Читать книгу Три кашалота. Знамение чуждой крови. Книга 7 - - Страница 6

VI

Если хронологически направить вспять мысли генерала, то с первых минут рабочего дня, как только он перешагнул порог ведомства, он вызвал секретаря и попросил пригласить полковника Халтурина. Голос его был по-особенному строг, и этим, – как уже знал секретарь, – шеф пытался скрыть переполнявшую его радость. Пришло сообщение, что в это время продолжается операция по извлечению и упаковке золотых монет и слитков из найденного древнего клада в Балтийском море. Генерал, сопоставляя имеющиеся данные, решил так. Это были трюмы останков корабля, захороненного еще при Иване Грозном в болотистой пойме моря неподалеку от устья Невы. Царь в войне с ливонским орденом просчитался, не сумев завоевать земли для выхода в Балтийское море. И государевы слуги, пряча корабль, срубили мачты, навалили сверху деревья, засыпали все болото и наскоро поставили деревянную церковь, а рядом избу. Отныне богатство должно было сохранить их заранее предусмотренное пепелище. Церковь с избой тут же сожгли, и отныне ее рухнувшие останки должны были всякому вражескому отряду свидетельствовать, что здесь уже побывали рыцари ливонского ордена. Верного царского слугу, Карпа Протасова, простудившегося в пути и смертельно заболевшего, на что косвенно указывали документы, облачили в сутану и клобук и оставили рядом с пепелищем. Его растерзанное зверями тело должно было послужить другим важным свидетельством, что здесь на самом деле собирались построить всего лишь скромный скит.

Генерал Бреев давно возглавлял аналитическое ведомство по розыску драгоценностей, и уже немало различных кладов было разведано аппаратом его многочисленных отделов и служб. И если закрытые дела оставляли за собой какой-нибудь шлейф, его следовало поскорее заметать, как сор веником, если он не обещал привести к новым кладам. Другого мнения был руководитель оперативной службы «Сократ» Халтурин, которого ни одно «закрытое дело» не удовлетворяло вполне. Всякое дело «закрытым» становилось тогда, когда найденное золото уходило в гохран страны, и, если при этом оставались шлейфы, хвосты, следы, «глухари», а с ними вся прочая не выловленная и недобитая мафиозная мишура, все это передавалось на милость прокуратуры. Но ведь руки чесались и здесь!..

Спустя несколько минут Халтурин был в кабинете. Бреев молча указал ему на диван, и тот на нем сегодня как-то особенно неудобно расположился, одобрительно поглядывая на присутствующих, включая тех, кого заранее отослал сюда сам.

– Послушайте, о чем мы тут беседуем, полковник, может, затем поделитесь со всеми и своими ценными мыслями.

– Попробую, – как можно более спокойно пробурчал тот, еще возбужденный от проводимой операции по разоблачению преступной банды, но не желавший терять ни йоты мужественных черт своего полковничьего лица. Все всегда должно было выглядеть строго, сурово, наказуемо, серо и буднично. «Тоже мне, нашли во мне мыслителя!..»

– С чего мы берем, что художник Гринчудовин знал тайну кристаллов каменного мозга? Ведь к тому времени, как он написал картину об английских послах к Ивану Грозному, минуло немало лет. – Это был скорее не вопрос, а просьба прояснить ситуацию.

«Ага, чую, что вы, Георгий Иванович, уже сами за что-то зацепились?!..» – подумал Халтурин. «А то! Выкладывайте ваши мысли, товарищ полковник, как на блюдечке приготовленный мозг преступным рестораном, на который не дается санкции самих прихлопнуть, как устриц в перламутровой раковине, и самих заживо отварить!»

– Тут вот что, – начал капитан Косоярцев, начальник отдела «Вираж», обратимся к скульптору, запечатлевшему в своем памятнике Екатерину I в момент ее муки по причине бессонницы, когда она к кому-то протягивает руку, – а мы знаем, что к ведунье Альдигердии. – Так вот, фамилия этого скульптора – Чудовин, наш фигурант. Мы проверили, что он так же, как и Роков, потомок протоинквизитора графа Широкова, проходящего фигурантом по целому ряду дел, является членом клуба «Дворянское меречанье». Цель вступления в этот клуб – установление факта своего дворянского происхождения, после чего подтвердивший это для всех переходит в следующий клуб – «Дворянская Пацифида». Затем, после восстановления полной фамилии, например, бывший Роков становится вновь Широковым, он переходит в клуб «Дворянская совесть» и далее – в «Дворянскую честь».

«ДП», «ДС», «ДЧ»; «Три Д» – «П, С, Ч» – машинально отметил Халтурин, перебирая вариации аббревиатур и набор глухих согласных, ни на что не наводящих, разве что на словосочетание «Три Д», обещающее бесчисленное множество версий, а потому, увы, скорее всего, бесполезных.

– У нас нет сомнений, что если Роков – это потомок Широкова, то Чудовин – потомок Гренчудовина, также дворянина, получившего фамилию от предка, ходившего со шведами до Гренландии и обнаружившего там древние чудские, а также чукотские племена. По старым закрытым делам мы уже знаем о находке там каменного мозга, но здесь появляются следующие важные данные. Оказывается, чудь вместе с чукчами перешла по перешейку в Северную Америку, пересекла ее по меридиану, и оттуда каким-то образом попала в Гренландию… Для чего эти сведения?..

– В самом деле, для чего? – почти равнодушно спросил Халтурин, не любивший загадок, выпущенных словно камнем из рогатки школьника в умудренную личину учителя.

– Чтобы подчеркнуть: и сам Гренчудовин достиг Гренландии, отчалив со шведами от Скандинавского полуострова. В своих записках он отмечал, что нашел старинную запись чудского вождя, путешественника Самойлы Калевана, в которой тот сожалел, что не выполнил приказ правителя княжества Русь и вотчины Прусской Хорива-Альдигерда московита и, добыв «Око всевидящее сокровищ», не довез до дома, а спрятал в скале, где намерен замуровать и себя. Место древних стоянок русских поселенцев и поселений чукчей, а также обнаруженных там других племен с Камчатки, известно. Прежде них там повымирали оттого, что не смогли приспособиться к зоне холода и скудной пище, все потомки викингов.

– Кажется, они отчалили на землю славных бритов, чтобы с англами и саксами превратить гостеприимный остров в рассадник мировых интриг.

– Верно, товарищ полковник. У последних… то есть у викингов, сохранились хорошие карты-пиктограммы, начерченные на скалах.

– Позвольте, товарищ генерал? Верно или нет, надо еще помозговать. Разрешите пригласить старшего лейтенанта Печерского и лейтенанта Сметанчикову? – предложил Косоярцев. – Тем более что Печерский, кажется, что-то накопал, – добавил он, полагая, что чем больше будет ответов аналитиков, тем меньше будет вопросов лично к его оперативной службе.

– Пригласите, – согласился Бреев и медленно пошел по диагонали большого кабинета к двум большим окнам, за которыми давно погасли все ночные огни большого города. С определенно важной значимостью он оставался там до тех пор, пока в кабинет, запыхавшись, не влетели двое ожидаемых аналитиков.

– Товарищ генерал! – первая, как не раз державшая легкоатлетическое первенство по стометровке с барьерами и крепкая на вид, выпалила свою информацию Сметанчикова. – Карты шведских пиктограмм совпадают с теми, что на скалах в Коле под Мурманском, на Кольском полуострове. Часть расшифрована, и это – мозги обыкновенных коров. Железный мозг «Сапфира» указал, что в одной из этих скал мы можем без труда обнаружить останки русского морехода Самойлы Калевана и его «Око всевидящее сокровищ». Не исключено, что – и окаменевший мозг самого Самойлы. С учетом новых гипотез капитана Крыншина, работающего над усовершенствованием «Сапфира», и с учетом теории о дефолтантеме – работающей энергии разума в период освобождения мозга от мыслей, в полости полушария Самойлы могут храниться хрономиражи о золотых кладах. Это, по сути, – кристалл с информацией, пока в неизученной субстанции, но точно существующий. Наши приборы не могут принять всей информации так же, как пока мы еще не можем видеть наших ангелов-хранителей, но тут надо учесть, что по вере да воздастся! Необходим тот железный мозг нашей программе, который бы веровал. А это вряд ли когда-нибудь возможно.