Читать книгу Цикл рассказов: На Грани Вечности. На Берегу Вечности - - Страница 1

Вселенная дышит не расширением, а вздохами. Длинными, растянутыми на эпохи выдохами, когда галактики разбегаются, унося с собой свет и тепло. И тихими, почти незаметными вдохами – когда где-то в пустоте, на разломах реальности, что-то цепляется.

Это цепляние не имеет имени. Его не описать законами физики, известными цивилизациям высшего порядка. Оно происходит в слоях тоньше струн, в промежутках между квантовыми состояниями. Оно – дело чувства.

Именно чувство, чистый, неконтролируемый импульс, стал искрой.

Первая искра возникла на краю галактического рукава, там, где звёздный свет становится редким гостем. Она была выточена из одиночества воина в тёмной шахте, из его упрямого, окровавленного желания дойти. Она не знала, куда. Она просто знала, что остановиться – значит перестать быть.

Вторая искра вспыхнула на планете двух лун, где океан вечности лизал песчаный берег. Она была соткана из наблюдения. Из зелёных глаз, видевших не только волны, но и узоры между мирами, и из пепельных волос, трепещущих на ветру, который мог принести запах иной реальности. Она была вопрошающей. Всегда.

Третья искра родилась в срыве, в падении с намеченного пути. Она билась двумя сердцами – воздуха и огня – в унисон страха и решимости. Она была движением, потерявшим дорогу, но не потерявшим друг друга. Её свет был нестабильным, переливчатым, готовым либо погаснуть, либо вспыхнуть с новой силой.

Четвёртая искра горела ровно и незыблемо, как пламя в каменном очаге. Она была выкована из клятвы, старше континентов, и из тихой ярости хранительницы, знающей тайный язык камня. Она не искала ничего. Она просто была. Фундамент. Принцип.

Четыре искры. Четыре незнакомых друг другу маяка в ночи вселенной.

И была Пятая. Не искра. Дыра. Место, где искра погасла так давно, что даже память о свете растворилась в абсолютном холоде. Абсолютное «не-я». Безмолвный вопль в вакууме смысла.

Они могли бы так и остаться – разрозненными точками в бесконечности, которым суждено было медленно угаснуть, каждую по-своему: воин – от крови и усталости, наблюдатели – от прекрасной, но бессмысленной созерцательности, путники – от бесконечного блуждания в чужих мирах, защитники – от вечности, ставшей проклятием.

Но вселенная в тот цикл сделала вдох.

Тончайшая, невидимая ткань реальности – ткань, на которой вышиты не звёзды, а возможности отношений – дрогнула. Разрывы, разделявшие миры, на мгновение стали не барьерами, а резонаторами.

И одиночество воина коснулось вопроса наблюдателей. Страх путников отозвался в твёрдости защитников. Наблюдение увидело движение. Движение почувствовало клятву.

Не было слов. Не было образов. Был лишь обмен состояниями бытия.

Этот контакт длился меньше мига. Но его оказалось достаточно.

В шахте окровавленная ладонь непроизвольно сжала холодный металлический шар, и он отозвался теплом, которого не могло быть в этом месте.

На берегу девушка с пепельными волосами вдохнула и почувствовала в солёном воздухе запах дыма и крови.

Над обрывом двое,держась за руки, вдруг услышали не шум океана, а тихий, ровный стук – чьё-то далёкое, упрямое сердце.

У очага женщина,прижавшись к плечу возлюбленного, увидела в пламени не только их прошлое, но и отражение двух чужих лун.

Они ещё не знали, что случилось. Они лишь ощутили трещину в собственном одиночестве. Тончайшую, почти воображаемую трещину, через которую подул ветер с другого берега вечности.

Этого было достаточно. Жажда, вопрошание, страх и верность – всё, что делало их людьми (или тем, что они собой считали), – восстало против закона разъединения. Их внутренние миры, их экзистенции, начали незримо, против их воли, тянуться навстречу друг другу, ища точки соприкосновения в хаосе.

Так, без замысла, без договора, началось плетение. Рождение того, что позже назовут Сетью. Или Цивилизацией Связи. Или просто – Надеждой.

А где-то в глубине абсолютной тьмы, в месте Пятой Дыры, что-то едва заметное, давно забывшее самоё себя, дрогнуло. Не от света. От отсутствия привычного, невыносимого холода. От пробежавшей по голой пустоте мурашки иного возможного закона.

Великое Молчание сделало паузу. Прислушалось.

И на берегу вечности, под светом двух неродных лун, началась история не о спасении мира. История о спасении друг друга. И, быть может, в процессе – о спасении самой идеи того, что «другой» имеет значение.

-–

Звёзды не гаснут сразу. Сначала они теряют связь друг с другом. Эта история – о том, как несколько звёзд решили не гаснуть в одиночку.

-–