Читать книгу Кровь из-под Пелены - - Страница 1

Холод пришел первым.

Не постепенно, не мягко – он обрушился на сознание Кайдена Эмбера как лавина, погребая под собой все остальное. Ледяные иглы впивались в кожу, жгли легкие, превращали каждый вдох в пытку. Где-то на краю восприятия мерцало смутное понимание: это неправильно. Холод не должен жечь так, словно пламя.

Кайден попытался открыть глаза, но веки словно примерзли к коже. Он сделал усилие, и ресницы разлепились с тихим хрустом. Мир предстал перед ним размытым полотном белого и серого.

Снег. Бесконечный, слепящий снег.

Он лежал на спине, утопая в сугробе, а над ним простиралось небо – странное, мутное, словно затянутое дымкой. Нет, не дымкой. Пеленой. Слово всплыло откуда-то из глубин памяти, принеся с собой смутное чувство важности, но ускользнуло прежде, чем Кайден успел ухватиться за него.

Он попробовал пошевелиться. Пальцы не слушались, руки налились свинцовой тяжестью. Паника начала подниматься из груди, холодная и липкая, но тут Кайден почувствовал нечто другое.

Тепло.

Оно зарождалось где-то в центре его тела, крошечной искрой, но росло с каждым ударом сердца. Распространялось по венам, наполняло конечности, отгоняло леденящую хватку мороза. Кайден вдохнул – и воздух обжег горло уже не холодом, а жаром.

Снег под ним начал таять.

Сначала медленно, образуя небольшую влажную впадину вокруг тела. Затем быстрее. Вода шипела и испарялась, превращаясь в пар, который поднимался вверх призрачными завитками. Кайден почувствовал, как жар усиливается, становится нестерпимым, словно внутри него горит печь, и топлива в ней хватит, чтобы испепелить весь мир.

– Нет, – прохрипел он, едва узнавая собственный голос. – Нет, останови…

Но тепло не слушалось. Оно вырывалось из него волнами, плавя снег, обращая лед в воду, воду в пар. Кайден с трудом перевернулся на бок, уткнулся лбом в мокрую землю, пытаясь хоть как-то унять пламя внутри. Бесполезно. Жар нарастал, как прилив, неумолимый и безжалостный.

Где он? Как здесь оказался?

Память была пуста. Кайден пытался нащупать хоть что-то – имя, лицо, место, – но в голове царил туман, плотный и непроницаемый. Он знал, как его зовут. Кайден Эмбер. Это имя принадлежало ему, как собственное тело. Но все остальное… Все остальное растворилось, словно его никогда и не было.

Что со мной происходит?

Звук заставил его вздрогнуть. Голоса. Далекие, приглушенные расстоянием и ветром, но несомненно человеческие. Кайден поднял голову, щурясь сквозь поднимающийся пар. В белой пелене метели появились силуэты – трое, может, четверо человек, укутанных в меха и шкуры. Они двигались осторожно, пробираясь через сугробы, и один из них указывал в его сторону.

– Там кто-то есть! – донесся крик, искаженный ветром. – Живой!

Облегчение молнией пронзило Кайдена. Помощь. Эти люди могут помочь. Они знают, где он находится, что с ним случилось. Может, даже знают, кто он такой.

Он попытался подняться, но ноги подогнулись, и он рухнул обратно на колени. Жар внутри пульсировал теперь в такт сердцебиению, каждый удар отдавался болезненным жжением. Снег вокруг него превратился в грязную лужу, и пар стелился по земле, окутывая все густой пеленой.

Фигуры приближались. Кайден различил черты первого из них – мужчина средних лет, с обветренным лицом и густой бородой, седеющей у подбородка. Его глаза – темные, настороженные – уставились на Кайдена с недоверием и страхом.

– Силы света, – выдохнул бородач, остановившись в нескольких шагах. – Ты… ты горишь.

Кайден посмотрел на свои руки. Кожа пылала – не в переносном смысле, а буквально. Она светилась изнутри тусклым красным светом, словно сквозь нее просвечивали раскаленные угли. Венозная сеть на запястьях и кистях казалась нарисованной жидким золотом, пульсирующим и живым.

– Помогите мне, – выдавил Кайден, протягивая руку. – Пожалуйста. Я не знаю, что…

– Не подходи к нему, Торн! – крикнула женщина позади бородача, высокая и широкоплечая, с луком за спиной. – Он не… это не естественно!

– Он замерзает, Мира, – отозвался Торн, но голос его дрогнул. – Нельзя оставить человека умирать.

– Он не замерзает, – вмешался третий, молодой парень с узким лицом и острым подбородком. – Посмотри на снег. Он тает вокруг него.

Все четверо остановились, глядя на Кайдена с тем выражением, которое он инстинктивно распознал, несмотря на провалы в памяти. Страх. Они боялись его.

– Я не хочу причинить вам вред, – сказал Кайден, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя паника грызла изнутри. – Я просто… Я не помню, как здесь оказался. Не помню ничего.

Жар нарастал. Кайден чувствовал, как он разливается по телу, наполняет каждую клетку, каждый вздох. Воздух вокруг него задрожал, словно над раскаленной печью, и снег теперь не просто таял – он испарялся мгновенно, едва коснувшись земли в радиусе нескольких метров.

– Торн, уходим, – настаивала Мира, отступая назад. – Это не человек. Это… это что-то из-за Пелены.

Пелена. Снова это слово. Оно отдавалось в голове Кайдена мучительным эхом, дразня проблесками смысла, но не открываясь полностью.

– Погоди, – Торн шагнул вперед, игнорируя протесты спутников. Он присел на корточки, все еще держась на безопасном расстоянии. – Парень, ты знаешь, где находишься?

Кайден покачал головой.

– Северные Пустоши, – сказал Торн медленно, словно объясняя ребенку. – За границей Пелены. Ты понимаешь, что это значит?

– Нет.

Торн обменялся взглядом со своими спутниками. Мира стояла с натянутым луком, стрела нацелена не прямо в Кайдена, но и не совсем в сторону. Молодой парень попятился еще на шаг, прижимая к груди какой-то свиток. Четвертый, коренастый мужчина с топором на поясе, молчал, но его рука легла на рукоять оружия.

– Пелена – это граница, – наконец произнес Торн. – Между нашим миром и… тем, что снаружи. Здесь, в Пустошах, выживают только отчаянные или безумцы. Людей сюда не заносит просто так.

– Я не знаю, как здесь оказался, – повторил Кайден, и отчаяние прорвалось в голосе. – Не помню ничего, кроме имени. Только холод и… и это.

Он посмотрел на свои светящиеся руки. Жар достиг критической точки, превратившись из дискомфорта в боль. Кайден закусил губу, пытаясь сдержаться, но крик рванулся наружу, когда пламя внутри взорвалось новой волной.

Свет.

Ослепительный, белый, он вырвался из Кайдена во все стороны. Не метафора, не иллюзия – настоящая вспышка энергии, разогнавшая снег и туман, обратившая воду в пар, а пар в ничто. Земля под ним задымилась, и Кайден услышал крики.

Крики ужаса.

Когда свет поблек, первое, что он увидел, был Торн. Бородатый мужчина все еще стоял на коленях, но теперь его лицо застыло в гримасе агонии. Кожа на руках и щеках чернела, растрескивалась, и сквозь трещины проступало красное свечение. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался дым.

– Торн! – Мира бросилась вперед, но едва сделала шаг, как ее напарник рассыпался. Просто рассыпался, превратившись в облако пепла и искр, которое ветер мгновенно разнес по Пустошам.

Кайден смотрел на пустое место, где секунду назад стоял человек, и не мог дышать. Не мог думать. Мира завопила – протяжно, болезненно, – и ее стрела взвилась в воздух, нацеленная прямо в его грудь.

Нет.

Он даже не успел подумать, как отреагировать. Жар внутри пульсировал, живой и злой, и когда стрела приблизилась, воздух вокруг нее взорвался волной тепла. Древко вспыхнуло и сгорело еще в полете, наконечник расплавился и упал каплей жидкого металла к ногам Кайдена.

Мира выстрелила снова. И снова. Каждая стрела постигла та же участь.

– Чудовище! – кричала она, голос ломался от горя и ярости. – Ты убил его! Убил Торна!

– Я не хотел, – Кайден попытался встать, но ноги не держали. – Я не…

Молодой парень со свитком побежал. Просто развернулся и рванул прочь, спотыкаясь в снегу. Коренастый мужчина с топором медлил, глядя то на Кайдена, то на Миру, но затем последовал за юношей. Мира осталась одна, и Кайден видел, как дрожат ее руки, натягивающие тетиву в последний раз.

– Не надо, – прошептал он. – Пожалуйста.

Она выстрелила.

На этот раз Кайден даже не успел испугаться. Жар внутри словно ожил сам по себе, вспыхнув защитным куполом. Стрела сгорела мгновенно, и волна тепла покатилась дальше, к Мире.

Она даже не закричала.

Пламя поглотило ее за секунду – не внешнее, видимое пламя, а нечто иное, исходящее изнутри. Ее тело вспыхнуло, как сухая ветошь, и когда свет погас, на снегу осталась лишь кучка пепла, быстро развеиваемая ветром.

Тишина.

Кайден сидел на голой, дымящейся земле посреди круга растаявшего снега. Его руки все еще светились, но свет тускнел, жар отступал, оставляя после себя лишь тупую, пульсирующую боль. Он смотрел на пепел – все, что осталось от двух людей, – и не мог осознать произошедшего.

Он убил их.

Не хотел. Не собирался. Но убил.

Что я такое?

Вопрос повис в пустоте его разума, не получая ответа. Кайден медленно поднял руки, глядя на светящиеся узоры, которые теперь казались ему клеймом. Руки убийцы.

Где-то вдали послышались крики – оставшиеся двое, зовущие на помощь или предупреждающие других. Кайден знал, что должен двигаться, бежать, но тело отказывалось подчиняться. Он просто сидел, глядя в белую пустоту Пустошей, чувствуя, как холод снова подбирается к нему, проникая в кости.

И тогда он это увидел.

Небо изменилось.

Та мутная пелена, которую он заметил, когда впервые открыл глаза, вдруг задрожала. Словно по ней пробежала рябь, как по поверхности пруда, в который бросили камень. Кайден проследил взглядом за этим движением и увидел – в вышине, прямо над тем местом, где он сидел, Пелена истончилась.

Нет, не истончилась. Она треснула.

Трещина была тонкой, почти неразличимой, но Кайден чувствовал ее. Чувствовал так же ясно, как биение собственного сердца. Словно между ним и этой раной в небе протянулась невидимая нить, связывающая их. И сквозь трещину сочилось нечто – не свет и не тьма, а что-то среднее, холодное и чуждое, что заставляло кожу покрываться мурашками даже сквозь остаточное тепло его собственной силы.

Трещина начала затягиваться почти сразу, медленно, неохотно, словно живая ткань, затягивающая рану. Но Кайден видел ее. Видел след того, что он сделал.

Он не просто убил двух человек. Он повредил саму Пелену.

Страх, до этого дремавший на краю сознания, накрыл его с головой. Кайден задрожал – не от холода, а от осознания чего-то огромного, непостижимого, что таилось внутри него. Чего-то, что он не понимал и не мог контролировать.

Вдали послышался лай. Собаки. Голоса стали громче, ближе. Кто-то шел сюда – много людей, судя по звукам. Охотники? Стража? Кайден не знал, но инстинкт кричал, что оставаться здесь опасно.

Он заставил себя встать. Ноги дрожали, едва выдерживая вес, но держали. Первый шаг дался с трудом, второй – чуть легче. Кайден двинулся прочь от места бойни, оставляя за собой след из растаявшего снега и дымящейся земли.

Холод кусал сильнее с каждым шагом, пробираясь под истрепанную одежду – он только сейчас заметил, что на нем какая-то потертая туника и штаны, насквозь промокшие. Никаких мехов, никакой защиты от стужи. Как он вообще выжил здесь?

Жар внутри затих до тлеющих угольков, но Кайден чувствовал его присутствие. Оно не исчезло – просто притаилось, дожидаясь. Чего? Новой угрозы? Или очередного мгновения, когда он потеряет контроль?

Я не могу позволить этому повториться.

Решимость пришла откуда-то из глубины, четкая и холодная. Что бы ни таилось внутри него, какой бы силой он ни обладал – Кайден должен был научиться ее контролировать. Иначе он станет опасен для всех вокруг. Для каждого, кто попытается помочь.

Для самого себя.

Ветер усилился, швыряя в лицо колючие снежинки. Видимость упала почти до нуля, и Кайден брел практически вслепую, ориентируясь лишь на смутное чувство направления. Вдали замаячили темные силуэты – скалы? Деревья? Он не был уверен, но направился к ним, цепляясь за эту слабую надежду на укрытие.

Голоса позади приближались. Лай собак звучал яростнее, настойчивее. Они шли по следу – его следу. Кайден ускорился, насколько позволяло измотанное тело, но понимал: много так не пробежать. Он уже чувствовал, как силы покидают его, как каждый шаг дается все тяжелее.

Надо спрятаться. Найти место, где они меня не найдут.

Темные силуэты оказались скалами – черными, острыми выступами, торчащими из снега, как гигантские зубы. Кайден нырнул между двумя из них, протиснулся в узкую расщелину и замер, прижавшись спиной к холодному камню. Дыхание вырывалось хриплыми облачками пара, сердце колотилось так громко, что, казалось, его услышат за версту.

Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться, взять себя в руки. Жар внутри затих почти до неощутимого тепла, но Кайден все еще чувствовал его – дремлющее пламя, готовое вспыхнуть в любой момент.

Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас.

Шаги приблизились. Собачий лай перешел в злобное рычание – они почуяли его. Кайден сжался сильнее, втягивая голову в плечи, моля всех богов, о которых мог вспомнить, чтобы его не нашли.

– Здесь! – крикнул чей-то голос. – След ведет сюда!

– Осторожнее, – предупредил другой, более низкий и властный. – Помните, что сказал парень. Двое сгорели заживо. Это не обычный беглец.

– Может, один из Отрекшихся?

– За Пеленой? Вряд ли. Скорее что-то хуже.

Тишина. Кайден слышал, как собаки принюхиваются, царапают когтями камни. Одна из них подошла совсем близко – он различал ее тяжелое дыхание, рычание. Еще мгновение, и она заглянет в расщелину.

Жар внутри шевельнулся.

Нет.

Кайден стиснул зубы, заставляя себя не реагировать, не выпускать эту силу. Собака зарычала громче, ее морда показалась в просвете между скалами – оскаленная пасть, дикие глаза.

– Назад! – рявкнул хозяин, дернув за поводок. – Не лезь туда, тварь бестолковая.

Собака заскулила, но отступила. Шаги удалились – сначала медленно, неохотно, затем быстрее. Голоса стали тише, растворяясь в завывании ветра.

Они ушли.

Кайден позволил себе выдохнуть, только когда звуки окончательно стихли. Тело обмякло, и он сполз по камню, садясь на холодную землю. Руки тряслись – от холода, от страха, от истощения. Все вместе.

Как долго он может так прятаться? Час? День? Рано или поздно они вернутся. Приведут больше людей, больше собак. И тогда…

Я должен уйти. Найти место, где никому не причиню вреда.

Но куда? Мир за пределами этой расщелины был чужим, пустым. Кайден не знал, где находится, куда идти, кому довериться. Все, что у него было, – это имя и сила, которую он не понимал и боялся.

Он снова посмотрел на свои руки. Свечение почти погасло, лишь слабый отблеск пробивался сквозь кожу. Венозная сеть больше не пылала золотом, а казалась обычной, человеческой. Почти.

Кайден Эмбер.

Имя не давало ответов. Только больше вопросов. Кто он? Откуда пришел? И главное – что с ним сделали, чтобы он стал… этим?

Небо над расщелиной потемнело – не от надвигающейся ночи, а от сгустившихся туч. Снег повалил сильнее, крупными, тяжелыми хлопьями. Скоро его засыплет здесь, и тогда спасения не будет.

Кайден заставил себя подняться. Тело протестовало, каждая мышца ныла от усталости, но он не мог остановиться. Не сейчас. Он выбрался из расщелины, огляделся – белая пустота во все стороны, ни единого ориентира. Только снег, камни и далекие, размытые очертания гор на горизонте.

Горы. Там могли быть пещеры. Укрытие.

Он пошел, сгорбившись против ветра, каждый шаг требовал усилия воли. Холод пробирался все глубже, добираясь до костей, и Кайден поймал себя на мысли, что жар внутри – при всей его опасности – был единственным, что пока держало его в живых.

Не выпускай его. Не теряй контроль.

Эта мантра стала якорем. Он повторял ее про себя снова и снова, шаг за шагом, пробираясь через метель. Время перестало иметь значение – была только белая пелена, ветер и бесконечная, выматывающая борьба за каждый метр пути.

Когда Кайден наконец различил темный вход в пещеру, он уже почти не верил своим глазам. Галлюцинация? Мираж? Но нет – скала была настоящей, и расселина в ней зияла черной, манящей пастью.

Он буквально ввалился внутрь, рухнув на каменный пол. Ветер здесь стих, снег не достигал, и внезапное отсутствие холодного напора показалось почти оглушающим. Кайден лежал, тяжело дыша, не в силах пошевелиться.

Пещера была неглубокой, метров пять от входа до задней стены, но сухой и относительно защищенной. Кайден медленно сполз к стене, прислонился спиной к камню и закрыл глаза.

Жар внутри тлел тихо, почти мирно. Словно дремал, восстанавливая силы. Или выжидал.

Что ты такое? – мысленно спросил Кайден, обращаясь к этому внутреннему пламени. – Почему ты во мне?

Ответа не последовало. Только тишина пещеры и далекий вой ветра снаружи.

Кайден открыл глаза, глядя на вход – туда, где метель продолжала бушевать, засыпая его следы. Хорошо. Пусть засыпает. Пусть скроет все доказательства того, что он здесь был.

Он убил двух человек сегодня. Двух совершенно незнакомых людей, которые пытались ему помочь. И хуже всего было то, что Кайден не чувствовал их смерти как личную трагедию – он просто не помнил, кем был до этого, какие ценности исповедовал, что считал правильным. Провалы в памяти лишили его даже права на нормальное раскаяние.

Он знал, что должен чувствовать вину. Ужас. Отвращение к самому себе. И он чувствовал – где-то на краю сознания, тупой, отдаленной болью. Но основным было другое: страх. Страх перед тем, что скрывается внутри него, и перед тем, что может случиться снова.

Я не могу вернуться к людям. Не пока не пойму, что со мной.

Решение пришло легко, почти само собой. Кайден останется здесь, в этой пещере, пока не найдет ответов. Или пока холод не доберется до него окончательно. Что наступит первым.

Он снова посмотрел на свои руки. В тусклом свете, просачивающемся через вход, они казались нормальными – бледными от холода, с грязью под ногтями, но нормальными. Никакого свечения, никаких золотых узоров.

Кайден сжал кулаки, чувствуя тепло, пульсирующее в венах. Все еще там. Все еще ждет.

Я научусь тебя контролировать, – мысленно пообещал он этой силе. – Или умру, пытаясь.

Ветер завыл сильнее, словно в ответ, и Кайден закрыл глаза, позволяя истощению наконец накрыть его. Сон пришел быстро, тяжелый и беспокойный, наполненный образами пепла и трещины в небе.

А где-то далеко, за границей Пелены, в том месте, где он впервые открыл глаза, ветер развеял последние следы пепла. И трещина в небе, медленно, неохотно, затянулась окончательно.

Но шрам остался.

Невидимый, но ощутимый для тех, кто умел видеть. Для тех, кто знал, что искать.

И они уже шли.