свое место, дышала историей и покоем. На столе, покрытом скатертью с кружевными краями, уже ждал глиняный кувшин с парным молоком и тарелка с еще теплым, румяным хлебом.

Она обвела взглядом знакомую кухню, впитала в себя этот свет, эти запахи, эти родные лица, сияющие от встречи. В горле все еще стоял тот самый комок, но теперь он был теплым и сладким, как бабушкин пирог. Шум поезда, гул города, напряжение последних школьных дней – все это отступило, растворилось в чистом, золотом свете бабушкиного дома.

Она была дома. Не просто в здании, а в том самом месте, где знали каждую ее слезинку и каждую улыбку, где время текло по своим, мудрым законам, где душа могла расправить крылья и просто быть. Ощущение абсолютной принадлежности, как мягкое бабушкино одеяло, окутало ее с головы до пят. Экзамены? Аттестат? Школа? Они были где-то в другой вселенной. Здесь же, под этим гостеприимным кровом, пахнущим солнцем и пирогами, начиналось самое главное – ее лето. Лето свободы, тепла и тишины, нарушаемой только жужжанием пчел за окном и добрым воркованием голубей и горлиц под крышей. Год 2025 начал свое исцеление именно здесь, у этого порога, с этого первого, целительного вдоха.